(Лишь бы только этот друг в один миг сам не обернулся против.)
~*~
Минерва не прогадала: в девять часов вечера гильдии-участницы получили извещение, что по решению организаторов дня отдыха между четвёртым и пятым днём Игр не будет, а потому заключительному состязанию быть завтра. Мелким шрифтом в конце значилось количество участвующих команд — шесть, по чему саблезубы единогласно сделали вывод: кто-то, видно, очень интересовался, не дисквалифицируют ли «Саблезубый Тигр» после сегодняшнего происшествия. — Нам и правда не видать победы, да? — невесело усмехнулся Руфус. После этой новости по приказу Минервы они собрались в номере миледи, где обсуждали план действий. — Да брось, — отмахнулся Орга. — Ну кого мы там можем не одолеть? Разве что святого старикана. И то насчёт тебя в этом вопросе я не уверен. — Оу. Я польщён. — Какого высокого ты о нём мнения, — безынтересно протянул Стинг, не отрывая взгляда от лежащего на диване Роуга. Тот провалился в обморок сразу же, стоило голове коснуться подушки, и, судя по тяжёлому дыханию и нехорошо пылающему лицу, сейчас его состояние оставляло желать лучшего. Лечащие заклинания Лора особо не помогали, да и прибегал он к ним не сказать что охотно — не отступал от слов, что не знает, как работать с одержимыми. Сжав ладони в замок, Стинг опустил хмурый взгляд в пол. Если этого не знает Руфус, то кто вообще в этом мире в силах помочь Чени? — Ну да, — между тем сказал Орга, разводя руками в знак того, что это нечто само собой разумеющееся. — У него ж помимо магии и с мозгами всё в порядке. Руфус повернул голову к Минерве: — Мне брать Джуру на себя? — Не-не, подожди, — прервал Орга. — Я хочу попробовать. Вы же не против, миледи? Та пожала плечами: — Поступай как знаешь. Кто первый с ним столкнётся, того и будет добыча. Несмотря на победоносное завершение собрания, сейчас Орланд пребывала не в лучшем расположении духа. И дело, увы, было не в проблемах с Советом или проигрышной ситуации «Саблезуба» — куда весомее настроение подпортила очередная выходка Роуга, который несколько минут назад, переступив порог её номера, заявил: «Я участвовать завтра не буду». Стинг до сих пор помнил, как в тот миг у него из-под ног ушла земля. Потому что Роуг не обсуждал это с ним. Не делился мыслями-переживаниями-угрызениями, не давал намёка, что хочет выкинуть... такое, не делал и не говорил вообще ничего. Да, Чени был не в том состоянии, чтобы что-то обсуждать и продумывать, но у Стинга всё равно что-то неприятно скребло по рёбрам. И слова Роуга ощущались как предательство. Снова затаил всё в себе. Не доверял. Молчал. Сука. Стинга бросало в злобу от одного только воспоминания. А дальше стало хуже. Минерва помрачнела так, что никакие усмешки и высокомерно прищуренные глаза не могли это скрыть, а уж от голоса, низкого и тяжёлого, ползли мурашки даже у Орги. Эвклиф смутно помнил, что говорила Орланд и за какие контролирующие нити пыталась дёрнуть, чтобы поставить одуревшего Чени на колени, зато под корку мозга въелось, наверное, на года — тот миг, когда миледи с наигранным удивлением уточнила: — Намерен бросить своего напарника? — а Роуг, несколько секунд поколебавшись, ответил: — Да. Смотря ему в глаза. Надолго этих гляделок, конечно, не хватило, Роуг стушевался спустя пару секунд и взгляд опустил, но Стинг всё равно сидел ни живой ни мёртвый — минуту, две минуты, десять, сейчас. Даже, чёрт побери, сейчас, когда Чени уже хрен знает сколько валялся в отрубе, а разговор перетёк от его слов к предстоящим битвам. Даже под взглядом Минервы, нечитаемом, но наверняка призывающим очнуться и присоединиться к обсуждению. «Я же спасла тебя, Стинг. Будь добр, пошевели своими мозговыми клетками для блага "Саблезуба"». Да. Наверное, смысл был такой — вряд ли же у миледи вызывает удовольствие вид по-злому потерянного, раздражённого, но всё равно разочарованного драгонслеера. Это ведь слабость, а в её присутствии она непростительна. Но, возможно, и нет. Минерва не открытая книга вроде тебя, Стинг, чтобы судить о ней так легко. Ей до тебя может не быть никакого дела. — Кагуру и Эрзу, полагаю, вы берёте на себя? — с учтивостью поинтересовался Руфус. Орланд снова пожала плечами: — Как сложатся обстоятельства. — И в чём тогда смысл нам сидеть и обсуждать завтрашний день, если всё сводится к обстоятельствам? — вновь учтиво, но теперь с запрятанным между строк и в глубине интонации упрёком — достаточно тонко, чтобы не воспринять как оскорбление, но всё-таки намекнуть на него. Это был особый талант Руфуса — унижать так, чтобы человек вроде и понимал, а вроде и нет, и потому не смел возмутиться. И Стинга порой удивляло, что Минерва закрывала глаза, когда этот талант оборачивался против неё. Она была достаточно умна, чтобы разглядеть обидный подтекст, но — не разглядывала или делала вид, что не заметила. — Никакого смысла, — кивнула Орланд. Руфус с Оргой недоумённо переглянулись. Стинг бы тоже насторожился неожиданной вялости Минервы, если бы не скреблись на душе кошки, а мысли не полнились досадой на Роуга. — Я вас не узнаю, миледи, — осторожно сказал Нанагир. Со вздохом Орланд поднялась с дивана и отошла к окну. Опираясь о подоконник, она вглядывалась в ночные просторы Крокуса, и никто из саблезубов не мог отыскать на её лице хоть каких-то положительных эмоций. Отрицательных, впрочем, тоже, если не считать за отрицательное тот факт, что впервые её глаза не знали ни предвкушения, ни высокомерия. — Что бы я ни говорила, но и для меня получить второе место значит пойти ко дну. И меня не может это не расстраивать. Но куда обиднее то, что не в наших силах что-то поменять. — Хоть убейте, но я не понимаю, как Совет может заставить нас проиграть. Не будут же они отнимать у нас нашу силу во время боя! — воскликнул Орга. Руфус ответил кривой улыбкой: — Как раз это они и могут сделать. — Э? Каким, блин, образом? Это ведь может задеть и противника! Спустив шляпу на глаза, Лор покачал головой: — Если бы мы с тобой говорили о разрежении эфира, то да, это уменьшило бы и вражеские силы. Но, увы, мы говорим не об этом, а о целенаправленном отнятии эфира, а в нём слабеешь только ты. Несколько секунд Орга напряжённо раздумывал над его словами, но дельных мыслей не вынес — вместо этого сокрушённо отмахнулся: — Я нихера не понял. — Если говорить проще и обобщённее, — развернулась к ним Минерва, — то у Совета полным-полно устройств и заклинаний, которые уменьшают, отнимают или подавляют эфир. И когда за полем боя можно наблюдать исключительно через лакримы, которые, опять же, контролирует Совет — ну, точнее, организаторы, за которыми стоит уже Совет, — никакого труда не составит провернуть это втайне. Да, противник может удивиться, куда внезапно делась вся твоя сила, но его домыслы спишут на боевой адреналин, а зрители и посторонние ничего не увидят, а значит, ничего и не докажут. Нанагир отвёл в сторону взгляд, в котором наконец-то проступило полное понимание ситуации. — Мы в заднице, — справедливо заключил он. — Поэтому в нашем планировании нет никакого смысла. Единственная цель — выступить достойно. Так достойно, как это позволят обстоятельства, но — не ниже второго места. Уходить с лидирующей позиции прямо на дно я не намерена. Минерва оторвалась от подоконника и вплотную подошла к Стингу, заставляя того вскинуть голову, встретиться глаза в глаза. — Донеси это до Роуга, — вкрадчиво сказала миледи. — Мы ждём от него не победы и даже не боя — просто достойного поведения. Это не так уж сложно сделать, верно? Да, миледи, совершенно не сложно. Только вы не учли одну деталь: Роуг будет находиться в сражениях, которые ему ненавистны. Единственный способ не встревать в них — сбегать. А побег — это ведь не «достойное поведение», верно? — Если он выкинет хоть что-то, то передай, — на ухо прошептала Минерва, — что я с удовольствием позабочусь о Фроше.~*~
Саблезубы отбыли из Крокуса поздним вечером шестого июля — сразу же, как только завершилось финальное состязание и организаторы объявили о победе «Хвоста Феи». Как и предсказывала Минерва, первыми, с кем встретились Стинг и Роуг (для которого слова о Фроше оказались очень действенными), были Гажил и Нацу. Никто из них радости от столкновения не испытал: Эвклиф раздосадованно сплюнул, понимая, что уж сейчас-то ни о какой победе и речи быть не может, хвостатые драгонслееры подобрались, настороженно вглядываясь в Роуга, а тот... а тот без выходки обойтись не смог. Противники и рта раскрыть не успели, как он заявил: — Я сдаюсь, — нырнул в тень и скрылся с улиц столицы. Не сказал ему ни слова, не кинул взгляда, не сделал абсолютно ничего, как будто Стинга Эвклифа для него не существовало. Его кинули. Безмолвно, безвзглядно, без-сука-эмоционально. Никакими словами не передать то, какая обида полоснула Стинга по груди. Боги, как в тот миг он желал разозлиться на предательство Чени, вспылить, яростью разменять мерзкую, непривычную, но накрепко приросшую к нему за эти дни горечь, но — не получалось. Совершенно. Потому что сколь бы ни был Стинг импульсивен, от разума он никогда не отказывался, а тот — в самые, чёрт побери, неудобные моменты — всегда перевешивал чувства. И об факт «никакое это не предательство» разбивался весь гнев. Роуг прямо сказал, что бросит Стинга, и от своих слов не отступился. Глупо было рассчитывать на иное. Вдвойне глупо из-за того, что он ничего, Стинг, абсолютно ничего тебе не должен. Скорее по законам справедливости и возмездия он был обязан отвернуться от тебя так же, как ты отвернулся от него на четвёртый день Игр. Только досада всё равно выжигала мозги до того, что Стинг не мог сосредоточиться на бое. В просто неудобные моменты разум не перевешивал сердце, а оно, отравленное огорчением, не давало ни сил, ни чувств, ни желания броситься в битву. Просто броситься — не победить даже, не оказать достойное сопротивление. Просто сколдовать хоть что-то помимо грёбанного «Рёва», от которого болела глотка, защититься от атак Нацу и Гажила, контратаковать чем-нибудь, как-нибудь, когда-нибудь. Но ничего не вышло, и через несколько минут хвостатая фея утащила на дно второго саблезуба. У остальных дела продвигались не лучше. Руфус вернул долг «Хвосту Феи» за Дуэт, сокрушив Грея, проредил состав «Чешуи Змеедевы» победой над Леоном и Шеррией, однако встретившийся позже Джура оказался не по зубам. От него же поражение принял и Орга — одним ударом, уничтожившим огромное здание и выбившим сознание мгновенно. О том, что случилось с Минервой, не знал никто. Когда в последний раз Орланд показывали живой, здоровой, твёрдо стоящей на ногах и имеющей такие же твёрдые шансы на победу, она подло одолела Кагуру и издевалась над раненой Эрзой. После организаторы, видно, решив, что исход схватки предрешён, переключились на других волшебников, а когда вернулись — Эрза в доспехе Накагами возвышалась над сокрушённой истерзанной Орланд. Так «Саблезубый Тигр» опустился на второе место, отдав звание сильнейшей гильдии «Хвосту Феи». И сейчас вагон, в котором располагались волшебники «Саблезуба», окутала мрачная тишина. Со вздохом Леви отвела взгляд к окну, пытаясь отвлечься на пейзажи, но получалось откровенно плохо: из-за темноты, давившей на плечи атмосферы в поезде и не менее угнетённой ауры Дуэта, который ехал с ними за одним столиком. В качестве причины Стинг съязвил: — Ну мы же теперь за вами присматриваем. Ваши мамочки, считай, так что привыкайте, — но на его злую шпильку никто не обиделся. Напротив, в компании драгонслееров волшебницам стало чуточку комфортнее: если бы их спутником был кто-то из незнакомых саблезубых, шестичасовая поездка до Эстрагона превратилась бы в кошмар. Хотя, конечно, и с Дуэтом уютно не было. Между Люси и Стингом всё ещё висело не разрешённое после разговора в лазарете напряжение, а Роуг, прижав к себе Фроша, мрачно сверлил взглядом стол, и в такой атмосфере девушкам не хотелось разговаривать ни с ними, ни между собой. Учитывая всеобщую тишину, их слова услышала бы даже сидящая в другом конце Минерва — единственная не знавшая компании. Леви вторила состоянию Роуга и опустила недовольный взгляд в стол. Ей страшно хотелось занять себя хоть чем-то, чтобы отвлечься от дурных мыслей, но поговорить с Люси значило трепаться перед всем «Саблезубом» сразу, все немногочисленные книги остались в сумке, которая как багаж ехала в отдельном вагоне, а за окнами простиралась непроглядная ночь — совершенно нечего делать! Она уже подумывала пойти в вагон-ресторан, как Лектор протестующе замахал лапами и шепнул: — Там сейчас мастер, не суйся! — и МакГарден пришлось обратно прирасти к месту. За неимением чего-либо-деланья она вновь вернулась взглядом к окну, с помощью которого удавалось разглядеть лица некоторых саблезубых. Роуг задремал, Стинг с зелёным лицом пялился в потолок и старался не совершать лишних телодвижений, чтобы ненароком не опустошить желудок. Сидящая перед ним Люси напряжённо пялилась на страдающего драгонслеера, готовая в любую секунду броситься в сторону, если выдержка того даст слабину. Когда угроза в виде Эвклифа миновала, будучи свергнутой дремотой, Хартфилия занялась чисткой и проверкой ключей, но отрешённое лицо само за себя говорило, что голова заклинательницы была забита точно не испачкавшейся связкой. И Леви вновь ощутила острое желание поговорить с подругой — увести от неприятных мыслей, самой сбежать, на время перестать терзать сердце догадками и волнениями. Но могильная тишина никуда не исчезла и, подсказывало что-то МакГарден, не исчезнет до самого Эстрагона. Поэтому усилием воли она оторвала взгляд от заклинательницы и переключила внимание на параллельный столик, где сидели Юкино, Руфус и Орга. На Агрии она долго не задерживалась: непроницаемое выражение лица не давало возможности погадать, о чём сейчас думает другая заклинательница духов. Вскользь Леви отметила, что Юкино так-то — очень красивая девушка, чьё сходство с ангелом подчёркивали белое одеяние с перьями и пепельные волосы — воистину притягательное сочетание. Будь она в «Хвосте Феи», пользовалась бы популярностью не меньше Мираджейн. А тут, в «Саблезубе»... Леви сомневалась, что здешние мужчины при всём желании выказывали согильдийкам внимание. Не те порядки, не та весёлая дружеская атмосфера, где ты можешь позволить себе отпустить пару замечаний о невероятной фигурке и очаровательном личике. И пусть совсем чуть-чуть, но Леви радовалась этому: когда в прежней гильдии начинались разговоры о красоте девушек, она ощущала себя белой вороной, потому как обладала только тем самым «очаровательным личиком», фигурой уступая всем. Как бы ни старались переубедить Джет и Дрой, ни закатывал глаза на такие слова Гажил и ни начинали возмущаться другие девушки, Леви не могла отбросить... нелюбви к своему телу. Маленькому, нескладному и уж точно не такому точёному, как у всех волшебниц «Хвоста Феи». Тряхнув головой, МакГарден поспешила переключиться на Руфуса. Закинув ногу на ногу, подпирая щёку рукой, он читал взятый из библиотеки Фиора томик заклинаний. Судя по тому, что большую часть сегодняшнего состязания Руфус уделял внимание книгам, а не соперникам, он был человеком, жадным до знаний. Косвенно это подтверждалось огромным количеством заклинаний — Леви сбилась со счёта, угадывая приёмы чужих волшебников, которые комбинировал сегодня Лор. И Леви очень надеялась, что эта страсть не издержка магии, потому что она впервые встретила человека, чьи познания о волшебстве лежали шире обыденных. Магия древних, забытая магия, универсальные и специальные общие заклинания — Леви бросало в волнительную дрожь от одной только мысли, сколько всего затаилось в разуме созидателя. Как же ей хотелось это обсудить! Нет, не просто обсудить — проверить старые теории на практике, построить новые, претворить их в жизнь! Если чутьё на умных людей не обманывало, Руфус был первым человеком, который в силах потакнуть её сокровенным желаниям, и... И вот тут всё упиралось в тот факт, что он — саблезуб. Умный, едва ли не всезнающий саблезуб, всяко разбирающийся в магии во сто крат лучше остальных магов. Леви не могла отделаться от мысли, что именно Руфус — самый гордый, самый высокомерный волшебник самой высокомерной гильдии. Просто потому, что у него больше поводов: за ним стоит не только сила, но ещё и разум. Если это действительно так, они никогда не смогут сойтись. Досадливо она поджала губы и тут же попыталась отговориться: быть может, сегодняшнее поражение Джуре собьёт спесь? После такого проигрыша Лор не сможет не понять, что даже он не всеведущ, а значит, не так уж и силён. Хотя по такой логике самоуверенности должно поубавиться и в Минерве, а такое Леви представляла в последнюю очередь. Ладно. Слишком рано делать выводы о людях, с которыми она не перебросилась и словом. Пока она лично не познакомится с Руфусом, ничто не помешает надеяться всё-таки найти общий язык с волшебником, которому хватило одной схватки, чтобы понять: на состязании с Измерителем Волшебной Силы Джура не использовал и трети настоящей силы. Она слышала, как Руфус переговаривался об этом с Оргой. Вряд ли утешал после унизительного проигрыша в один удар, скорее просто делился наблюдениями, согласно которым сила Джуры лежала далеко за пределами восьми тысяч. «Получается, Джура-сан мог заставить ИВС зашкаливать, как это сделала Кана с помощью Блеска Феи, — осознала она, вздрагивая. Вяло улыбнулась: — На то она и сила святого мага, да?..» Будь он настроен серьёзно, победил бы всех участвующих в Играх. Но... так было бы неинтересно, верно? И несколько несправедливо: святые маги на то и святые, что их способности лежат за границами обычных человеческих возможностей. Таким надо соревноваться между собой, а не с рядовыми магами. Впрочем, столкнись два таких чудовища — разве на земле осталось бы живое место? Леви фыркнула: всё же мир полон ужасающе сильных волшебников. И если кого-то этот факт устрашает, то других, напротив, приводит в восторг, и Орга относился как раз ко второй категории. Несмотря на перебинтованное лицо, Леви всё равно могла разглядеть ухмылку на его лице и предвкушающе горящие глаза. Поражению Джуре он нисколько не расстроился — напротив, воодушевился, на привокзальной площади клятвенно заверяя Руфуса и Минерву, что станет тренироваться усерднее и к следующим Играм непременно продемонстрирует на Джуре силу громового богоубийцы. Грубая внешность и низкий басистый голос отталкивали Леви, но после увиденного и услышанного ей начало казаться, что Орга — парень простой. Как Нацу, только если тот в боях становился серьёзнее, то Нанагир — надменнее. А в повседневной жизни он вот такой, не держащий обиды и зла, не унывающий, чётко видящий простую цель и идущий к ней. Как Нацу, да?.. Или это больной разум никак не желает отпускать «Хвост Феи» и пытается увидеть там, где его не может быть и в помине? В напряжении Леви прикрыла глаза. Мысли об уходе из гильдии не отпускали ни днём, всплывая от малейшего неосторожного касания, ни ночью, воплощаясь во снах. Не в кошмарах, нет — просто во снах, после которых Леви просыпалась в слезах и с развороченным сердцем, которое, боги, лучше бы просто вырвали. Потому что ей снилось то, чего не будет если не никогда, то хотя бы ближайшее время. Или не ближайшее: могут пройти месяца и года, прежде чем разрешатся противоречия «Хвоста Феи». Этого может не случиться вовсе. При наихудшем раскладе двери гильдии распахнутся тогда, когда Леви в ней больше не будет нуждаться. Такое ведь тоже возможно. Леви не представляла, при каких обстоятельствах, но холодный разум не мог отвергать и этот вариант будущего. Вариант, в котором её сердце, сподвигнувшее уйти из семьи, чтобы защитить Джета и Дроя, больше не откликнется теплом на имена друзей. Потому что найдёт себе новых. Потому что будет нуждаться в чём-то другом? Лёгкая дрожь пробила тело. МакГарден зажмурилась. Бред! Дружбу она не променяет ни на что на свете. «Хвост Феи» не исчезнет из сердца, и она вернётся в любимый дом, непременно вернётся. Притом такой, что больше никто не посмеет ставить ультиматум и угрожать товарищам. Леви опустила взгляд на ладони, сжала кулаки с чёткой мыслью, целью, которую в этот миг выжгла в разуме, душе и сердце: она вернётся в «Хвост Феи» сильной и больше никогда не покинет его. Больше никакие обстоятельства не заставят добровольно-принудительно стирать знак любимой гильдии и безмолвно соглашаться на вступление в другую, враждебную. Больше ни одна живая душа не пообещает уничтожить честь и забрать жизнь тех, кто дороже больше всего на свете. И ради того, чтобы это воплотилось в реальность, она пойдёт на всё. «Не важно, какие трудности затаились в будущем, я преодолею их все! Вот увидите, я стану сильнее и вернусь к вам, — обратила она взгляд к простирающейся за окном ночи, — Джет, Дрой, Гажил, ребята...»~*~
В шесть часов утра они прибыли в Эстрагон — город, в котором когда-то началась история «Саблезубого Тигра». Он располагался северо-восточнее Крокуса, прячась в одном из горных массивов и представляя собой маленький скромный городок населением в двадцать тысяч человек. Главной достопримечательностью являлось, конечно же, здание гильдии — огромное и величественное, оно бросалось в глаза сразу же, стоило железной дороге выбраться из гор. Невольно Люси и Леви вспомнили второе здание «Хвоста Феи», которое так же, как и дом «Саблезуба», разительно выделялось на фоне города. Только если оно напоминало замок из старых добрых сказок, гильдия Эстрагона наводила на мысли о дворце благодаря изящным, богато выглядящим фасадам. В то же время общая слитность, кучность построек заставляла проводить аналогию с оборонительной крепостью — иными словами, получалось весьма притягательное сочетание красоты и могущества. — Наконец-то мы вернулись домой, — радостно разомлел Лектор. Дом. Леви и Люси переглянулись. Теперь это и их дом, да? Не в том, правда, смысле, в котором существовал дом «Хвост Феи». И пусть они с трудом представляли, какой иной смысл можно вкладывать в заветное слово и к каким ещё чувствам можно обращаться, если не к теплоте и любви, чутьё подсказывало: «Саблезубу» чуждо всё то, что дорого их сердцам. Под «домом» они понимали что-то другое, и что именно, бывшие хвостатые феи должны были узнать с минуты на минуту — поезд почти прибыл на конечную станцию. С вокзала процессия магов направилась к зданию гильдии. Лектор пояснил, что оно является не только местом, где можно взять задание и пропустить кружку алкоголя за барной стойкой, но ещё и общежитием, и столовой, и в принципе оснащено кучей вариантов досуга. Этим обуславливались размеры: чтобы вместить немаленький состав «Саблезуба» и при этом даровать ему все удобства, небольшой каморки не хватит. Да и где же это видано, чтобы у сильнейшей... ну, почти сильнейшей гильдии здание было не под стать званию? Люси мысль бок о бок постоянно находиться с остальными саблезубами не прельщала, поэтому она спросила: — А квартиру здесь никак нельзя снять? — Во-первых, где ты найдёшь на это деньги? — вмешался в разговор Стинг. Люси поджала губы от его раздражённой интонации (потому что ну чёрт возьми, что такого в её вопросе, чтобы так реагировать?!), но промолчала. — Во-вторых, нет, нельзя. Город маленький, свободной площади нет. Ну, если не считать какой-нибудь старой халупы на задворках, где нет никаких дорог, ошивается куча диких зверей, в любую минуту может сползти сель... Перечислять дальше? — Не утруждайся, — не скрывая натянутость улыбки, процедила Люси. — Спасибо за одолжение, — в тон ей ответил Эвклиф. Леви мучительно застонала. Ей было всё равно на постоянное сожительство с другими волшебниками, но если вот это вот между Стингом и Люси она будет слышать двадцать четыре на семь, вариант с халупой окажется весьма неплохой перспективой. Несколько минут ходьбы (за которые девушки успели отметить невероятную чистоту и спокойствие города) привели их к зданию «Саблезуба». На первом этаже Стинг наказал: — Ждите здесь. Мы пойдём разберёмся, куда вас заселять, — после чего вместе с Роугом и эксидами скрылся из виду. Люси и Леви напряжённо замерли на входе. Благо, что никому из саблезубов не было дела до новых членов гильдии и они не ощущали на себе насмешливых взглядов, не слышали язвительных слов, освистываний и оскорблений — не существовали для них вообще. Изредка кто-то недоумённо оглядывал их, как истуканов застывших в проходе, но не говорил ни слова: не то неинтересно, не то просто не хотели связываться с девчонками, принёсшими кучу проблем Дуэту драконов. — Люси-сама, Леви-сама, — услышали они за спиной бесцветный женский голос. Обернувшись, девушки в упор столкнулись с Юкино. — Может, присядете? Она указала рукой на один из свободных столов. Отказываться волшебницы не стали. — Спокойно у вас тут... — скованно улыбнулась Люси. О чём говорить с Юкино, она не знала, но молчание уже сидело поперёк горла. Да и надо же хоть с кем-то строить дружеские отношения? Интуиция подсказывала, что Юкино как тоже заклинательница духов и единственная из саблезубов, в ком они не приметили высокомерия, — наиболее подходящий вариант. Юкино кивнула. Промолчала, и это неловкое щекотливое молчание задело. Вывести Агрию на разговор показалось уже делом чести. — Быть может, расскажешь нам о ваших порядках? — «Порядках»? — растерялась волшебница. — Не знаю. Мне кажется, атмосфера гильдии сама за себя всё говорит. — Мы привыкли немного к другой, а выделяться... ну, как-то не хочется. «Особенно среди вас», — вложила Люси подтекст. И Юкино его уловила. — Понимаю, — кивнула она, переводя взгляд в сторону доски с заказами. — Пожалуй, самое важное в «Саблезубе» — отличное выполнение миссии. Мы не должны оставлять заказчика разочарованным или и вовсе допускать такую ситуацию, когда он отказывается от того, чтобы наша гильдия выполняла его поручение. За такое мастер Джиемма сразу же исключает. — Сурово... — нервно улыбнулись друг другу Люси и Леви. Хорошо, что никто из них не отличался склонностью к разрушению всего и вся, как... некоторые. Но вставал другой вопрос: а хватит ли им вообще сил, чтобы выполнить задание достойно? Едва ли грозный «Саблезубый Тигр» допускал принятие всякой шушеры вроде «отыщите вещь», «принесите цветок» и «сварите зелье». Или допускал? В конце концов, не только ж тёмные гильдии им громить... — И насколько сложные здесь заказы? — спросила Леви. Агрия вновь недогадливой не оказалась: услышав в осторожной интонации вопрос, есть ли здесь обыденные миссии, она ответила: — На любого мага найдётся свой. Без работы не останется никто. Здесь... не все задания S-класса. — А у тебя есть это звание? — неожиданно заинтересовалась Хартфилия. Она догадывалась, каков будет ответ: всё же Юкино не поставили на замену ослабевшему Дуэта на пятый день Игр, что уже говорило о многом, — однако в данном случае вопрос задавался с целью получить реакцию и, возможно, польстить, — но исключительно в благих намерениях. И Юкино от этого вопроса, как и ожидалось, растаяла. Она в смущении опустила взгляд, а губы тронула лёгкая полуулыбка — отличный результат, мысленно похвалила себя Люси. — Конечно нет. Маги S-класса — наша сильнейшая пятёрка, и мне до них далеко. Когда она отняла взгляд от стола, Люси встретила её тёплой улыбкой и поддержкой, впервые не ощущая дискомфорта от того, что находится в компании молчаливой волшебницы, в окружении чужих людей и в стенах гильдии, которые что ни говори, а веяли холодом. Ей здесь правда не место. Но когда рядом сидела Леви и подобревшая Юкино, Люси ничуть не трогала эта мысль. Она не прогадала, уловив в Агрии родственную — хотя бы потому, что не похожа на остальных саблезубов — душу. В тот же миг, когда Люси наконец-то почувствовала себя хорошо и спокойно, на соседний стул плюхнулся Эвклиф с равнодушным: — О, смотрю, вы уже спелись. Прощай, уютная атмосфера, привет, очередные издёвки Стинга. — Стинг-сама... — Хорошо, что ты здесь и далеко ходить не надо. Комната Хартфилии по соседству с твоей, так что будь добра, проведи экскурсию, расскажи, что да как. Хотя если не хочешь — просто покажи комнату. В конце концов, ты ей ничего не обязана, — сказал Эвклиф. Не обращая внимания на намеренно небрежную интонацию, с которой Стинг отзывался о ней, Люси не сдержала облегчённого вздоха. Она была на сто процентов уверена, что глумливая судьба превратит пребывание в «Саблезубе» воистину в сущий кошмар, поселив рядом со Стингом, однако всё оказалось не так уж и плохо. Очень не так уж и плохо, учитывая, что соседкой оказалась милая Юкино. — А ты, — зыркнул между тем на Леви драгонслеер, — идёшь за мной. Леви вскинула растерянные глаза сначала на него, затем на такую же опешившую Люси. — В смысле? — промямлила Хартфилия. — Мы не рядом? — Не рядом. — Но... — Вопрос решён и закрыт. Собирай манатки и иди обживаться. — Неужели не было никаких комнат по соседству?! Глубоко втянув носом воздух, Стинг закатил глаза и промолчал. Как выяснилось мгновением позже, зря: Люси успела ещё раз осмыслить ситуацию, кое-что понять и вспыхнуть: — Ты специально! Она вскочила со стула, в злой досаде сжимая кулаки. Чёрт возьми, она ни за что не поверит, что в огромном здании гильдии с не таким уж и огромным числом волшебников не сыскалось двух соседних комнат! А значит, единственное объяснение такому абсурдному расселению и разлуке с подругой — то, что Стинг снова решил поиздеваться над ней. Конечно, как же упустить шанс насолить, когда заклинательница осталась внизу, в неведении, и он с развязанными руками мог творить всё на свете. — Делать мне как будто нечего. Люси стиснула зубы, коря себя за то, что не пошла разбираться с местами в общежитии вместе с Дуэтом. Доверить это дело Стингу, который чёрт знает почему, но терпеть её не может — боги, какая глупость! — Лю-чан, — тихо шепнула Леви, потянув вниз за руку. Оглядевшись, Люси поняла, что её маленький бунт привлёк внимание остальных саблезубов, стушевалась и всё-таки вернулась на место. Вздохнула: делать нечего. Её слова здесь не имеют никакого веса — ни для Стинга в частности, ни для власть имущих вообще. Никто не прислушается и не переселит, поэтому скрепя сердцем Хартфилия взяла сумку и направилась вслед за Юкино. На четвёртом этаже их дороги с Леви разминулись. Благо, что жить будет рядом с Юкино, пыталась утешить себя заклинательница. Благо, что хотя бы на одном этаже с Леви. Целых два «благо». Спасибо за щедрость, Стинг Эвклиф. — Столовая находится на втором этаже, — поведала между тем Агрия. — Завтрак с семи до девяти, обед с двенадцати до двух, ужин с пяти до семи. Если проголодаетесь до этого времени, на третьем этаже есть кухня. Либо можете сходить в город. — А что с оплатой? Ох, как же Люси хотелось услышать, что «Саблезубу» хватает отчислений с заданий и потому в арендной плате он не нуждается! Правда, сразу же за этой надеждой в голове обрисовывалось здание гильдии, и надеяться особо не получалось: на содержание такой громады требуются невероятно огромные деньги. И она не прогадала. — Сто пятьдесят тысяч в месяц. — Сколько?! Люси сконфуженно втянула голову в плечи, понимания, что прозвучала слишком громко. Наверняка её услышал даже Стинг в другом конце коридора. Услышал и посмеялся: для него-то, волшебника S-класса, это и не деньги вовсе. И для Юкино, судя по её спокойному выражению лица, тоже. По пути Агрия рассказала о местоположении библиотеки, бассейна, нескольких общих комнат отдыха и тренировочных площадках, но Люси едва это услышала. В любом случае, уловила она последние слова девушки, на всех этажах есть план территории, а Стинг и Роуг в случае чего подсобят. Они же теперь ответственны за вас, послышалось между строк. Беззлобно, безынтересно, так ровно и равнодушно, что по коже пробежался холодок. Юкино снова обратилась в лёд, поэтому внутренне Люси была рада, когда у дверей в её комнату они распрощались. Оглядев напоследок богато украшенный, но всё равно неуютный каменный коридор и на несколько секунд задержавшись в той стороне, где давным-давно исчезла Леви, она со вздохом шагнула вперёд — оценивать свой новый дом. Готовясь к худшему, но на деле едва сдержав болезненный стон: тёплыми бежевыми тонами и светлой мебелью это место напоминало квартиру в Магнолии. Далёкой Магнолии с не менее далёким «Хвостом Феи» и особенно далёким Нацу... Люси тряхнула головой и с особым усердием принялась распаковывать сумку. Хотя, боги, что тут распаковывать: две футболки, юбка, полотенце и парочка ванных принадлежностей, и то половина всего небогатого набора принадлежала Леви. «Надо уже идти на задание», — деловито думала она, от нечего делать решая вытереть пыль и помыть полы. И не важно, что квартира нисколько в этом не нуждалась, пыль затаилась только в самых труднодоступных уголках, а полы, кажется, и без того недавно мыли, до того они скрипели от чистоты. Не важно. Сделает ещё раз. Да хоть два, хоть десять — уберётся и попереставляет вещи сколько угодно, лишь бы не возвращаться мыслями к «Хвосту Феи». Хватит, Люси, цедила она, рьяно натирая полки пустого шкафа. Прекрати терзать себя, повторяла, перетаскивая маленький журнальный столик ближе к окну. «Хвост Феи» остался в прошлом, тщетно пыталась донести. Поверить. Принять. Люси осела на колени рядом с комодом, прикрыла заслезившиеся глаза. Не удавалось ни поверить, ни принять, что Магнолия осталась в сотне километров, что теперь её новый дом — гильдия, где тебя унизительно вышвырнут за одну оплошность, и тот, кто недавно был напарником и казался товарищем, даже не заступится. Вот на это ей пришлось променять «Хвост Феи»? Домашний уют в стенах гильдии заменить холодом, дружбу — равнодушием со стороны одних и издевательствами от других, наслаждение жизнью — боязнью оступиться, свободу — ролью пешки в чужом развлечении. Это не укладывалось в голове почти так же, как записки с угрозами Леви и поступок Нацу... Нацу. Опять Нацу. Обхватив себя за плечи, Люси уткнулась носом в колени и закусила губу. Царившая в квартире тишина давила невыносимо — за время в «Хвосте Феи» она привыкла к постоянному шуму в доме, и если тогда это раздражало до чёртиков, то сейчас Люси понимала: она нуждалась в этом. В шуме, гомоне, разговорах, гремящей посуде на кухне, свисте чайника, падающих вещах, которые случайно и намеренно задевали — во всём том, что составляло жизнь в Магнолии и что теперь безвозвратно утеряно. Безвозвратно? Люси, конечно, была оптимисткой и в сердце до последнего сохраняла надежды на всякое. Но надеяться на то, что вскоре на ладони вновь засияет розовая хвостатая фея, получалось с таким же успехом, с каким не думать о прежней гильдии. Найти оправдания словам и действиям Нацу не выходило — скорее наоборот, всё указывало на то, что или он один, или какая-то компания, или и вовсе весь «Хвост Феи» наметили перемены, вот и решили избавиться от не очень способных магов. Конечно, в такое не верилось, и Люси не верила. Но понимала: дороги назад нет. Всё правда в прошлом. И как же жаль, что, даже отравленное событиями Игр, это прошлое было в разы лучше настоящего. Взгляд Хартфилии уткнулся в голубую голову саблезубого тигра. И пришло понимание — очевидное, конечно, но всё равно больное: «Я никогда не назову это место своим домом».~*~
Вернуться к уборке больше не получилось, поэтому Люси решила занять себя тем, чтобы сходить позавтракать. Время едва перевалило за восемь, когда она застыла на пороге большой шикарной столовой. Хотя «шикарной» — это очень мягко сказано! Создавалось впечатление, что комнату обустраивали для приёма знатных гостей и потому не поскупились на лакированное тёмное дерево, окна почти во всю стену, дорогие шторы, тонкие настолько, что одно касание — и порвутся; свет нескольких гигантских люстр отражался на мраморном полу и блестел на вычищенных столах, а тем разнообразием блюд, которое предлагалось саблезубым, можно было, казалось, накормить весь Фиор. — Обалдеть... — ошарашенно выдохнула Хартфилия. Плата в сто пятьдесят тысяч теперь виделась не огромной — напротив, чрезвычайно малой для такого уровня обслуживания. Кое-как сквозь обуревавший её шок Люси заметила зазывно махающую рукой Леви. — Прости, Лю-чан, что не зашла за тобой, — с виноватой улыбкой почесала затылок МакГарден. Насупилась: — Я пыталась выведать у Стинга номер твоей комнаты, но он ни в какую! — Кто бы сомневался, — беззлобно закатила глаза Хартфилия. Судя по пустующим тарелкам и наполовину допитому чаю, Леви с завтраком покончила. Однако составить компанию охотно согласилась: всё равно надо обсудить, что делать дальше. — Стинг сказал, расчётный период здесь в конце каждого месяца. Так что нам надо брать ноги в руки и за оставшиеся двадцать дней заработать триста штук. Люси с мученическим стоном обратила взгляд к потолку. — Времени, конечно, достаточно, — вздохнула она, — но всё равно что-то подсказывает, что придётся пахать как бешеным. — И это «что-то» тебя не обманывает. С такими словами за их стол с подносом, полным еды, сел Стинг. В последнюю секунду Хартфилия проглотила тяжёлый вздох и удержалась от того, чтобы закатить глаза, так что обмена любезностями — хотя бы пока — не случилось. Почувствовав за спиной чьё-то присутствие, Люси обернулась и обнаружила Роуга. Весьма озадаченного Роуга, который, уставившись на напарника, в немом вопросе приподнял бровь. — Чего ты удивляешься? — поднял брови уже Стинг. — Забыл, что ли, кто теперь на нашей совести находится? — Еда-то тут причём? — При том, что надо кое-что с нашими феями обсудить. Нам обоим. Намёк Роуг понял и послушно присоединился к их компании. — И какое тебе к нам дело? — спросила Люси. — В десять часов мы ждём вас на тренировочной площадке за гильдией. — С целью?.. — С целью проверить, так ли у тебя всё плохо с силой, как и с мозгами, раз надо пояснять такие очевидные вещи. Сжав кулаки, Люси процедила: — Уж получше, чем у некоторых с манерами. — Очень надеюсь на это. Злой искрой, которая промелькнула между ними в этот момент, можно было подпалить всё здание гильдии. Заклинательница опустила взгляд на еду, огорчённо понимая, что аппетит потерян из-за компании Эвклифа, но ещё больше — из-за его слов. Что она ему сделала, раз он язвит по поводу и без? Как будто ей в радость мало того, что находиться в «Саблезубе», так ещё и вынужденно висеть на шее Дуэта. Не её вина в скуке Минервы, «Клинке валькирии» и сострадательном сердце, которое вместо того, чтобы приказать как можно скорее убраться со стадиона после четвёртого дня Игр, настояло проведать Стинга. — Пойдём, Леви. Я уже наелась, — сухо произнесла Хартфилия. Минуту спустя Дуэт с эксидами остались друг с другом наедине. Из их компании только Стинг продолжил невозмутимо наслаждаться завтраком — даже Лектора покоробила грубость друга. — И чего ты к ней прицепился? — покачал головой Чени. Стинг закатил глаза: — Доброе утро. Я со всеми такой. Роуг кинул задумчивый взгляд в сторону, где недавно скрылись девушки. В этот миг он мог бы возразить: нет, не со всеми, ты ни на кого не реагируешь так, как на Люси, — но раздражение Стинга говорило само за себя.~*~
План территории «Саблезуба» подсказал, где находится уличная тренировочная площадка, поэтому Леви и Люси после завтрака сразу направились туда. Да, до обозначенной встречи оставалось полтора часа, но свежий воздух и открывавшийся с улицы вид на горы девушки сочли куда более привлекательными, чем прозябание в комнате. Забравшись на верхушку тренировочного столба, Люси наслаждалась тёплым утром, в отсутствии других саблезубов становившимся особенно прекрасным, и пейзажами городка. — Красиво у них здесь, да? — блаженно протянула Леви, опираясь о другой столб и разглядывая горные вершины. Люси кивнула. Природа в самом деле была великолепна. Магнолия радовала морским побережьем и бескрайними зелёными равнинами — зрелище, бесспорно, красивое, но после нескольких месяцев становящееся привычным, и оттого горный Эстрагон вдвойне ощущался как глоток свежести. Никто из них никогда не жил ни в самих горах, ни неподалёку от них, поэтому сейчас новые природные картины сосредоточивали на себе всё внимание, позволяя заклинательнице не думать об очередном неприятном разговоре со Стингом, а Леви не вспоминать «Хвост Феи». Позволяя жить прямо здесь и прямо сейчас. И девушки относились к этой мысли позитивно, пока их компанию не разбавили Стинг и Роуг. — Готовы к проверке способностей? — хрустнул костяшками Эвклиф. Настороженная, Люси несколько раз перевела взгляд от рук Стинга на него самого. Тот ухмыльнулся: на такой эффект он и рассчитывал, начиная разговор со столь неоднозначного жеста. — К вашему счастью, начну не я, — снисходительно успокоил он волшебниц, вместе с эксидами присаживаясь на камень. В следующий миг Люси и Леви встретились глаза в глаза с Роугом, чувствуя, как от волнения слабеют ноги. Сражаться с ним? — Для начала он проверит физические способности, — деловито распоряжался Стинг. — Учитывая, что они едва ли представляют из себя что-то ценное, сражаться будете обе сразу. Вперёд! Стало легче. Ненамного. Ну, на то малое «ненамного», при котором одной из них в случае чего не придётся наблюдать, как чудовище внутри Чени разорвёт подругу в клочья: если такое произойдёт, погибнут обе. Хорошая перспектива, верно? Замечательная. Просто, чёрт побери, отличная, и эта злая напряжённость сквозила во взглядах и движениях столь явно, что и Роуг разглядел. Он метнул нечитаемый взгляд на Стинга, но тот отмахнулся и приказал начинать: видите ли, ему не настолько нечего делать, чтобы тратить на проверку весь день. Пока страх перед теневым драгонслеером не отравил разум окончательно, девушки побежали в атаку. Маленькая Леви нырнула вниз, пытаясь подбить ноги Роуга, в то время как Люси метнулась в сторону: ударять в бок, грудь, живот или лицо — куда прилетит, туда и будет удар, понял Роуг по отсутствию стойки. Он шагнул вбок, и МакГарден проехалась мимо; крутанулся вокруг оси, схватил опешившую Хартфилию за запястья, заломил руки за спину и легонько толкнул в сторону улетевшей подруги. «Вот и всё», — заключил, отряхивая ладони. Стинг присвистнул: — Ё-моё... Я, конечно, сказал, что в ваших навыках наверняка ничего ценного, но не думал, что настолько. Скатившись со спины МакГарден, Люси оторопело уставилась в небо. Она тоже не думала, что настолько. То есть... Она ни в коем разе не мнила себя ни всесильной, ни даже просто сильной, особенно в рукопашных боях. Если дело доходило до ближнего боя, всегда выручали духи, хлыст и на крайний случай — хороший пинок под вражеский зад, вот только духов при проверке своих физических навыков не вызывают, о хлысте она не успела и подумать, не то что потянуться и достать, а пинок... Что-то подсказывало, что за такую дерзость Роуг схватил бы её за ногу и метнул куда подальше. При том факте, что удар, конечно же, ни за что бы не достиг цели. Сбоку послышалось надрывистое дыхание. Повернув голову, Люси застыла от вида того отчаяния, что проступило на лице Леви. Стоя на четвереньках, она неверяще смотрела на свои руки и... Люси терялась в попытках описать взгляд подруги. Это была дикая смесь из горечи и злости, которую она никогда не видела в её глазах. — Леви? — обеспокоенно позвала Хартфилия, но та не откликнулась, не вздрогнула — не отреагировала никак, словно бы для неё в этом мире перестало существовать всё, кроме рук. — Раз тут такое дело, — продолжил между тем Стинг, — то проверку и магических способностей я оставлю на тебя, Роуг. Это ты у нас мастер по мирному бою. Я этих двоих, боюсь, на тот свет отправлю. Люси метнулась взглядом к Чени. Она ждала, что тот возмутится отлыниванию напарника, но вместо этого он равнодушно пожал плечами. Поднявшись, заклинательница осторожно коснулась спины МакГарден. Нахмурилась: мышцы были напряжены настолько, что, казалось, ещё усилие — и судорога сведёт всё тело. Надсадное дыхание стало тише, но Люси всё равно чувствовала, что подруга не успокоилась. — Леви, — позвала она вновь, но теперь в разы взволнованнее. — Я в порядке, — выдавила МакГарден дрожащим голосом. — Дай мне... минуту. Люси повернулась к Роугу. Тот кивнул, разрешая взять небольшой отдых. — Что с тобой? — попыталась она заглянуть в лицо МакГарден, но та замотала головой, зажмурилась, сжалась, и заклинательница оставила её в покое. И Леви была ей тысячу раз благодарна. Но потом. Минутами, часами позже — не сейчас, когда разум и сердце отравлял настолько провальный бой. Бой? Боги, смешно. Даже в детских сказках такое не назвали бы боем. Для столь унизительного зрелища едва ли вообще существовало подходящее слово. Леви знала, что не хороша в рукопашных сражениях. Но не настолько же, чёрт возьми! Роуг ведь даже не контратаковал, не прервал атаку — просто ушёл в сторону, заставляя её как клушу полететь носом в землю. Сколько неуклюжести, нелепости, неопытности в одном движении! Представляя, как глупо выглядела она со стороны, Леви сгорала от стыда. — Долго ты там собралась рефлексировать? — прозвучал недовольный голос Стинга. Леви зажмурилась. Он прав. Надо взять себя в руки. Самобичевание ничем не поможет, стояние на четвереньках ещё больше усилит образ жалкой беспомощной слабачки. Вставай! Собери гордость в кулак! Самой не стыдно так преклоняться перед трудностями, когда несколько часов назад ты клялась, что преодолеешь всё? Давай же, покажи, чего стоят твои слова! Ты же из «Хвоста Феи», чёрт возьми. Ты не знаешь такое слово, как сдаться. Ты не умеешь отступать. В порыве уверенности сжав кулаки, МакГарден рывком поднялась на ноги, развернулась лицом к Роугу, вкладывая в пылающий взгляд всю решимость продолжить. Тот настроя не оценил, зато одобрительно закивал Эвклиф и засветилась от радости Люси. Девушки переглянулись, и рвение победить передалось и Люси. Роуг — бесспорно, сильный противник, но и они не зелёные юнцы, чтобы всухую проиграть. Люси решительно схватилась за ключи, бок о бок вставая с подругой. «Даже если придётся использовать Уранометрию — плевать! Я выложусь на полную и покажу им, что мы не слабачки!» — Пару минут на продумывание стратегии? — с насмешливой учтивостью предложил Стинг. Люси поджала губы: удивительно, как в предложение со вроде бы неплохим смыслом он умудрялся вкладывать издёвку и почти в открытую говорить об их слабости. И почему из всех возможных вариантов судьба свела её с таким человеком? — А что, в бою нам и враг любезно предложит такое? — нахмурилась Леви, для которой подтекст Стинга тоже не остался незамеченным. Тот с деланной небрежностью пожал плечами: — Как знаете. Постарайтесь тогда продержаться дольше тридцати секунд. — Самому не надоело издеваться над одним и тем же? — не выдержала Люси. Уголок чужих губ дёрнулся в усмешке, но сказать Эвклиф ничего не успел — с коротким: — Хватит разговоров, — наметившийся обмен любезностями прервал Роуг. В мгновение ока он оказался перед ними. Атаковать не стал: опасался, видно, что с такого расстояния любой удар будет стоить девушкам крови. Люси и Леви резво отскочили по разным сторонам, позволяя Чени оценить скорость реакции. Ну, и умение пользоваться мозгами, раз они предпочли уклонение попыткам атаковать, заранее обречённым на провал, но это уже была прерогатива Стинга — сам Роуг не грёб всех хвостатых фей под гребёнку недальновидных. — Небесного Жала откройтесь врата! Скорпион! — Веское слово: ветер! Ураганный поток пыли резанул по глазам, в носу защекотало от мерзких песчинок, а завывание ветра едва позволяло услышать что-то иное — одной атакой девушки заглушили три важнейших человеческих чувства. Роуг незаметно ухмыльнулся: вот это Стинг уже не сможет не одобрить. Даже жаль, что песчаная завеса не позволяла разглядеть его лица. Впрочем, недооценивать остроту уже драконьих зрения, обоняния и слуха не стоило. Роуг уловил сияние второго призванного духа, учуял приближение, услышал свист рассекаемого топором воздуха — и легко отскочил от мощного удара. Оружие Тельца оказалось достаточно огромным, чтобы разрубить не только землю, но и на несколько секунд — воздушно-песчаную атаку Люси и Леви, и таким просчётом Роуг не мог не воспользоваться. Тенью скользнув к волшебницам, он осторожно сколдовал «Теневые крылья». Никакого серьёзного урона — силы вкладывалось ровно для того, чтобы сбить их с ног, заставить растеряться и упустить контроль над магией. Комбинированная атака развеялась, поэтому от следующего удара топора Роуг вновь легко увернулся. По близости с хозяйкой Тельцу уже было не разойтись. Люси попыталась разорвать дистанцию, но молниеносная теневая магия Чени делала все попытки бесплодными. Не помогла ни «Яма» под ногами, ни «Ветер» в спину — никакие заклинания Леви не оттаскивали Роуга, которому было достаточно превратиться в тень, чтобы свести весь урон на нет. Хартфилия стиснула зубы. Раз так... Она перебросила ключ от Златого Быка в левую руку, закрывая врата, правой одновременно выхватила хлыст. «С одного метра не увернёшься!» — решительно воскликнула и замахнулась со всей силы. По ногам, туловищу, груди — не важно, куда, лишь бы попасть! Пусть пожалеет, что увязался за ней, наступит на грабли, которые сам под себя и подложил!.. Роуг перехватил Звёздную реку. Люси растерянно выдохнула: он что, прервал?.. — но не успела даже додумать мысль. За хлыст он рванул заклинательницу на себя, навалился свободной рукой на плечи и впечатал в землю. — Лю-чан! Слева дыхнуло жаром — «Огонь», краем глаза заметила Люси приближавшееся заклинание. В испуге вскрикнула, вжала голову в плечи: по ней ведь тоже попадёт! Чёрт возьми, Леви, почему ты сколдовала «Веское слово» так низко?! И зачем сама подбежала вплотную?! Роуг не стал ни убегать, ни уворачиваться, ни атаковать в ответ, чтобы своей магией подавить чужую. Нет. Просто взмахнул рукой. Просто ребром ладони рассёк заклинание. За всполохами растворяющегося огня Люси увидела шокированное лицо подруги, которую случившееся поразило настолько, что она никак не отреагировала, когда Роуг сделал выпад вперёд и дотянулся уже до её плеч. Надавив, он повалил волшебницу на спину, рывком поднялся — и девушки застыли под ладонями, на которых плясала теневая магия. «Вот и всё», — вновь читалось в его жесте. — К-как? — пробормотала Леви. Дрожь прошибала её тело, голос и взгляд, который она не смела обратить к Роугу — вперив в небо, молила всех богов, чтобы не расплакаться. Они проиграли... вот так. Унизительно, позорно, бездарно, словно никогда прежде не участвовали в сражениях и не применяли магию. Роуг прикрыл глаза и выпрямился во весь рост, убирая с рук волшебство. — Вини свою спешку. И в следующий раз, спасая кого-то, думай не о скорости, а о силе заклинания. Думай не о скорости. Думай о силе. Думай. Просто думай, Леви МакГарден, когда идёшь на кого-то с атакой. Напрягай мозги — за это ведь тебя и ценили в «Хвосте Феи», верно? За то, что, в отличие от Нацу, Гажила и доброй половины гильдии, ты не бросалась сломя голову в пыл сражения. Нет, ты вспоминала силы соперников, оценивала возможности, набрасывала планы и стратегии — обращалась в первую очередь к разуму, не позволяя сердцу заглушить его голос. Ты думала, Леви. Тогда — и сейчас. Только вот сейчас от этих мыслей не было никакого толка. План на Роуге не сработал. Изменилось ли бы что-то, если бы сердце не кинуло защищать подругу, если бы разум всё-таки смог перевесить мыслью: Роуг не навредит Люси? Это просто тренировочный бой, в котором уже были моменты, когда Чени мог вбить в землю до темноты и крови, но — не вбивал. Щадил. Рассчитывал силы. И ничего бы не поменялось, доберись он всё-таки до Люси. Ничего. Тебе следовало стоять на месте, Леви, твердил разум. Но от этого ничего бы не изменилось, тут же продолжал он. Леви судорожно втянула носом воздух, хотела зажмуриться, пряча слезящиеся глаза, но отчего-то не смогла. Зато продолжить больную мысль — больной очевидный вывод — получилось легко. Если бы она устояла на месте, взяла бы под контроль панику, сосредоточила в «Веском слове» больше силы, придумала бы более подходящие заклинания — если бы сделала всё это, ничего бы не изменилось. Можно сколь угодно разрабатывать стратегии и придерживаться их — всё разобьётся об тот факт, что Роуг способен развеять её магию голыми руками. Вложить чуть больше силы? И что? Достаточно слабенького «Рёва», чтобы теневая магия подавила её собственную. Дело не в разуме, Леви. Она выдохнула, чувствуя, как под мощью начинающегося шторма затихал в груди огонь стыда и унижения. Чувствуя удушающее спокойствие от понимания: дело в силе, Леви. Никакой план не сработает, если твоё тело не умеет двигаться, а заклинания легко уничтожить. Разум — хорошо. Но теория никогда никого не спасает. Ты ведь уже дошла до этой мысли, нет, Леви? Или даже разума в тебе не осталось, раз ты позабыла об этом? Приняв сидячее положение, Леви уставилась на пыльные, дрожащие от усталости ладони. Усталости. Не сдержала нервного смешка: тридцать секунд никудышного рукопашного спарринга, две минуты магического, и вот пришла пора говорить об усталости? Провальная атака, парочка заклинаний — вот таков предел её возможностей? Вот с этим она собралась становиться сильнее? Леви бессильно опустила ладони на колени, склонила голову, пряча перекошенное от отчаяния лицо за волосами. Наконец-то в полной мере осознавая, на дне какой пропасти находится. «Я слаба». Как мастер вообще выбрал её в качестве кандидата на мага S-класса? Как Гажил не почурался пойти позориться под ручку с такой слабачкой? С той, которая нихрена не помогла ему в битве против «Сердца Гримуара», которая только и делала, что плакала, дрожала, боялась, снова плакала, истерила, обижалась на что-то незначительное, мелочное, тупое — не думала, чёрт возьми, даже не думала, не делала то, что единственное и умеет. Что, оказывается, не особо-то и умеет. Что, оказывается, абсолютно, совершенно бесполезно. «Господи, как же я слаба...» Защитить Джета и Дроя? Каким образом, милая Леви, не поделишься? Завалишь врага той сотней теоретических знаний, которые хранятся в разуме, но которые немощные руки не в силах претворить в реальность? Применишь парочку веских слов, поймёшь, что бесполезно, и расплачешься от отчаяния? Кого ты собралась защищать с такими силами, Леви? Джету и Дрою и подавно не нужна такая защита, никому в принципе не понадобится что-то настолько бесполезное, бездейственное, бездарное. Для Гажила ты балласт, с которым он потащился на экзамен исключительно из чувства вины, из желания загладить неприятное былое и показать остальной гильдии, как он изменился. Джувия сама кому хочет задаст жару, о Мире с Эрзой и говорить не приходится, а за Венди и Люси горой встанет их команда — в тебе, слабая Леви, они нисколько не нуждаются. В твоей силе не нуждается вообще никто, ибо не в чем нуждаться. Силы нет. Таланта нет, способностей нет — нет ничего, кроме разума, да и тот иногда даёт сбои. Слабачка. Сла-ба-чка. Тебе понадобится сто лет, чтобы выбраться из этого болота и вернуться в «Хвост Феи», Леви. Только захочешь ли ты возвращаться теперь, зная, что на самом деле из себя представляешь? Хватит ли совести пойти на задание с Командой Теней или Гажилом, когда до тебя наконец дошло, что ты не более чем камень на чужих шеях? Мешающий, туже затягивающий петлю, утаскивающий на дно — и не снимаемый исключительно из дружеских чувств. Из нежелания обижать. Делать больно. Говорить правду. Никто в «Хвосте Феи» не скажет о правде, потому что для них это... неважная правда. Главное, чтобы твоё сердце полнилось любовью к семье, друзьям и чести гильдии, а на остальное: происхождение, прошлое, силу, привычки, причуды, силу, характер, силу — плевать. Поэтому все молчали. Поэтому все и после не раскроют рта. — Приятно видеть, что хотя бы до кого-то начало доходить положение вещей. А «Саблезубый Тигр» раскрыл так, что вмиг вырвал из спины крылья. Леви подняла голову, глаза в глаза встречаясь с возвышавшимся над ней Стингом. И в её взгляде, напряжённом и потемневшем, он прочёл всё. — Я не прогадал, — протянул Эвклиф без тени усмешки, — ты поумнее Хартфилии оказалась. Он мельком оглядел Люси, которая на его слова не обратила никакого внимания — настороженно смотря на подругу, она не видела больше никого и ничего. Взгляд Роуга так же не отрывался от МакГарден. Стинг с лёгким удивлением обнаружил сведённые брови и поджатые губы: кажется, Чени не нравилось изменившееся настроение Леви и выводы, к которым она пришла. А вот Стинга они устраивали настолько, что даже дерьмовое с момента отбытия из Крокуса настроение начало ползти вверх. Пока неуверенно и слабо, но он знал, какими словами — и чьими реакциями — придать ему топлива для ускорения. — Ну а ты-то, — вернулся он взглядом к Люси, — догнала, что к чему? Вздрогнув, та наконец оторвалась от подруги и подняла на него глаза. Нахмурилась, поджала губы — всяко сообразила, понял Эвклиф, только из бараньего хвостатого упрямства, конечно же, не признает сразу. И не примет. Да, вот не примет — точно. Стинг на подсознательном уровне чувствовал, что на этом вопросе встретит дикое сопротивление в виде тупых взглядов «Хвоста Феи», и если МакГарден, кажется, от них начала отрываться, то Хартфилия вцепилась намертво. Избавить её от них будет и удовольствием, и мучением одновременно. Отвечать Люси не торопилась — вместо этого сверлила тяжёлым взглядом, и количество опасения в нём Стингу льстило. Предчувствуешь, как дракон сейчас разорвёт тебя и твои идеалы в клочья? Молодец. Правильно мыслишь. Это именно то, что он сейчас и сделает. И от предвкушения, от желания поскорее вырвать крылья хвостатой феи в узел сворачивались кишки. С трудом удерживая отстранённое выражение лица и проглатывая хищную усмешку, Стинг продолжил: — Брось, Хартфилия. Ты тупая, но не настолько. После вот этих вот «боёв» даже ты должна была понять, какие вы слабачки. — Твоих постоянных слов об этом мне по горло хватает, — ощетинилась Люси. Но раздражение в её интонации глушила настороженность: Стинг улавливал тонкое дрожание голоса и нервное дыхание. Угодила в ловушку, осталась один на один с хищником и теперь тщетно пыталась не выдавать страха, но — не могла, и это отчего-то хорошенько било по мозгам. Это даже, чёрт возьми, заводило. Эвклиф усмехнулся: пожалуй, он слишком сильно любил уничтожать слабых. А бесящих слабых — особенно. — Только слова ты воспринимать не умеешь. А вот от практического опыта никуда не денешься, Хартфилия, и он наглядно показывает: с вашими навыками только младенцев распугивать. Или хочешь возразить? Возразить Люси, судя по сжавшимся кулакам и загоревшемуся взгляду, очень хотела. Только вот незадача — нечем. И она это понимала. И, господи, Стинг солжёт, если скажет, что столкнувшиеся в её глазах нежелание принимать правду и всё-таки принятие не самая охеренная эмоция, которую он когда-либо видел. Но этого недостаточно. Нужна не эмоция, а чувство, взрыв, столкновение такой силы, чтобы выбить из неё весь хвостатый дух, а для этого стоило вырезать другую рану, и благо, что неудачным боем Хартфилия не могла не дать в руки нож и не повернуться спиной. Ты сама загнала себя в угол, милая. Ещё в тот миг, когда твоя рука в первый раз потянулась к ключам от звёздного неба. — Знаешь, что удивило меня больше всего? Твоё лицемерие. Выдержать паузу. Дать ей пару секунд на то, чтобы осознать, растеряться и удивлённо вскинуть брови — на то, чтобы открылась, ведь по удивлённому человеку больше всего приятно бить. Добивать. — Что?.. — Ты у нас вся такая радеющая за дружбу и товарищей, да? Тогда ответь мне: почему в тот момент, когда тебе угрожала опасность, когда надо было проверить твои навыки, ты пряталась за спинами духов? Атаковала их руками, бросала их в бой, а сама отсиживалась в сторонке. — Замолчи. — Они тебе что, не друзья, Хартфилия? — елейно продолжал Стинг. — На рабочие инструменты дружеские правила не распространяются? — Заткнись. И не надейся. — Я удивлялся этому сначала, а потом понял: ты же по-другому не умеешь. Твоя магия, твоя сила основывается на использовании других. Если не будешь помыкать своими духами, то так и помереть недолго, ибо это твоя основная и единственная способность. — Я сказала, заткнись! В ярости Люси вскочила с места, сжала кулаки, качнулась в его направлении — хотела приблизиться, понял Стинг, но опасения перевешивали злость. Жаль: он бы с удовольствием подпустил её поближе, позволил бы замахнуться для пощёчины, чтобы потом заломить руки, поставить на колени и прошептать на ухо... что-нибудь. Ядовитое, насмешливое, заставившее бы Хартфилию одновременно и сильнее разозлиться, и стушеваться, и испугаться — пережить тот охеренный взрыв эмоций, от одной мысли о котором у Стинга тяжелело в животе. — На принятие этой правды мозгов уже не хватает? — В твоих словах нет и капли правды! — прошипела заклинательница. — Духи для меня не рабочие инструменты, и я не помыкаю ими! — Да ты что? Что-то я не заметил, чтобы ты сражалась бок о бок с ними. На несколько секунд она замешкалась: не то пыталась придумать аргументы, не то просто не могла сформулировать их под гнётом ярости. В любом случае, Стинг не стал терять момент — пока она вновь растеряна, но теперь по-злому, стоило надавить сильнее. — Да и каким образом ты в принципе можешь сражаться вместе с ними? У тебя есть магия ветра, песка или ещё какого-нибудь подходящего элемента, чтобы поддерживать Скорпиона? Ты владеешь холодным оружием или хорошей физической силой, что пригодилось бы для Тельца? Нет, Хартфилия. Всё, что ты можешь, — взмахивать ключами. Отбери их у тебя, и всё, бум, — Стинг щёлкнул пальцами, — ты бесполезна. Драконий слух уловил, как заклинательница вдохнула поглубже, подобралась. Хотела что-то сказать, но наконец случилось столкновение нежелания и принятия, и вместо слов вырвался лишь обессиленный огорчённый вздох. Против такой постановки аргумента ей нечего предъявлять. Это ведь правда, что её основная сила — призыв. И без ключей она ничего не стоит. — А если ты не помогаешь им и не сражаешься бок о бок, — вкрадчиво продолжил Эвклиф, — то что это, как не использование? Люси отчаянно зажмурилась и отвернула голову. Замечательно. Как же ты прекрасна, когда поставлена на место, Люси Хартфилия. — Итак, что мы имеем? Не будем говорить о физической форме, там и так всё понятно. Куда интереснее и... правильнее поговорить о магии. У тебя, Хартфилия, достаточно отнять ключи, тебе, — опустил он холодный взгляд на МакГарден, — сломать пальцы, чтобы ты не сколдовала больше ни одного веского слова. Хотя толку с него? Твои запасы магии настолько ничтожны, что хоть сколдуешь ты, хоть нет — разница невелика. Леви сжала кулаки под его словами, но это был не порыв раздражения или злости — отчаяния, уловил Эвклиф в понурых плечах, прикушенной дрожащей губе и смиренном взгляде. — Но ладно, допустим, магический сосуд вам обеим мы как-нибудь расширим. Хотите, предскажу, что будет? Ничего. Недоуменные взгляды. Молчание. И капкан, начавший приходить в движение. Стинг не мог сдержать усмешки, осознавая, как гладко и неумолимо приближаются Люси и Леви к ловушке. И это было потрясающее чувство — чувство власти над теми, кто при всём желании не мог оказать сопротивления и был не в силах сойти с гиблой дорожки. Им не уйти от него. Хищник всегда достигает свою жертву. И пора вам становиться обедом, бывшие хвостатые феи. — Ты с большим количеством эфира, — обратился Эвклиф к заклинательнице, — просто призовёшь больше духов или увеличишь время их пребывания. Густо? Не-а. И от ключей по-прежнему зависит твоё участие в битве. Ты, — вновь прибил к земле пронизывающим взглядом МакГарден, — сколдуешь разом побольше слов, сделаешь их сильнее, но один просчёт — и здравствуй, сломанные руки и поражение. Магия у тебя, конечно, универсальная, но когда она зависит от рук, которые в сражениях страдают больше всего, то степень дерьмовости возрастает до небес. — Стинг, ты... — раздался удивлённый голос Роуга. С хмыканьем Эвклиф прикрыл глаза. Да, Роуг. Не ты один не обсуждаешь свои планы с напарником. — Хочешь сказать... нам нужна новая магия? — выдохнула Леви. Умная девочка. С тобой проблем не будет. — Да. И поскольку за ваши тренировки ответственны мы, убийцы драконов, то и лакримы нужны с силами драгонслееров. Люси сглотнула. — Спятил? — прошептала она. — У нас уже есть магия. Вживление новой чревато последствиями. — Половина Фиора ходит с лакримами, и ничего, живая, — отмахнулся Стинг, но, как выяснилось, Люси говорила скорее сама с собой и его не слушала. — Да и... отказаться от своей магии? Нет. Это семейное волшебство. Чёрта с два ты заставишь меня променять его на что-то другое! Растерянность быстро сменилась решительностью — как и ожидалось, Хартфилия сразу отмела его идею. Анализировать текущее положение вещей, обдумывать перспективы? Нет, она не нуждалась ни в чём из этого, поскольку думать не умела по определению. Была ведома чувствами, жила чувствами, принимала решения исключительно на их основе — конечно, как от такого человека можно ожидать, что до него хоть что-то дойдёт. И до Люси не дошло. Напротив, воспринялось в штыки настолько, что Стинг почувствовал: сколько раз он ещё ни попытается завести этот разговор, Хартфилия не станет слушать и решения не изменит. Даже если всё-таки осознает. Даже если так, хотя в такое не верилось — чисто из упрямства продолжит гнуть свою линию. Но с Леви МакГарден история была другая. Как по команде что он, что Люси опустили на неё взгляд. Она анализировала. Думала. Искала выгоды, рассматривала перспективы, прислушивалась к разуму, заглушая сердце, твердящее: ты с магией слова уже столько лет, неужели не жаль расставаться? Она ведь идеальное олицетворение твоей начитанности, знаний... ...твоей теории. Леви замерла. Подняла голову, позволяя увидеть глаза, полные осознания. Заставляя Люси в неверии выдохнуть весь воздух и пошатнуться, а Стинга — найти то, что он и искал. Осталось сделать последний штрих. Он присел на карточки рядом с ней и заглянул в глаза. — Ты согласна стать сильнее, Леви МакГарден?~*~
Люси нервно мерила шагами комнату Леви, иногда садилась на кровать, вертела в руках какие-то вещи, теребила занавески, снова металась от стены к стене, снова на минуту-секунду-мгновение приземлялась на стул, чтобы потом вскочить и продолжить — ходить, мельтешить, злиться, не понимать. Говорить — что-то, что Леви не слушала, потому что подругу заело на одной пластинке. Ты спятила, Леви. Он манипулировал тобой, Леви. Какого чёрта ты слушаешь этого... этого, Леви. Одно и то же. Беспокойно, взволнованно, но — одно и то же. И Леви могла бы сказать, что приелось, только разум почти не цеплялся за слова Хартфилии. Стоя перед зеркалом, она пусто глядела на своё отражение. Спутанные волосы, серая от пыли кожа, кое-где слегка содранная, расслабленное, спокойное, мертвецки равнодушное лицо. Благо, что Люси так зациклилась на словах и переживаниях, что не обращала внимания на внешний вид МакГарден, иначе... наверное, чуть разнообразила бы пластинку. А может, наоборот, затихла, потому что в потерянном взгляде нашла бы ответ на вопрос: «Зачем тебе эта сила, Леви?» Зачем. Леви казалось это таким очевидным, что она не отвечала. Не чувствуя желания вновь доставать скелеты и чётко зная: Люси не поймёт. Можно легко исключить мага из «Хвоста Феи», но сам «Хвост Феи» из волшебника вытащить практически невозможно. И Люси, нося на руке метку «Саблезуба», осталась хвостатой до мозга костей: для неё так же, как для Джета, Дроя, Гажила и остальных, сила — несущественная компонента. Та, ради которой они видят глупостью... жертвовать многим. Стараться вопреки, лезть из кожи вон. Если не дано, то не дано — всё, вывод, конец. Ты уже умная и милая, Леви, чего тебе ещё надо для счастья? Леви опустила взгляд. Ответ тоже очевидный: ваше счастье, чёрт возьми, ей нужно, чтобы близкие были счастливы, — но для хвостатых он не увяжется с желанием стать сильнее. Мы счастливы и без сильной тебя, Леви, твердили бы они. Нам не нужна твоя сила. Мы сильны сами по себе, без тебя, слышала Леви. Мы сильные. Поэтому ты можешь быть слабой. Нет. Чувствуя, как начинает растворяться растерянность, Леви сжала кулаки. Минуту назад не верилось: она правда решилась? Правда согласилась на идею Стинга о драконьей магии и даже подсказала город, где можно достать лакримы? Решение казалось резким, спонтанным, возможно, сделанным больше на эмоциях, чем на разуме — к этому апеллировала Люси, но Леви не могла согласиться. Не чувства рассудили, что с пропасти своими силами не выбраться в ближайшие сто лет. Не внезапно и безосновательно пришло понимание, что она никчёмна по всем фронтам. Всё обдуманно, взвешенно. И Леви была не намерена отступать. — Как ты не понимаешь, что Стинг просто помыкает тобой?! Ему до лампочки на наши силы! Всё, чего он хотел, — это почесать свое эго, и ты ему в этом потакнула!.. — Пускай, — впервые подала голос Леви. Люси встала как вкопанная так резко, что едва не полетела носом вперёд. — Ты... что? — Даже если он затеял всё это исключительно для себя, я всё равно буду в выгоде. За секунду преодолев разделявшие их метры, Люси схватила подругу за плечи — тоже первое касание, отстранённо отметила Леви, — развернула к себе лицом, заглянула в глаза, и раньше у МакГарден защемило бы сердце от количества тревоги и неверия, но... сейчас всё было по-другому. Другие обстоятельства, в которых не виделось ничего плохого и вызывающего волнения, другая цель, другая Леви МакГарден, в конце концов. Или не другая, но хотя бы пытающаяся стать такой. Сделавшая первый шаг, принявшая важное судьбоносное решение, задавшая жизни иной вектор движения — тот, в котором нет места унижению друзей и собственной слабости. Поэтому сердце Леви не дрогнуло, и она встретила больной взгляд подруги спокойно и безмятежно. И Люси под таким настроем застыла, не в силах выдавить ни слова. — Прости, Лю-чан, — Леви на секунду задержала касание чужих рук, прежде чем отстранить их, — но у меня нет времени на то, чтобы оставаться слабой. Я дала себе слово стать сильной ради Джета и Дроя, и я исполню его во что бы то ни стало. — Не таким же путём, Леви... — в слезах прошептала Хартфилия. Не таким путём. Леви тихо безрадостно фыркнула, отводя взгляд. — Я всё решила, Лю-чан. Так что, пожалуйста, давай закроем эту тему. А что плохого в таком пути, Люси?~*~
— Алтей, значит... — задумчиво пробормотал Стинг, изучая карту Фиора. Курортный город Алтей, в котором Леви на одном из заданий наткнулась на лавочку барахольщика, наверняка торгующего в том числе драконьими лакримами, обнаружился на юге. — Далеко... — кисло протянул Лектор. — Это ж как минимум восемь часов езды. И вдобавок близкое расположение Магнолии. В том, что задания Алтея находились под юрисдикцией «Хвоста Феи», Стинг не сомневался, а значит, шанс встретить кого-то из хвостатых почти стопроцентный. Восемь часов на поезде и гарантированная встреча с кем-то из фей. Стинг криво усмехнулся: ехать на юг с каждой минутой хотелось всё меньше и меньше. — У тебя на примете нет ничего поближе? — повернул он голову к Роугу. Тот на его вопрос никак не отреагировал, продолжив хмуро пялиться на сжатые в замок руки. С окончания проверки он не произнёс ни слова, хотя Стинг кожей чувствовал — поговорить Чени хотелось о многом. О чём-то неприятном многом, учитывая сковавшую напарника напряжённость. Но у Стинга до сих скребло по рёбрам предат... поступок Роуга, поэтому как обычно вытаскивать его на откровения он не собирался. Надо — расскажет. Не надо... ну, плюс ещё одна тайна в список, которым, кажется, вскоре можно будет обернуть весь земной шар. Но как будто тебя это хоть как-то трогает, да, Роуг? — Стинг-кун? — взволнованно коснулся его руки Лектор, уловивший потемневший взгляд хозяина. «Не думай», — стиснув зубы, приказал себе Эвклиф. Грех на такое обменять тот чудесный настрой, который подарил разговор с Хартфилией и МакГарден. — К чему всё это, Стинг? — вдруг услышал он голос Роуга. — Затея с лакримами... Зачем тебе это? — Чтобы у нас было меньше мороки с их тренировками. Тебя Хартфилия, что ли, покусала? — огрызнулся Эвклиф. Мысленно сплюнул: как бы ни пытался себя контролировать, удержать злость на Роуга внутри не получалось. Хотя Роуг её нисколько не заслужил. Совершенно, чёрт побери, нисколько. Примеряя на себя его состояние, Стинг понимал, что, скорее всего, поступил бы так же: не желал бы участвовать в очередной битве, боялся бы потерять контроль, не хотел бы, но всё-таки отвернулся бы от напарника. Не хотел. Роуг не хотел оставлять его одного — потому что замешкался, отвечая на вопрос Минервы. Нет никаких оснований злиться на него. Стинг знал. И всё равно злился. И это раздражало ещё сильнее. Особенно потому, что схожая ситуация была и с Хартфилией, которая тоже не заслужила его издёвок и грубости, но по отношению к которой не получалось вести себя иначе. Тоже терялся контроль. Тоже отключался разум и глушила яркая, сносящая мозги какофония чувств. Злился — понимал, что нет причин злиться — понимал, что не злиться не получается — злился. Грёбанный замкнутый круг, из которого не хватало сил выбраться. Такое Стинг ненавидел больше всего на свете. Только если с Роугом всё понятно: он друг, он дорог, он важен, к нему можно испытывать бессильную ярость, потому что такой дорогой-важный-единственный-друг человек почему-то не доверял, — то какого хрена он не может контролировать себя в присутствии Хартфилии? МакГарден ведь тоже из «Хвоста Феи», напоминал он себе, в её голове тоже розовые, промытые речами о дружбе мозги. Но Стинг не чувствовал к ней и доли того, что испытывал к Люси. — Это опасно, — между тем сказал Роуг. Да, точно. Они же тут с Роугом разговаривают. Уберись из мыслей, Хартфилия. Хотя бы, чёрт побери, на время. Закрыв глаза, Стинг задрал голову и глубоко вдохнул. — В мире магии опасно всё, — апатично парировал он. Как, интересно, Роугу удаётся прятать в себе все эмоции? У него ведь тоже есть люди, которые бесят до дрожи в кулаках и темноты перед глазами — Стинг хорошо это знал, потому как сам порой попадал в категорию «бесящих». Только злость на него Роуг ни разу не обрушил ни открыто, ни в виде междустрочных оскорблений, недовольных интонаций, взглядов и прочего набора, который он контролировал великолепно. Как Роуг всё-таки выплёскивал эту злость или глушил её, Стинг бы тоже не отказался узнать. Хотя вряд ли это хоть как-то поможет его взрывному характеру. То, что лечит одного, может убить другого, да, Руфус? — Ты хоть понимаешь, какую ответственность на себя берёшь? «Нотации мне, сука, не читай», — процедил взглядом Стинг. Естественно, он знал. Мог бы не помнить, но третье июля ещё не выветрилось из памяти, а вместе с ним и события далёкого прошлого, когда ему, ребёнку четырёх лет отроду, насильно вживили лакриму. То дерьмовое жалкое состояние сложно забыть. А уж то, какую власть получает человек, вжививший драгонслееру лакриму, тем более. Интересно, Хартфилия догадалась и в том числе и поэтому отказалась от лакримы? Если в руки Стинга попадёт такая власть над ней... Чёрт возьми, опять Хартфилия. — Понимаю. Даже, может, получше некоторых, — оскалился Стинг. Роуг напрягся, скрестил руки на груди, но взгляда не отвёл. Помрачнел. — Задело? Оу, простите. Откуда ж я мог знать, если ты никогда не рассказывал, кто вживил тебе лакриму и привело ли это к чему-нибудь. На секунду глаза Чени стали стеклянными. Стинг про себя чертыхнулся: кажется, палку он перегнул. Но... в этом вопросе Роуг, пожалуй, злости заслуживал: в то время как Стинг едва ли не подчистую выложил своё прошлое, умолчав разве что о матери, Роуг не сказал ни слова. Вскользь, между делом обмолвился: «Да, Скиадрама я тоже убил вынужденно», и — всё. Больше Эвклиф не знал о нём ничего. А знать, судя по Канраку и нынешней растерянности, было о чём. Впрочем, как всегда Роуг быстро взял себя в руки. Голову, правда, слегка наклонил, чтобы нельзя было заглянуть в глаза, и сжал ладони на плечах, но голос остался ровным и бесстрастным: — Значит, ты и будешь вживлять лакриму. А вопрос, а намёк — хотя какой, чёрт возьми, намёк, он почти в открытую попросил рассказать — без ответа. Опять увильнул. Утаил. Стинг зажмурился. Как же больно бил по нему тот факт, что Роуг ему не доверяет. — Кого она выберет, тот и вживит, — отмахнулся он, с трудом проглатывая колючую обиду и заставляя голос звучать отстранённо. Чени безрадостно фыркнул: — Как будто она будет выбирать.~*~
Направляясь к выходу из гильдии, Роуг чувствовал отвратительную ватную слабость в теле. На мысли о предстоящей поездке в Алтей сердце отзывалось беспокойством: Роугу категорично не нравилось то настроение, с которым Леви ушла с тренировочной площадки. Это... неправильно. Не на намерение получить любую силу любой ценой они должны были настроить волшебниц. Просто показать, что им есть куда стремиться. Просто увидеть, на что они способны, какие ошибки допускают, какие стороны надо подтянуть. Подтянуть. Развить. Не менять кардинально. В итоге получилось, что одна ни на какие изменения не согласна, а вторая решила нырнуть в омут сразу с головой. Роуг досадливо прикрыл глаза. Он солжёт, если скажет, что не опасался сейчас за Леви. С такой холодной решительностью в глазах не разглядеть пропасти под ногами проще простого. И Леви может упасть — под гнётом своих мыслей, о которых не знает даже лучшая подруга, и под давлением Стинга, которому в радость, в забаву наблюдать за барахтаньем утопленницы. Который в случае чего-то непредвиденного, выходящего за рамки, опасного бросит МакГарден на произвол судьбы. Разбираться с последствиями? Нет. Он легко отмажется отговоркой: «Это было твоё решение» и выйдет из воды сухим, потому что правда ведь — её решение, её выбор. А о том, кто подтолкнул её к такому, он, конечно же, тактично умолчит. На улице Роуг остановился, взглядом, полным сомнений, обращаясь к небу. Стоило ли ему вмешиваться? Стинг не захочет, Люси как девушка с иными взглядами почти наверняка окажется бессильна — в случае, если что-то ужасное действительно нависнет над ними и от выбора Леви будут зависеть всё, навести на правильное решение придётся ему? Не натолкнуть, не заставить — рассказать, показать так, чтобы её сердце и разум выбрали верную дорогу, ибо иначе нет никакого смысла: не сегодня, так завтра Леви вновь окажется на перепутье, без понимания, принятия ответственности за силу рискуя пойти по наклонной. Сможет ли он? Возможно, если станет для неё авторитетом. Лишь тогда она прислушается к его словам. Вот только как может стать авторитетом тот, кто на деле представляет из себя пособие «Кем становиться не следует»? Даже если получится, появлялась другая опасность: увидев в нём пример для подражания, Леви закроет глаза на всё плохое и отбросит прочь любую мысль о том, что и Роуг неидеален. Не увидит истинной сути. Станет такой же. Роуг вздрогнул. Нет. Брать на себя такую ответственность он не имеет права. — Роуг, — послышался встревоженный голосок Фроша. Чени повернул голову, встречаясь с беспокойными глазами эксида. — Я в порядке, — выдавил он слабую улыбку. Но обмануть не получилось. Фрош замотал головой: — Нет. Фрош видит, что ты расстроен, — и обнял за шею. Обняв его в ответ, Чени незаметно покачал головой: боги, он настолько ужасен в обманах, что даже Фрош способен легко его раскусить? — Давай прогуляемся. Прогулка всегда помогает Фрошу развеяться. Роуг кивнул. Под щебетание эксида они продолжили путь на вокзал за билетами в Алтей. Щебетание. Как, оказывается, полезно иметь рядом с собой человека, который может разговаривать без умолку о всяких мелочах и тем самым уводить от дурных мыслей. Рассеянно вслушиваясь в комментарии Фроша о цветах, вывесках и пролетевшей мимо бабочке, Роуг чувствовал, как утихает в душе начавшаяся было буря. Как становится тепло, спокойно, умиротворённо, словно он принял лекарство ото всех болезней, когда на деле просто прогулялся с тобой, несмышлёный добрый Фрош. Видно, за эти дни случилось слишком много неприятного, раз он успел позабыть: просто нахождение рядом с эксидом уже действует как панацея. Всё будет хорошо. Какие бы трудности впереди ни ждали, сколько бы раз ни пришлось упасть в грязь лицом, он раз за разом будет вставать и идти вперёд — несмотря ни на врагов, ни на обстоятельства. Он справится со всем. Выдержит. Хотя бы до тех пор, пока «Волшебство Времён» не будет уничтожено.