~*~
Как выяснилось, пространственный маг забросил их недостаточно далеко, чтобы с воздуха не разглядеть города, но достаточно, чтобы Люси извела себе все нервы, прежде чем они наконец добрались до Алтея. Конечно, путь мог выдастся намного быстрее, если бы проходил в полёте, но ни Лектор, ни Фрош не оказались в силах нести двоих человек сразу. Хотя Роуга нёс всё-таки эксид: того ещё пошатывало от потерянной крови, и на своих двух он держался неважно. Стинг в ответ на это хмурился, поджимал губы и красноречиво метал проклятия взглядами, и Люси в скором времени была вынуждена сменить броню «мне-плевать» на «чёрт-это-и-в-самом-деле-нехорошо»: восстанавливался Роуг ужасно медленно. Пускать такого в бой всё равно что подписывать смертный приговор, поэтому случае встречи с врагами Стингу придётся брать на себя сразу двоих. Немного, отмахнулись бы они в другом случае. Ну, в том, когда одним из этих двух не был бы человек, на голову превосходящий Роуга. Добраться до Леви нужно как можно быстрее. Но Роугу нужно как можно больше времени, чтобы прийти в себя. Замкнутый круг, проклятие, тянущее в обе стороны. Надо было делать выбор. И умом Люси понимала, что сейчас предпочтение лучше отдать Роугу: только в полном составе с полными силами они получат все шансы спасти Леви. Умом. Но не сердцем. А сердце на всех парах гнало в Алтей, чтобы как можно скорее вытрясти из хозяина барахолки всю информацию, получить зацепку и тотчас двинуться в путь. Видят боги, она не усидит на месте, когда получит вектор движения. Не сможет, как бы ни были сильны доводы разума. Ринется хоть на другой конец света и одна, если только саблезубы не привяжут верёвками к кровати. Хотя и их найдётся способ перерезать — до того гнало в дорогу желание спасти подругу. Остальные саблезубы, кажется, чувствовали её настрой: ощущалось в осторожных взглядах. Но вместо того, чтобы остановить, потушить костёр паники и донести, почему спешка сыграет только во вред, лишь молчаливо потакали её порыву. Молчаливо шли. Молчаливо ускоряли шаг. Как странно — такая покорность. Как в то же время плевать. Быстрее, быстрее, быстрее добраться до города! Чтобы — у Люси вырвался нервный смешок — блуждать уже там. Ведь дорогу до маленькой непопулярной торговой лавки знала только Леви. После третьей вдоль и поперёк прошаренной улицы Хартфилии хотелось взвыть. Ожидание истерзало настолько, что желание покусать кого-нибудь и отправить пинком в полёт не казалось бесчеловечным — наоборот, очень даже близким её хвостатой душе. Вялые поиски драгонслееров лишь усиливали этот порыв: если ослабленного Роуга ещё можно понять, то Стинг опять делал всё специально, и Люси хотелось плакать от злого бессилия. Ну правда, сколько можно?! Поэтому, когда Лектор выкрикнул: — Вон, вон он! — и указал на затаившийся между двух домов магазинчик, Люси влетела в двери с такой скоростью, что удивительно, как не сорвала их с петель. Колокольчик подскочил аж до потолка, порыв ветра качнул неразобранные коробки, а спину обжёг недовольный взгляд Эвклифа, но Хартфилии было благополучно всё равно. — Есть кто здесь?! — выкрикнула она дрожащим от нетерпения голосом. Получилось злобно, но и пусть: хозяину ведь и в самом деле было чего бояться. В гневе все хвостатые страшны. И не важно, что она уже не хвостатая. — Иду, иду! — прокряхтели из глубины лавки. — Хозяин, — узнал Роуг голос. В следующий миг он положил ладонь на плечо Люси и предупредительно сжал: — Успокойся. Не делай поспешных выводов. — Постараюсь, но успеха не гарантирую, — процедила Хартфилия. И, собственно, его и не случилось: когда хозяин вышел из-за стеллажей, Люси одним широким шагом преодолела расстояние между ними, схватила за грудки и прошипела в лицо: — Какого чёрта ты продаёшь такие лакримы?! Хозяин вжал голову в плечи и зажмурился, от страха теряя дар речи, и молчание выбешивало Люси до дрожи в пальцах. Она тряхнула старика, воскликнула не своим, ревущим голосом: — Отвечай, чёрт бы тебя побрал! — прежде чем Роуг схватил за плечо и дёрнул назад. Мысль о том, что он до сих пор не восстановился, мгновенно выветрилась из головы, потому что инерция впечатала Люси в грудь драгонслеера с такой силой, что тот едва устоял на ногах. — Успокойся, — повторил он уже раздражённее. — Как я могу быть спокойна?! Из-за его лакримы Леви теперь одержима! Так ещё и Сидзен!.. — Люси вперила в хозяина горящие глаза. — Кто она такая?! Она знала, что в лакриме содержится Тьма, так какого чёрта... Роуг не дал договорить, ладонью заткнув рот. Шок от такой наглости властвовал над Хартфилией не больше секунды, после чего она оперативно предприняла попытку укусить пальцы и вцепилась в них ногтями, замычала, локтём попыталась врезать Чени по рёбрам, но — без толку. Роуг перехватил руки и лишь сильнее прижал ладонь к лицу. — Я не понимаю, о чём вы... — проблеял хозяин, метая испуганные взгляды на брыкающуюся взбешённую Люси. Стинг вздохнул: — По порядку. Вчера мы купили у тебя драконью лакриму. А сегодня... — Драконью? — в ужасе повторил хозяин. Издал нервный смешок: — Шутите. Я... не продаю такие. Саблезубы оцепенели. Все, в том числе и Люси, прекратившая бесплодные попытки выбраться, смолкнувшая и сменившая ярость во взгляде на растерянность. — В смысле «не продаёшь»? — процедил Стинг, сощурившись. — Мы вчера были здесь. Купили лакриму и ключ. Не узнаёшь, что ли? — Узнаю... — выдохнул он не менее потрясённо. — Но обслуживал вас вчера не я, а Сидзен... В голове что-то щёлкнуло. Руки Люси, до этого вцепившиеся в ладонь Роуга, безвольно съехали вниз и повисли вдоль тела, а слабость подкосила настолько, что пришлось опереться спиной о чужую грудь. Роуг верно истолковал это как знак стихшего гнева и перестал затыкать рот, только что говорить, Люси не знала. — Вот сучка, — прошипел Стинг. Что ж, не до неё одной дошло, что к чему. — Я... боги, — хозяин осел на коробки, — хотите сказать, она вчера продала вам драконью лакриму? — Ага. Продала то, чем вы не торгуете. Замечательная дрянь. Засунув руки в карманы, Стинг крутанулся на месте и принялся медленно бороздить комнату. Из-за этого узкое свободное пространство между дверью и начинавшимися торговыми рядами казалось ещё меньше, но не жаловался никто. Хозяин скрыл лицо за ладонями и помотал головой. Выдохнул полное неверия: — Господи помилуй... Как же это так... — Кто она такая? — тихо спросила Люси. — Бродяга! — хозяин вскинул на неё несчастный взгляд и всплеснул руками. — Ни гроша в кармане не было! Полгода назад прибыла из Белокоготя, искала работу. Не хотел брать, и так денег немного, себя бы тут обеспечить, не то что зарплату платить, но... Ох, боги, — он снова спрятался за ладонями, — она как рассказала, что сирота и у неё на попечении младший брат, так я и не смог отказать... — Ну, про брата не соврала, — криво усмехнулся Стинг. — Есть такой. Видать, страшно ленивый, раз сидит на шее сестры, с которой разница пять минут. Хозяин мученически вздохнул. — Понял я уже, что она лгунья. Приютил на шее змею... — Откуда у неё могла быть лакрима? — спросил Роуг, который по-прежнему являлся опорой Люси, но та, обескураженная, не обращала на то внимания. — Не знаю. Я никогда не продавал их, клянусь! Что угодно найдёте здесь, но только не лакримы: слишком дорого! Совет дерёт огромные деньги с разрешения на их продажу. Сколько за всю жизнь накопил — и тех не хватит, чтобы позволить себе продавать даже одну! Стинг недоверчиво нахмурился: — Не преувеличивай. — Не преувеличиваю, — неожиданно рассерженно ответил хозяин. — Эти лакримы — опасная дрянь. Если кому и нести ответственность за их вживление, так только государству, поэтому оно всё и монополизирует! Это пробило Хартфилию на ломанный смех. Она закрыла лицо ладонями, но всё равно увидела, как истерические ноты заставили всех в магазине перевести на неё взгляды. — Точно. Совет, — сказала она пляшущим от эмоций голосом. В следующий миг резко отдёрнула ладони и взглянула прямо в глаза Стинга: — Мы должны были идти за лакримой в Совет, а не переться чёрт знает куда. Боги, да само это место не внушает доверия! Какой человек в здравом уме купит здесь то, что вживляется под сердце и без смерти не вытаскивается?! — Это мы уже поняли, — процедил Эвклиф. Напрягся, с кривой ухмылкой заметила Люси приподнявшиеся плечи. Дошло, что накосячил. Только я тебе всё равно напомню, зло подумала Хартфилия. — Понял? Да ты что? Как я рада. Прими мои поздравления. Жаль только, что нихрена они не изменят! Порыв злости оторвал её от груди Роуга и хотел толкнуть навстречу Стингу, но Чени вовремя схватил за плечи и придвинул к себе обратно. Ярости это не убавило ни капли. — Вот во что вылилась твоя детская вредность, твои тупые завывания о том, что нужна сила! Да плевать ты хотел на это! На меня, на Леви, на наши жизни — тебе лишь бы почесать своё эго! Ну что, почесал?! Доволен?! — Прекращай свою истерику! — ощерился Стинг. — Иначе что? — Иначе я вырублю вас обоих, — вдруг с шипением вмешался Роуг. — Ваши пререкания только тратят время. Если не можете ни спросить, ни подумать ничего дельного, умолкните. Тяжело дыша, Люси просверливала Стинга уничтожающим взглядом и получала в ответ такой же. Молчание резало по ушам и казалось до очередного ломанного смеха неестественным: ну же, Эвклиф, где твои вечные сарказмы по поводу и без? Чего проглатываешь свой яд? Ах да. Точно. Возразить же тебе нечем. Жизнь словно решила вернуть все долги и уже во второй раз даровала Люси ситуацию, в которой её правота затыкает желчную глотку Стинга, вот только это не вызывало ни капли радости. Ибо ценой всему служили чужие жизни. Сначала — Роуга. Теперь — Леви. Люси стиснула зубы, чтобы ни одно ругательство не вырвалось наружу. Роуг прав: они только попусту тратят время. Нужно спасать Леви, а не доказывать Стингу, во что, оказывается, способна вылиться его безответственность. Даже если душа страстно желала отмщения. Даже если это просто было необходимо — периодически давать Стингу понять, что он не всегда прав. Что его поступки действительно ублюдочные. Чтобы понял. Чтобы, чёрт побери, вынес из этого хоть какие-то выводы. Но ради его перевоспитания жертвовать подругой Люси не собиралась, поэтому отвернулась в сторону, показывая, что разговор окончен. Это позволило Роугу сказать: — Вы сказали, что Сидзен из Белокоготя. Это точно? — Теперь я уже не уверен ни в каких её словах, — горестно воскликнул хозяин. — В день, когда мы встретились, она сказала, что только-только прибыла в город. Я точно помню, что тогда шли работы на железных дорогах, поэтому поезда не ходили, а дожди размыли все дороги, кроме одной — той, что шла на Белокоготь. Негусто, признал Роуг. Всё строилось на словах Сидзен, а саблезубы уже успели убедиться: лжи в них закрадывалось много. Она могла давным-давно обитать в Алтее, просто периодически сменяя места работы, если лавки навещали рунные рыцари или хозяева ловили с поличным на том, что она пытается продать неположенное. — Но, — вернул к себе внимание хозяин, — помню, какой-то раз видел на столе билеты в Белокоготь. Там, у нас, на складе, где лежат наши личные вещи. Купила, или украла, или покупатели уронили, не важно: раз принесла к свои вещам, значит, намеревалась ими воспользоваться. — Мы можем посмотреть её вещи? — Там только сменная одежда и кошелёк, и те, — хозяин невесело усмехнулся, — она вчера унесла с собой. Думал, на перешив, а она... — он отвёл взгляд в сторону, — а она ушла с концами. Теперь же уж точно не появится на пороге... — Вы знаете, где она жила? — Там же, на складе. Принёс ей из своего дома старую кровать, посуду там, чтобы было чем пользоваться. У неё же ни гроша в кармане не было — разве ж могла позволить себе снимать квартиру? Тем более со здешними-то ценами. Роуг и Стинг переглянулись. — Надо осмотреть. Вдруг что-нибудь найдём, — вяло сказал Стинг. Складывалось ощущение, что ему невероятно тяжело шевелить языком. — Пожалуйста, — пожал плечами хозяин. Люси с Дуэтом и эксидами не пошла, решив не терять шанс хотя бы на пять минут избавиться от компании Эвклифа. Она села на ближайшую коробку и пусто смотрела в пол, мыслями будучи не здесь — в анализе услышанного и попытках отогнать ощущение, что они ввязываются во что-то нехорошее. Нет, разумеется, вся ситуация с уходом Леви и Тьмой под её сердцем напрашивалась на клеймо «нехорошее». Сидзен — возможно, по приказу Ямато — пыталась продать проклятую лакриму, и неизвестно, для чего это было нужно — тоже мало что приятного в неизвестности, когда она затрагивает жизнь близкого человека. Они скрылись в неизвестном направлении, единственная ниточка ведёт к Белокоготю, но и та может оказаться иллюзорной. Или, и того хуже, ошибочной — ведущей в ловушку. Хотя если бы действительно хотели заманить в капкан, как-нибудь бы обмолвились о Белокоготе там, на поле. Но в итоге не дали ни намёка на свое местоположение. Не хотели, чтобы садились на хвост. Либо настолько умели продумывать всё наперёд. Хартфилия тут же мотнула головой. Да, наверняка есть такие люди, которые способны предугадывать чужие действия на несколько месяцев, а то и лет вперёд, но Люси не хотелось даже думать о том, что Сидзен, Самуи или Ямато — одни из них. Не хотелось даже представлять, каково это: столкнуться с тем, чьи нити кукловода тянутся сквозь года. Страшный противник, вздрогнула Люси. Не надо им такого: и без того будет тонна-другая проблем с Ямато, которого неизвестно как одолеть. Через несколько минут саблезубы вернулись с ожидаемыми известиями: в жилище Сидзен не было найдено ничего интересного. Хозяин не вспомнил больше никакой информации о своей работнице (помимо того, что своего якобы маленького брата она оставила в другом городе), неприятно удивившись, что, оказывается, мало что о ней знал, стол с кассой тоже не похвастал наличием зацепок, поэтому выбора у волшебников не оставалось — дорога лежала в Белокоготь. Города располагались относительно недалеко друг от друга. Путь на поезде занял бы всего чуть больше получаса, и хоть драгонслееры скептично отнеслись к внеплановой поездке на транспорте, первым делом они отправились на вокзал. Тому, что ближайший рейс отходит до Белокоготя только завтра, Люси даже не удивилась: череда отвратительных дней приучила к тому, что удача давно от неё отвернулась. — Манокат? — предложила она. — Магию стоит поберечь. Лучше возьмём лошадей. Не самый быстрый транспорт, скисла Люси, но возражать не стала. Плевать уже, как добираться, хоть на своих двух иди — лишь бы быстрее, быстрее двинуться в путь! Леви неизвестно где в плену неизвестных людей с неизвестными намерениями, и требовалось срочно избавиться хотя бы от одной неопределённости, чтобы вконец не поехать мозгами, — а это с волнением и постоянным присутствием под боком Стинга, благо что заткнувшегося, сделать проще простого. Люси раздражённо передёрнула плечами, приказывая себе поберечь нервы и не думать об этом. Вместе с эксидами она забежала в аптеку за таблетками, которые, по словам Лектора, помогали драгонслеерам легче переносить укачивание. О таких Люси слышала впервые, но через некоторое время, когда они соединись с арендовавшим лошадей Дуэт и наконец-то отправились в Белокоготь, убедилась в действенности. Минут десять Стинг и Роуг держались в седле не очень уверенно, но потом таблетка стёрла с лица больную бледность и позволила саблезубам прибавить ходу. Хотя Роуг... Хартфилия, слегка отставшая от драгонслееров, перевела взгляд на Роуга. Прямая спина, привычно спокойный взгляд, расслабленное лицо — ничто не намекало на то, что недавно он валился с ног, но Люси всё равно было не по себе. С момента тяжёлого ранения прошло — сколько? час, два? В любом случае недостаточно, чтобы полностью вернуться в норму. И Роуг наверняка не вернулся. Пусть и не показывал этого. Ни взглядом, ни движением не выдавал даже минутной слабости. Сквозь обуревавшую сердце тревогу — за Леви, за саму себя, за будущее, полностью скрытое за штампами «неизвестно-неизвестно-неизвестно» — Люси ощутила лёгкий укол... уважения? В конце концов, Роуг не был обязан превозмогать себя ради человека, которого знает не больше недели. Да, вживил лакриму и тем самым посадил МакГарден на короткую цепь, но это причина лишь для благородного человека — для простого не более, чем пустой звук. Ведь никто никому ничего не должен. Но принципы Роуга не позволяли бросить Леви на произвол судьбы, и Люси солгала бы, если бы сказала, что не была благодарна ему за это. Хороший человек, с мимолётной улыбкой подумалось ей. Только его присутствие не превращало путешествие в сущий кошмар. Повинуясь косвенным мыслям, взгляд метнулся к спине Стинга, и пальцы на поводьях сжались практически на автомате. Люси фыркнула без тени улыбки: даже представлять не хочется, что станет с миром, если оставить их вдвоём, без Роуга как голоса разума и эксидов. Так, всё. Хватит мыслей о саблезубых. Лучше отвлечься на... что-нибудь. Хотя бы на природу: благо что впереди лежащий горный массив с лёгкостью перетягивал на себя внимание и позволял надолго затеряться в снежных верхушках. Краем уха Люси услышала восклицания Фроша, которому горные виды тоже пришлись по душе, и слабая улыбка дёрнула уголки губ. Милый эксид. Попробовать сосредоточиться на нём, что ли? Всяко отлично отгоняет пасмурные мысли, раз даже мрачный нелюдимый Роуг на его голосок откликается теплотой и лаской. Подействовало и в самом деле безотказно: в какой-то момент даже исчезли постоянные волнения о Леви и с губ едва не сорвалось: «Как хорошо...» Ведь чувствовать она себя стала в самом деле лучше, здесь, в отдалении от Стинга, с чудеснейшим горным массивом перед глазами, чувствуя лёгкий освежающий ветер и слыша умилительные восклицания Фроша. Замечательно... До определённого момента. До того, как лошади драгонслееров издали недовольное ржание и опустившая на них взгляд Люси обнаружила Стинга и Роуга, напряжённого внюхивающихся в воздух. — Что-то не так? — спросила она, тяжелея сердцем. — Тш, — шикнул Стинг раздражённо, — умолкни. И слегка вжал голову в плечи, прислушиваясь. Нервно сглотнув, Люси сжала поводья. Как будто мало ей всех «неизвестно», чтобы сейчас изнывать от ещё одного!.. Дзинь. В какой-то миг смолкло всё, и неестественную оглушительную тишину разрушил лишь тонкий перелив колокольчика. Откуда-то... сверху. Люси начала поднимать голову как раз в тот момент, когда перед носом просвистела волна воздуха — и столбом взмыла в небо кровь. Из рук выскользнули обрубленные поводья, по ушам вдарило загнанное ржание, спустя секунду потонувшее в мокрых хрипах, а потом мир начал рушиться куда-то вниз. Люси опустила глаза — и истошно закричала, увидев отрубленную голову лошади. Удар о землю в чувства не привёл. Не переставая кричать и таращиться на мёртвое животное, Люси в ужасе упала на колени, что заставило приткнуться к кровавой шее почти вплотную. Увидеть розовый от крови круг позвоночника, учуять терпкий запах крови, струёй бившей из артерий и медленно сочившейся с мышц и кожи, услышать последние издыхания из головы, которая лежала недалеко от тела. Воздух встал поперёк глотки, и Люси подавилась криком, но всё равно судорожно отшатнулась назад, и ещё, и ещё — дальше, дальше! — Хартфилия! — закричал Стинг. Люси вскинула на него дрожащий взгляд и успела заметить перекошенное от ужаса лицо. За спиной звякнули колокольчики. Из груди вырвался загнанный вздох: позади неё кто-то есть. Она вновь только начинала поворачивать голову, когда справа выросла стена из теней. Мгновение — и что-то по другую сторону врезалось в магию столь сильно, что ударная волна толкнула Люси в грудь и выбила больной вздох. В испуге заставила зажмуриться, сжаться, потеряться в судорожных, бессвязных мыслях настолько, что она даже не сразу почувствовала, как что-то обвило её за талию и — дёрнуло назад. Распахнув глаза и вместо земли увидев бескрайнее небо, Люси закричала. Что, чёрт побери, происходит?! — Тише! — крикнул кто-то взволнованно. В следующую секунду Хартфилия оказалась в руках Роуга, к которому тянулись тени с её талии и которому, кажется, и принадлежало тревожное восклицание. Вот только эта тревога на прежде непроницаемом лице лишь усилила панику. Вцепившись в плечи Роуга как в единственное, что удерживало на ватных ногах, Люси огляделась. Но напавшего не обнаружила. — Что... — вырвался было растерянный вздох, как рядом с её мёртвой лошадью приземлился... кто-то. «Приземлился». Люси моргнула, но увиденное не поменялось: за человеком, чьё лицо скрывал шлем, распахнулась пара крыльев, на фоне которых облачённая в доспехи фигура казалась маленькой, но оттого не менее статной. Не менее опасной, прошибла Люси дрожь, когда она ощутила на себе взгляд врага, пронизывающий настолько, что казался реальным прикосновением. Ладони Роуга на её плечах неожиданно сжались, но, даже удивившись, Хартфилия не нашла в себе сил отвести глаза от незнакомца. — Заклинательница духов и драгонслееры, — прозвучал на ветру мелодичный женский голос. От незнакомки, пришлось поправиться саблезубым. От незнакомки в доспехах и с крыльями, которой известно об их способностях. Люси вздрогнула. — Это же... — она перевела неуверенный взгляд на Роуга. — Битва у озера. Та, с кем ты столкнулся... — Небесный Воин, — процедил тот. — Но это не она. Другая. — Именно, — сказала незнакомка с улыбкой, звенящей в голосе. Она стянула с головы шлем, позволяя собранным в хвост чёрным волосам рассыпаться по плечам. Люси не сдержала тихого оха, когда увидела испещрявший лицо шрам: тянувшийся с правой щеки до носа, он был тонким, неглубоким и удивительным образом не уродовал женщину. Хотя приятного что в нём, что в парочке более мелких шрамов на щеках и под левым глазом было мало. Но, говоря начистоту, во всём образе Небесного Воина не находилось ничего хорошего: хитро прищуренные чёрные глаза сквозили надменностью, линия тонких губ ни на секунду не теряла усмешки — в «Саблезубом Тигре» она видела маленьких несмышлёных котят, но никак не равных противников. И в ответ на такое отношение моментально наполнялся мрачной тяжестью Стинг — Люси чувствовала это каждой клеточкой тела, даже находясь за пару метров в защитных объятиях Роуга. — Меня зовут Курогане, — сказала женщина, плавным движением подбрасывая в воздух шлем, который вместо того, чтобы упасть, остался парить в нескольких сантиметрах от ладони. Вновь послышался звон. В этот раз враг не скрывался за атаками или в небе, поэтому саблезубы смогли найти источник звука — на гарде катаны, зажатой в правой руке, висела пара колокольчиков, мягко переливающихся на ветру. — Не смотри ей в глаза, — сказал Роуг Стингу. — Они могут читать людей по глазам, поэтому... — Поздно, — оборвала его Курогане. С улыбкой наклонила голову: — Я назвала ваши силы. Неужели вы не поняли, что я уже знаю о вас всё? — Прямо всё? — оскалился Эвклиф, в следующий миг встречаясь с прямым взглядом в глаза, но не тушуясь и не прячась. Женщины, способные узнать о тебе всё по одному взгляду, — очень смешно! Информацию про их магию и искать не нужно, другие сведения тоже на слуху — тут любой дурак сможет заявить, что знает о тебе всё!.. — Пожелал маме спокойной ночи, Стинг Эвклиф? — нараспев протянула Курогане. Стинг вздрогнул, и усмешка Воина приобрела хищные ядовитые черты: — Ей ведь предстоит долгий и тяжёлый сон. Её слова должны были разозлить. Заставить вскипеть в жилах кровь и зудеть костяшки от желания ударить, потому что никто, ни одна грёбанная живая душа не имеет права говорить о... о том. О том, что не знал абсолютно никто. И это гасило злобу, выбивая вместо рычания отчаянно-неверящий выдох, который Стинг хотел бы проглотить, да не мог, потому что губы снова какого-то чёрта не подчинялись. Потому что — мама. Ма-ма. И воспоминания с пятнадцатилетних глубин, промозглые, сырые, веющие гнилью — такие отвратительные, что забыть бы. Не вспоминать. Тварь, обессиленно поджал губы Эвклиф, когда в ответ на его недозлобную-переломанную реакцию Курогане усмехнулась. — Чтобы немного уравновесить наши знания, я вам кое-что скажу, — в прежней намеренно расслабленной манере уронила Воин и подняла указательный палец на уровень лица. — Я не одна. Саблезубы замерли. Курогане слегка опустила палец, теперь указывая на них. Люси растерялась, а вот Стинг и Роуг жест поняли и тотчас повернули головы назад. Позади них действительно парил ещё один Воин. Потоки ветра удерживали её в воздухе, позволяя не двигать крыльями и благодаря этому оставаться незамеченной для драконьих инстинктов. Шлем, как и у Курогане, застыл в нескольких сантиметрах от ладони, и саблезубы легко могли разглядеть вторую противницу — словно бы противоположность своей напарницы. Она была моложе, но не выглядела ребёнком или подростком, скорее их ровесница — вот только опасностью от неё веяло не меньшей, чем от взрослой Курогане. Не то белые, не то седые кудрявые волосы рассыпались по плечам, и ветер заботливо уберегал от прядей в лицо, округлое, миловидное, лишённое шрамов и усмешек, вполне способное назваться притягательным, не промораживай насквозь пронзительные серые глаза. Это было не равнодушие — целеустремлённость, готовность претворить в жизнь любой план и любой приказ, и такой настрой вкупе с зажатым в руке мечом заставил Люси отшатнуться назад, плотнее притыкаясь к груди Роуга. Замирая, когда второй Воин приоткрыла губы и тихо выдохнула: — Мирасаки. Люси нахмурилась: её имя?.. И тут же что-то невидимое врезалось в грудь, выбивая крик и вместе с ними чувства. Люси поняла, что её вырвало из рук Роуга и отбросило на несколько метров назад, только когда уже лежала на земле, с трудом пытаясь вдохнуть в горящее горло кислород. Сила удара во второй раз за день оказалась такой, что Хартфилия не ощущала себя в реальности: не видела, как дёрнулись было к ней саблезубы и как Мирасаки тотчас пресекла это, ринувшись в атаку; не слышала лязга столкнувшихся клинков, больного стона Роуга, крика Стинга, снова лязга; не понимала до конца, что они снова впутались в сражение. И что она осталась одна. На землю рядом с её лицом упала тень. Одна на один со вторым врагом. Курогане схватила её за воротник футболки и потянула наверх. Дезориентированная, Люси даже не ощущала боли и не пыталась освободиться, покорно приняв сидячее положение. Мутным взглядом она смотрела на столкнувшийся Дуэт и Мирасаки и не осознавала абсолютно ничего. Господи, как же плохо, как же ей плохо... Грудь болела так, словно её проткнули насквозь и выпотрошили, и от этого скручивало желудок — хоть бери и суй пальцы в рот, чтобы избавиться от тошноты. Да только от этой мысли становилось лишь хуже. Курогане аккуратно похлопала её по щеке. — Мира же легонько, — произнесла с лёгким удивлением, — тебе не должно быть так плохо. Люси с трудом перевела расфокусированный взгляд вправо, туда, где, судя по голосу, находилось лицо Курогане. Мысленно отметила, что понемногу отпускает, раз вернулась способность думать и складывать два плюс два, но почти сразу же отвратительное состояние вытравило радость. — А, — протянула Курогане, когда их глаза встретились, — поняла. Тебе уже сегодня досталось. Несчастное дитя. Наигранная жалость в её голосе ударила как тряпка. Как грязная вонючая половая тряпка, которую пытались протиснуть в глотку, при этом ласково поглаживая по головке. Взгляд Хартфилии мгновенно приобрёл ясность. Курогане отреагировала на это усмешкой: — Так-то лучше, — и в следующий миг с силой дёрнула ворот футболки наверх. Приказала: вставай. Люси встала. И тут же — ударила хлыстом, который сумела стянуть с пояса, пока поднималась. Удар получился слабый, неуклюжий, но Люси и не рассчитывала на иное. Главное было заставить Воина отдалиться, и та покорно отпрыгнула от хлыста, смеющимся взглядом говоря, что сделала это намеренно. Да, подумалось Хартфилии, скорее всего, так оно и было: у мечников натренированные руки и хорошая реакция, поэтому перехватить столь откровенно хилую атаку не составило бы никакого труда. В отдалении Курогане преследовала какие-то свои интересы, но Люси было слишком плохо, чтобы задумываться о подобном. — В таком состоянии ты отправишься на тот свет через минуту. Мысленно Люси хмыкнула: как будто бы она не знала. Ватная слабость постепенно освобождала голову. Звуки сражающихся за спиной саблезубов становились более осмысленными, мир всё меньше плыл перед глазами, возвращалась способность думать. Хотя, говоря начистоту, думалось тяжело и неохотно, и разум, зацепившийся за мысль, что в противники Небесному Воину подойдёт Марс, оказался не в силах от неё отделаться и прикинуть другие варианты. Он — мечник. Только и всего. Это, наверное, плюс. Возможно, у него есть какие-то минусы, которые будут мешать сражаться с Курогане, но... Плевать, вымученно отмахнулась Люси и вытянула перед собой серебряный ключ. Усмешка Курогане вновь стала хищной. — Бога войны откройтесь врата... И лишь когда слова призыва соскользнули с губ, Люси поняла: она этого и добивалась. — Марс! Слова о том свете были провокацией, призванной уничтожить в зачатке мысли о сражении собственными силами и заставить быстрее обратиться к духам. Но зачем?.. — Что, не работает? — ворвался в размышления огорчённый голос Курогане. Люси моргнула и оторопело уставилась на ключ — на пустое пространство перед собой. Марса не было. Дух не откликнулся на её зов. Не пришёл. Люси снова тупо моргнула. — Что за?.. — пролепетала потерянно. Может, она настолько ушла в свои мысли, что забыла произнести имя? Или озвучила команду призыва только в голове? Да, наверное... В этот миг Хартфилия поймала на себе насмешливо-жалостливый взгляд чёрных глаз. Увидела приторную усмешку. Услышала лукавое: — Бедная-бедная Люси Хартфилия, — отчего-то заставившее всё внутри оборваться и вновь с беспомощным потрясением вытаращиться на ключ. Почему призыв не сработал? Почему, почему, почему?! Курогане двинулась с места навстречу. — Боги не на твоей стороне, дитя. Как видишь, даже лучшие заклинатели духов не становятся исключением из правила. Люси вскинула на неё растерянный взгляд. О чём, чёрт возьми, она говорит? Какое правило, какое исключение, какая к чёрту разница, что она считается лучшей заклинательницей?! Господи, плевать, плевать — тут бы разобраться для начала, почему Марс не откликнулся на её зов! Тут бы спастись от смерти, замерла Хартфилия, когда Курогане приблизилась к ней на расстояние удара. Люси медленно подняла глаза на улыбчивое лицо Воина. Она убьёт её, пронзила мысль. Она убьёт её. — Прощай? — уронила женщина — и колющей атакой ринулась ей в сердце. Нет, нет, нет! Яркая вспышка перед глазами ослепила заклинательницу. Люси сжалась, зажмурилась, страх толкнул назад с такой силой, что она свалилась с ног, а потом заставил свернуться в комок и прижать ноги к груди, защищаясь. Очередное непонимание происходящего полоснуло по мозгам до стона — разозлиться бы на грёбанную судьбу, кидающую её из неизвестности в неизвестность! Вот только — страшно-страшно-страшно. Ибо умирать Люси совершенно не хотелось. Звон мечей спасительным светом ворвался в мысли. Ужас на секунду отпустил её, и Хартфилия смогла открыть глаза, чтобы увидеть, как растворяющееся светлое сияние обнажает позолоченный доспех и широкую мужскую спину. — Марс... — прошептала она неверяще. — Простите за опоздание, Люси-сама, — натуженно процедил Марс. Люси запоздало заметила, что он блокировал выпад Курогане, который из колющего превратился в рубящий и теперь нависал всего в нескольких сантиметрах от груди духа. Тем не менее, несмотря на напряжённость, в его голосе слышались задорные нотки, и это заставило заклинательницу со слезами на глазах расплыться в счастливой улыбке. Он услышал её, он пришёл... С лязгом Курогане приблизилась к Марсу. Усмехнулась — теперь воистину хищно, почти безумно: — Поверить не могу, что кто-то из вас действительно пришёл! — и её восклицание звенело от сумасшедшей радости. — Вправо, Люси-сама! — крикнул Марс. Он дал ей с секунду на раздумия и на то, чтобы пулей катнуться в сторону, когда сам сделал шаг вправо, наклонил меч и заставил Курогане съехать с клинка, при этом не напоровшись на Хартфилию. Но Воин не растерялась: не теряя безумной улыбки, она резко затормозила и с разворота попыталась достать Марса мощным проносным ударом. Встречать атаку такой силы в лоб Марс не стал. Пригнувшись, он отскочил назад и при этом успел схватить хозяйку за плечо и утянуть следом. Люси судорожно поднялась. Слабость снова вдарила в голову темнотой перед глазами, и Хартфилии пришлось схватиться за руку духа, чтобы устоять на ногах. — Боже... — не сдержала она мученического вздоха. — Люси-сама... Курогане взмахнула катаной снизу вверх, и стена воздуха, рассекая землю, устремилась к ним. Слова Марса потонули в ураганном шуме. Люси испуганно прижалась к духу. Собственное бессилие огнём жгло изнутри, но Хартфилия понимала, что в нынешнем состоянии не способна на большее, чем пытаться не быть обузой. Раз так, ей следовало постоянно находиться рядом с духом, чтобы тот не тратил время на спасение, не открывал тем самым спину — и чтобы она попросту не умерла. Ох, боги, мысленно усмехнулась Люси, она всего как сутки владеет новым ключом, а уже во второй раз доверяет Марсу собственную жизнь. Даже для неё, девочки с излишне большим сердцем, столь быстрое доверие в новинку. Пошла бы она на такое раньше? Не выходи из боя с первого удара, не сталкивайся с опасностью, с которой не в силах справиться сама, не оказывайся настолько беспомощной. Не будь Марс похожим на Нацу?.. — Чёрт! С замершим сердцем Люси слегка отстранилась от духа, чтобы получить возможность видеть. Чтобы за спиной Марса встретиться глаза в глаза с азартным взглядом Курогане, которая находилась в считанных сантиметрах и уже вскинула руку с катаной. Чтобы понять: со столь маленького расстояния, вдобавок прижимая и защищая хозяйку, Марсу не уклониться. «Нет...» Схватив её за затылок, дух заставил Хартфилию наклониться, накрыл своим телом, пригнулся и рванул вперёд. В следующее мгновение чужое оружие рухнуло Марсу на спину: Люси не видела, но всем телом ощутила дрожь, пошедшую по металлическому нагруднику. — Неплохо, — усмехнулась Курогане и двинулась за ними следом, вновь сокращая расстояние до неудобного. Марс чертыхнулся. Правая, основная рука для меча была занята прикрытием Люси, удар левой был попросту неудобен из-за расположения — но надо, надо оторваться! Надо как-то отвязать прилипшего Воина, чтобы наконец-то сказать хозяйке то, что сказать обязан! Выбора не было. Когда Воин приблизился так близко, что он мог услышать чужое дыхание, Марс с разворота врезал локтём по лицу: они как раз находились на одном уровне. Вот только вместо щеки локоть столкнулся с невидимым барьером — и тотчас в воздух взлетела кровь вперемешку с ошмётками разорванной кожи. Марс взвыл. Боль затмила разум настолько, что он едва не отпустил Люси, но та всё равно отстранилась, услышав крик, увидела летящий в шею меч, схватилась за воротник и что есть мочи дёрнула на себя, заставляя их упасть в сторону, — и только это спасло его голову. Только это наконец привело в чувство, заставило опомниться, вспомнить: он дух, который защищает хозяйку. Он бессмертный дух, который защищает смертную хозяйку. Стиснув зубы, Марс рывком поднялся, потянул Хартфилию следом и снова бросился вперёд в надежде оторваться. И в этот раз надежда оправдалась: Курогане не стала преследовать, с блаженной улыбкой наблюдая, как Марс остановился и был вынужден отпустить Люси, чтобы схватиться за развороченный локоть. — Не стоит размахивать со мной кулаками. Если, конечно, не хочешь быть разорванным в клочья моим ветром, — пояснила она довольно. Чтобы продемонстрировать нагляднее, она заставила окружающий её ветер проявиться — и Люси в ужасе замерла от увиденного количества мелких потоков и их скорости. Это был не ветер — грёбанная мясорубка, которая действительно перемелет в труху любого имевшего неосторожность приблизиться. Марс с трудом проглотил стон, когда новое неосторожное движение пронзило левую руку болью, но Люси всё равно услышала. Вот только — толку? Она не могла ни остановить кровь, ни перевязать рану — ничего, кроме как беспомощно прижать руки к груди, беспомощно наблюдать за кровоточащим локтём, беспомощно волноваться. Всё бес-по-мощ-но. Бесполезно. Позади раздался взрыв магии, и даже обыкновенный человеческий слух различил среди шума человеческие крики — крики Стинга и Роуга. Люси обернулась — как раз в тот момент, когда Мирасаки ринулась к поднимавшемуся с земли Чени, который как будто не видел и не слышал приближавшейся угрозы. — Роуг! — крикнула она вместе с Фрошем, которого взрыв отбросил от хозяина. Тот запоздало повернул на их возгласы голову. Он оглушён, в ужасе поняла Хартфилия по расфокусированному взгляду и сведённому от боли лицу, он действительно не видит и не слышит! Фрош подскочил было с места, чтобы полететь на помощь другу, как и его оглушённость прибила к земле. Со слезами он снова выкрикнул имя Чени, которого спустя мгновение насадили на меч. Люси с криком закрыла рот ладонями и ошарашенно уставилась на лезвие, насквозь пробившее живот Роуга. Из последних сил он схватился за руки, державшие рукоять, и Мирасаки в ответ на это напряглась, перехватила меч по-другому — намеревалась разрубить. — Нет! — закричала Хартфилия. — Не убивай его! — неожиданно присоединилась к её восклицанию Курогане. — Драгонслееры нужны нам живыми! С секунду Мирасаки растерянно переводила взгляд с напарницы на Чени и обратно, после чего прикрыла глаза, замерла — и в мучительном ожидании замерла Хартфилия. И вдруг: — Рёв дракона света! Мирасаки резво припала к земле, спасаясь от атаки в спину, и вся мощь белой магии пришлась по Роугу. Она выбила того с меча и отбросила на несколько метров назад. — Роуг! — в ужасе крикнул Стинг, спешно поднимаясь с земли и бросаясь навстречу напарнику. Облако пыли не давало увидеть, в каком он состоянии после сквозного удара в живот и «Рёва», но не нужно было быть гением, чтобы понять: ничего хорошего ждать от такой комбинации не приходится. Впрочем, до Роуга Стинг добежать не успел: на пути возникла Мирасаки, рубящим ударом вынуждая Эвклифа тормознуть и отскочить назад. Прошипеть озлобленно: — Свали с дороги, сучка! — прежде чем Мирасаки открыла рот, что-то выдохнула — и нечто невидимое, но мощное врезалось Стингу в грудь и отбросило так, как недавно выбило из строя Люси. Эвклиф успел только приподняться на локтях, когда Воин новым вдохом заставила его отлететь назад. С силой врезавшись в землю, Стинг схватился за голову и взвыл, и Люси едва не отзеркалила его поведение: да что, чёрт возьми, происходит?! — Не время вам смотреть по сторонам! — раздался за спиной задорный голос Курогане. Марс вовремя успел поставить блок и при этом заслонить Хартфилию, но от шквала ветра в грудь это не спасло. Он едва не разметал их по сторонам: лишь в последний момент Марс зацепился за плечо хозяйки и, впившись в него едва ли не до крови, дёрнул на себя, спасая от разделения. Жёсткого приземления Люси даже не почувствовала — благодаря духу, ставшего своеобразной смягчительной подушкой, и благодаря тому, что всю её пронзило болезненное, отчаянное напряжение. Осознание: они проигрывали. Пыль рассеялась, и Марс с Люси увидели, что Роуг даже не шевелится. По другую сторону от них вновь раздался магический взрыв и вой Стинга, который хватался не столько за голову, сколько за уши, и, оглушённый, не мог стоять даже на четвереньках, а со спины снова упала тень Курогане. Удар, блок, снова атака ветром, выбивающая из груди воздух, а из головы все мысли до единой. Все, кроме одной: как спастись Как, будь всё проклято, спастись. Боже мой, в неверии снова и снова понимала Люси, они действительно стоят на грани поражения! Они — именитый Дуэт драконов и лучшая заклинательница духов! Она вскинула отчаянный взгляд на Марса. — Что нам делать?! — прошептала лихорадочно. Тот огнём попытался заставить Курогане отдалиться, но та, искусно управляющая ветром, с лёгкостью свела атаку на нет. Когда Марс попробовал снова, она и вовсе едва не ополчила его собственное пламя против хозяина. Он не мог с ней справиться. Ветер без труда побеждал и подчинял огонь — в магическом плане Марс точно не сможет сражаться с ней на равных, а бой на мечах блокирует балласт в виде хозяйки, которую надо оберегать и спасать. Им не победить — никого, никак! Люси отчаянно приткнулась к Марсу и почувствовала, как собственная дрожь передаётся в чужое тело. Неожиданно на голову легла широкая тёплая ладонь. Успокаивающее, полное трепета прикосновение — Люси знала, кому оно принадлежало, и от этого лишь сильнее прижалась к Марсу. «Прости меня, — шептала она слёзно, — прости, прости, прости...» Ты страдаешь из-за меня. Я прячусь за твоей спиной. Пользуюсь твоими руками. Использую тебя как щит, подушку безопасности — как то, что поможет избежать смертельного удара твоей кровью. Я бес-по-ле-зна от и до — и от этого страдаешь ты, ты, ты.(Ах, Люси...)
(...разве можно простить такое двуличие?)