Ради силы

      Люси всегда нравилось красивое, воистину волшебное появление духов из звёздного мира. Столб ярких искр, россыпь звёздной пыли — ей, маленькой девочке, впервые разрезавшей ключом воздух и вызвавшей Водолей, была вся судьба влюбиться.       В небо. В звёзды.       В волшебство.       И каждый раз в сердце что-то замирало на крохотное мгновение, стоило звёздам пролиться с неба. Сколько бы ни проходило времени и как часто ни тянулась её рука к ключам — каждый раз, обязательно каждый раз.       Сейчас же не было ничего. Ни радости, ни восторга, ни мимолётной заворожённости — сидя на земле заплаканной разбитой куклой, Люси чувствовала только пустоту, в которой тонули даже крохотные зачатки эмоций, странную и почти что забытую.       Ключевое слово — почти.       Потому что она до сих пор очень хорошо помнила, как чувствовала себя после смерти мамы.       Люси поняла: это не пустота — это дикое, доведённое до столь крайней точки, что перестаёшь что-то чувствовать, отчаяние.       И беспомощность, возведённая в абсолют.       Её никто не спасёт, ей никто не поможет — боги, как глупо было верить, что кому-то приспичит проснуться среди ночи, как наивно было надеяться, что хоть кто-то из людей, окна чьих домов выходили на набережную, выходили на них, наберётся смелости вызволить очередную жертву из лап преступника. Глупая, наивная Люси.       Раз осознаёшь всё это, как до сих пор умудряешься во что-то верить и на что-то надеяться?       Имя духа?       Она в плену у своего заклинателя, Хартфилия. Его воля — приказ для неё, который дух не смеет нарушить, ибо — вспомни, как отзывалась о нём Нибиру.       «Такой псих, как у меня».       Правда думаешь, что Нибиру рискнёт поставить свою жизнь на кон, чтобы спасти тебя от психа?       Нибиру.       Нибиру.       Чёрт... возьми...       Крохотные сияющие звёзды ещё мерцали у неё перед глазами, хотя Нибиру давно появилась. Люси скользнула по ней стеклянным от неверия взглядом. Всё та же, скрутило сердце отчаяние, до выворачивающей боли та же: собранные в высокий хвост волосы, жёсткий взгляд, острое, бледное... осунувшееся лицо? Синяки под глазами? Кровоподтёки?..       Нет, с замершим сердцем поняла Хартфилия, не та же.       — Люси? — неверяще прошептала Нибиру.       Абсолютно, чёрт побери, не та же.       Та Нибиру, в штыки воспринимавшая появление людей в мире духов, неохотно шедшая на контакт и до последнего убегавшая от зрительного контакта, никогда не говорила столь затравленно и растерянно.       Столь сломанно.       Их взгляды пересеклись. Глаза в глаза, душа в душу, эмоции в эмоции — трепет Нибиру, ощущавшийся как ужас загнанного в капкан зверя, Люси ощутила как свой собственный, а она, должно быть, не хуже неё замерла от страха и не смела думать ни о чём, кроме как о паническом: «Что делать, что же мне делать?»       — Чего застыла? Забыла, как работать?       Недовольный голос заклинателя заставил Нибиру вздрогнуть. Она наконец вынырнула из пучины чужих эмоций, вот только убрать их уже из своих глаз, движений и голоса и не сумела, а потому её поворот к заклинателю и слова:       — Ши-сама... я... я... — вышли настолько сдавленными и затравленными, что Люси готова была разлететься на части только от этого.       Ибо она поняла: Нибиру действительно в безвыходной ситуации. Сердце её, на свою беду доверившееся три месяца назад Хартфилии, отказывалось поднимать на неё руку — и в то же время разум ясно давал понять, что сделать это необходимо.       Это неизбежно.       Или ты, или она.       И выбор Нибиру, понимала Люси, очевиден.       Ей не спастись. Вот теперь уже точно — ни за что и никогда.       — Не заставляй меня повторять, — холодно отчеканил Ши. — Мне нужны её ключи.       — Но вы можете забрать их, не убивая её!..       — Завались и делай то, что приказано!       Духа словно толкнули в грудь. Она вздрогнула, попятилась, не отнимая от хозяина отчаянного взгляда, — а потом вдруг развернулась к ней лицом, схватила за плечи и рывком поставила на ноги. Прошептала разгорячённое:       — Вызови Марса! Прошу, вызови!.. — как в следующую секунду, пробежавшись взглядом по телу заклинательницы и не обнаружив связки, запнулась. — Ключи... где ключи?!       Дома, вспомнилось Люси не без нервного смеха. Остались там, на тумбочке возле двуспальной кровати, где сейчас сладко посапывала Леви, пока её подруга не знала себя от страха. Управлявший ею дух как-то упустил эту деталь. Может, случайно. Может, намеренно.       Плевать. Это ничего не меняло: она погибнет, и её ключи отойдут Ши — так его, кажется, назвала Нибиру. Просто получит он их не так скоро, как хотел бы.       — Марс? Ты его хозяйка? Вау, — фыркнул Ши, — кто бы мог подумать, что я снова встречусь с его заклинателем.       Люси и Нибиру недоумённо вытаращились друг на друга. Обе почувствовали, что от таких слов не веяло ничем хорошим.       И обе наглядно убедились в своей правоте, когда, обернувшись, заметили зажатую между пальцев Ши нить, на которой болталось два маленьких шара. Он оглядел их и небрежно потряс.       — Удивительно, но я до сих пор их не посеял. А ведь этому сувениру уже столько лет...       Два духа, обращённые в камень.       Два духа, обращённые в планеты.       Люси распахнула глаза, не веря, что в руках Ши оказалась давным-давно утерянная сила Марса.       — Ты... — начала она.       Как вдруг руки Нибиру стиснули её плечи с такой силой, что Хартфилия осеклась и зашипела от боли.       Духа это не тронуло ни капли. Она медленными, как будто промёрзшими насквозь движениями убрала ладони с тела заклинательницы, обернулась к хозяину — и лицо её не знало ничего, кроме разгорающейся необъятной ярости.       — Так это ты... ты украл их! — закричала она.       — Сбавь тон, — поморщился Ши. — Сила — как их там? Фобоса и Деймоса? — то ещё дерьмо, чтобы сражаться против него. Естественно, я позаботился о том, чтобы кое-кто, — он постучал по связке ключей, — избавил меня от этой проблемы.       — Из-за тебя Марс потерял половину своих сил!       Не разменивая снисходительного выражения лица, Ши подкинул два шарика.       — Думаешь, мне есть до этого дело? — поинтересовался холодно и в то же время едко.       Так, что у Нибиру не было и шанса не сорваться.       То, как она ринулась с места в сторону заклинателя, не увидела ни Люси, ни сам Ши. Тот, однако, не запаниковал и не забеспокоился — вместо этого невозмутимо сделал шаг в сторону, и секундой позже земля, на которой он стоял раньше, брызнула в воздух осколками. За мгновение до того, как пыль скрыла их фигуры, Люси увидела незаинтересованно опустившего глаза Ши — и Нибиру, чей взгляд прожигал чёрной безумной ненавистью.       Послышался новый взрыв, и новое облако взмыло в воздух. Прикрывая глаза рукой, Люси отползла к краю склона — подальше от сталкивающихся в дымовой завесе Ши и Нибиру, рядом с которыми взлетала на воздух земля и, подобно дождю, сыпалась крошка камней. «Вот на что способна твоя магия усиления...» — думала не без испуга: не дай бог Ши воспользоваться отвратительной видимостью и натравить Нибиру на неё. Не дай бог.       Чёрт возьми, от её ударов гнулись фонари и рассыпалась на части дорога — нетрудно догадаться, в какое месиво превратится хрупкое тело заклинательницы.       Стоит только хоть раз попасть.       Не обращая внимание на то, как щипало от пыли глаза, Люси неотрывно вглядывалась перед собой и реагировала на каждый всполох и силуэт. Хотя внутренне понимала: никакой её скорости не хватит, чтобы увернуться. Не то состояние, не та готовность.       Всё не то, всё бесполезно.       Когда рядом с ней приземлилась Нибиру, Хартфилия вскрикнула и сжалась в комок, но удара не последовало.       — Люси, — раздался хриплый голос духа, — уходи отсюда. Беги к своим напарникам — ты же с ними, верно? Прошу, — она вполоборота повернула к ней голову и поглядела столь умоляюще, что у Люси до слёз защемило сердце, — защити свои ключи! Они не должны попасть в его руки!       Мутное облако осело. Нибиру тут же вернулась взглядом перед собой, Люси присоединилась долгими секундами позже, и не сразу до её растерянного разума дошла картина изуродованной набережной, сплошь покрытой глубокими ямами.       Из темноты прорезался силуэт Ши. Ни ран, ни царапин — ни одна из чудовищных по своей силе атак Нибиру не достигла цели.       — Успокоилась? Или ещё хочешь побушевать?       — Я не успокоюсь, пока не убью тебя!       Ши со снисходительной усмешкой покачал головой.       — Опуская тот факт, что духам нельзя убивать своих хозяев... Ты правда думаешь, что сможешь?       Свободной рукой он небрежно покрутил между пальцев серебряный ключ, и в этом жесте легко прочитывалась угроза сломать.       Но Нибиру в ответ на неё лишь презрительно фыркнула.       — Думаешь шантажировать меня? «Подчинись мне, иначе сломаю твой ключ»? Да плевала я! Хочешь — ломай! Мне лишь лучше будет!       — Забыла, что с тобой случится? — с нарочитой легкомысленностью спросил заклинатель.       — Помню прекрасно, — процедила Нибиру, — но лучше сгину, чем буду прислуживать уроду, который сломал Марсу жизнь.       «Сгину?» — в немом изумлении уставилась на неё Хартфилия.       Это... на эмоциях же, да?       Да, тут же поспешила себя уверить, наверняка. Ибо иного объяснения тому, что не приходить в мир людей значило для Нибиру сгинуть, Люси не находила.       — Боги, — между тем закатил глаза Ши, — как же меня задрало выяснять с вами отношения...       Снова неуловимым движением он достал из своей связки очередной ключ, снова даже взгляда не опустил и не проверил, чьи врата теперь может открыть. Нибиру согнула ноги в коленях, наклонилась вперёд, готовая в любой момент на него броситься, и Люси, оставшаяся за спиной, не могла не уткнуться взглядом в выцветающий номер «33» на её кофте.       Тридцать третья.       Нужно ли здесь «всего лишь»?       Они замерли в томительном ожидании, когда кто-то сделает первый шаг.       В этот раз его сделал Ши — и в этот раз участь не увидевшего движения врага досталась Нибиру. Она не успела ни моргнуть, ни вздрогнуть, как неведанным образом Ши набрал нечеловеческую скорость и в мгновение ока оказался перед духом.       — Пора тебе стать поспокойнее, — протянул между делом.       И рука с зажатым ключом по локоть исчезла в груди Нибиру.       Она запрокинула голову и ртом глотнула воздух, но Люси услышала, как тот застрял в горле. От места соприкосновения руки Ши и её груди в стороны разлетелся сноп золотых искр. Нибиру потянулась к его запястью, Люси тоже вскинулась навстречу, желая помочь.       Ши освободил ладонь, больше не знавшую ключа, и рука Нибиру безвольно обвисла вокруг тела — как будто кто-то перерезал нить у марионетки. Она застыла.       И Люси застыла следом за ней.       — Нибиру?.. — прошептала она одними губами, стеклянными от напряжения глазами глядя на духа. Ответь, подумала, едва дыша от нехорошего предчувствия, обернись.       Нибиру обернулась.       И в следующую секунду удар локтём впечатал Хартфилию в землю.       Люси подавилась вскриком. Перед глазами потемнело, и она почти уверилась, что отключится сейчас от боли, молнией пронзившей тело до кончиков пальцев, как Нибиру схватила её за волосы, вздёрнула вверх и швырнула вперёд — и новый виток боли оттолкнул Хартфилию от спасительного беспамятства. Не дыша и не находя сил даже выдавить стон, камнем застрявший в глотке, Люси приподнялась на локтях, кое-как повернула голову к надвигающейся Нибиру, за пеленой расплывающегося от слёз мира выцепила её глаза.       Пустые и мёртвые.       Не знающие пощады.       — Стой... — вырвалась из груди задушенная мольба.       Никто её, разумеется, не услышал.       Нибиру пнула её в лицо, и заклинательница отлетела на несколько метров. По лицу хлынуло что-то горячее, на языке защекотал солёный вкус. С трудом шевеля кружащейся головой, Хартфилия завалилась набок и сплюнула набегающую в рот кровь. Мир уплывал куда-то вниз. Люси невидящими глазами смотрела на набережную, дома и чёрное небо, и всё для неё падало и смазывалось. От головокружения даже потерялось ощущение собственного тела: Люси абсолютно не чувствовала ни земли под пальцами, ни лица, умытого слезами и кровью.       То, что на неё упала чья-то тень, дошло не сразу — лишь в тот момент, когда Нибиру уже схватила её за воротник футболки и, описав её телом полукруг, метнула в сторону. Люси вскрикнула от удара о землю и прокаталась кубарем несколько метров, прежде чем чьи-то ноги остановили её.       Чьи-то.       Хах.       Ртом глотая обжигающий воздух и всё равно не насыщаясь, задыхаясь от боли и слёз, Люси знала: над ней, разбитой, ничего не соображающей и совершенно беспомощной, возвышался Ши.       Она с трудом приоткрыла слипающиеся глаза и, заваленная набок, слепо уставилась на примятую её телом траву. Где-то далеко-далеко начинался обрыв. Где-то ещё дальше чернело беззвёздное небо.       Когда оно скрылось за ногами Нибиру, Люси даже не испугалась.       Может, не осознавала. А может, сокрушительные удары вместе с силой выбили все чувства — и снова на их место пришла глухая пустота.       Плевать. Будь что будет. Всё равно.       Только отстаньте от неё.       Как странно было думать такое ей, некогда волшебнице «Хвоста Феи», гильдии, не знавшей, что такое сдаваться; как, в то же время, ожидаемо и нормально — опускать руки, когда тебе ясно дают понять: ты покойница, Люси Хартфилия.       Никто тебя не спасёт.       Нибиру остановилась рядом с ней и вздёрнула ногу, готовая в любой момент проломить ей череп или раздробить кости.       И Люси смиренно закрыла глаза.       Давай. Делай.       Убивай.       Начавшаяся атака со свистом разрезала воздух.       И вдруг — над головой раздался шлепок. Люси распахнула глаза, скосила взгляд влево — и застыла, увидев, что Ши перехватил щиколотку духа.       Вот так просто?..       — Достаточно.       Нибиру покорно отошла от них и склонила голову.       — Другое дело, — хмыкнул Ши.       — Зачем?.. — растерянно выдохнула Люси. Ши опустил на неё взгляд — и неожиданно присел рядом с ней на корточки.       — А тебе так хотелось умереть?       Он надавил на её плечо, переворачивая на спину, и с отстранённой задумчивостью убрал с лица спутавшиеся пряди.       — Мне твоя смерть пока ни к чему, — продолжил лишь после этого. — Поболтаем? Надо же как-то скрасить время.       Состояние не особо позволяло, но как могла, Люси вскинула брови и одарила преступника потерянным взглядом.       Какое, к чёрту, «поболтаем»?       — Хочешь, расскажу, для чего я три недели просиживаю здесь задницу? Хотя нет, — Ши с наигранным размышлением поднял глаза к небу, — поставлю вопрос по-другому: хочешь, расскажу, чего ради будет твоя смерть? Это-то тебе наверняка более интересно, пусть суть обоих вопросов одна и та же.       Когда он блеснул на неё снисходительным взглядом, Люси передёрнулась. По внутренностям мазнуло отчаяние: он, будь всё проклято, игрался! Её мучения и страдания, весь её поломанный, избитый вид для него не просто пустой звук — грёбанная насмешливая игра, попытка развеять скуку!       Урод, наполнились глаза Хартфилии слезами.       — Какая ты немногословная, — протянул Ши, подпирая щёку ладонью. — Но я знаю, как тебя расшевелить. Слышала что-нибудь о божественных ключах, именитая Люси Хартфилия?       Люси не слышала ничего и никогда.       Но мозгов ей выбило недостаточно, чтобы не понять, в чём их смысл — смысл, пробегающийся по коже неприятным холодком.       Призвать в этот мир бога.       Хах, вот уж действительно боже.       — Я тоже узнал лишь недавно. Хорошая штука, могущественная — прямо лекарство от всех проблем, как выяснилось. Только вот незадача: ключей от божьих врат не существует. Их, — Ши прервался на короткую усмешку, когда увидел: Хартфилия растерялась, но тем не менее слушать его стала с куда большей внимательностью, — можно только сделать.       Он постучал себя по внушительной связке ключей:       — Двадцать серебряных, — мазнул быстрым прикосновением по щеке Люси: — Два золотых, — и та вздрогнула: вот для чего он нацелился на её ключи?       Не чтобы пополнить коллекцию, — а чтобы, чёрт побери, призвать бога?!       — И последний, самый муторный элемент: нужна частица бога, которым хочешь обладать. Не важно, отпочковалась она прямо от него или ты стащил её у человека, который был с ним связан. Суть одна. И какое счастье, — он с наигранной улыбкой огладил Хартфилию по волосам, — что вместе с золотыми ключами ты притащила человека, от которого разит богом смерти.              Люси распахнула глаза. На мгновение её повело от осознания, чего на самом деле добивался заклинатель её поимкой.       Так просто, так очевидно: рано или поздно её хватятся и найдут, и тогда Ши предложил её жизнь в обмен на ключи — и Роуга.       Отмечен богом смерти.       Никто из саблезубов, кроме него, не мог похвастать статусом мертвеца, вернувшегося с того света.       Вот только свою встречу с богами Люси помнила ещё очень хорошо. Якобы незаинтересованные и ни к чему не причастные, они тем не менее организовали огромное представление с помощью человеческих рук, и это до сих пор обжигало грудь раздражением.       Хартфилия встретила Ши прямым взглядом глаза в глаза, таким пылающим и решительным, что тот, удивлённый, поднял брови.       — Ни один бог не подчинится тебе, — процедила уверенно. Ши не сдержал быстрого смешка:       — Как будто его будет кто-то спрашивать.       Он схватил её за щёку, и Люси замычала от силы его хватки.       — Видишь ли, я не просто заклинатель духов, в отличие от тебя. По-твоему, Нибиру наконец заткнула свой рот только благодаря дрянному ключу в её груди? Нет, Люси Хартфилия. К твоему разочарованию, его единственное предназначение — увеличить дальность моей подчиняющей магии. И могу тебя заверить, — он резко оттолкнул её голову, заставляя Люси больно впечататься затылком в землю, — она поставит на колени даже бога.       — Самоуверенности... тебе не занимать, — морщась, выдавила Хартфилия.       Ши поднялся на ноги и пожал плечами.       — За мои-то годы жизни грех было ею не обзавестись.       «"Мои-то" годы? Да ты выглядишь не старше Стинга, если убрать шрамы!» — бросила было Люси испепеляющий взгляд.       Как Ши что есть силы пнул её в живот.       Хартфилия не смогла даже вскрикнуть: крик, захлебнувшись в слюне, встал поперёк горла.       — Ох, прости, — равнодушно уронил Ши, — ты просто не представляешь, как сильно меня бесит тот факт, что ты ещё жива. И более того — пытаешься из себя что-то строить.       Кое-как перевернувшись на бок, чтобы суметь сделать вдох, Люси прошептала:       — Откуда… ты знаешь... про Роуга?       Ши фыркнул:       — Тебя сейчас это волнует? Или наконец решила поболтать? Поздно, Хартфилия, я уже наговорился в никуда. Впрочем, хочешь пошевелить языком — вперёд. А я скрашу себе время по-другому.       Люси напряжённо следила за его приближением. Что делать, что делать? Ничего не получалось придумать. Ключей нет, напарников нет, она одна против подчиняющего мага, который легко останавливает удары Нибиру и сам бьёт так, что трещат кости. Что делать?       Ответ был невероятно прост и от этого невероятно горек: ничего.       Просто — ждать.       Когда всё закончится само. Когда настанет рассвет и будет вынужден скрыться вместе с ней Ши, когда придут саблезубы, когда завяжется бой и она будет молчаливым наблюдателем, когда... Когда произойдёт что-то, что от неё уже не будет зависеть.       От неё вообще ничего не зависит.       И не зависело никогда.       Перед глазами блеснула короткая полоса света. Люси с ужасом увидела почти касавшийся её носа кинжал и задумчивое выражение лица Ши.       — Хм, и с чего бы начать? У меня вот, видишь, нет глаза, — он свободной рукой отодвинул выбившиеся пряди и легонько постучал по закрытому правому веку. И хотя вокруг властвовала темнота, по тому, как прогнулась кожа, Люси поняла: глазница пуста. — Мне его очень филигранно вырезали. Одним ударом. Даже шрам остался. Тогда была битва, и я боли не почувствовал, а вот ты... тебе, наверное, будет больно.       Не дыша, Хартфилия почувствовала, как лезвие ножа очертило её левую глазницу. Пока что легонько, едва надрезая кожу. Пока что. Пока что.       А потом он вырвет ей глаз.       Заклинатель усмехнулся, увидев, как задрожали её губы.       — Впрочем, что глаз? Когда я попал в плен к одному фиорскому генералу, он легко делал людей разговорчивыми знаешь как? Сначала вырывал ногти. Методично, один за одним. На руках и ногах. Но руки он любил больше. Знаешь, почему? Потому что потом он начинал отрезать пальцы. Фаланга за фалангой.       Дрожь перекинулась на тело — Люси явственно это увидела, когда Ши приподнял её левую руку, трясущуюся, как от судорог.       — О, ты так испугалась всего лишь от одного рассказа? Бедная ты девочка, — без капли даже театрального сочувствия протянул Ши. — А представляешь, каково было пленным? Они сидели, слушали крики, видели, как их товарищам отрезают пальцы, и смиренно ждали своей очереди. А кто не смиренно, того подтапливали. Ну, знаешь, подержали в воде почти до потери сознания, вытащили секунд на тридцать и опять в воду, и так по нескольку раз. Мозги сносило просто на ура. Кстати, — он задумчиво повернул голову к обрыву, — у нас же тут есть вода...       «Сумасшедший», — отчаянно подумала Люси. Она попыталась отдёрнуть руку, но Ши лишь усилил хватку, и от его силы, от своего безвыходного положения по щекам Хартфилии покатились слёзы.       — Я как-то раз попробовал, и вообще не зашло. Ну, типа, человек чуть-чуть рыпается, булькает в воде и... всё. А вот когда ты что-нибудь делаешь с его телом... вот это совсем другой разговор.       Он схватил её за волосы на затылке и потянул вверх. Люси вцепилась обеими руками в его пальцы и против воли поддалась навстречу, чтобы уменьшить напор.       — Ты можешь подумать, что тот генерал был совсем отбитым, но дай-ка я тебе расскажу ещё одну вещь. Девушек он встречал по-особому. Вырывать им глаза и пальцы он не любил. Это ведь делают просто отбитые люди, а он был отбитым извращенцем. Ну, это чисто по моему мнению. Я просто не знаю, как по-другому назвать человека, который насиловал бедных дам ножом. Фу, — заклинателя передёрнуло — по-настоящему, отдалённо поняла Люси, почувствовав короткую дрожь в руке, державшей её за волосы. Отдалённо, потому что перед глазами вырисовывалась тошнотворная картина — и тошнотворная перспектива. — Мерзость, честное слово. Но какая действенная мерзость! Полминуты — и девушка готова раскрыть тебе всё, что надо. А какие крики стояли... Эй, а где реакция?       Он с силой впечатал её подбородком в колено — так, что боль пронзила до макушки и свела судорогой челюсть. Хартфилия замычала: для крика попросту не было возможным открыть рот.       — Честно, меня едва не стошнило, когда я это увидел. Но если применю подчиняющую магию на себе, то вполне смогу на тебе всё проиллюстрировать. — Он вновь схватил её за волосы, встал в полный рост, вынуждая и Хартфилию подняться, и приставил кинжал к горлу. — А ещё я сегодня добрый малый, поэтому разрешу выбрать тебе, Люси Хартфилия, как мы будем ожидать твоих товарищей.       Взгляд заклинательницы метнулся к Нибиру, которая стояла в нескольких шагах за спиной своего хозяина и безучастно наблюдала за ними. Стеклянные глаза безо всяких эмоций смотрели в спину, тело расслаблено, ладони не сжаты в кулаки, но чуть что, она тотчас бросится в бой — в этом Хартфилия не сомневалась. Её начала пробивать мелкая дрожь и от столь отрешённого состояния духа, и от снисходительной усмешки Ши, и от осознания того, что придётся испытать саблезубам, когда они столкнутся с выбором.       Когда они просто увидят её — точнее, то, что от неё останется к концу развлечений заклинателя.       — Терпение у меня не бесконечное. Так что выбирай, Люси.       Она неотрывно смотрела в его глаза и понимала, как велика его подчиняющая сила. Бороться до последних сил, до последнего вздоха, как это всегда было в сражениях бок о бок с «Хвостом Феи»? Нет. Люси не чувствовала в себе ни капли сил, и столь же мало было желание сделать хоть что-то. Только стиснуть зубы, чтобы не потерять и без того растоптанную гордость. Чтобы... а какой толк от этой гордости? От силы, от желаний, от глупого упрямства — какой толк ото всех чувств? Ничто ей не поможет. Ничто её не спасёт, ничто не облегчит страданий.       Ничто. И никто.       И Люси закрыла глаза, пряча вновь выступившие слёзы, горькие и обидные до того, что жгло в глотке.       Ши встряхнул её, призывая к ответу, но заклинательница только сильнее впилась ногтями в его руку и зажмурилась от боли. Из-за плотно сжатых губ вылетел глухой стон. Но не от боли — от того, что до неё в полной мере наконец дошло: она абсолютно одна.       — Значит, предоставляешь право выбора мне. Хорошо. Тогда я начну с твоего овечьего лица.       В лицо ударила короткая волна воздуха — Ши замахнулся, и Люси сжалась, насколько позволяло её положение, зажмурилась, вцепилась ногтями в руку заклинателя в волосах — сейчас будет удар! В глаз, по щеке, в челюсть — сейчас, сейчас, сейчас!..       Взрыв.       Люси вскрикнула, закрыла обеими руками голову, даже не осознавая, что заклинатель исчез, на мгновение распахнула глаза — тёмно-серый поток волшебства ударил в глаза пылью, и она вновь зажмурилась, сжалась в комок, хотела припасть к земле — господи, что происходит, что случилось?! Местность вокруг брызнула осколками, под ногами исчезла земля, и Люси хотела закричать вновь, как вдруг чьи-то тёплые руки подхватили её под спину и колени и в одну секунду вытащили из сердца чужой магии.       Хартфилия судорожно открыла глаза — и замерла. Растворился в груди крик, чуть ослабла дрожь, на глаза выступили слёзы, но уже не отчаянные, не наполненные страхом. Нет, это были слёзы... неверия? радости? Люси не знала, но, смотря на эти растрёпанные светлые волосы и серёжку в левом ухе, чувствуя кожей щекочущий мех жилетки и слыша самоуверенное фырканье, она ощущала себя самой счастливой девушкой на свете.       — Стинг... — прошептала она с таким облегчением, такой — любовью? — с какими никогда не произносила его имя прежде. Не отдавая себе отчёт, она прижалась к нему ближе, что есть силы обвила шею Эвклифа и, уткнувшись носом в плечо, заплакала.       Он здесь. Он пришёл, чтобы спасти её.       Он спас её.       И это его руки сейчас касаются её кожи, его тело отгораживает от всего мира — его, его, а не безумца-преступника! Люси плакала, прижималась сильнее, боясь, что всё это окажется иллюзией, волшебством, сном — чем угодно, но не реальностью. Что в реальности она лежит в луже крови, смотрит на мир единственным глазом, лишённая пальцев на руках и ногах, лишённая всего. Лежит и ждёт, когда наступит рассвет, чтобы пришли товарищи. Чтобы умереть.       — Тяжело тебе пришлось, — едва расслышала Люси сквозь биение сердца — своего, в ушах, и его, находящегося так рядом, так близко, так по-настоящему близко...       Он осторожно гладил её по спине и — молчал, не бросаясь ядовитыми фразами, не отшучиваясь, не говоря о её бесполезности, и Хартфилия со слабой улыбкой удивлялась: «Боги, так значит, он и таким может быть?..»       Чуть позже к ним подошёл Роуг, а за ним — запыхавшаяся Леви, но заклинательница не видела никого. Стоявшая рядом МакГарден обеспокоенно сжимала связку ключей в руке и неотрывно смотрела на дрожащую спину, на которой сквозь дыры в пижаме виднелись ссадины. Чени заслонил собой успокаивающего Люси Стинга, выискивая взглядом преступника.       — А вы рано, — послышался голос заклинателя, который заставил их вздрогнуть. Эвклиф встал вполоборота, чтобы видеть своего противника и в случае чего суметь увернуться. — Но это даже на руку. Спасибо, что дарите мне шанс как можно скорее свалить из города.       Пыль, поднятая с земли «Рёвом» Роуга, окончательно осела на землю и открыла вид на практически невредимого — только алела содранная левая скула — Ши и стоящую позади него Нибиру. Видимо, именно она сумела спасти своего хозяина от атаки драгонслеера: об этом говорила порванная одежда, растрёпанные волосы и окровавленное лицо, которое, несмотря на это, оставалось абсолютно бесстрастным. Никакой ярости, никакого недовольства — лишь равнодушие и полная бесстрастность.       Не сразу, но Роуг узнал её запах и лицо.       — Это же... — удивлённо выдохнул он, вспоминая женщину-духа, которая дважды спасла его от смерти.       Услышавшая его голос, Люси подняла голову.       — Он... управляет ей... поместил какой-то ключ в грудь, и теперь Нибиру как безвольная кукла... — сбивчивым шёпотом выдавила Хартфилия, постоянно шмыгая носом и всхлипывая. Эвклиф недовольно цокнул.       — Ну ещё с духами мы не сражались... Ну-ка! — он перехватил руки Люси и отстранил от своей шеи, после чего аккуратно опустил на землю. — Позаботься о ней, МакГарден.       Та коротко кивнула в ответ и протянула подруге ключи, которая судорожно схватила их.       — Почему вы здесь? — сипло спросила она.       — Я проснулась, а тебя нет. Сначала подумала, что ты вышла в туалет, сейчас придёшь. Лежу, а тебя всё нет и нет. И ключи твои засияли. Я забеспокоилась и... сама видишь результат.       Люси аккуратно, словно боясь сломать, рассматривала ключи — то, в чём Ши видел лишь сырьё для создания божьих врат. У неё заныло сердце, когда она представила, как плавится золото и серебро, отрезая духам возможность выхода в мир людей. Лев, Дева, Скорпион, Близнецы... Она всё разглядывала и разглядывала ключи, пока не замерла на одном из серебряных.       Ключ от врат «Бога войны». Ключ от врат Марса.       Два шарика, два духа, одна украденная сила.       И отчаянная просьба Нибиру до того, как Ши взял над ней контроль.       «Вызови Марса!»       «Прошу, вызови!»       Она ведь знала... и остальных. Созвездия зодиака уж точно были ей знакомы, и Нибиру не могла не знать, насколько они сильны.       И тем не менее единственным, кого желала видеть она, стоя на краю пропасти, был Марс.       «Пока я не найду способ освободить Нибиру от её заклинателя, я не имею права...»       Люси вяло хмыкнула: получается, Марс знал об убийствах в Шеффлере и о том, чьими руками вершится кровавая резня.       Знал обо всём.       — Возьми её на себя, — между тем распределял врагов Стинг, — а я…       — Нет. С Нибиру сразишься не ты.       Драгонслееры удивлённо повернули к ней головы. За ними стояла Люси, сжимая в правой руке ключ. Слабая, побитая, выглядевшая жалко, но всё равно неимоверно решительная.       — Лю-чан, твоих сил может не хватить для… — начала Леви, но тотчас была прервана:       — Я в порядке. У меня достаточно магии. Это их сражение. Победить Нибиру должен только он. Бога войны откройтесь врата! Марс!       «Прошу, Марс… помоги ей!»       Столб звёздной пыли ещё не растворился окончательно, когда Люси парализовало опасение: уж не слишком тяжёлую ношу взваливала она сейчас на его плечи?       Сражаться с подругой. С такой подругой.       Люси боялась даже представить, каково это — стать врагом для человека, которого любишь.       «Мне жаль», — сразу вложила она извинения во взгляд. Но... ведь этого хотела Нибиру. Она же знала, на что идёт, верно?..       — Какие люди, — хмыкнул Ши, когда Марс окончательно материализовался. — Нибиру, думаю, это тебе поможет.       Он бросил духу шарики, и Люси обрадовалась было, что заклинатель стоял в достаточном отдалении и в достаточной темноте, чтобы Марс не смог ничего увидеть — как вспомнила: Марс знал.       «Память звёзд» подсказала ему, в чьих руках находился осколок его силы.       — Он управляет ей, Марс. Нибиру себя не контролирует.       — Вижу, — дух дёрнул уголком губ в подобии улыбки.       Столь быстрой и ломанной, что Люси зажмурилась: чёрт побери, она этого не хотела!       — Прости, — прошептала она судорожно.       — Не стоит, Люси-сама. Я... давно готовился к этому дню. Правда, — он повернул к ней голову, — парадокс в том, что к такому нельзя подготовиться, сколько бы времени тебе ни дали.       Люси застыла. Вросла с ногами в землю и потеряла связь с миром — ибо никогда не видела более горького сочетания улыбки и боли.       Никогда не осознавала так глубоко и ярко: груз, взваливаемый ею на чужие плечи, оказался слишком тяжёлым.       «К такому нельзя подготовиться» — боги, пробивал грудь нервный смех, какая же правда!       — Марс...       — Простите, Люси-сама, — он капитулирующе поднял ладони, — минутная слабость.       Ещё не поздно закрыть врата, ужалила Люси отчаянная мысль.

(Такая внезапная, что ощущалась как чужая.)

      Словно услышав её, Марс мгновенно сорвался с места. Нибиру тут же последовала за ним — и два духа столкнулись, закружившись в смертельном танце.       Два друга, стараниями людей оказавшиеся по разные стороны баррикад.       И Люси впервые за всю жизнь ощутила острый укол отвращения к силе заклинателей духов.       К своей силе.

(Ах, Люси, милая, наивная Люси...)

      Она зажмурилась, как никогда сильно желая, чтобы всё разрешилось благополучно.

(Сказка давно закончилась.)

~*~

      Меч Марса из ножен не достался ни разу. Основное оружие, прекрасное дополнение к огненной магии, оно висело мёртвым грузом на поясе, и Марс не мог и помыслить о том, чтобы направить его против Нибиру. Потому-что-она-безоружна на первый взгляд.       Потому-что-я-не-хочу-тебя-ранить на второй, куда более правдивый.       В сражении с Марсом Нибиру не сдерживала себя так, как в короткой схватке в одни ворота с Люси. От её ударов взлетала вверх земля, шли трещинами стены и ломались, как сухие прутья, фонари. Марс успешно уклонялся, ни разу не попав под прямой удар.       И ни разу не ответив своим.       Он... не делал ничего. Уворачиваясь от хлёстких ударов, он покорно отдалялся от волшебников и спускался по склону к реке, и со стороны бой, несмотря на скорость и свист разрезаемого Нибиру воздуха, выглядел размеренным и плавным. Медленным.       Таким тягучим, что не увидеть его нежелание сражаться не смог бы только слепой.       — Между нами и вправду когда-то была разница в десяток номеров? — с вялым удивлением спрашивал Марс. — Ты стала такой сильной, Нибиру. Из-за меня, да? Конечно. Надо же было как-то защищать слабака, который так опростоволосился...       Он легко пригнулся и ушёл в сторону. Нибиру проскользнула над головой, и Марс на секунду замешкался: она невероятно ему открылась. Ударь он сейчас пламенным мечом в бок — и всё закончится.       Но лишь временно.       Прыжком отдалившись, Марс мазнул потухшим взглядом по подруге, и по груди когтями заскребла тупая боль, когда в ответ он получил пустоту. В глазах Нибиру не отражалось ничего — кукла, марионетка, которую даже не нужно дёргать за нитки, чтобы приводить в движение, ибо она сама прекрасно справляется с этой ролью. Запертая в клетке, мечущаяся в неволе, она тем не менее беспрекословно отправляется в бой и проливает свою кровь. Зачем-то.       Для чего же, будь всё проклято, они вынуждены страдать?       И почему нельзя разорвать этот порочный круг без боли?       Какой отвратительный выбор, какая отвратительная участь — или сиди на привязи бесправным зверем, или умри.       Марс перехватил её пустой взгляд. «Что предпочла бы ты, — обратился с немым вопросом, который никто не услышал, — что выбрала бы?»       Жить от призыва до призыва — или обрести свободу. Страшной ценой.       Той, к оплате которой Марс так и не почувствовал себя готовым.       Он легко уклонился от выпада Нибиру, ладонь которой прошлась в паре сантиметров от уха. Легко перехватил тонкую руку. Легко подпрыгнул, спасаясь от атаки ногой, и легко пресёк следующую, прижав к земле коленом.       Всё давалось легко. Всё шло просто, гладко, изящно даже. Оставалось переломать ей руки, которые он заломил за спину, и ноги, отчаянно пытающиеся по нему попасть. Нибиру словно чувствовала его намерения и сильнее вертелась, извивалась, пытаясь сбросить с себя тяжёлое тело, и её трепыхания заставляли Марса поджимать губы. Как ужасно всё получается. Как иронично и изъедено: победи друга, если хочешь сохранить его жизнь и свою тоже. В традициях лучших трагедий, которые невольно приключились с ними.       — Хреново всё, да? — ровно отметил он, сильнее сжимая руки женщины. Подумать только, что такие руки могут запросто снести ему голову одним ударом, раздробить кости и превратить в кровавую кашу органы. Подумать только, что в таких руках хранится такая мощь. — Я представлял всё по-другому. Думал, будет полегче... Какой же я всё-таки дурак, верно?       Скажи мне это, умолял его голос.       Повтори своё стандартное, обыденное — такое родное: «Идиот ты, Марс».       Пожалуйста, повтори.       Но слух не различал ничего, кроме тихого шипения и судорожных вздохов.       Некому отвечать, понимал Марс.       Ведь его Нибиру здесь нет.       — Что мне делать? — тихо спросил он. — Мы ведь никогда не говорили про это. А я, сколько бы ни думал, так и не смог понять, чего бы ты хотела. Боже, Нибиру, — Марс с сокрушённой улыбкой помотал головой, — я ведь просто ужасен в понимании чужих чувств! Почему ты ничего не сказала? Почему решила, что вот в этой ситуации я смогу принять правильное решение? Я же таких простых вещей не замечал! Я же...       Голос его сорвался. Марс зажмурился и стиснул запястья Нибиру — в последний раз перед тем, как их отпустить.       Нибиру тут же выбралась из-под него и попыталась пнуть в живот, но Марс уже и сам отдалился. Он встал на ноги, отошёл на несколько шагов, выпрямился, вскинул голову.       Но его отчаянная боль не отразилась на подруге.       Марс выдохнул.       И выдох этот звенел от горечи.       — Только разговоры с Люси-сама помогли мне понять, как многое я не успел сказать тебе...       В горле защекотал ломанный смех: Нибиру наверняка невероятно долго ждала этих слов — для того, чтобы в миг, когда он на них всё-таки решился, их не услышать.       Какая отвратительная ирония.       И Марс, задушенный ею, опустил руки.              — Я не могу, Нибиру...       Она снова шла на него в атаку, снова, отталкиваясь от воздуха, исчезала с его поля зрения, и только свистящий воздух подсказывал, где она. Он снова легко уклонялся, но больше не делал попыток перехватить. Всё повторялось, лишь выпали кое-какие детали.       — Дай мне хоть какой-то знак. Я не смогу сделать это, если не буду уверен, что ты этого хочешь.       Но Нибиру ничего не давала, молчаливо и безучастно положив в его руки свою судьбу. Только ему решать, что с ней делать, только ему делать выбор.       И Марс знал, что при любом раскладе он не простит себя.       «Мне лишь хочется верить, что ты сможешь простить меня...»       В конце концов, на весах застыли две равносильные беды. Тут любой бы запнулся и помедлил.       Любой бы понял, что правильного ответа нет — вопрос лишь в том, какой груз ответственности ты готов на себя взвалить.       Предпочтёшь ли чужое долгожданное спокойствие — или собственное счастье.       В какой-то момент Нибиру оказалась к нему так близко, что Марс не мог не опустить свои ладони ей на лицо и не прижаться лбом ко лбу.       — Позволь мне хоть раз побыть эгоистом...       Нибиру сразу же вскинулась на него с ударом. Марс резко отвёл ей запястье, и из ладони подруги выпал осколок его силы, тут же затерявшийся в густой траве.       Кинулся за ними Марс только из логических соображений — сердце не знало никакого отклика на мысль о том, что давным-давно потерянная сила наконец нашлась.       «Отныне они принадлежат тебе, Марс», — раздался в глубинах памяти неторопливый голос Короля.       Сила духов, вовеки обратившихся в планеты, сила ужаса и страха, способная свести противника с ума и разорвать его сердце в клочья.       Хах.       Правда в том, что сердце Марса уже было разорвано.       Нибиру врезала ему в подбородок, и Марс смиренно завалился на спину. Удар вышел достаточно сильным, чтобы мир на какое-то время скрылся за пеленой мельтешащих чёрных точек. Противным шумом налились и конечности.       То, что их зажала стальная хватка Нибиру, а сама она нависла над ним, дошло до него не сразу. Не вырваться, не пошевелиться — усилительная магия прочно прижимала его к земле.       Если бы не она, их роли давно бы поменялись местами.       Ибо сердце его могло сколь угодно полнится любовью к подруге — правда от этого не переставала быть правдой: давняя разница в девять номеров так и осталась между ними пропастью.       Он сильнее, знал Марс.       — Прости, Нибиру... — слабая улыбка уголками губ.       Но только не в этот раз.       Он закрыл глаза — и окончательно обмяк под телом подруги.       Как вдруг — что-то влажное обожгло его щёку.       И Марс с замершим сердцем увидел в глазах Нибиру слёзы.       — Помоги... — деревянными губами выдавила она высоким и тонким от плача голосом.       И обратила к нему живой взгляд, в котором, как в клетке, металась её душа, израненная, истерзанная, уставшая от долгого плена и больше всего на свете жаждущая свободы.       Вот он — ответ.       Лицо Марса перекосило отчаяние: почему же он оказался таким?..       Её магия ослабла. Это ненадолго, понимал Марс. Надо действовать. Надо... надо...       Ты должен, прошипел он в мыслях, глуша отчаянное нежелание: господи, как же он этого не хотел!..       Забудь о себе.       Как всегда, как обычно забудь о себе.       Это твой последний шанс.       Одним рывком он принял сидячее положение, освободился от хватки духа — и вдруг, обхватив Нибиру за щёки, на секунду коснулся её иссушенных губ своими.       — Прости меня, — прошептал горячо и надрывно. Скользнул пальцами по коже невесомым и тем не менее до краёв отчаянным прикосновением и остановился у уголков глаз.       Заглянул в них.       В последний раз.       — Больше всего на свете я благодарен Королю за то, что он создал тебя...       И, зажмурившись, Марс скинул Нибиру с себя.       Её глаза сразу же остекленели, пряча метавшуюся от боли душу. Она ринулась на него, и желание коснуться её как раньше, по-нормальному, взыграло в Марсе до стона.       Но вместо этого он ударил в ответ.       Не думай ни о чём. Не чувствуй ничего.       Всё кончено, Марс. Осознай это.       И преврати чужое постоянное нападение в постоянную оборону. Заставь её пойти трещинами. Позволяй своей атаке достигать цели, пропускай мимо ушей болезненные крики. Бей — всё сильнее, всё отчаяннее.       Побеждай — как всегда, как обычно побеждай.       Ибо одиннадцать номеров между вами никуда не исчезли.       И когда ты, разбитый внутри, но полный сил снаружи, будешь твёрдо стоять на ногах, она дойдёт до предела — тогда закончи всё одним ударом.       Когда в руках Марса возник меч, который за секунду преодолел расстояние между ними и нанёс сквозной удар в грудь, он не думал ни о чём и не чувствовал ничего.       Что-то хрустнуло. На левую ладонь Марса, с трудом вытащившего меч и подхватившего выгнувшееся от сильного удара тело, упал поломанный серебряный ключ. Он сжал его вместе с алым хадаги, не желая ни рассматривать, ни узнавать, чьи врата закрыло его оружие.       Плевать.       Плевать-плевать-плевать.       Марс опустил безжизненный взгляд на Нибиру, задыхавшуюся на его руках.       — Потерпи ещё немного, — сказал голосом, мёртвым от пустоты. — Скоро... всё закончится.

~*~

      Несмотря на то, что Ши являлся заклинателем духов и на поясе его висела гигантская связка ключей, больше он никого для боя не призвал. Насторожившийся было Дуэт быстро понял, почему: Ши в них попросту не нуждался. Его навыков рукопашного боя в придачу с быстрым, точным, скупым владением кинжалом с лихвой хватало, чтобы саблезубам не было скучно. Ни одного лишнего движения, ни одной непродуманной атаки или слабой защиты — в ближнем бою подступиться к нему казалось невозможным, и лишь когда кое-как вывернувшийся Роуг воспользовался отвлекающим манёвром Стинга и сумел отрубить Ши правую руку по локоть, стало немного легче.       Но лишь немного.       Ибо подчиняющая магия прекрасно заставляла тело работать на заклинателя.       Кровь не шла, рана не беспокоила, сражение левой, наверняка недоминантной рукой ничуть не уступало прежнему стилю боя — Стинг и Роуг продолжали получать чудовищные удары, от которых ломило кости. Он не полагался на духов, понимали саблезубы, и не был «Хартфилией номер два», когда дело касалось непосредственного участия в битве. Он быстро вымотал их и продолжал выматывать, несмотря на потерю руки, и это... дорогого стоило, сквозь зубы признавал Эвклиф.       Но и ладно. Стинг сплюнул и вытер пыльные губы, в следующую секунду обнажая оскал: так даже интереснее.       Позади них на приличном расстоянии стояла Хартфилия. Разумеется, не одна: Леви закрывала её своим телом и, напряжённая, зорко отслеживала каждый удар противников, готовая в любой момент с магией на ладонях заградить подругу. Маленькая, хрупкая, но тем не менее неимоверно решительная, она выглядела способной защитить.       И эта мысль противной тяжестью оседала в душе Люси.       Она снова была беспомощна. Снова слаба. Снова ничего не могла сделать и была вынуждена быть защищаемой, и горькая обида скребла по рёбрам: чёрт возьми, для чего она тратила столько времени на тренировки? Чего ради горбатилась на тренировочном полигоне и изо дня в день медитировала, пытаясь расширить магический сосуд?       Чтобы снова — стоять за чужой спиной?       Внизу, у реки, что-то загрохотало, и Люси мазнула по склону безрадостным взглядом: чтобы снова — управлять чужими руками?..       Леви поглядывала на неё с беспокойством. Хартфилия в мыслях нервно фыркала: конечно, оно и неудивительно — постоянно присматривать за израненным, ослабленным, дрожащим на холодном ночном ветру маленьким дитя, которое хорошо хоть не начали убаюкивать.       Чёрт побери, как надоело быть нуждающимся в защите ребёнком.       Неожиданно рядом приземлился Марс. У Хартфилии на мгновение отлегло от сердца — победил! Всё закончилось! — а потом она увидела хрипящую на его руках Нибиру, на груди которой разрасталось алое пятно.       О боги, распахнула она глаза, заметив, что кофта духа была порвана с обеих сторон.       Сквозной удар.       Не смертельный для духа, но оттого не менее больной и жестокий.       Марс аккуратно опустил её на землю. Леви кинулась к ней, и Люси хотела последовать её примеру, как имела неосторожность взглянуть на Марса — и застыла от вида его опустошённых глаз, смотрящих сквозь Нибиру.       С ним... было что-то не то.       — Марс?..       Я всё-таки ошиблась?       Вместо ответа Марс повернулся к сражающемуся Дуэту.       — Стинг и Роуг? — спросил ровно.       И, дождавшись кивка со стороны потерянной Люси, ринулся к ним. Всё произошло так быстро, что Хартфилии не осталось ничего, кроме как беспомощно смотреть ему вслед.       — Что это с ним? — вполголоса спросила Леви.       Хотелось бы Люси и знать, и не знать.       Она посмотрела на тяжело дышащую Нибиру. Кровь на губах, испарина на бледном лице, зажмуренные от боли глаза — она выглядела так, будто умирала.       В столкновении с лучшим другом принять от его рук смерть — боги, покоробило Люси.       Стоп. Столкновении?..       — Лю-чан?       Столкновении?       Люси отступила на шаг, не отнимая от Нибиру неверящего взгляда.       «Две столкнувшие звезды никогда не останутся прежними», да? Неужели, метнулась она потрясёнными глазами к спине Марса, то видение было о них?       О духах.       О звёздах.       Разумеется, чёрт возьми!       Люси задрала голову к небу и в ужасе уставилась на звёзды, едва заметные от огней большого города.       Что, чёрт побери, всё это значило?..       Кто-то пытался её предупредить? дал ей знак? Кто? откуда он это знал? И о какой потере себя говорил — о какой смерти, если духи не умирают?       «Не надо никаких смертей...» — обратила она мольбу к звёздному небу.       И почему-то не смогла отделаться от мысли-ощущения-уверенности: её не услышат.       Ибо уже стало слишком поздно.

~*~

      Драгонслееры прерывали неудачную атаку, когда рядом с ними очутился Марс, отчуждённый и бесстрастный, без улыбки, озорных глаз и серьёзности, приходившей на место беззаботному настрою. Он словно был не здесь — не в этом теле, не на этой набережной, не в этом потоке жизни, из которого сначала вытолкнули, а потом силком вынудили вернуться.       — Нужно достать его ключи, — произнёс он бесцветным голосом.       — И зачем? Он всё равно ими не пользуется, — прищурился Стинг.       Ответом ему служила тишина.       Стинг презрительно фыркнул:       — Раз не можешь объяснить — не командуй, — и в ту же секунду сорвался с места.       Никто и глазом не успел моргнуть, как Ши резким ударом впечатали лицом в землю. Пыль поднялась столбом, но Марс успел запомнить их местоположение — и, вмиг оказавшись перед заваленным заклинателем, сорвал с его пояса связку, спешно оттолкнулся назад...       ...но не успел.       Подчиняющая магия заставила его остановиться.       — Чёрт... — прошипел такой же застывший Стинг. Распыление на него, духа и стоявшего далеко позади Роуга, видимо, было слишком для способностей заклинателя, поэтому говорить и мелко шевелить руками они могли — вот только с таким набором мало что представлялось возможным сделать.       — Давно я не видел идиотов, которые сами лезли бы ко мне в ближний бой, — глухо рассмеялся Ши. — Даже выродки из Совета оказались поумнее.       Стинг попытался навалиться, чтобы сильнее прижать к его земле, но Ши в лёгкую противостоял его напору.       И начал подниматься, опираясь на землю одной рукой. Тут уже, конечно, не в лёгкую, ибо Эвклиф с его спины никуда не исчез и своих попыток помешать ему ни на секунду не прекращал, но чем дальше, тем незначительнее они становились — и тем больше обретал свободы Ши.       Чёрт, перекосило Марса отчаяние, такими темпами они проиграют!       Взгляд остановился на одном из серебряных ключей. За основаниями других нельзя было в полной мере разглядеть знака, но Марс не сомневался: это — ключ Нибиру.       Её свобода.       — Вам, щенки... я не проиграю... — прорычал Ши.       Нет, нет, нет!       — Рёв дракона тьмы!       Мертвенно-чёрный поток винтом захватил их и разбросал по разным сторонам. Когда буйство магии стихло, Марс подскочил на ноги, судорожно заозирался по сторонам, схватился обеими руками было за ключи, как со спины навалился Ши, руша планы. Чёрт, взвыл Марс, отбрыкиваясь от него и задыхаясь от понимания: своими силами здесь не справиться.       Он зажмурился.       Чёрт, чёрт, чёрт, как же он этого не хотел, — но выбора не было!       — Люси-сама! — закричал он.       И, что есть силы замахнувшись, бросил к её ногам связку.       — Урод! — снова накинулся на него Ши. Марс поперхнулся от того, с какой силой сжали его глотку и пнули в сторону, на мгновение мир померк перед глазами, но он всё равно сумел зацепиться за ногу ринувшегося на заклинательницу Ши и оттащить его назад.       И выкрикнуть отчаянное:       — Сломайте их, Люси-сама!       Поднявшая было ключи, Люси застыла.       Сломать?..       Их?       Она опустила потрясённый взгляд на зажатую в ладонях связку. Больше двух десятков ключей от звёздного неба.       Больше двух десятков живых существ.       Духов. Её родных, любимых духов, отношения с которыми, не уставала твердить об этом Хартфилия, не могли включать в себя боль, насилие и... вот это.       — Шутишь... — выдавила она, не шевеля губами.       — Только попробуй, дрянная девчонка!       Попробовать.       Да разве она посмеет?..       Люси вернулась к ним потерянным взглядом. Вдалеке сцепились Ши, Марс и Дуэт драконов, и, несмотря на численное преимущество, подчиняющая магия в лёгкую ставила их на колени. Им не убить его, понимала Люси. Во всяком случае, не здесь и не сейчас, когда вдруг взыгравшее в нём яростное отчаяние всеми силами гнало к заклинательнице, чтобы вернуть ключи.       Им не убить его. Духи не перейдут к ней и не даруют возможность обойтись без... без... этого.       — Люси, скорее! — воскликнула Леви.       Они ничего не могли противопоставить дикому настрою Ши, внезапному, неожиданному, но оттого лишь ещё более сильному. С минуты на минуту он оторвётся от них. Ненадолго или нет, не важно — любого времени ему хватит, чтобы перерезать ей глотку. Вернуть свои ключи. Заполучить чужие.       И уничтожить их все для создания божьих врат.       Люси пробила крупная дрожь, когда она поняла: выбора нет.       Чтобы сломать отчаянное сопротивление Ши, нужно сломать ключи.       Спасти этих духов. Хоть так, хотя бы так. Ведь избавить их от такого хозяина — это спасение, верно?..       Едва владея дрожащими руками, она взяла один ключ. Выглядит они крепко, но мало кто знает, что сломать их непозволительно легко.       — Не смей! — врезал по ушам лихорадочный выкрик Ши.       Люси зажмурилась.       Щёлк.       Раз — и закрыты врата для первого духа.       Два — и не появится здесь больше ещё один.       Три — и заперт в звёздном мире новый.       Четыре... пять... Люси сбилась со счёта, сквозь выступившие слёзы смотря, как осыпаются серебряной крошкой всё новые и новые ключи. Серебро хрустело в её ладонях почти что оглушительно — Люси не слышала больше ничего, и даже собственная задушенная мысль: «Когда же вы закончитесь?..» едва звучала под страшным хрустом. Она впервые видела эти ключи, не знала никого из этих духов, возможно, даже никогда и не слышала о них, ни разу не встречалась с ними и не разговаривала — они чужие для тебя, тщетно пытался достучаться сквозь истерику разум.       И тут же сам себе противоречил: какие, к чёрту, «чужие»?       Ты — заклинательница. Они — духи.       Они по определению не могли быть для тебя чужими.       Ты обязана проливать слёзы за то, что рушишь сейчас их жизни.       И ты проливаешь, задыхаясь от боли.       Позади вспыхнуло что-то ярко-жёлтое да так и осталось гореть золотым пожаром, но Люси быстро забыла об этом, ибо перед глазами её стоял только тусклый, словно прощальный блеск ключей. От мира не осталось ничего — кроме её пальцев, с лёгкость ломавших серебро.       Те духи ведь простят её?..       Когда разлетелся на части последний ключ, Люси не рухнула на подкошенных ногах только благодаря Леви, вовремя подхватившей её под плечи. Мимо пробежало что-то... или кто-то. Люси на автомате повернула голову, Леви помогла развернуться окончательно.       И Люси вмиг ожила, в ужасе распахивая глаза.       Перед ней сидел Марс.       А на его коленях лежала охваченная золотым огнём Нибиру, уходящая в небо звёздной пылью.       Ноги Люси подогнулись и она обессиленно повисла на подруге, когда поняла: среди двадцати двух ключей был ключ Нибиру. В серебряной горсти под её ногами лежали осколки «Звезды богов».       Она лежала с открытыми глазами и, улыбаясь, смотрела на Марса, а тот сидел ни живой ни мёртвый, бесцветными глазами глядя в ответ. Сжимая её ладонь.       Так трепетно, так отчаянно сжимая.       — Улыбнись мне... — попросила Нибиру, из последних сил протягивая руку к его щеке. Губы Марса задрожали. Он прильнул к её ладони, долгие секунды смотрел в глаза — и улыбнулся. Выжато, устало и... тепло.       Прощально.       Нибиру дёрнула уголками губ в ответ и, обессиленная, прислонилась к его груди.       — Спасибо, — прошептала, растворяясь в звёздных искрах. — Твоя улыбка — лучшее, на чём могла закончиться моя жизнь...       Позади что-то оглушительно взорвалось. Взрывная волна вдарила их в спины — и окончательно развеяла частицы Нибиру. Негнущимися пальцами вцепившись в Леви, Люси смотрела на взмывающее в небо золото — и думала, что всё это происходит не с ней. Что это не реальность. Это глупый, вызванный долгой скучной поездкой сон, который вот-вот должен прекратиться. Вот-вот начнёт тормозить поезд, вот-вот Стинг легонько толкнёт её в плечо и прикажет просыпаться, вот-вот они окажутся на привокзальной площади и пойдут искать заказчика. А может, и не было никакого задания. Может, и оно приснилось ей, безумно жаждущей увести Леви от Роуга.       Но события всё бежали дальше: вот Марс опускал обессиленные ладони на пустые колени и прятал за чёлкой потухший взгляд, вот драконы-близнецы всё чаще и чаще разрывали дистанцию, чтобы освободиться от подчиняющей магии, вот Леви обеспокоенно заглядывала ей в лицо и сильнее прижимала к себе, как будто поддерживая. Не звенел будильник, не слышались недовольные слова Эвклифа или жизнерадостные — Леви. Затянувшийся кошмар не прекращался.       Ибо это не было сном.       Это реальность, Люси Хартфилия.       Твоя реальность.       Леви опустила её перед духом. Люси попыталась заглянуть в глаза, но тщетно: Марс слишком сильно наклонил голову.       И Люси не понимала, что с ним.       Да, больно сражаться со своей подругой. Больно видеть её захлёбывающейся кровью и исчезающей на твоих руках. Но... она же не умерла. Сломанный ключ — это же не смерть. Сейчас она отзовёт его, он вернётся в свой мир, вернётся к ней — и всё будет хорошо.       Верно?..       — Марс...       — Спасибо, Люси-сама, — тихо сказал он. — Нибиру рада... что приняла эту участь от вас.       Люси вздрогнула.       — «Эту участь»? — с трудом выдавила сквозь вставший в горле ком. — О чём ты? Она же... не умерла?       Правда же?       — Для звёздных духов не существует смерти. Самое страшное для нас — сломанный ключ. Правда, есть одно... различие. Для зодиакальных духов и духов созвездий сломанный ключ — невозможность приходить в ваш мир. Для духов планет немного иначе. — Он поднял на неё глаза, и Люси полоснула по внутренностям боль, сквозившая в его взгляде, на его лице — во всём нём, переломанном и разбитом. — Мы тоже не можем возвращаться сюда, если наш ключ сломан. Но ещё... Вы помните планеты в нашем мире, Люси-сама? Изначально была только одна — та, где стоит дворец. Вы же были там, верно? Король праздновал с вами там, да? Она что-то вроде... центра, столицы нашего мира. Всё остальное же... Вы поняли, кто это, да?       Сбивчивость его голоса пугала. Люси не нравилось — он не должен говорить, задыхаясь от боли, не должен запинаться в собственных мыслях, не должен...       Что?       — Хочешь сказать, — пляшущим от волнения голосом начала Хартфилия, — духи планет со сломанными ключами... становятся планетами?       Что, что, что?       Бред! Люси вперила в Марса обезумевшие глаза: пожалуйста, скажи, что это бред!       Марс безрадостно улыбнулся.       — Мы теряем своё человеческое тело. Теряем самих себя. Это смерть, Люси-сама, только отличная от смерти, к которой привыкли люди.       Треснула земля позади их, что-то тяжёлое покатилось по склону и упало в воду, которая тотчас столбом взметнулась в воздух, создав на несколько секунд лёгкий дождь.       Люси не видела и не замечала ничего.       — Почему ты не сказал мне об этом?! — закричала она. — Нибиру... она же была дорога тебе! Ты... я...       И — осеклась.       Потому что в полной мере осознала, что недавно сотворила своими руками.       Люси поднесла к лицу дрожащие ладони и медленно перевела остекленевший взгляд на горстку серебра.       Она убила их.       Она убила их.       — Простите, Люси-сама. Хотел бы я сделать всё это сам, но...       Хартфилия замотала головой, зарылась пальцами в волосы — и тут же отдёрнула руки. К горлу подступил ком. Люси закрыла рот ладонью и в ужасе вытаращилась в землю, чувствуя, как её начинает трясти.       Она убила духов, била по мозгам безумная мысль, она, заклинательница, убила духов.       Убила.       Только что. Каких-то жалких пару минут назад в её пальцах хрустело серебро, предвещая смерть.       Нибиру доверилась ей, вспоминала Люси, трясясь в беззвучных рыданиях. Используемая своим хозяином, пережившая от людей только горе, она тем не менее решилась открыть ей свою душу — чтобы умереть от её рук.       Ты клялась, что ты «не такая», Люси Хартфилия.       — Простите, — повторил Марс на тихом безжизненном выдохе, — но это был единственный выход.       Готова ли поклясться в этом теперь?       С невидимой кровью на руках. С грузом двадцати двух жизней, пеплом лежащих в стороне — и теперь навеки оставшихся на твоей совести.       Зная, что убила духов — продолжишь ли называть себя той, кто прислушивается к их сердцам и чувствам?       А, Люси Хартфилия?       Лицемерка. Дрянь. Всё могло сложиться бы по-другому, закрой ты врата Марса в самом начале.       Умей ты сражаться своими силами.       Но ты ничего не можешь. Всё, на что ты способна — раз за разом ошибаться, и проклятие в том, что груз своих ошибок всегда оказывается на чужих плечах. Последствия твоих собственных решений никогда не касаются тебя непосредственно — всегда страдают другие.       Из-за тебя. По твоей вине.       Это — твоя единственная способность. И владеешь ты ею потрясающе хорошо, верно?       Убиваешь духов. Стравливаешь друзей.       Всё ты, Люси Хартфилия.       Люси до боли вцепилась пальцами в волосы и распахнула отчаянные глаза. Убийца, отравляла разум ядовитая мысль. Убийца, звучал приговор. Задыхаясь под его тяжестью и сокрушительным неверием, Люси свернулась в комок — и заплакала.

~*~

      Вскоре к ним подошли Стинг и Роуг, пояснившие, что Ши вдруг сбежал. Внезапное отступление казалось странным: он не проигрывал и не получал новых ран, однако, потеряв ключи, в мгновение ока сменил тактику боя, принялся разрывать дистанцию и в какой-то момент, оттолкнув Дуэт, сумел скрыться. Стинг хотел броситься за ним, но Роуг остановил: в данный момент проблема в виде разбитой Хартфилии была весомее.       Бой закончился. Странный, быстрый — и не принёсший ничего, кроме боли.       Люси шла сама. Её потряхивало и шатало на каждом шагу, и тем не менее от помощи она отказывалась. Прикосновения Леви претили. Претило вообще всё, но больше всего — своё существование.       Никогда в жизни Люси не хотелось так сильно исчезнуть.       Плевать, что задание провалено. Плевать, что преступник сбежал и не получил по заслугам. Плевать, что вместо денег им достанутся лишь охладевшие взгляды заказчика и жителей.       Плевать, плевать, абсолютно плевать.       Пустыми глазами глядя перед собой, Люси думала о том, как хорошо было бы пустить себе сейчас пулю в лоб. Пальцы до сих пор покалывало фантомное ощущение ключей. Смыть бы, избавиться — вот только чувство это, не сомневалась Хартфилия, вросло в кожу.       Клеймо.       Заслуженное.       Прикасаться с таким к своим ключам казалось по меньшей мере отвратительным.       — Люси-сама.       Хах. Наверное, поэтому она совсем забыла отозвать Марса.       И как теперь сметь дотрагиваться до ключей?..       Марс воспользовался её замешательством и, схватив за запястье, не позволил закрыть врата — вместо этого заставил остановиться.       — Не вините себя за то, что случилось. Не все духи были планетами. А Нибиру... она хотела этого, Люси-сама. Между рабством и смертью она выбрала последнее, потому что только это сулило ей свободу.       — Почему с вами так поступают? Почему Король звёздных духов ничего не изменит? — тихо спросила она, поднимая на него опустошённые глаза. — Это ведь... несправедливо.       Марс с улыбкой пожал плечами — только теперь в этой улыбке не было ничего приободряющего и тёплого. От и до натянутая и печальная, она смотрелась до того мерзко, что Люси захотелось её стереть, и благо, она и сама вскоре исчезла с его лица.       — Я не знаю. Никто не знает. Это давняя ситуация, и все мы уже смирились, что в конце наших жизней станем планетами.       Они простояли так несколько минут. Люси сжимала во вспотевшей ладони серебряный ключ от врат Марса и старалась отогнать от себя очередное предчувствие чего-то нехорошего. Что-то странное и тяжёлое поселилось в сердце — что-то, подсказывающее, что разговор ещё не окончен.       — Люси-сама, — наконец, тихо начал Марс. Он опустил тяжёлые ладони на её плечи и сжал их, словно говоря, что сбежать не даст, — прошу... сломайте мой ключ.       Заклинательница вздрогнула всем телом, неверяще распахнув глаза.       — Т-ты… ты понимаешь, что говоришь?! — воскликнула Хартфилия. — Сломать твой ключ? Убить тебя?! Как ты можешь просить о таком?..       Марс виновато улыбнулся, и она тут же захлебнулась от вида его боли. Такого очередного сегодня — и всё равно непривычного и неправильного.       Так не должно быть. Марс не должен смотреть на неё... так.       — Я не выдержу, Люси-сама. Не смогу жить дальше, зная, что всё-таки ничего не смог сделать для Нибиру. Она доверилась мне, а я... не придумал ничего лучше, чем убить её. Она... была слишком весомой частью меня. Куда более ценной, чем эта.       Марс с безрадостным фырканьем покачал двумя планетами.       — Я не смогу простить себе её смерть.       — Нибиру точно желала не этого, умирая на твоих руках! — выкрикнула Люси зло.       И отчаянно, потому что по недрогнувшим глазам поняла: решение Марса не изменится.       — Позвольте мне хоть раз побыть эгоистом, Люси-сама.       По её щекам потекли слёзы.       Опять.       Господи, как же от них стало плохо.       — «Хоть раз»? — выдавила она задушенно. — Это будет последний раз, понимаешь ты или нет?..       Разумеется, он всё понимал.       Отчаяние, вставшее в горле, мешало нормально дышать и стоять на ногах. Люси схватилась за воротник Марса и с надорванным всхлипом уткнулась носом в его шею. Он обнял её в ответ — ласково, тепло, так, как умел только он даровать своими объятиями поддержку.       — Пожалуйста, не надо... — прошептала Люси.       Она не хотела их терять.       Марс прижал её к себе и медленно выдохнул в волосы. Ничего не сказал.       И Люси сильнее зашлась в рыданиях.       Она обвила его за шею — и уже там, за спиной Марса, схватила ключ за оба конца.       Всего одно движение — и Марс исчезнет.       Навсегда.       Люси зажмурилась: нет, нет, нет! Пожалуйста, нет!..       Щёлк.       Только вставший поперёк горла воздух не позволил Люси закричать, когда даже сквозь закрытые глаза она увидела охватившее Марса золотое сияние.       Такое обычно красивое и завораживающее.       Такое сегодня ненавистное.       Сильнее приткнувшись к исчезающему Марсу, Люси мотала головой и беспорядочно шептала имя духа, умоляя его остаться.       Не покидать её.       Не умирать.       А Марс гладил её по спине, и макушкой Люси чувствовала его благодарную улыбку.       — Спасибо, — улыбался он впервые так, как должен был. Как улыбался ей всегда.       Как не улыбнётся больше никогда.       Люси распахнула рот, пытаясь закричать, но не выдавливая даже всхлипа.       — Вы действительно лучший заклинатель духов, Люси-са…       — Люси... — прохрипела Хартфилия из последних сил, — просто Люси...       Волосы защекотал его смех.       — Хорошо, Просто Люси.       Он заставил её отстраниться, чтобы заглянуть в глаза, обхватил лицо ладонями и невесомо прислонился своим лбом к её.       — Ты лучшая заклинательница духов, Просто Люси. Я счастлив, что ты была моей хозяйкой.       «Ты».       Как странно звучало оно от Марса.       Как долгожданно.       Его тело стало неосязаемым. Поняв, что под пальцами становится всё больше пустоты, Люси в отчаянии усилила хватку — и тело Марса тут же рассыпалось звёздной пылью.       Люси рухнула на колени. Не веря.       И ничего не осознавая.       Она протянула к искрам ладони, попыталась коснуться, прижать к себе, но они лишь мягко щекотали кожу и пролетали сквозь пальцы. Невесомые, тёплые, они озаряли затухающим светом лицо Люси, мокрое от слёз и в глазах не знающее ничего, кроме сокрушительной боли.       — Марс... — позвала она деревянными губами.       Но никто ей не откликнулся.       И, задрав голову к чёрному небу, Люси закричала. Прижимая к груди ладони в жалкой имитации недавнего объятия, сворачиваясь в комок, жмурясь до головной боли, она срывала голос в попытках докричаться до духа и отказывалась верить, что мольбы её улетали в пустоту — вслед за звёздной пылью.       «Две столкнувшиеся звезды никогда не останутся прежними. Более слабая умрёт. Более сильная потеряет часть себя».       Слова женщины бились в мыслях в такт сердцу и, казалось, готовы были разорвать голову изнутри. Почему она не вспомнила о них раньше, когда останавливала Стинга и призывала в этот мир «Бога войны»?! Почему не догадалась, что именно о Марсе и Нибиру говорилось в том странном пророчестве?! Именно из-за этого, из-за её глупости превратились в планеты два дорогих ей духа! Люси вцепилась пальцами в волосы и хотела закричать снова, но голос подвёл, и только слабый задушенный хрип вылетел из горла. Она смотрела в землю перед собой, где только что превратился в ничто Марс, и одними губами звала его.       Он всегда приходил на помощь, когда его звали.       Только в этот раз некому приходить.       Она осуществила последнюю волю Нибиру, позволив ей столкнуться с Марсом, даровала свободу двадцати двум духам и исполнила последнее желание Марса — она, она, всё она и всё из благих побуждений, из рвения слишком доброго, слишком сострадательного сердца.       Почему же тогда так мерзко на душе, словно не душа это, а грязная половая тряпка? Почему она так ненавидит себя, словно она — свой злейший враг?       Так почему же, спася из плена двадцать три духа, она сама оказалась в неволе?       «Их судьба в твоих руках, Люси Хартфилия».