***
Он не мог поверить, насколько слабым себя чувствовал даже в этом сне, он едва имел силы новорожденного котенка — он так устал, во рту было ощущение, как будто он съел вату, мышцы болели. Даже просто сидеть было подобно гигантскому подвигу. Эмма держала его, позволяя отдохнуть. Она была такой реальной, теплой — такой искренней. Туман в мозгу, казалось, отступил как раз для того, чтобы задаться вопросом, а спит ли он вообще…***
Ничего себе, просто чтобы сидеть у него затрачивается много энергии, — заметила Эмма, когда он попытался немного сгруппироваться. Неудивительно, он ведь только что лежал здесь, и ему становилось всё холоднее и холоднее. Она была очень рада, что решила отправиться на его поиски — бог знает что произошло, если бы она задержалась. — Осталось совсем немного, — сказала она, немного скептически поглядывая на расстояние до гнезда из одеял — теперь это казалось невыполнимым. Киллиан выдохнул что-то ей в шею, что она бы упустила, если бы он не сказал это так близко к её уху. — Думаешь, что не справишься? — переспросила она. — Это не похоже на Киллиана, которого мы знаем и любим. Эмма чуть не проглотила свой язык — она только что сказала это? — Кроме того, я думала ты никогда не отказываешься от вызова? — выпалила она, чтобы оставить в прошлом то, что она только что сказала, убирая с него одеяла. Она встала, одной рукой поддерживая его, а другой — вытаскивая его ноги через край кровати. Она села рядом с ним и поместила одну его руку на её плечи, подбородок Крюка покоился на его груди, а глаза выглядели так, как если бы он снова их закрыл. — Мы почти на месте, давай, ты можешь сделать это, — ободряла Эмма, обхватывая другой рукой его талию, готовясь взять побольше его веса. — На счет три, хорошо? Крюк, казалось, заставил себя открыть глаза, поднимая голову как раз, чтобы видеть цель. — Один-два-три, — сказала Эмма на одном дыхании, вставая и поднимая за собой Крюка. Один неуверенный шаг вперед, ещё один… Эмма должна была взять на себя большую часть его веса, но Крюк решительно делал каждый шаг, и это заставило её улыбнуться — и вправду никогда не отказывается от вызова. Он споткнулся, но она его поймала, притягивая ближе к себе. Они оба пошатывались на месте, таким образом, она смогла сохранить их равновесие. — Мы… танцуем, Свон? — прошептал он, делая паузу между вдохами. Она поклялась Богом, что видела, как он подмигнул уголком глаза. — Возможно, в другой раз, Киллиан, — сказала она удивленно, — Когда ты сможешь стоять самостоятельно. — Ловлю тебя… на слове, — пообещал он, надевая тень своей обычной усмешки. — Конечно, — кивнула Эмма, поправляя его руку, неумышленно заставляя её опереться на себя. — Крюк, рука! Убрал руку! Он убрал свою ладонь с её, эмм, груди. Очень медленно, как она заметила. Она была уверена, что слышала, как он хихикнул. — Я буду бить больного человека, Крюк, не искушай меня, — огрызнулась Эмма. Они добрались до места, когда он снова начал кашлять. Казалось, кашель отбирал даже те небольшие силы, которые он обрел, продвинувшись ближе к огню. Его колени подогнулись, забрав тем самым последние силы, и Эмме пришлось мягко опустить его в сидячее положение, приложив все усилия, чтобы не свалиться на него сверху. — Боже, мне действительно не нравится этот кашель, — сказала Эмма, поскольку его плечи тряслись от каждого сильного толчка, оставаясь в вертикальном положении только с помощью Эммы. Хорошо, что она принесла действительно хороший сироп от кашля. — Ты сделал это! — поздравила его Эмма, переводя дыхание, пока оборачивала одно из одеял вокруг его плеч. — Знала, что сможешь. Она видела, что его глаза снова закрылись, он засыпал, даже сидя. Эмма знала, что он обезвожен, по состоянию одних только его губ, и пока не была готова позволить ему уснуть. — Ха, ты так легко не отделаешься. Она слегка похлопала его по щекам, пытаясь разбудить, и приподняла его подбородок, чтобы взглянуть на него. Его глаза вновь открылись, выражая недовольство. — Да, я знаю, что ты устал, — признала Эмма. Отстранившись от него, она направилась к двери, хватая запасы и пододвигая их поближе. — Но я должна заставить тебя попить, или станет ещё хуже. Он кашлянул в ответ так сильно, что Эмма вздрогнула. Её планы тут же изменились. Рука вслепую шарила в вещах, которые она принесла, пока она не наткнулась на то, что искала. Эмма вытащила сироп от кашля, позволяя Киллиану прислониться к ней, пока она откручивала крышку. — Тебе это не понравится, — сказала она, наливая густую фиолетовую жидкость в крышечку. — Но, честно говоря, никому не нравится, какая жалость, — пожала она плечами и усмехнулась. — Рассматривай это покаянием за то, что был занозой в заднице. Эмма аккуратно наклонила его назад, чтобы она смогла влить лекарство в его горло, однако ей пришлось подождать, пока не прекратится тот ужасный кашель, который сотрясал всё его тело. — Это поможет — обещаю, — сказала ему Эмма. Как только жидкость коснулась языка, его лицо исказилось так, будто она заставляла его жевать лимон, и он уже собрался это выплюнуть. — Нет-нет-нет, Киллиан, ты должен это выпить. Его глаза открылись, увидев почти умоляющее выражение на её лице. На мгновение «я не совсем уверен, что всё это происходит на самом деле», туман в его глазах рассеялся, и это было похоже, что он знал — она действительно была там. Она видела, каких усилий ему это стоило, но он всё-таки проглотил. Эмма вздохнула и улыбнулась. — Не так уж и плохо, правда? — Ужасно, — исправил он, всё ещё кривясь от отвращения. — Этот ваш пиратский самогон равноценен очистителю труб, и ты ещё жалуешься на сироп от кашля? — смеялась Эмма, укладывая его на одеяла, и оборачивая их вокруг него, пока он говорил. — Ты хочешь сказать, что выпьешь со мной? — произнес он невнятно. Похоже, что она снова потеряла его в тумане озноба. Она не могла не улыбнуться, не имеет значения, насколько он болен, очевидно — Киллиан всегда будет Киллианом. Эмма позволила ему отдохнуть в течение нескольких минут, удивляясь, как быстро сработал сироп, это просто магия, так как жесткость кашля уменьшилась. Решив, что теперь она должна попытаться заставить его попить, дотянувшись до полиэтиленового пакета, Эмма вытащила кувшин, наливая воду в большую чашку, которую взяла с собой. Она остановилась, когда поняла, что он снова пытается ей что-то сказать. — Что? Он вновь сказал это чуть громче, но это всё равно ускользнуло от неё, поэтому она склонилась над ним, чтобы расслышать. Тогда-то он и протянул руку, стукнув пальцем по кончику её носа. — Пип. Эмма моргнула, потрясенная, а Крюк улыбнулся ей немного глупо и с едва открытыми глазами. — Ты только что… да, ты сделал это. Больше никакого тебе сиропа, — вздохнула Эмма, положив руку под голову и приподнимая его к краю чашки, медленно помогая ему пить. Его рука поднялась, пытаясь сильнее наклонить чашку, как только вода коснулась его губ. — Эй, эй, — сказала Эмма, потянув чашку назад, — полегче, я не хочу, чтобы ты захлебнулся. — П-пить, — сильно дрожа, попросил он, почти моля, и Эмма была удивлена тем, как это её задело. — Я знаю, знаю — просто пей медленней, — проговорила она, наклоняя чашку к его губам, и заверила, — с тобой всё будет в порядке. Четыре чашки спустя, Эмма опустила его голову, довольная прогрессом. Она убрала волосы с его лица, глаза снова закрылись, его дрожь прекратилась, и тепло огня, казалось, шло ему на пользу. Пока она наблюдала, как он спит, Эмма вдруг осознала, что делает. Почему на её лице кривоватая улыбка? Почему она до сих пор поглаживает его волосы? Если бы он не спал, и если бы он не был болен, то она бы немедленно себя остановила. Но он был болен, и он спал — и на этот раз она не видела в этом ничего страшного. Она смотрела на огонь и наблюдала, как танцует пламя, сидя около него, молчаливо присматривая за Капитаном Крюком. Она и не подозревала, что Киллиан не спал. Он не открывал глаза, находясь в полудрёме, разум постепенно очищался, огонь согревал его, а вода питала. Он чувствовал, как Эмма рукой поглаживала его волосы и лицо в успокаивающем ритме. Даже если бы он нашел в себе силы открыть глаза, как бы ни заманчиво это было, он не смог бы увидеть её лица. Как все-таки сдержанна его Эмма Свон — открывается, только когда никто не видит. Это не сон, подумал он, почти улыбаясь, пока не заснул.