Принцип отражения

Даже если неприятность не может случиться, она случается. Закон Мерфи Улькиорра предполагал, что реакция Владыки на его появление окажется не самой адекватной и не совсем положительной. Кватра даже предусмотрительно проиграл в мыслях несколько самых очевидных вариантов развития событий. Не очевидные он не стал рассматривать, ибо его Владыка был прямолинеен, предпочитая идти напролом, а не искать обходные пути. Поэтому в первом варианте Куросаки-сама сначала спрашивал, какого демона Улькиорра творит, а потом доставал занпакто. Во втором – сперва хватался за меч, а только затем, в процессе повторного умерщвления Шиффера, уточнял, что ему потребовалось в мире живых. Конечно, в будущем Улькиорра планировал помочь Куросаки-сама избавиться от излишней импульсивности: Владыка должен был быть сдержан и спокоен. Но пока основной задачей оставалось не позволить временному шинигами отказаться от трона Уэко Мундо. Впрочем, закон подлости продолжал работать без сбоев, несмотря на то, что некий арранкар даже не подозревал о его существовании. И чего точно не мог предположить Улькиорра, это того, что Владыка просто пройдет мимо Кватры, возникшего перед ним в почтительном поклоне. Куросаки-сама не бросил в его сторону даже скользящего, небрежного взгляда, словно тот был бесполезным мусором. Шиффер недоуменно моргнул, не понимая, где, когда и, главное, чем он успел провиниться перед своим Владыкой. Возможно, он не посчитал проигравшего врага достойным своего внимания? Улькиорра повернулся, наблюдая, как его главная и единственная кандидатура неспешно удаляется вверх по улице. Плечи Владыки были расслабленно-ссутулены, ярко-рыжие волосы немного отросли. Куросаки-сама за прошедшее время вытянулся, стал шире в плечах, но по-прежнему казался неподходяще тонким и юным для той мощи, которую нес в себе. Кватра всмотрелся во Владыку пристальнее и подался вперед, пожалуй, впервые надеясь, что ошибся. Только сейчас Улькиорра осознал, что совершенно ничего не ощущает. В Куросаки-сама не было ни капли духовной силы. Если бы в этот момент поблизости находился Гриммджо, как обычно, жаждущий хорошей драки, Шиффер бы просто оставил от Сексты горстку пепла: слишком резко Улькиорру ударило по нервам чувство отчаянья. Ему был необходим Владыка. Тот, кто мог бы отдавать приказы и хвалить, пусть скупо, за их безупречное исполнение, показать новую цель и спокойно к ней идти, ведя за собой Улькиорру и (если Шиффер все-таки решит поделиться своим Владыкой с другими) всю Эспаду. Но тот, кто казался достойным и кому Кватра мог подчиняться, сейчас был слабее самого ничтожного пустого. Джаггерджаку сегодня невероятно повезло, что он остался в Уэко Мундо, решив ради разнообразия подразнить Нойтору. Иначе Гриммджо на своей шкуре ощутил бы, каким бывает Шиффер, если ему нужно выместить злость. Впрочем, сам Секста о своей везучести даже не подозревал. В этот самый момент он пантерой улепетывал по белым барханам от озверевшей Нелиел. Ибо пытаясь хоть как-то растормошить Джиругу, сначала Гриммджо сожрал парочку заботливо приготовленных бывшей Трес жирненьких адьюкасов, оставив Квинту без питательного обеда, а потом попытался изобразить Теслу. И Ту Одершванк, не выдержав такого издевательства над своим подопечным, решила хорошенько оттаскать вконец обнаглевшего Гриммджо за хвост… Улькиорре же, наверное, стоило вернуться в Лас Ночес и, дав себе небольшую передышку, попытаться найти нового кандидата. Однако вот уже двадцать минут он тенью следовал за Куросаки-сама, наблюдая и анализируя. Тот, даже не подозревая, что рядом находится его бывший враг, сначала бессистемно бродил по улицам Каракуры, а затем свернул в парк и, расположившись в уютной тени, откинулся на спинку лавочки, устало прикрыв глаза. Именно в этот момент мир Улькиорры перевернулся. Куросаки-сама знал о другой стороне привычной реальности. О том, что вокруг него всегда будут духи, а люди никогда не перестанут умирать и становиться пустыми. И то, что сейчас у него нет ни единого шанса защититься от минусов самому и защитить дорогих ему людей. Также Куросаки знал, что если что-то произойдет, ему останется только развернуться и бежать. Или же бить наугад, в надежде хотя бы задеть невидимого врага, и гадая, откуда придет смерть. Даже сейчас, несмотря на то, что он не мог почувствовать, насколько близко находится тот, кто дважды убивал его, Куросаки-сама ожидал нападения. Должно быть теперь, он ждал его каждое мгновение, понимая, что даже с проигрышем Айзена и потерей сил ничего не закончилось. В Уэко Мундо всегда найдутся те, кто захотят отомстить юноше и без лишних сомнений воспользуются его беспомощностью. И все равно Куросаки оставался спокоен. Смог бы Кватра, если бы его лишили сил и бросили в мир беспомощным подростком, улыбаться, подставляя лицо теплому ветру? А рыжий мальчишка смог. Именно в этот момент Улькиорра поклялся, что найдет способ и поможет Владыке вернуть силы. А пока этого не случилось, Кватра защитит Куросаки-сама от любой угрозы. …В последующие дни Шиффер узнал, что жизнь человека состоит из множества мелочей, проблем и случайностей. Наверное, Улькиорра знал это и до того, как поклялся оберегать Владыку. Просто забыл, не посчитав рациональным помнить то время, когда он сам мало отличался от мусора. В зависимости от соотношений, в которых взаимодействовали три фактора, день либо считался успешным, либо неудачным. Когда преобладали проблемы, Куросаки-сама под вечер падал на кровать, словно сраженный невидимым серо, и мог подолгу смотреть в потолок пустым взглядом. Если случайности и мелочи перевешивали, он играл с сестрами или с интересом что-то читал. Впрочем, полностью все переменные, от которых зависело эмоциональное и физическое состояние Владыки, Улькиорра, как ни старался, вычислить не мог. Например, многочисленные драки чаще поднимали настроение Куросаки-сама, чем расстраивали его. Кватра ревниво думал, что в этом вопросе Владыка скорее найдет общий язык с Гриммджо. А вот, если на глаза юноше попадался значок временного шинигами, Ичиго мрачнел и замыкался в себе. Улькиорра даже изредка собирался уничтожить деревяшку, смеющую портить настроение Владыки, но что-то его каждый раз останавливало. Куросаки-сама ходил в школу, общался с мусором, который называл друзьями, пытался присматривать за сестрами, ссорился с отцом. Улькиорра следовал за Владыкой. Приходилось тщательно скрывать себя и свою реяцу от бывшего капитана, который иногда настолько правдоподобно изображал идиота, что у Кватры непроизвольно начинало искрить на пальцах серо. И от слишком серьезной девочки – одной из сестер Владыки – тоже приходилось таиться. Кажется, в семье Куросаки у всех было какое-то неправильное, гипертрофированное чувство долга, и теперь девчонка пыталась присматривать за старшим братом. А еще Владыку постоянно оберегали квинси, женщина и еще один мусор, которого некогда побил Ямми. Улькиорре приходилось скрываться и от них, хотя иногда казалось, что женщина все равно, каким-то непонятным ему образом, чувствует присутствие Кватры. Только она это никому не рассказывает, не доверяя своим ощущениям. Мертвые арранкары хороши тем, что редко воскресают. В отличие от рыжих мальчишек, готовых вернуться, откуда угодно, если только услышат слезы и отчаянье в голосе подруги. *** Пустой был голоден. А еще неопытен и молод. Собственно, пустым он стал всего пару дней назад, не успев ничего узнать о мироустройстве, существовании шинигами и арранкаров. А также, не подозревая, что не все, что выглядит аппетитно, можно употреблять в пищу. Рыжий парень, лениво бредущий из школы, показался минусу идеальной добычей. Пустой затаился на крыше небольшого и аккуратного дома и жадно наблюдал за своим ужином, который вдруг замер на месте и растерянно оглянулся. Что примечательно, посмотрел мальчишка в противоположную сторону. Однако то, что добыча что-то почувствовала, заставило молодого, но отнюдь не глупого минуса не торопиться. Он замер, прижавшись к нагретой солнцем крыше, и тревожно принюхался. Что-то беспокоило его в этом мальчишке. Обострившееся обоняние дразнили сладковатые ноты – таких не было ни у нескольких уже съеденных душ, ни у обычных людей. Хотелось скорее проверить, каков мальчишка на вкус и сможет ли он хоть ненадолго заполнить пропасть, возникшую вместо сердца пустого. Наконец, ужин перестал пялиться в одну точку и, сильнее ссутулившись, побрел дальше. Тень на крыше подобралась, приготовившись броситься на добычу. – Ты ошибся, мусор, – раздался совсем близко бесстрастный голос. Пустой глухо зарычал и повернулся к наглецу, посмевшему отвлечь его в столь важный момент. Рядом на крыше стоял странный… человек? Ну, во всяком случае, походил он (хоть и отдаленно) все-таки на человека – парень едва ли старше скрывшегося в конце улицы ужина. Белый костяной обломок, напоминающий половину шлема, вызвал у пустого смутную тревогу и чем-то напомнил собственную маску. Единственным ярким пятном в этом существе, словно бы нарисованном черной тушью на белом листе, были зеленые глаза. Но и они смотрели с таким равнодушием, что если бы не голод, пустой бы, наверное, отступил. Но молодость и неопытность сыграли злую шутку – минус атаковал. Впрочем, атакой назвать это было затруднительно. Пустой, похожий на нелепую, тощую стрекозу, оттолкнулся от крыши в попытке откусить обзывающемуся наглецу голову, но тут же оказался отброшен назад такой чудовищной мощью, что от голода не осталось ни следа. Теперь единственным желанием пустого было быстренько вырыть уютную ямку, глубиной эдак метра два, и еще быстрее засыпать себя землей. – Глупый мусор – мертвый мусор, – голосом, способным заморозить солнце, сообщил парень. – Пра-прасти-иите, господин! – тихонечко заскулил пустой, мало надеясь на помилование, однако, отчаянно не желая умирать окончательно и бесповоротно. – Я не знал, что это ваш ужин! Давление чудовищной реяцу усилилось, словно пустого собирались просто раздавить, как назойливую муху. Еще мгновение и он бы рассыпался бесцветной пылью, но тут зеленоглазый на мгновение отвлекся, вслушиваясь в дрогнувшую реальность. Минус, из последних сил пытающийся выжить, тоже почувствовал, как в направлении, куда ушел рыжий мальчишка, появился кто-то еще. Весьма сильный, надо заметить. – У меня нет на тебя времени, мусор, – все тем же тоном сообщил зеленоглазый. И невероятным образом свернув свою силу так, что она перестала ощущаться, исчез с крыши. Пустой, не веря своему счастью, осторожно поднялся и осмотрелся по сторонам. И тут же обреченно вздохнул, ибо не верил он правильно – счастья не наблюдалось даже близко. Зато совсем рядом стояла беда с хищным прищуром и голубой шевелюрой. – У Шиффера совсем крыша поехала из-за этого Куросаки. Владыка, Владыка… Уже такую мелочь щадит! Что дальше? Начнет спасать мир? Тьфу! Голубоволосый злобно сплюнул на крышу и, скривив лицо, осмотрел трясущегося от страха минуса. – Может, хоть ты меня развлечешь? Давай, так: если за десять минут я тебя не поймаю – живи, жри слабых, эволюционируй. А если не сможешь сбежать – сам станешь ужином. На счет, ага? Один… три! Гриммджо посмотрел вслед пустому, драпающему со всевозможным прилежанием, затем повернулся в ту сторону, куда смылся Улькиорра, спеша спасти зад своего недовладыки. Там явно назревала драка. – Ладно, – наконец решил Секста, – война войной, а обед… ужин, в смысле, по расписанию! К дому Куросаки Джаггерджак добрался далеко за полночь. Сначала он вдоволь наигрался с мелким пустым, потом отвлекся на парочку экземпляров покрупнее, затем засек на другом конце города странную духовную силу и, не удержавшись от искушения, сунулся туда и едва избежал встречи с несколькими шинигами. Безумно хотелось поточить когти об их жалкие железки. Но в памяти всплыл недвусмысленный наказ Кватры: ни в коем случае не раскрывать присутствие Эспады на территории Каракуры. Гриммджо мысленно выматерился и, беспалевно устроившись над головами трех младших офицеров, подслушал их разговор. Расследовать странное снижение активности пустых на территории города – вот зачем прислали этих мальчишек, которые едва научились пользоваться шикаями. Ха! Он бы посмотрел, как вытянутся рожи капитанов, узнай они, что поголовье минусов Каракуры исправно уничтожается Секстой и Кватрой Эспады. А все ради блага «Владыки», отца-его-тайчо за ногу! Гриммджо скривился, вспомнив тот день, когда Улькиорра втянул его во все это безобразие. И хуже того, он ведь втянулся! Наверное, во всем можно было смело винить скуку. Секста уже на стенку лез, через пару месяцев, прошедших с того момента, когда Шиффер, окончательно попрощавшись с крышей, принялся таскаться за Куросаки, спеша уберечь «драгоценного Владыку» от всего на свете, начиная с голодных минусов и заканчивая косо посмотревшим на мальчишку одноклассником. В Лас Ночес Улькиорра появлялся набегами и навещал исключительно лаборатории Заэля, вернее, то, что от них осталось. Задерживался ненадолго, чтобы проверить очередную идею по возвращению Куросаки сил, и снова спешил в мир живых. И вот в один далеко не прекрасный день Гриммджо решил последовать за Шиффером. Исключительно, чтобы поржать над тем, как он нянчится с рыжим. Ну и, может быть, найти парочку шинигами, чтобы надрать им задницы. Улькиорра обнаружился на территории старшей школы, в густом кустарнике, окружающем спортивную площадку. У его Владыки проходил урок физкультуры, и Кватра благоговейно смотрел, как лениво Куросаки-сама делает разминку. – Реяцу скрой, мусор, – не отводя взгляда от Ичиго, посоветовал Улькиорра, – тебя могут засечь. Присмотревшись к занимающимся школьникам, Джаггерджак не обнаружил на площадке ни женщины, некогда вернувшей ему конечность, ни огромного молчаливого мужика, непонятно с какой радости считающегося учеником, ни наглого квинси. Зато у нескольких незнакомых подростков действительно нашлись слабенькие способности. – Да пошел ты, – привычно поздоровался Гриммджо, но силу скрыл. Сидеть в засаде было неудобно и еще более скучно, чем пытаться подглядывать за подружками Тиа. За пару минут Секста израсходовал весь словарный запас, обломал почти все ветки кустарника, несколько раз толкнул не отреагировавшего на это безобразие Улькиорру, и от нечего делать уставился на Куросаки. Что-то было не так. Гриммджо не мог этого понять, но инстинкты просто кричали, что Шиффер, привыкший опираться на логику, упустил из виду нечто очень важное. Не зря же в первую их встречу Кватра ошибся, посчитав Куросаки неопасным. Гриммджо еще раз вгляделся в рыжего, но тот действительно был пуст – от гигантской духовной силы внутри мальчишки не осталось даже воспоминания. Но… Это «но» царапалось внутри Джаггерджака острыми когтями Пантеры, заставляя вглядываться еще глубже и пристальнее. – Извинись за то, что назвал меня мусором, – странно-охрипшим голосом потребовал Гриммджо, когда убедился, что ему действительно не показалось. Улькиорра моргнул и посмотрел на него, словно бы спрашивая, а не напекло ли бедному Сексте голову солнышком. Гриммджо оскалился в ответ. – Тебе плохо? – несмотря на то, что голос Шиффера оставался абсолютно спокойным, Джаггерджак уловил в нем оттенок недоумения. – Мне о-очень хорошо! И тебе станет, если извинишься. – Я сожалею, – на кончике пальца Кватры заиграло пока еще крошечное серо. Один из подростков, обладающих слабой реяцу, – беспокойный парень, все время пристающий к Куросаки, – начал пугливо озираться. – Ладно, не заводись, горячий арранкарский парень, – довольный, что даже не прошибаемый Улькиорра, наконец, соизволил немного разозлиться, Гриммждо потянулся. – Ты ведь искал силу внутри рыжего? – А где она еще должна была быть? – тоном «как-же-меня-достали-идиоты» все-таки уточнил Шиффер. – Смотри туда, – Джаггерджак бесцеремонно стиснул плечи Кватры и развернул его в сторону брошенных учениками сумок. Из кармана портфеля Куросаки выглядывал значок временного шинигами. Шиффер нахмурился, но все-таки вгляделся в бесполезную деревяшку. Всполох. Еще один. И еще. Едва заметный, черно-красный комок пульсировал где-то на самом краю восприятия. Такой же, как сила его Владыки. Улькиорра сглотнул. Всматриваясь в значок до боли в глазах, он, наконец, увидел, как от вырезанного изображения черепа к Куросаки-сама тянется тонкая нить духовной силы. – Гриммджо… – Ну-у? Типа не стоит благодарностей и все такое, – хохотнул Секста, незатейливо радуясь, что в чем-то превзошел Шиффера. – Я буду с тобой сражаться. Я покажу тебе Сегунду этапа ресуррексиона… – Чего? – у Джаггерджака округлились глаза от открывающихся перспектив. – Что надо делать? Называть рыжего Владыкой? Отгонять от него пустых и шинигами? Да хоть кормить с ложки! Только скажите, когда начинать. – Помоги мне, Гриммджо.