***
Вернувшись во дворец, Лонгвей сразу понял, что случилось неладное. Стражники опускали глаза, слуги, сгибаясь в низком поклоне, старались быстрее пробежать дальше. Перво-наперво Павлин направился в Покои Целителей. Подходя к комнате, в которую поместили Белого, он услышал визгливые крики и звуки каких-то шлепков, больше всего похожих на пощечины. Когда Император возник на пороге, в комнате на мгновение повисла мертвая тишина. Но через секунду в ноги правителя с надсадным криком вцепился старший советник Фу Мин. - Ваше величество, вина моя безгранична, я заслуживаю самой тяжкой кары! Не уберег я Вашего гостя, не оправдал Вашего доверия! Казните своего недостойного слугу, пока мое сердце не разорвалось от горя и вины! Старший советник бесформенной кучей валялся в ногах Императора; по его пухлому одутловатому лицу текли слезы, шапочка слетела с головы, обнажив сияющую лысину в окружении растрепанных редких волос. Руки мелко тряслись; он тихо подвывал. Лонгвей обвел глазами комнату. Кровать была пуста; на смятом белье виднелись следы подсохшей крови. Белого павлина нигде не было. В углу комнаты жалким комком сжалась совсем юная девушка, в которой Лонгвей не без труда узнал вчерашнюю помощницу доктора Кьянфана. Темные волосы девушки растрепались, щеки багровели от пощечин. На полу валялся нож для срезания бинтов. Девушка монотонно раскачивалась из стороны в сторону, обхватив себя окровавленными руками и уставившись в одну точку абсолютно пустыми глазами. Рядом, склонив голову, стоял доктор Кьянфан. Мужчина сохранял внешнюю невозмутимость, и лишь крепко сжатый рот выдавал его волнение и страх. - Что здесь произошло? – ледяной голос Императора заставил Фу Мина заголосить еще громче. - Ваше величество, не уберег, Ваш жалкий, недостойный раб, презренный… - Фу Мин! Или ты немедленно мне все расскажешь, или я вправду прикажу казнить тебя прямо сейчас! - Ваше величество… - толстяк задыхался и давился слезами. - Я… я… - Позвольте, я расскажу, Ваше величество, - тихо вымолвил доктор Кьянфан. - Рассказывай. Встань, Фу Мин, с тобой я разберусь позже. Советник неуклюже поднялся с пола, всхлипывая и утирая нос рукавом халата. Доктор Кьянфан выпрямился, глубоко вздохнул и тихим голосом рассказал о случившемся. По словам доктора, вчера он оставил с Белым павлином свою помощницу Джию – подающую надежды выпускницу Школы лекарей. По его словам, девушка, хоть и не хватала звезд с неба, была старательна и расторопна. Доктор посчитал, что ей вполне по силам справиться с ролью сиделки при спящем юноше. Но, когда вечером он зашел в палату, чтобы проверить состояние больного, то застал вот эту картину. Джия сидела в углу так же, как сейчас. За прошедшие несколько часов она не пришла в себя, хотя советник Фу Мин очень постарался… Белого искали всю ночь, но поиски ни к чему не привели – он бесследно исчез. С трудом Кьянфан убедил Фу Мина не бросать Джию в темницу, пока не вернется Император. Хотя доктор не был магом, все же в поведении девушки он усмотрел магическую одержимость. - Ты правильно поступил, Кьянфан. Странностей в этом деле становится все больше. Девушку должен осмотреть придворный маг. Если ее причастность подтвердится – в темницу. Если нет – лично займетесь ее состоянием. Фу Мин! Толстяк вновь упал на колени и попытался обнять ноги Императора, но Лонгвей быстро отступил в сторону. - Ты разочаровал меня, Фу Мин. В сложной ситуации ты позволил эмоциям завладеть своим разумом и оказался совершенно беспомощен. На первый раз я прощаю тебя. Иди в свои покои и приведи себя в порядок. Вечером я жду всех советников в Зале Мудрости. Да, и еще. Поиски не должны прекращаться. Пусть ими займется лично советник Тао Ханг. С этими словами Император развернулся и быстрым шагом направился в свои покои.***
Его куда-то несут. Нежные, сильные руки, мерное покачивание в такт шагам, запах чистой кожи… Он и забыл, как пахнет чистая кожа. Так хорошо… так мирно… Снова голоса, но уже встревоженные, тихие… Нет! Не оставляй меня… не уходи. Теплая вода; чьи-то руки успокаивают, снимают боль. Спать, как хочется спать… спать. И вдруг – словно укол в спину! Опасность! Застывшее кукольное лицо, нож в руке… Откатиться в сторону, перехватить смертоносную руку. Она не сдается, она борется, она сильная. Ее рука ранена, течет кровь. Она снова бьет ножом, но уже в пустоту. Бежать, снова бежать. Бесконечные коридоры… люди… много людей… Вот кто-то открывает высокую резную дверь. Проскользнуть мимо, спрятаться. Комната, такая красивая. Еще комната. В ней темно, тепло и такой запах, такой родной запах… Спасся. Спать. Опасности больше нет.***
Лонгвей прошел в апартаменты, наказав стражникам, что его можно беспокоить, только если найдется Белый павлин. Ему было необходимо собраться с мыслями перед встречей с советниками. В апартаментах был сервирован легкий завтрак из свежей выпечки и зеленого чая, который оставался горячим благодаря крошечной жаровне под бронзовым столиком. Лонгвей уже налил себе чашку обжигающего напитка и впился зубами в нежнейший яблочный бисквит, как вдруг ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так. Дверь в опочивальню приоткрыта. Странно. Слуги всегда плотно закрывали ее. Мгновенно насторожившись, Лонгвей вынул из крыла тонкий клинок и бесшумно прошел в комнату. На кровати лежало что-то белое. Осторожно переставляя босые ноги, Лонгвей подошел ближе и отпрянул, пораженный. Белый павлин! Юноша крепко спал, свернувшись калачиком. Истерзанные крылья и хвост лежали на парчовом покрывале, словно ветви цветущей вишни. Руками он обнимал прямоугольную шелковую подушку с кисточками. Рот Белого был слегка приоткрыт; он ровно и спокойно дышал, будто находился в своей собственной спальне. «Этот юноша – наш единственный шанс узнать правду», - припомнил Лонгвей слова Императора Шена. Главное – не спугнуть его. Но этот незнакомец совершенно незамеченным пробрался в императорские покои, а помощница доктора Кьянфана до сих пор не пришла в себя и, возможно, уже никогда не станет прежней всего лишь после нескольких часов, проведенных возле него. С ним определенно нужно быть настороже. Не выпуская клинка, он легко потряс юношу за плечо. - Эй… Белый зашевелился, почмокал губами, но глаз не открыл. Лонгвей потряс сильнее. - Просыпайся. - Ммм… не хочу… Еще слишком рано… - капризно протянул Белый. - Сейчас станет слишком поздно. Немедленно просыпайся! - повысил голос Лонгвей и приставил клинок к белой шее. Наконец юноша открыл глаза и удивленно похлопал ресницами, отгоняя сон. Приподнялся на локтях и ощутил на своем горле холодный металл. - Как ты сюда попал? - Я… там… Тут он вспомнил события минувшего вечера и затараторил, отклоняясь от клинка. - Там была девушка с ножом. Она хотела меня убить. Я вырвался и убежал. Двери были открыты, и я забежал сюда, а потом уснул. - То есть, ты хочешь сказать, что бежал по коридорам, полным людей, и тебя никто не заметил? - Никто. - Я не верю ни одному твоему слову. - А как бы я тут оказался, по-твоему? - Не знаю, но обязательно узнаю, можешь мне поверить. Ситуация ничуть не прояснилась, а только стала еще запутаннее. Но давить на юношу не хотелось, ведь он, возможно – единственный источник сведений о трагедии в Руалане. Лонгвей убрал клинок. - Как тебя зовут? - Я…я… меня зовут… Глаза юноши в ужасе раскрылись. - Я не помню… Только этого не хватало. Случилось именно то, чего боялся Император Шен. Белый сошел с ума и не помнит даже собственного имени. - Не помнишь, как тебя зовут, прошел сюда незамеченным… Да ты просто загадка. А что помнишь? Юноша сбивчиво рассказал Лонгвею о каких-то обрывочных воспоминаниях, о боли, о белой пыли, о побоях и голоде, о том, что должен что-то кому-то передать, но не помнит, что. Сам не зная почему, но Лонгвей интуитивно чувствовал, что Белый говорит правду. Во всяком случае, сам верит в то, что говорит. Остается надеяться, что постепенно память вернется к нему. Надо бы посоветоваться с доктором Кьянфаном. - Вот что, пока не вспомнишь свое имя, я буду называть тебя Роу. Юноша сел в кровати, обхватив руками острые коленки. - Роу так Роу. Мне все равно. Я есть хочу. Каков наглец, а? И ведь ни капельки не смущен. Сидит тут в одной сорочке из Покоев Целителей, на роскошном императорском ложе и заявляет, что хочет есть. Парень определенно забавлял Лонгвея. - Ну, тогда пошли, - усмехнулся правитель и повернулся к двери. - Постой! Император удивленно обернулся. - А ты кто? Лонгвей надменно выгнул черную бровь: разве кто-то не знает, как выглядит Император? Но тут он вспомнил, что Белый, скорее всего, не из его подданных, да к тому же без памяти. И ему в голову пришла занятная мысль… - Меня зовут Ло.