***
Лонгвей вернулся не один. С ним пришел доктор Кьянфан, который осмотрел Роу, с удивлением отметил, что Белый быстро идет на поправку и предписал покой вкупе с усиленным питанием. Последнее пришлось юноше особенно по душе. Его радости не было предела, когда в покои вошли две молоденькие служанки из Рода Белок, нагруженные подносами с едой. Чего тут только не было – и густая ароматная похлебка с кусочками поджаренного хлеба, и нежнейшее мясо в сливочном соусе с гарниром из разноцветного риса, и восхитительные хрустящие булочки только что из печи, и свежие овощи, и легкое белое вино – больше освежающее, чем пьянящее. Дополняли трапезу затейливо нарезанные овощи и фрукты. Роу с аппетитом набросился на еду. Несмотря на торопливость, с которой он поглощал пищу, Лонгвей не мог не отметить, что ест Белый аккуратно и даже изящно. В его движениях было что-то особенное – не выверенная и доведенная до совершенства грациозность Императора, а какая-то удивительная природная пластика – чуть резкая, стремительная и неуловимая. Роу отломил кусочек дымящейся булочки, обмакнул его в соус и отправил в рот. Маленькая сливочно-белая капелька блеснула в уголке губ, и Роу ловко слизнул ее язычком. Лонгвей нервно сглотнул. Перед его глазами вдруг встала совсем другая картина. Такая же белая капелька… но не соус… и этот же язычок, слизывающий ее… Да что с ним происходит? Он глубоко вздохнул и отогнал возбуждающий образ. Признаться, Лонгвей еще не знал, как вести себя с этим нежданно свалившимся на его голову незнакомцем. Вся его жизнь, с самого детства, была полна условностей и ограничений. Его учили, как правильно говорить, двигаться, одеваться, принимать пищу. Его готовили быть Императором. О другой жизни он узнавал из книг и разговоров с Гу Реншу, а благодаря Донгэю много знал и о чувственной стороне бытия. Но, хоть убейте, он совершенно не знал, что делать с этим странным, ни на кого не похожим юношей, который, к тому же, вызывает у него отнюдь не целомудренные мысли. - Я решил, что ты пока поселишься в малой гостиной. Там большой диван, и тебе будет удобно. Лонгвей не сказал, что это была его любимая комната. Часто по вечерам он читал там, а потом засыпал прямо на диване, не возвращаясь в большую пустую кровать. В этой комнате до сих пор хранились «сокровища» юного принца: деревянные игрушки, холсты и краски, маленькая дудочка и прочая ерунда. - И еще. По поводу одежды. Телосложением ты похож на меня в твоем возрасте, разве что чуть ниже ростом. Конечно, сейчас ты слишком худой, но это поправимо. Думаю, мы что-нибудь подберем тебе из моих старых вещей. - Я должен целыми днями тут сидеть? – перебил Императора Роу. Видно было, что Белый не в восторге от подобной перспективы. - Пока да. Можешь выходить в сад. Он часть покоев, и тоже с магической защитой. Иногда я тоже буду здесь, но у меня слишком много дел. - Ты так занят? Наверное, обязанности феодала требуют много сил. - Да, немало. - А что еще важно для тебя, кроме твоих обязанностей? У тебя есть возлюбленная? - Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются. - Слушай, Ло, я заперт тут с тобой неизвестно на сколько. Должен же я узнать тебя получше. - Не вижу в этом особой необходимости. Ты будешь знать только то, что я сочту нужным тебе сообщить. - Ну ты и зануда, Ло. Чувствую, я попал. Если меня не прикончит убийца, то я умру со скуки. У тебя хотя бы шахматы есть? - Шахматы есть, - Лонгвей самодовольно улыбнулся. В этой игре ему не было равных. - Сыграем? - Давай. Лонгвей прошел в маленькую гостиную и вернулся с шахматной доской, клетки которой были выложены из светлого и темно-зеленого нефрита. Роу с трепетом коснулся пальцами гладкой поверхности. - Как красиво. - Мне тоже нравится. Они быстро расставили на доске фигурки из слоновой кости и темной яшмы. - Я белыми, - тут же заявил Роу. - Как тебе угодно. Роу проиграл. Он играл хорошо, но ему не хватало спокойствия и стратегической расчетливости Лонгвея. Он хватал фигурку, надолго замирал с поднятой в воздух рукой, передумывал, ставил на место, опять хватал. Эмоции на его лице сменяли друг друга с быстротой молнии. Император забавлялся, глядя, как Роу прикусывает нижнюю губку, размышляя над ходом, как дуется после очередного проигрыша, но тут же снова бросается в бой, будто не верит, что вообще может проиграть. - Я же знаю! – Белый вскакивал с кушетки и принимался бегать по комнате взад и вперед, волоча за собой потрепанный хвост. - Я точно знаю, что хорошо играл в шахматы! Наверное, просто забыл… - Боюсь, что твоя память тут ни при чем. Просто смирись, что меня тебе не победить. Но Роу проиграл еще четыре раза, прежде чем признал правоту Лонгвея. - Учти, это временно. Я еще отыграюсь! - Как скажешь, Роу. У Лонгвея было прекрасное настроение. Давно ему уже не было так весело. Он и не заметил, как прошел вечер и наступила ночь. - Пошли спать, Роу, - Император зевнул, закрывая рукой рот. - Мне завтра рано вставать.***
На следующий день Император, как и обещал, поехал к достопочтенному Гу Реншу – дяде своей покойной матери Императрицы Лафен. Чтобы соблюсти протокол, который он и так слишком часто нарушал, Лонгвей отправился к дому дедушки Реншу в императорском паланкине. Люди низко кланялись при виде процессии, и молодой Император изредка открывал тяжелую вышитую штору, чтобы поприветствовать своих подданных. Путешествие в паланкине всегда растягивалось надолго, поэтому обычно Лонгвей предпочитал ходить к Гу Реншу через тайный ход прямо из дворца. Гу Реншу был одним из немногих действительно сильных магов в Небесной Империи. Может, потому, что в его жилах текла доля крови Рода Лебедей из Империи Воды, ведь всем известно, что именно среди Водных жителей чаще всего рождаются сильные маги. Для большинства людей так и осталось секретом, как после предательства Джеминга войска с Восточных окраин империи так быстро попали во Дворец. И только очень узкому кругу приближенных Императора было известно, что это именно Гу Реншу тогда создал огромное Облачное зеркало, то есть магический портал, и удерживал его в течение всего времени, пока несколько гарнизонов переходили с окраины Империи в ее столицу. Это полностью исчерпало магические силы Гу Реншу и подорвало здоровье. Несмотря на увещевания Императора поселиться во дворце под присмотром Целителей, Гу Реншу предпочитал жить в собственном доме на самой окраине столицы. Когда-то давно этот дом предназначался для уединения Императора, но уже много лет не использовался с этой целью. Поэтому Императрица Лафен и поселила туда своего дядю, который после смерти своей жены остался совсем один. Дом был не слишком большим, но для одного человека с несколькими слугами – в самый раз. Гу Реншу ни в чем не нуждался, разве только, чтобы Лонгвей почаще навещал его. Прибыв к дому дедушки, Император с удивлением обнаружил того в саду. Вооружившись садовыми ножницами, Реншу обрезал розовые кусты, мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Его темный хвост с потускневшими красновато-оранжевыми глазкАми волочился по земле; в нем запутались маленькие веточки и опавшие листочки. Старик выглядел так мирно и трогательно, что у Лонгвея защемило сердце. - Дедушка Реншу! При виде Императора лицо старика просияло: - Ваше величество! И он почтительно сложил руки перед собой, приветствуя повелителя. - Ну что ты, дедушка Реншу, давай без церемоний! - Не стоит проявлять фамильярность при посторонних людях, - тихо заметил старик. - Пройдемте в дом. Но Император покачал головой. - Я не хочу мешать твоему занятию и с радостью побуду в саду, пока ты не закончишь, - и он приказал слугам оставить их наедине. Гу Реншу рассмеялся. - Ты всегда был вежливым мальчиком, Лонгвей. Ну, хорошо, мне осталось всего два куста, - и Реншу вернулся к своему занятию. - Послушай, дедушка, доктор Кьянфан рассказал мне, что твое здоровье снова ухудшилось. - Было дело, но уже все хорошо. Я бодр как никогда, а мой садик приносит мне истинное умиротворение. - Очень рад это слышать. Ты же знаешь, что ты мой единственный родной человек на всем свете. - Я не буду жить вечно, Лонгвей. Мой век на исходе, и тебе нужно с этим смириться. Мне больно видеть, что ты по-прежнему одинок. Чувствуя, что беседа направляется не в то русло, Лонгвей переключил внимание старика на другую тему. Он рассказал ему обо всем, что случилось в последние дни, не упустив ничего. Уже не раз Гу Реншу выручал его мудрым советом, и ему можно было полностью доверять. Выслушав Лонгвея, старик надолго задумался. Затем поцокал языком и предложил пройти в дом. Там, расположившись на низком диване, они продолжили разговор. - Не нравится мне эта история, - сказал старик. - Определенно не нравится. Но ты правильно сделал, что оставил мальчика у себя. И вот еще что. Защита на твоих покоях, да и вообще, все, что связано с магией у тебя во дворце, никуда не годится. - Знаю, но Гюрен… - Гюрен болван! Если бы не его возраст и не связи его семьи, я бы уже давно посоветовал тебе прогнать его. Но раньше все было спокойно, а теперь рисковать нельзя. Тебе нужен новый маг. - Но кто? В Небесной Империи хороших магов днем с огнем не сыскать. - Значит, не из Небесной. У Императора Шена есть прекрасные маги. Я свяжусь с Верховным Магом Империи воды. Думаю, они смогут прислать кого-нибудь для тебя. - Хорошо, Реншу. В этом вопросе я тебе полностью доверяю. - Да, и вот еще по поводу этого Роу. Ты все же не оставляй его надолго одного. Говори с ним, пусть он почувствует себя в безопасности. Позже невзначай упомяни Руалан, посмотри на его реакцию. Старик опять задумался, прихлебывая чай из фарфоровой пиалы. - Белые призраки… Хм. Когда-то давно я слыхал о них. Они, действительно, владеют какой-то тайной магией... Очень мирный народ, жили уединенно, никогда никому не угрожали. Кажется, они были просто помешаны на искусстве и эстетике… Впрочем, точно не знаю… странный народ, словом.***
Лонгвей провел у Гу Реншу целый день и вернулся в свои апартаменты лишь поздно вечером. Роу спал, неудобно скрючившись на кушетке в большой гостиной. Лонгвей осторожно разбудил Белого: - Иди, ложись в кровать. - Ммм… Ло… Я тебя ждал-ждал… Лонгвей хотел было ответить, что Роу зря это сделал, и ждать его не нужно, но, вспомнив совет Гу Реншу, присел на корточки возле кушетки и мягко сказал: - Я обещаю, что постараюсь проводить с тобой больше времени. В конце концов, ты мой гость. Мордашка Роу засветилась радостной улыбкой: - Правда? - Угу. Уже засыпая, Лонгвей вдруг вспомнил слова Роу: «Я тебя ждал…», и какое-то странное, незнакомое ему чувство, легонько, словно крылья бабочки, коснулось сердца.