***
Тасмир не знал, как он переживет сегодняшнюю ночь. Не то чтобы он питал отвращение к женщинам или имел что-то против той девушки из рода Лисиц, о которой говорил Лонгвей. Просто он чувствовал, что это неправильно. Но убеждать Лонгвея было бесполезно. Поэтому сейчас ему оставалось только смириться с тем, что неизбежно должно произойти. Белый подошел к столу, вынул из ящика новый пергамент с кисточкой и написал короткое письмо. Пометив «Для Императора Лонгвея», он положил его на зеркало в своей комнате. Тасмир знал, что, кроме Ло, никто не осмелится его прочесть. А в том, что рано или поздно он придет в его комнату, Белый почему-то не сомневался. Дети со стариками еще не вернулись, и Тасмир не знал, чем ему занять остаток дня. Он пробовал вернуться к составлению картотеки, но мысли разбегались, и он не мог отличить даже свиток времен династии Мин от свитка эпохи Цу. Вдруг взгляд Белого упал на пузырек с микстурой, который старый Чанлу принимал от кашля. Он вспомнил о докторе Кьянфане и о том, что ему наверняка сейчас не помешает помощь в Крыле целителей. Конечно, от Тасмира как от лекаря нет никакого толка, но вот разливать микстуры по пузырькам, наклеивать бумажки и прочую подручную работу он делать вполне способен. Тасмир сменил бирюзовые одежды Хранителя на удобный шерстяной халат практичного темно-зеленого цвета и направился в Крыло Целителей. Доктора Кьянфана в его кабинете не оказалось, что, впрочем, было неудивительно – все свое время доктор проводил с больными. Одна из помощниц Кьянфана, черноволосая девушка из рода Куниц, подсказала Тасмиру, что Главный лекарь ушел принимать роды у Совы. - Ох, и тяжело же ей придется, - сокрушенно покачала головой девушка. – Неправильно что-то пошло… Тасмир не на шутку встревожился. Он понял, что речь идет о матери малыша Ки. Поблагодарив девушку, он бросился искать доктора Кьянфана. Но в комнату, где мучилась роженица, его не пустили. - Нечего посторонним там делать, - сердито проворчала пожилая женщина из рода Куропаток, одна из самых старых помощниц доктора, и захлопнула двери перед носом у Тасмира. Иногда из-за двери доносились слабые, надрывные стоны, не похожие на обычные крики рожениц. На какое-то время все стихло, послышался резкий, встревоженный голос доктора Кьянфана, оханье помощниц, и, наконец, детский крик – тонкий и жалобный, скорее похожий на кряхтенье. Через несколько минут в дверях показался доктор Кьянфан – бледный и с окровавленным руками. - Доктор Кьянфан, - Тасмир бросился к Главному лекарю. – Что с роженицей? Доктор посмотрел на Тасмира и покачал головой. Белый понял, что малыш Ки остался сиротой.***
Донгэй с трудом поворочал иссохшим языком и медленно открыл глаза. Это простое движение отразилось острой болью в затылке. Его руки и ноги были связаны прочной веревкой, а сам он лежал на какой-то пахнувшей пылью кушетке. В комнате было холодно, очень холодно, так, что пробирало до костей. Донгэю даже почудилось, будто на него падают снежинки. - Очнулся, подлый вор? – звонкий голос с нотками негодования прозвучал, казалось, в самой его голове. Донгэй усилием воли заставил себя открыть глаза и рассмотреть говорившего. То, что он увидел, заставило его усомниться в реальности происходящего. Перед ним стоял высокий, стройный юноша. Он был обнажен, если не считать какого-то подобия набедренной повязки из сверкающей льдисто-белой чешуи. Белая кожа незнакомца отливала таким же холодным голубоватым светом. По его телу, как и по телу самого Донгэя, вились серебристо-серые узоры, поднимаясь по одной стороне шеи на скулу и лоб и заканчиваясь между бровями подобием наконечника стрелы. На узком скуластом лице сверкали льдисто-голубые глаза. Тонкие губы кривились в презрительной гримасе. Волосы юноши – белые с ледяным отливом – спускались до самой поясницы, где начинался крутой изгиб упругих ягодиц. Но самым странным было то, что эти волосы, казалось, жили своей жизнью. Они развевались за спиной незнакомца, будто по велению ветра, и с них срывались снежинки. Да, Догнгэю не показалось – снег в комнате действительно шел, и причиной тому был удивительный незнакомец! Но это невозможно! Этого просто не может быть! Донгэй, с трудом оторвав голову от кушетки, уставился на юношу. - Ты… кто? Юноша стремительно подскочил к Донгэю и одним движением сдернул с кушетки, удерживая на весу за ворот домашнего халата. Ну и силища! Невольно Дракон восхитился, хотя его несчастную голову тут же пронзила острая боль. Там, где его касались пальцы юноши, кожа пылала, будто пронзенная тысячью маленьких иголок. - Здесь я буду задавать вопросы, - процедил незнакомец, встряхивая Императора. – Кто ты такой и что тебе нужно в Хранилище Руалана? От тряски голова Донгэя просто раскалывалась. С этим нужно было заканчивать. Осторожно призвав драконью магию, он направил целительный поток в голову, чтобы унять боль. Поток пламени вырвался из его рта, заставив незнакомца закричать и отпрыгнуть в сторону, разжав руки. Он упал и ударился о край стола. Такие же направленные потоки сожгли веревки на руках и ногах Дракона. Император был свободен. Он бросился к распростертому на полу незнакомцу и оседлал его, прижав руки к полу. Тот уже успел прийти в себя и извивался под Донгэем, с ненавистью глядя в пламенно-золотые глаза. Воздух искрился в местах соприкосновения их кожи, порождая острую, обжигающую боль. Силы оказались равны, но Донгэй был опытнее и тяжелее, и юноше пришлось уступить. - Вот теперь можно и поговорить, - обманчиво спокойно произнес Донгэй. - Ледяной Дракон, не так ли?***
Малыш Ки рыдал, крепко обняв Тасмира за шею и спрятав лицо у него на груди. Он уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, что такое смерть. Он больше никогда не увидит свою маму, она больше не потреплет его по волосам, не отругает за шалости, не подует на разбитую коленку. Мамы больше нет. Вместо нее появились два противно пищащих свертка, от которых не было никакого толка. - Ненавижу их! – сквозь слезы кричал Совенок. – Лучше бы они умерли, а не мама! Зачем они нужны? - Они твои сестры, Ки, - ласково, но твердо убеждал малыша Белый. – Они ни в чем не виноваты. Кроме тебя, у них никого нет, ты должен защищать их и заботиться о них. - Не хочу их видеть! – Ки злобно топнул ногой и сердито насупился, исподлобья глядя на юношу. - Теперь ты моя семья! Тасмир притянул к себе Совенка, ласково гладя по пегим волосикам. Ушки Ки с забавными кисточками прижались к голове. Переубедить его пока не получалось. Малышу нужно было время, чтобы принять сестер. Тело Совы обмыли и приготовили к похоронам. Согласно традициям рода, ее должны были отнести высоко в горы, на совиное кладбище, и там похоронить. Заботу о малышках взяла на себя Фхьята. Сначала доктор Кьянфан категорически воспротивился ее решению, она и так слишком сильно уставала, сверх меры загружая себя работой. Но девушка была настойчива, к тому же больше заботиться о крошках было некому. С трудом им удалось найти детям кормилицу из рода Филинов. Ее малышу скоро должен был исполниться год, молоко заканчивалось, но никого другого на примете у лекарей не было. День пролетел в печальных заботах. Занятый малышом Ки, Тасмир совсем не замечал Джию, которая украдкой наблюдала за ним из-за нефритовой колонны. Когда свет за окном окрасился сизым, Тасмир вспомнил о предстоящей ночи. Ки задремал у него на руках. Юноша отнес его в свою комнату, уложил на кровать и начал готовиться к ночи.***
Юноша под Донгэем затих, продолжая с ненавистью буравить его взглядом. Он еще сильнее сжал губы, словно боялся, что из них вырвется хоть слово. Побежденный, он не сдавался. Донгэй понял, что добиться ответа у незнакомца не получится. Если это действительно тот, о ком думает, то скорее умрет, чем даст ответ тому, кого считает своим врагом. Продолжая удерживать юношу в крепком захвате, Дракон заговорил. - Я Император Гор Донгэй. Хранитель Ингал Серебряный был моим другом. Я не знаю, кто ты такой, но мне кажется, что ты тоже его друг, а значит, мы с тобой на одной стороне. Глаза незнакомца по-прежнему напоминали осколки льда, а губы скривились еще презрительнее. Казалось, еще чуть-чуть, и он плюнет Донгэю в лицо. Ну конечно, дружба между Огненными и Ледяными – это что-то немыслимое. И тогда Донгэй решил рискнуть и открыть этому странному юноше правду. - Сыну Хранителя, Тасмиру, грозит опасность. Я прилетел сюда, чтобы помочь ему. И Дракон не ошибся. Услышав имя Белого павлина, незнакомец дернулся и приоткрыл рот. Выражение презрительной ненависти на его лице сменилось радостью, а затем тревогой. - Тасмир жив?! - Жив, и, если ты обещаешь больше не набрасываться на меня, я расскажу тебе все, что знаю. Но сначала хочу узнать, кто ты. - Я – Кай из племени Ледяных драконов. Ты угадал, Огненный. Хранитель Ингал поручил мне охранять библиотеку. Где Тасмир? Что с ним? Говори же! – скороговоркой протараторил юноша. По мере того как Донгэй рассказывал, лицо Кая вытягивалось, пока наконец не приобрело ошарашено-горестное выражение. Он обхватил голову руками и простонал: - Глупцы! Какие же вы глупцы! Затем вскочил и схватил Донгэя за руку, заставив того зашипеть от боли. - Летим, может, еще не слишком поздно!