Кошелек и жизнь.

      Расизм это плохо. Например когда негр, то есть редгард, пытается убить меня и отнять мое скромное имущество, состоящее из дорогого, графу под стать, оружия, и пары килограммов драгметаллов с профилем императоров давно почившей в бозе династии Септимов - это расизм. А вот когда я протыкаю негра, то есть редгарда, кинжалом и вспарываю живот его другу-орку - это вовсе даже неплохо. Мы с порядком доставшей (достала бы еще больше, но как истинная нордка, Хильда большую часть пути молчала) Хильдой шли по южному Хаммерфеллу. Местность здесь была пустынная, изредка нападали шакалы, мелкие, меньше скайримских волков, один раз мы видели странного зверя, похожего на огромного варана, с шипастой спиной, как у дракона. Зверь гнался за добычей и на наших глазах огромная, не меньше быка, туша, в мгновение зарылась в песок чтобы выскочить прямо перед мирно пасшимся страусом и перекусить того напополам. Опасная тварь. Когда солнце уже клонилось к закату мы миновали развалины деревни. Разрушенные и покинутые строения еще не были занесены песком, война прошла здесь сравнительно недавно. Тем не менее, предложение Хильды обыскать руины я отверг. Мало ли какая нечисть там поселилась? Скелеты, зомби и прочая гадость, фантастика для Земли и суровая реальность Нирна, часто обитали в покинутых жилищах. Когда мы устроились на ночлег нас опять потревожили местные разбойники, Хильда вскочила, потрясая своим мечом, я же лениво, не вставая, всадил самому прыткому две стрелы, одну в левое колено, другая угодила в ляжку. Редгард, вопя, упал на песок, прочие же сочли за благо ретироваться. Я не спеша достал из колчана еще одну стрелу и не спеша выстрелил негру в низ живота. Пробитый кишечник, на Хаммерфеллской жаре - сепсис ему обеспечен. Помрет через сутки-двое от заражения крови, в мучениях. Это понимала и Хильда. - Зачем ты с ним так? Зелья могли бы вылечить его? - Высказала мне нордка. - Ты будешь тратить на него зелья? - Удивился я. - Он усвоил свой урок, пусть живет. Он встал на скользкую дорожку, но может исправиться. Редгарды храбрые воины, смело сражавшиеся против Доминиона и не предавшие девяти, - нордка оказывается не приняла конкордата белого золота. Само собой, Виндхельм, вотчина Ульфрика. Если бы не он, я бы тогда спокойно вернулся с Солстхейма в Данстар. - А мне честно говоря плевать и на девятерых, и на его храбрость и на доминион. Он напал на меня - пусть сдохнет. Ты не особо церемонилась с разбойниками в Сиродииле, - ответил я, пожевывая жухлую хаммерфеллскую травинку. - Тогда я... - Нордка осеклась и замолчала. Победа в словесной перепалке была за мной. Я поднялся, поднял обрывок какой-то грязной тряпки и заткнул горе-разбойнику рот, чтобы он не мешал нам общаться своими воплями. Ночью, когда Хильда уснула, я утащил еще живого редгарда за уступ скалы, у которой мы расположились. Еще в своем мире я слышал о пытке викингов, когда пленника заставляли ходить кругами вокруг столба, к которому была прибита его собственная кишка. Столба у меня не было, поэтому я просто запустил руку в живот редгарда, вырвал его кишку и наступил на него ногой. Увы, редгарды - тупой народ, редгард как был, на четвереньках, побежал прочь от меня, разматывая собственные кишки по песку. Соответственно был дисквалифицирован - сильнейшие воины, побежденные викингами, делали три, а то и четыре оборота вокруг столба, наматывая на него свои кишки, после чего падали замертво. Редгард же пробежал метров двадцать после чего упал и затих. Необразованный негр испортил соревнование, а другого у меня в запасе не было. И "кровавого орла" ему уже не сделаешь, жалко. Внезапно мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Да и пусть наблюдают, темень, пустыня, я в капюшоне. Плевать. Утром, когда мы тронулись в путь, нордка снова молчала. Вот и хорошо.       Попутный ветер овевал лицо служителя Стендарра, когда корабль вышел из гавани Анвила и отправился на север вдоль побережья. Амминус Дареллион сразу после отплытия спустился в трюм и захрапел в своем гамаке, монах же с удовольствием подставлял лицо садящемуся солнцу и свежему ветру. Корабль скользил по водам Абесинского моря, солнце садилось за горизонт уходя на запад, в строну затонувшей Йокуды. Внезапно солнце затянули тучи, но гром не грянул и дождь не начался, лишь, на мгновение, тучи образовали лик грозного бога, указывающего глазами на север. Монах оглянулся на матросов и капитана корабля, но те вели себя как обычно, как будто ничего странного и не произошло. Тучи так же быстро, как и появились, рассеялись, светило заходящее солнце, один луч которого упал на висевшую на поясе булаву монаха и та окрасилась золотым, солнечным светом.       - Северяне, вы не минуете пустыню Алик'р, - заявила нам старая торговка, к которой мы спустя несколько дней пути через Хаммерфелл зашли за провизией. Мы находились в городе Бергама, находившемся посреди пустыни, но, по словам все той же торговки, бывшей не редгардкой а самой натуральной данмеркой, пустыни мы еще не видели. Наш с Хильдой путь лежал в Сентинел, где мы намеревались сесть на корабль, который нас куда-нибудь да вывезет. На ночь глядя мы, конечно же, штурмовать величайшую пустыню Тамриэля не двинулись, в центре Бергамы обнаружилась таверна под названием "Каменный Оазис" куда мы и направились. Хозяйка таверны, такая же, как и торговка, старая ведьма, местной, впрочем, расы, сообщила нам что осталась единственная комната в подвале и что мы вдвоем можем занять ее за два десятка септимов. Выбора не было, мы расплатились и направились по узкой лестнице вниз, где нас ждала комната обвешанная коврами с одной единственной, не слишком широкой кроватью, на которую я сразу же и завалился. Хильда может спать где хочет. Хильда впрочем не стесняясь скинула свое железо, подвинула меня и прыгнула на свою сторону кровати. И тут я зашипел от острой боли. Хильда зачем-то достала свой кинжал, свой серебряный фамильный кинжал, и смачно приложила его рукоять к моему плечу. Мне показалось, что пошел дым, на плече надувался огромный волдырь а Хильда непонимающе смотрела на меня. Не хватало ей еще узнать про мою звериную суть и я сделал вид, что ничего не было. Убить ее, а затем идти одному через кишащую тварями, разбойниками а главное - жаркую и засушливую пустыню мне не улыбалось. Хильда тем временем зачем-то порезала себе запястье и выжидающе посмотрела на меня. Я отвернулся. Спать.