Кошелек и жизнь.

      Спереть у отлучившегося охранника ключ от камеры было легче, чем продать хаджиту лунный сахар. Дуболом просто оставил их на столе, отлучившись на дальняк. Скользнув по коридору к камере я отпер замок и предстал перед оцепеневшим данмером. - Не подходи! Стража - завопил серокожий, зачем-то выставив перед собой кисть. - Стража отливает, пива, наверное, перепились, - ухмыльнулся я и пинком между ног отправил данмера к дыре у дальней стены, куда заключенным полагалось справлять нужду. Пару раз окунув данмера физиономией в эту дыру я полоснул его кинжалом по шее. Данмер восхитительно забулькал, задергался и обмяк. Кисть - в мешок, и я скользнул в коридор и дальше, к соседней камере, в которой очень удачно сидел тот, на кого указали воры. Доходящий от кашля имперец не был мне интересен, и я выпустил в него стрелу через прутья решетки. Теперь в проход, в канализацию. Пробежав метров пятьдесят я остановился. Ничего и никого не было слышно, охранники за свои жалкие септимы сюда не полезут, слишком уж жуткая слава у подземелий. И в том, что это не напраслина, мне предстояло убедиться.       Норд сошел с корабля на западной пристани Даггерфолла. Тут было многолюдно, торговцы и моряки всех рас обменивались товарами и новостями, не особо опасаясь стражи сновали воришки, воняло рыбой. За время плавания на них пытались напасть бретонские пираты и норд уложил четверых своим двуручником не дав им даже подняться на борт. Одного морского разбойника, связанного и оглушенного, капитан передал страже и несчастного поволокли в подземелья королевского дворца. Норд подошел к торговцу, ему очень хотелось есть, когда его тронули за плечо. Мальчишка. Оборвыш. Норд хотел дать мальцу септим, когда тот заговорил с ним мужским голосом.       - Отправляйся в Сиродиил. Там найдешь воина и монаха. Только вчетвером вы сможете победить зло, приказал ему малец. Час спустя, сидя в таверне, норд обдумывал произошедшее. Это был голос не бретона, не норда, не редгарда и уж подавно не ребенка. Такой голос мог принадлежать только богу. О каком воине и о каком монахе он говорил? И почему вчетвером?       Я уже прошел светлые руины и оказался в канализации, когда впереди я увидел странное свечение. Посреди арки горел черно-синий свет и вокруг нее стоял даэдра. Дремора с огромным мечом. Я уже встречался с дремора и тогда меня выручила только магия Арделеан. Здесь нет никого. Только я, дремора и влажный каменный мешок, который может стать моей могилой. Внезапно яркий свет поглотил и арку, и даэдра и меня. Все, без остатка. Женский голос заговорил со мной.       - Я Меридия. Остановись. Ты погрузишь Нирн в хаос. - Кк-т-т-о? У меня тряслись руки. Принцесса даэдра говорит со мной. Да что за жизнь? - Остановись. Или пожалеешь и ты, и все, кто тебе дорог, и все остальные. Свет рассеялся, дремора стоял передо мной, смотря на меня в упор. Его рука в стальной перчатке лежала на рукояти меча. Я побежал. Спасибо Темному Голосу за кольцо, теперь я мог бежать часами. В Тамриэле толстые не выживают, я изрядно подрастряс жирок путешествуя пешком по Скайриму, Солстхейму, Морровинду и Сиродиилу, но дремора не отставал. Его гортанный смех преследовал меня, казалось, что сейчас он разрубит меня напополам. На ходу цепляю на себя кольцо Хирсина. Быстрее Волка не бежит никто, мое черное тело стелется над вечным камнем подземелий. Свет. Я с разбегу вылетаю и кувырком падаю в воду озера Румаре. Выныриваю уже в человеческом обличии. Когда я шел по портовому кварталу, от меня воротили носы даже его привычные обитатели а стража не хотела пускать меня в город. Впрочем, десяток септимов и ворота открылись, местная стража не принципиальнее любой другой и уж точно не жаднее русских ментов.        -Дорогой брат, что с тобой? Голос Назира был обеспокоен. А что со мной? Я был грязен, провонял канализацией, на меня была куча ссадин, но в остальном я был в порядке. Причину удивления редгарда я понял, когда он поднес к моему лицу зеркальное стекло. За время странствий у меня немного отросли волосы на левой, необожженной стороне головы. И эти волосы были седыми как пепел. Такого страха, как в имперском подземелье, которое пронизывал раскатистый хохот дреморы, я не испытывал никогда. И не зря. На моем пальце не было кольца выносливости, кольца с драконом на рубиновом щите. Я готов был поклясться, что на пальце дреморы было такое же, а перед разговором с Меридией он что-то читал на старом, полуистлевшем клочке бумаги.