Однажды в Хогвартсе

      Гарри задумчиво смотрел в окно, разглядывая капли дождя, ударяющие о стекло. Несмотря на почти конец апреля, небо проливало слёзы, как осенью. Драко уехал три дня назад, чтобы быть рядом с мамой. Нарцисса должна была родить на этой неделе, и он хотел поддержать её и отца. Люциус сильно волновался за жену, хотя врачи и утверждали, что её состояние стабильно, что ребёнок готов родиться, что он здоров и всё будет хорошо. Юный Малфой, уезжая, боялся оставлять Поттера одного, но парень только улыбнулся и велел ехать к матери, зная, что там он сейчас нужен намного больше, чем здесь. Даже несмотря на то, что гриффиндорец теперь чувствовал себя немного одиноко, он ни на секунду не пожалел об этом решении. Юноша понимал, что Драко должен быть там, со своей семьёй, которой он нужен. К тому же, Гарри ещё не привык видеть вокруг себя огромное количество мертвецов и хотел немного побыть один и разобраться с этим.       Эти мёртвые души не были похожи на обычных призраков, которых в Хогвартсе было много. Они выглядели ужасно: разлагающиеся, стонущие, тянущие свои руки вперёд, у многих уже не было глаз, у других свисали ошмётки кожи с открытых участков нематериальных тел, почти ни у кого не было носа, а на боках чётко виднелись рёбра с висящей на них, подобно лоскуткам ткани, плотью. Это зрелище пугало его, но он не говорил об этом Малфою, чтобы не беспокоить парня, который и без того был на нервах.       Глядя на этих людей под дождём, Поттер чувствовал себя виноватым перед ними. Они были печальными, уставшими и такими одинокими, как и он сейчас. Войти на территорию замка мертвецы не могли. Вероятнее всего, Основатели наложили на свой дом какое-то заклинание, чтобы защитить Алхимика от преследования. В книгах было очень мало написано и совета спросить было не у кого. Сначала он думал, что его Жнец всегда будет с ним говорить, но, как оказалось, раньше он был отделённой частью его души, а теперь снова слился с Гарри в единое целое, не имея более своего голоса. Алхимик, в своё время, так сильно боялся своего наследия, что сам искусственно отделил жнеца от себя. Гриффиндорец долго раздумывал об этом и пришёл к выводу, что чувствует себя гораздо лучше, зная, что его душа снова целая, будто какой-то важный элемент вернулся в свой паззл и часы снова работают исправно. Вместе с этой частичкой себя, парень ощутил и полный объём своей магии, и новую силу. Правда, свою форму Жнеца он ещё не примерял. Немного побаивался, что у него при этом отрастут волосы, как у Рапунцель. Пусть это и звучит смешно, но наверняка ужасно неудобно.       Дождь на улице усилился, и так сильно захотелось взлететь, чтобы почувствовать порывы ветра на лице, хлёсткие капли на теле и свободу... Свободу от всех проблем и переживаний, которые остаются на земле. Это было одной из причин, почему он так сильно любил квиддич. Во время игры ты полностью сосредоточен и собран, всё, кроме поля, отходит на второй план, адреналин закипает внутри, а азарт захлёстывает с головой. Это непередаваемое чувство счастья, когда ты приносишь победу своей команде, держишь в ладонях маленький золотой шарик, а руки дрожат от удовольствия и адреналина, в ушах шумит кровь, а магия окутывает и вырывается маленькими электрическими разрядами.       Для себя Гарри уже решил, что ни в какую Японию не поедет. Ему это просто не нужно, потому что он отлично контролировал свою магию (годы дуэльных соревнований сделали своё дело), а остальному вполне можно научиться самостоятельно. Бабушка была против этого решения и уговаривала пройти обучение хотя бы заочно, раз уж он так сильно хочет заняться квиддичем после окончания школы. По её словам, и тут юноша вынужден был с ней согласиться, карьера спортсмена недолговечна, и придёт время, когда ему придётся заняться бизнесом не только Поттеров, но и её семьи тоже, потому что у её старшего брата нет наследников и он пожелал передать все права на наследство Гарри. Для парня эта новость стала неожиданностью, ведь он ни разу не видел даже Француа Лероа. Мария обещала устроить их встречу в ближайшее время. В любом случае, она говорила, что потом ему понадобится диплом об окончании университета, потому что Хогвартс даёт базовые знания во всех областях магических наук, и для большинства этого достаточно. Но тем, у кого есть своё дело, нужно больше. Нужен университет. Парень обещал подумать об этом, но пока что не принял решения. Ему надо было поговорить с Драко, но беспокоить его сейчас по таким мелочам Поттер не хотел. Ещё было время для разговора и решения.       Поднявшись, юноша подошёл к балконной двери и, распахнув её, вышел на небольшую площадку. В лицо тут же ударил холодный ветер и капли дождя. Вдохнув поглубже озоновый воздух, парень сел на пол балкона, подставляя лицо под всю неугомонную мощь погоды. Волосы и рубашка тут же промокли и прилипли к телу, но это нисколько не мешало, а наоборот, немного отрезвило и привело в чувство. Одиночество и грусть, страх и растерянность ушли, оставляя лишь желание расправить крылья и взмыть в воздух.       Мария говорила, что для того, чтобы упокоить душу, нужно перевоплотиться и коснуться призрака рукой, направляя в неё магию. Видимо, по этой причине у Алхимика это плохо получалось. У Альфонса был небольшой магический запас и упокоение даже одной души требовало сил и оставляло его измождённым. К тому же, его сила была разделена, так что и восстановление проходило долго и тяжело.       Собравшись с силами, он поднялся и снял промокшую рубашку. Гарри не знал, как принять свою новую форму, но решил действовать интуитивно. Юноша сосредоточился, чётко представляя себе своего Жнеца, его большие рога и перепончатые крылья, ногти цвета стали и красные глаза с вертикальными зрачками, ту силу, что исходила от него. Думая об этом, он почувствовал, как кожа на лопатках и лбу лопается, а глаза немного печёт. Это было не столько больно, сколько необычно и неприятно. Через мгновение парень ощутил тяжесть за спиной. Распахнув глаза, он осмотрелся: сложенные крылья достигали пола и тянули назад, так что удерживать равновесие было сложно, на голове — немаленькие такие рога, а вместо ногтей — крепкие когти цвета металла. Проведя пальцами по голове, он порадовался, что волосы остались прежней длины. Вздохнув, Поттер расправил крылья, ощутил, как они трепещут от порывов ветра, и, сделав шаг с перил, взмыл в воздух. Его захватило чувство единения с воздухом, окатило волнением и свободой. Дождь бил по крыльям, создавая весьма причудливый звук, будто капли попадают по зонту, а ветер трепал его короткие волосы. Ему сейчас было непередаваемо хорошо и лишаться этого счастья не хотелось, но затягивать не стоило. Не хватало только, чтобы его кто-то заметил в таком виде. Взглянув вниз, он приземлился на полянку, где собрались неупокоенные души, и остановился.       Мертвецы внимательно смотрели на него, протягивая руки в его сторону, но с места не двигались. Гарри посмотрел на свою руку и постарался сконцентрировать в ней магию. В одной из книг было сказано, что неупокоенная душа отличается от призрака тем, что призрак отказался идти со жнецом и тот наделил его способностью жить между мирами, а к неупокоенным душам жнец не пришёл, и потому они медленно разлагались, пока не исчезали в итоге в бесконечности времени. Поттер не хотел им такой судьбы, а потому собирался приложить все силы, чтобы упокоить их. Почувствовав покалывание на кончиках пальцев, юноша подошёл к душе какого-то старичка. У него не было глаз, нос впал, лицо почти разложилось, а от рук остались только кости. Гриффиндорец сглотнул и коснулся его, наблюдая, как тот засветился, на его губах мелькнула измученная улыбка, и он исчез в этом сиянии.       Дальше парень уже не запоминал лиц, но среди них были женщины и мужчины, дети и старики, юные и взрослые — все они тихим, скрипучим голосом благодарили его и растворялись в сиянии магии. Юноша не считал их, просто помогал им, надеясь, что они отправляются в лучший мир, где их измученные и настрадавшиеся души смогут отдохнуть. Когда осталась последняя душа, Гарри едва мог стоять на ногах, потому что душ было много, но оставлять последнюю из них он не мог. Маленький мальчик с серебряными волосами и глазами цвета грозы. Он смотрел так уверенно и спокойно, что напоминал ему Драко. Поттер, едва сдерживая слёзы, сжал его ладонь, улыбаясь ему. Ребёнок фыркнул, на манер Малфоя, и растаял, а парень упал на колени и заплакал, чувствуя, как покидает его скопившееся напряжение. Он был рад, что смог помочь всем этим людям, но этот мальчик...       Гриффиндорец помотал головой, отгоняя ненужные и откровенно глупые мысли, и снова взмыл в воздух, возвращаясь в замок. Приземлившись обратно на свой балкон, который едва смог найти, он принял свой обычный вид и, слегка пошатываясь, вошёл в комнату. Ему определённо не помешает отдых, сейчас он выпьет чай и приляжет поспать, таким образом, его магия быстрее восстановится. По дороге на кухню, его застал стук в дверь. Подумав, что это Анабель и Роман решили его навестить, юноша открыл дверь, за которой его ждал большой сюрприз, которого он ну никак не ожидал.

***

      Драко нервозно барабанил пальцами по подоконнику, на котором сидел. У Нарциссы только что начались схватки, и врачи попросили всех покинуть палату. Люциуса они, правда, выставить не сумели, а настаивать времени не было, так что отец остался с ней, а сына попросил подождать в коридоре, что парень, собственно, и делал. За окном светило яркое тёплое солнце, щебетали птицы и, казалось, сама природа благословила его сестру на появление на свет. Парень волновался, и не мог понять, за кого больше: за маму, у которой сейчас явно не самые лёгкие роды, или за Гарри, который остался один. С момента принятия им наследия, Поттер выглядел не очень хорошо: бледный, дёрганый, уставший, мало ел, плохо спал, к тому же, на него давили тренировки с МакГонагалл к Турниру, подготовка к экзаменам, беременность матери и обязательства перед бабушкой. Помимо всего этого, что-то ещё не давало ему покоя, но парень молчал, что определённо настораживало. Драко не хотел оставлять его, понимая, как ему сейчас тяжело, но с другой стороны, он понимал и то, что Поттеру необходимо самому с этим разобраться, осознать произошедшее, а сам он, слизеринец, необходим тут отцу и матери. Люциус очень волновался за Нарциссу, а та его успокаивала, что выглядело забавно.       Из мыслей его выдернули быстрые шаги по коридору. Обернувшись, он увидел Джеймса Поттера. Когда Малфой приехал во Францию три дня назад, мужчины не было. Лили сказала, что он уехал на срочные переговоры в Португалию. Там были какие-то нестыковки в договоре с новым партнёром, и нужно было его присутствие. Женщина долго расспрашивала его о Гарри, о том, как он там, как проходят его тренировки, а Драко приходилось уклончиво на это отвечать, памятуя просьбу парня ничего не рассказывать его родителям. Лили улыбалась, сияя своими зелёными глазами и поглаживая живот, а слизеринец смотрел на неё и представлял своего любимого: его нежную улыбку, сияющие бездонные глаза, мягкие волосы и бархатную кожу, как он гладит свой живот и светится от счастья. Он бы безумно хотел это увидеть.       — Привет, Драко, — поздоровался Джеймс, останавливаясь рядом с юношей. — Как Нарцисса? — спросил он.       Поттер только что вернулся из Португалии. Переговоры прошли удачно и все вопросы улажены, теперь он мог быть с Лили, которую совершенно не желал оставлять. Радовало только то, что с ней в период его отсутствия был Люциус, который, хоть и волновался за свою жену, не позволял скучать его, присматривая за ней. По-хорошему, они оба волновались за свои вторые половинки, прекрасные и сильные. Вспомнилось, что Сириус обещал приехать на следующей неделе и обязательно навестить Гарри на этой, который, хоть и был уже не ребёнком, сейчас переживал сложный период, и ему необходима была поддержка.       — Недавно начались схватки. Врачи говорят, что всё будет хорошо и роды пройдут естественным путём, — почти на автомате ответил юноша, глядя в окно.       Драко метался, желая, чтобы с Нарциссой всё было хорошо, чтобы сестрёнка родилась здоровой, и чтобы можно было поскорее вернуться к Гарри, от которого за эти три дня не пришло ни одного письма, что определённо беспокоило Малфоя. Скорее всего, его парень зарылся в книги или с головой ушёл в тренировки, пока никто не следит за его режимом. Главное, чтобы он не впал в депрессию.       — Это замечательно, — улыбнулся Джеймс. — А как мой сын? — совершенно серьёзно спросил мужчина. — После принятия такого... сложного наследия ему наверняка тяжело, и вопрос мой прозвучал глупо, но всё же, как он?       Когда отец рассказал ему об этом неделю назад, Поттер был вне себя от ярости, не зная, как правильно отреагировать. Хотелось высказать всё матери, немедленно броситься к Гарри и в то же время навалилась какая-то апатия. Александр спокойно объяснял, что такое — быть жнецом, почему Мария молчала и почему Лили ничего знать не нужно. По последнему пункту он был с отцом согласен: не хватало ещё ей таких сюрпризов на последнем месяце беременности. Александр заверял, что единственный, кто может сейчас помочь его сыну, — это Драко, нужно просто довериться ему.       — Он убеждает, что всё в порядке, но это не так. Он стал хуже спать, всё время напряжён, мало ест... Гарри не говорит, но я знаю, что он видит их, все эти неупокоенные души, и это пугает его. Сейчас ему нужно время, чтобы привыкнуть к этому, осознать и прийти в себя, — рассказал Малфой, даже не спрашивая, откуда Джеймс всё узнал.       Очевидно, что ему рассказал Александр. У Марии не хватило бы смелости признаться в подобном сыну, а сам Гарри не хотел, чтобы родители знали, не хотел их беспокоить. Александр, видимо, считал, что, как отец, Джеймс обязан знать. В этом Драко его прекрасно понимал. Он бы тоже хотел знать, что происходит с его ребёнком, даже если он уже вырос и способен сам о себе позаботиться.       — Спасибо за честность, — кивнул Джеймс, не зная, что ещё сказать.       Он бы хотел, чтобы Гарри сейчас был тут, чтобы можно было обнять и сказать, что всё будет хорошо, что он со всем справится, а он, Джеймс, будет рядом. Поможет, поддержит и сделает всё необходимое. Его сын всегда был не по возрасту самостоятельным и сильным, никогда не сдавался, всегда добивался своего. Даже сейчас он ничего им не сказал, справляясь своими силами. Джеймс вздохнул, прекрасно понимая, что у его сына скоро появится своя семья, что он совсем вырос и дальше пойдёт по жизни сам, а хотелось вернуть то мгновение, когда он беспомощно хлопал своими глазёнками и тянул к нему пухлые ручонки. Это было так давно и вместе с тем совсем недавно.       — Драко, войдёшь? — спросил вышедший из палаты Люциус.       Юноша вздрогнул и поднял взгляд на отца, на лице которого играла мягкая улыбка, а глаза светились счастьем. Таким его редко можно было увидеть, поэтому парень, наспех попрощавшись с Джеймсом, вошёл в палату. Мама лежала на кровати, её влажные волосы немного выбились из хвоста и прилипли к лицу, а на руках лежал маленький свёрток. Драко с опаской подошёл к ней и сел рядом, убирая локоны с лица Нарциссы.       Люциус прикрыл за сыном дверь и посмотрел на друга, который выглядел растерянным и немного обеспокоенным. В целом, тут ничего странного, учитывая положение Лили, но Драко приехал сюда в таком состоянии, будто оставил Гарри в костре инквизиции. Вывод был очевидным: с младшим Поттером что-то случилось.       — Рассказывай, — произнёс Малфой, хлопнув Джеймса по плечу.       Поттер вздрогнул, вынырнув из своих мыслей, и обернулся. Он чувствовал себя сволочью из-за того, что заставлял своего друга отрываться от любимой женщины и новорождённой дочери ради его проблем, но сейчас он был чертовски благодарен Люциусу за это молчаливое понимание и разрешение высказаться. Вздохнув, он стал рассказывать всё, что накопилось в его жизни. Малфой внимательно его слушал, анализируя ситуацию. Драко ничего ему об этом не говорил, видимо, из-за просьбы самого Гарри, который не хотел никого волновать и нагружать своими проблемами. Тем очевиднее становилось его особенное отношение к сыну Люциуса, ведь ему он рассказывал всё, не опасаясь и не скрываясь. Он знал, что слизеринец поддержит его и поймёт без лишних слов и объяснений.       — Ты и сам знаешь, что делать, — пожал плечами блондин. — Дай ему справиться самостоятельно. Так, как он считает нужным. Если Гарри запутается, то сам придёт к тебе за советом, а до тех пор не трогай его. И не дави с расспросами, — сказал мужчина.       Он хорошо знал, что чувствует Джеймс, потому что Драко тоже вырос и вот-вот пойдёт своей дорогой, которую выберет сам, хотя Люциус всегда будет рядом с ним, будет стоять у него за спиной и поддерживать, помогать и держать все пути отступления в своих руках. Ему было немного жаль отпускать его, но все дети когда-нибудь вырастают и покидают своих родителей, что является естественным течением вещей в круговороте жизни, поэтому он и не удерживал сына.       — Вероятно, ты прав, — кивнул Джеймс и тяжёлый груз упал с его плеч. — Как малышка? — спросил он, уже представляя, как увидит свою собственную дочь.       Его поражало это совпадение: сначала у него и Люциуса родились сыновья, а теперь — дочери, причём, примерно с одинаковым разрывом между рождениями. Если после всего этого и их дочери сойдутся в пару, Поттер искренне поверит в судьбу и осознает, что жил неправильно. Эти мысли вызывали у него улыбку и возвращали мыслями к любимой жене, к которой он ещё не успел зайти, а надо бы, иначе Гарри его пристукнет на месте. Это он ещё не знает, что Джеймс уезжал на деловые переговоры. Говорить сыну об этом он побаивался.       — В полном порядке и очень похожа на Нарциссу, — ответил Люциус.       Поговорив ещё немного, друзья разошлись, отправляясь к своим любимым. Поттер смотрел на спящую Лили и понимал, что ради неё будет держать себя в руках, потому что сейчас женщина выглядела ещё более хрупкой, чем обычно, и ей необходимо внимание и забота. Малфой с улыбкой наблюдал, с каким трепетом Драко держит в руках малышку, с каким восторгом смотрит на мать, мечтая так же держать собственного ребёнка. Он уже не сомневался, что в скором времени его сын сделает своему парню предложение. Сам же Драко не мог налюбоваться на свою новорождённую сестричку с редкими беленькими волосиками, голубыми, как озёра, глазками, пухлыми ручками с маленькими пальчиками и алыми губками. Такая маленькая, лёгкая и красивая. Хотел бы он, чтобы Гарри сейчас был тут, чтобы показать ему её, посмотреть на его улыбку, а после обнять крепко-крепко и не отпускать. Как же сильно он по нему скучал...       — Как вы её назвали? — спросил он у матери.       Нарцисса улыбнулась, глядя на то, как крепко и в то же время почти невесомо её сын держит свою сестру. Он уже её любит, хотя и не знает, какой у неё будет характер, какой вкус, какие интересы. Он пока ничего о ней не знает, но всё равно любит, и, как старший брат, никому не позволит её обидеть. Даже ей или Люциусу. Будет защищать от них, а потом, наедине, объяснять, что она сделала не так или что они сделали не так. Такого старшего брата можно только желать, и её дочери очень повезло.       — Селена, — тихо ответила женщина, любуясь своими детьми. — Когда ты хочешь сделать Гарри предложение? — спросила она и засмеялась, увидев яркий румянец на щеках Драко.       Юноша совсем не ожидал этого вопроса, и он смутил его. Он ни в коем случае не собирался скрывать свои намерения от родителей, но то, что мама задаст ему такой прямой вопрос... этого он никак не ожидал. Откашлявшись, он поднял на неё глаза и вздохнул. Проницательные глаза цвета весеннего неба смотрели прямо в душу, не давая слукавить.       — Скоро, — сказал Драко. — Я не хочу его отпускать, не хочу потерять, а потому очень скоро сделаю ему предложение и надеюсь, что он согласится быть со мной, — поделился парень.       Нарцисса кивнула и взглянула на Люциуса, который подошёл к ней и крепко обнял, прижимая к себе. Её муж был ей надёжной опорой, сильным плечом и безграничной любовью. Без него она не могла представить своего существования, своей жизни, и прекрасно понимала, что Драко для Гарри — такая же опора и поддержка, такая же безграничная, безоговорочная любовь. Они были созданы друг для друга, так же идеально, как она была рождена для Люциуса.       — Я так понимаю, что уже завтра ты поспешишь обратно к своему парню? — не столько спросил, сколько констатировал Люциус, вдыхая запах своей любимой женщины.       Его любовь к ней за столько лет не угасла ни на йоту, а только разгорелась сильнее, заполняя всё его существо, давая ему стимул жить и стремиться, совершенствоваться и работать. Нарцисса подарила ему великолепного сына и красавицу-дочь, семейный очаг, домашний уют, мудрый совет и тёплую ласку. О большем мужчина и мечтать не смел.       — Да, если мама не против, — ответил Драко, баюкая Селену.       Ему нравилось это имя. Оно было очень красивым и, как ему казалось, подходило этой малютке, которая вырастет красивой, аристократичной, гордой, умной, наверняка эгоистичной, но нежной и хрупкой. Драко даже не сомневался, что все её ухажёры будут подвергаться пристальному контролю с его стороны, потому что обидеть свою сестру он не позволит ни одному живому существу.       — Я совершенно не против, — улыбнулась женщина, проваливаясь в спокойный сон на плече своего мужа.       Драко даже залюбовался той идиллией, которая царила между его родителями, желая оказаться рядом со своим парнем и так же обнять его, надышаться им, вслушиваясь в сопение на ухо. Завтра, уже завтра он увидит своего любимого парня и узнает, как он там себя чувствует, как провёл это время без него. Надо только дождаться.

***

      Анабель сидела в гостиной своих апартаментов и читала книгу, хотя мысли её были далеки от текста. Девушка раздумывала о своём парне и том, как всё это между ними началось. Она хорошо помнила, что во время Рождества почти злилась на Гарри за его подначки на тему их отношений. Де Блуа думала, что Роман — совершенно не её типаж: весёлый, но не забавный, спокойный, не способный по-настоящему сорваться, всегда трезво мыслит, с грубыми линиями тела и этими нелепо-длинными волосами. В нём её ровным счётом ничто не привлекало. Так что же изменилось? Она и сама точно не знала.       После Рождества тренеры дали им время отдохнуть. Гарри проводил всё время с Драко и их отношения крепли с каждой секундой, а она стала ближе с болгарином. Давидов приходил к ней каждый день, приносил с собой сладости, каким-то образом он всегда знал, что именно она захочет сегодня, откуда-то доставал абсолютно весенние цветы и улыбался. Первое время француженка не понимала такого внимания и смущалась, но с каждой его улыбкой, очень мягкой, приветливой и похожей на лучик солнца, что-то в ней менялось, будто стена рушилась, осыпаясь каменной крошкой ему под ноги. Анабель считала, что это — настоящая дружба, такая, какой она и должна быть: искренняя, полностью доверяющая, способная преодолеть всё-всё. Она точно знала, когда это убеждение дало первые трещины.       Во время Второго этапа Турнира. Тогда её едва живую доставили на берег Виктория и Драко. На какое-то время она даже потеряла сознание от переохлаждения. Очнулась девушка на коленях у обеспокоенной сестры, и первое, о чём спросила, — где Роман. Младшая тогда перевела взгляд на воду и ответила, что Гарри отправился за ним. В тот момент её сердце замерло на мгновение, а после припустило, как ненормальное, и дело тут было не в перечном зелье и не в согревающих чарах, которые на неё наложили дежурившие на площадке врачи, а в волнении и страхе. Де Блуа очень боялась потерять Давидова, остаться наедине со своими бунтарскими мыслями и неоднозначными желаниями. Именно тогда она смотрела на бушующее озеро, пронзаемое молниями, и думала, что очень хочет, чтобы с Романом всё было хорошо, чтобы он, как и раньше, приходил к ней со сладостями и цветами, они садились бы в гостиной, пили чай и разговаривали обо всём и ни о чём. Болгарин рассказывал бы ей о своей семье, о не по годам умном и усидчивом брате, о школе, дисциплине и близких друзьях, о своих тренировках, играх, победах и поражениях, планах на будущее... Она бы внимательно слушала, вставляла свои комментарии, отвечала на его вопросы и делилась собственными мечтами и воспоминаниями.       Тогда-то француженка и стала подозревать более глубокую, нежели дружескую, связь с этим парнем. В итоге, с Романом всё было хорошо: он, его друг и Гарри выбрались из города русалок целыми и относительно невредимыми. Жизнь потекла дальше, но с каждым новым приходом Давидова в её комнату, Анабель замечала всё больше привлекательного в нём, того, что раньше было скрыто. Сильные руки, красивые черты лица, широкие плечи, хищный блеск в глазах, говорящий о внутренней силе, грубую, по-мужски звериную грацию движений, приятный, немного рыкающий голос, щекочущий обоняние мускусный запах... Всё это открывало ей новые и новые грани юноши. Всё больше девушка понимала, что Роман просто идеально её дополняет: собранный и спокойный, он был готов поддержать любую её авантюру, но, в то же время, удержать от необдуманных поступков, сильный, способный защитить её от всего на свете, спрятать за своей широкой спиной. Болгарин будто чувствовал её, потому что именно в тот момент, когда она поняла, что влюбилась в него, Давидов предложил ей встречаться, сказав, что более поразительной девушки никогда не встречал.       За своими мыслями Анабель не заметила постороннего присутствия в комнате. Роман стоял в дверях в гостиную и смотрел на свою девушку. За окном лил проливной дождь и француженка, сидя в кресле, по привычке укутала ноги синим мягким пледом, её шёлковые волосы были собраны в длинную косичку, но несколько прядей всё же выбились из незамысловатой причёски, обрамляя лицо по бокам. В руках девушка держала книгу, но взгляд, устремлённый в окно, и прикушенная губа говорили, что в текст она совершенно не вникает. Просто поразительно, что с таким непоседливым, огненным характером, она могла просто сидеть, закутавшись в плед, смотреть на дождь и о чём-то думать. Он до сих пор не верил, что она согласилась с ним встречаться.       Юноша заметил её ещё в день выбора чемпионов. Среди мужчин в той комнате она держалась так гордо и уверенно, глядя прямо перед собой с нескрываемым интересом на лице и искрами азарта в шоколадно-карамельных глазах. Тогда он подумал: как же она, такая тонкая и хрупкая, будет сражаться с ними на равных? То есть, он был шкафом с весьма массивной фигурой, да и Гарри худышкой не назовёшь, потому что даже под одеждой было чётко видно мышцы и подтянутость. Тревоги его оказались излишними. Это стало очевидно после первого же испытания Турнира, когда эта прекрасная девушка разделала на шашлык здоровенного дракона и подала его судьям под лаймовым соусом с золотым яйцом в пасти. Наверно, именно тогда он и влюбился в красавицу, поражённый этим огнём, скрытым в хрупком девичьем теле.       С тех пор парень решил получше узнать девушку. К его удивлению, Анабель оказалась сладкоежкой, любящей весенние цветы и разговоры ни о чём. Она больше любила слушать, чем говорить, фонтанировала кучей идей, иногда таких сумасшедших, что у него возникали серьёзные сомнения в пуританском воспитании Шармбаттона. Это бунтарское пламя привлекало Романа с каждым днём всё сильнее и хотелось всё больше времени проводить рядом с ней. Больше всего француженка говорила ему о своей сестре, кардинально от неё отличающейся. Виктория, по словам девушки, была примерной дочерью и ученицей, чего не доставало самой Анабель, которая предпочитала полную свободу действий. С каждой новой их встречей парень влюблялся всё сильнее. Влюблялся в открытость, искренность, понимание, улыбку, нежность и доброту. Де Блуа не была жеманной и трогательной, но и наглости или развязности в ней не было, она будто светилась изнутри своим собственным мерцающим, звёздным светом, тёплым и уютным.       Вот и сейчас он смотрел на неё, не отрываясь и откровенно наслаждаясь, потому что рядом с ней ему было на удивление тепло, словно он оказался дома. Не в Болгарии, нет... просто в месте, где его любят и ждут, куда хочется возвращаться, где есть горячий чай. Покосившись на корзинку сладостей в своих руках, украшенную васильками, он улыбнулся и прошёл в комнату, тихо, почти бесшумно ступая по паркету. Никто бы наверняка не услышал, кроме закалённого в боях воина, поэтому Анабель мгновенно вскинулась и обернулась, чувствуя приближение даже не шестым чувством, а инстинктом, выработанным за годы тренировок и соревнований.       Роман улыбнулся своей уже такой родной широкой улыбкой и держал в руках корзину, от которой приятно пахло чёрным шоколадом, духовым теплом и вишней. В его глазах было что-то призрачно-мягкое, живое, трепещущее, от чего её сердце замирало в груди. Де Блуа сглотнула под этим взглядом, даже не замечая, как губы сами растянулись в улыбке и захотелось крепко-крепко прижаться к сильному, всегда горячему телу своего парня. Действительно своего, потому что никакого другого не хотела. Зачем? У неё был самый заботливый, неуклюже-нежный, сильный и родной из всех. Роман поставил корзинку на стол и поцеловал девушку в щёку, легко, едва касаясь своими потрескавшимися губами её нежной кожи. Получив на это яркий румянец, он хихикнул и сел на диван, немного расслабляясь после тяжёлой тренировки. Сегодня директор решил поиздеваться над ним особенно жестоко. Три часа бега и рукопашного боя — синяки будут сходить ещё очень долго, не говоря про забитость в мышцах ног. В общем, сейчас ему нужен отдых и немного покоя.       Анабель, отложив книгу, перебралась на диван, прихватив пару конфеток из корзинки, и довольно прижалась к горячему телу Давидова. Именно в таком положении ей нравилось находиться больше всего, когда в нос бил приятный, совершенно мужской запах, а кожу согревало тепло чужого мощного тела. Единственное, что слегка мешало, так это немного жёсткие волосы Романа, которые неприятно щекотали шею.       — Тебе надо подстричься, — сказала француженка, дожевав первую конфету и отправляя в рот вторую.       Она в корзине ещё кексики видела, так что о плохой, истинно британской погоде можно было забыть. Сейчас ей было тепло, вкусно и комфортно. Болгарин бросил на неё взгляд и вздохнул. Вообще-то, он любил свои волосы и подстригаться не хотел, но что поделаешь? Покрепче прижав Анабель к себе, он вслушивался в мерное биение её сердца и улыбался.       — Хорошо, — ответил парень через пару минут, заставив француженку довольно кивнуть и потянуться за кексиком.       В их маленькой вселенной не было ни проблем, ни опасностей, ни разногласий, ни обид, и это их вполне устраивало. С внешним же миром они вполне справятся вдвоём, вместе пройдут через все трудности и обязательно будут счастливы. За окном всё ещё лил дождь, но для этой парочки это значения не имело. Гарри и Драко, разделённые километрами, могли им только позавидовать. В этот момент Малфой сжимал в руках маленькую сестрёнку, копию его прекрасной матери, и мечтал поскорее вернуться к своему любимому, а Поттер смотрел на очень неожиданного гостя, который немного сбил его с толку своим появлением, но и обрадовал немало.

***

      — Сириус? — удивлённо спросил Гарри, глядя на улыбающегося крёстного.       Блэк, как и всегда, был безупречно простым: потёртые джинсы, рубашка с каким-то принтом, подобрать правильное описание или название которому юноша не рискнул бы, на ногах — удобные, по крайней мере, с виду, туфли, а на голове — ярко-красная с чёрными черепами бандана, которая не позволяла его каштановым волосам лезть в глаза. На губах играла весёлая, широкая улыбка, шоколадно-карие глаза блестели азартом.       — А что ты так удивляешься? — смеясь, спросил Сириус. — Я не один, между прочим.       Из-за его спины вышли Рон и Гермиона. Поттер уже очень давно их не видел. Последний раз они перекинулись парой слов на втором этапе Турнира. Он кратко бросил, что у него всё хорошо, что он полностью восстановился после встречи с драконом, а они ответили, что у них тоже всё в порядке, они желают ему удачи и очень волнуются. С этими двумя у Гарри была далеко не такая сильная связь, как с Драко, но вместе они прошли немало всяких передряг и проделок, получали нагоняи от МакГонагалл, Дамблдора и Снейпа, рыскали по туннелям Хогвартса и в Запретном Лесу... В общем, вспоминая всё, можно было написать мемуары или комедию. Юноша, на самом деле, был рад увидеть двух своих друзей, потому что считал себя перед ними виноватым. Он должен был позволить им навещать его, но не стал и за это корил себя.       — Чёрт, это и впрямь неожиданно, — всё ещё в ступоре сказал Поттер. — Проходите, — он посторонился, но вместо того, чтобы войти, двое гриффиндорцев заключили друга в крепкие объятия.       Они оба волновались за него и тихо ненавидели Малфоя, который уговорил Гарри участвовать. Это были непростые соревнования, они выбивали почву из-под ног, заставляли сомневаться в себе, в окружающих, в собственном выборе. Состязаться в Турнире было не только опасно и сложно, но ещё и чревато последствиями. И Рон, и Гермиона старались давать другу советы в своих письмах, просили быть осторожным, не подвергать себя лишним опасностям и сложностям, но Поттер всегда действовал по-своему, рискуя ради других. Второй этап это наглядно продемонстрировал. Он бросился спасать Романа, едва не погибнув. В школе ходили слухи, что Поттер и Малфой встречаются и даже вместе провели рождественские каникулы, но сам юноша им об этом не говорил, а они его не спрашивали. В последнем письме он прислал им расшифровку книги Алхимика, о которой сообщал раньше. Теперь они могли, наконец, поговорить, спросить обо всём, что волновало их, рассказать всё-всё-всё и просто насладиться его голосом. Эти объятия привели Гарри в себя, и он не только вышел из ступора, но и усталость отступила, позволяя ещё немного побыть в сознании. Он обнял своих друзей, чувствуя, как их тепло согревает замёрзшее, мокрое тело, и улыбнулся крёстному, глазами благодаря за это неожиданное появление.       — Я украл их всего на полчаса, чтобы дать вам возможность пообщаться, — сказал Сириус, входя в комнату и закрывая дверь.       Джеймс вкратце обрисовал ему ситуацию и Блэк понимал, что сейчас его крестнику нужна помощь, поддержка и немного отвлечься на тех, кто не мог знать о его наследии. Потом, когда Рон и Гермиона уйдут, он поговорит с ним об этом. Старший Поттер просил не говорить сыну, что он в курсе его дел с Марией. В целом, новость о наследии не стала для мужчины такой уж новостью, но об этом он потом поговорит с парнем.       — Да, конечно, — Гарри отпустил Рона и Гермиону и потащил их на кухню. — Я сварю вам кофе. Садитесь и рассказывайте, — сказал он.       Только сейчас он осознал, как же на самом деле ему мало было только писем от них, как не хватало этого внимательного, пристального взгляда карих глаз Гермионы, которая будто бы стала немного старше и женственнее за это время. Её волосы отросли и уже не были похожи на торчащую во все стороны копну, а глаза стали ещё умнее, чем раньше. Рон, казалось, не изменился вовсе, но это только с первого взгляда. Если же присмотреться, то можно было разглядеть взрослый, стальной блеск в глубине голубых глаз, в фигуре ясно ощущалась мужественность, а широкая улыбка уже не была детской, она изменилась. Это были уже не те дети, с которыми он случайно познакомился в поезде перед первым курсом. Это взрослые люди, которые вот-вот закончат школу и пойдут по своему пути в жизни. От этого становилось немного грустно, но приятно грустно.       — Да, собственно, нам и рассказывать особо нечего, — начал Рон. — Снейп, как обычно, достаёт и придирается. Достал уже. Снял вчера десять баллов за то, что я его не слушал. Можно подумать, всю эту белиберду вообще может воспринимать кто-то, кроме Малфоя, — пожаловался Уизли, недовольно насупившись. — Между прочим, ходят слухи, что вы встречаетесь, — как бы между делом, заметил юноша.       Гермиона бросила недовольный взгляд на рыжего гриффиндорца, не ожидая от него такой прямолинейности. Ей, конечно, тоже было интересно, связывает ли этих двоих что-то, кроме дружбы, но не задавать же подобные вопросы в лоб? Впрочем, тот не особо обратил внимание на её удивление. Он внимательно смотрел на копошащегося у плиты друга. Было и ещё кое-что, что волновало девушку: вид Гарри. Он был в одних джинсах, которые были испачканы в грязи, тело бледное и холодное, а ещё мокрое и пахнет дождём, взгляд немного мутный, усталый. Вот только об этом ни она, ни Рон не спросят. Это излишне. Они оба понимали, что есть то, что их друг никому не расскажет, кроме, пожалуй, кого-то очень близкого. Это его состояние было явно из этой серии.       — Снейп в своём репертуаре, впрочем, тебе следует его всё-таки слушать. В конце концов, в итоге нужно будет сдавать ему экзамен, — хихикнул Гарри, и голос его, несмотря на некоторую наставительность слов, прозвучал легкомысленно. — Что до моих отношений с Драко, то я почти не удивлён, что в Хогвартсе всё так быстро узнали. Да, мы начали встречаться ещё после первого этапа Турнира. Я не хотел говорить вам в письмах, а при встречах как-то время всё было неподходящим. Простите, — он пожал плечами, слегка опустив голову и следя за кофе на плите.       На самом деле, он не имел ни малейшего представления, откуда в школе узнали о его отношениях с Драко, но всё-таки юноша сам хотел рассказать друзьям о Малфое и том, насколько всё между ними серьёзно. Чувство вины снова неприятно кольнуло, заставляя почувствовать себя последней сволочью.       — Да брось, это ведь твоя личная жизнь. К тому же, Фред и Джордж должны мне теперь денег, — задумчиво сказал Рон. — Это же круто! — улыбнулся он, мгновенно разряжая напряжённую атмосферу, которая повисла в кухне до этого.       Его старшие братья устроили тотализатор, пытаясь выяснить, правда ли Поттер и Малфой вместе. Как эти двое умудрялись попадать в Хогвартс в любое время, никто не знал. Это была их профессиональная тайна, до которой никто особо не допытывался, только всё тот же Снейп был недоволен. Уизли подозревал, что у профессора зельеварения просто аллергия на гриффиндорцев: учащихся и выпускников.       — Рон! — гневно воскликнула Гермиона, заглушая смех Поттера, который сверкал из-за плеча своими кошачьими глазами и хохотал от души, едва ли не хватаясь за живот. — Гарри, как складываются ваши отношения? — смущаясь, спросила девушка, сама не до конца понимая, что именно хочет узнать.       Она и впрямь не думала, что у них могут быть какие-либо отношения, помимо дружбы, такими двое парней казались ей разными, но, видимо, Гарри и Драко эти различия не напрягали и нисколько им не мешали, раз уж они уже полгода вместе. Слизеринец за это время, казалось, изменился: он иногда опаздывал на уроки, бывал рассеянным и даже Снейп порой делал ему замечания. Сейчас, в преддверии экзаменов и третьего этапа Турнира, все немного замотались, не говоря уже о выпускниках, которым было совершенно не до всей этой ерунды с поведением Малфоя или его отношений с Поттером.       — Я с ним счастлив, просто счастлив, — задумчиво сказал Гарри. — Не знаю, как это объяснить, но иногда мне кажется, что если бы у меня не было этого чувства, то меня была бы половина. Драко всегда рядом, мне комфортно с ним, и большего я не хочу, — он пожал плечами, разливая кофе по чашкам.       Рон с улыбкой смотрел, как его друг расставляет перед ними горячий, божественно пахнущий напиток с мечтательной улыбкой в уголках губ. Его зелёные глаза мягко и ласково блестели и сам он будто бы светился изнутри. Уизли никогда ещё его таким не видел и был счастлив. В конце концов, он мог смириться с тем, что избранником Гарри стал Малфой, лишь бы тот вот так сиял, как сейчас.       — Не то чтобы я сильно уж одобрял этот выбор, но чёрт с ним, главное, что ты счастлив, — серьёзно сказал Рон.       Поттер улыбнулся ему и благодарно кивнул, принимая его слова за своего рода благословение. Ему не хотелось ссориться с друзьями из-за отношений с Драко, и наоборот. Каждый из них был ему дорог и важен, так что эти слова стали для него камнем с души. Теперь он уже не чувствовал себя таким одиноким, как до их прихода. С ним были друзья, которые его понимали и ни в чём не обвиняли, не упрекали.       — Вот именно, — согласилась Гермиона. — Расскажи, как проходят твои тренировки? МакГонагалл сказала, что ты молодец и настроен на победу, — сказала девушка.       Она волновалась за друга, потому что состязание было не из лёгких и даже Гарри с его многолетним опытом вполне мог не справиться. Вернее, гриффиндорка верила в него и ни на секунду не сомневалась, но всё-таки ей было страшно за него. У юноши впереди поразительная спортивная карьера, которую могла сломать только травма, полученная на Турнире.       — Ну, мне, если честно, совершенно плевать на победу или поражение, поэтому тут она преувеличила. Тренировки движутся быстро, я узнал много нового, но сейчас мы больше времени тратим на подготовку к экзаменам, потому как о сути третьего этапа никто ничего не знает. Дерек сказал, что это будет неожиданный сюрприз для всех участников, так что большую часть тренировок я провожу за учебниками. Слава Мерлину, МакГонагалл справляется с этой подготовкой сама. Снейпа я бы тут не выдержал с его котлами, — сказал Поттер, ставя на стол тарелку с круассанами, которые утром приготовил Солла.       Он уже почти привык к тому, что МакГонагалл дрессирует его так, будто он никогда не учился в школе. Ладно, ещё с зельями у него был напряг (хотя он прекрасно готовил и было непонятно, в чём там проблема), но другие предметы он ведь знал на отлично. Драко говорил, что у него просто не хватает концентрации для такого тонкого дела, как зельеварение, сам же юноша считал эту дисциплину слишком скучной. Декан Гриффиндора давала ему задания и заставляла варить зелья по памяти, что получалось у парня не очень хорошо. Его котлы, конечно, не взрывались, как у Невилла, но и нужный продукт у него выходил далеко не всегда, а потому ему приходилось проводить всё больше времени за учебниками. С одной стороны, это было до ужаса скучно, а с другой — отвлекало от призраков за окном, что немаловажно.       — А нам от Снейпа бежать некуда, — снова пожаловался Рон, надувшись. — Гарри, я тебя как друга прошу — выиграй, потому что отбиваться от всей школы я не хочу, — сказал Уизли и, увидев недоумённо вздёрнутую бровь друга, пояснил: — Фред и Джордж устроили тотализатор, в котором почти вся школа поставила на твою победу. Если ты проиграешь, они все дружно придут тебя бить, а я, как настоящий друг, не смогу тебя бросить им на растерзание. В общем, выиграй, — попросил рыжий гриффиндорец, состроив просящую мордашку.       Поттер смотрел на него, оценивая, пару минут, а потом рассмеялся, запрокидывая голову и жмурясь. Рон радовался, что смог поднять другу настроение, потому что, когда они пришли, Гарри был бледным, уставшим и замученным, а теперь он будто бы ожил, пришёл в себя, очнулся. Это было заметно. Гермиона тоже улыбнулась, отмечая перемены в друге.       — Ну, если ты так говоришь, то я приложу все усилия для победы, — торжественно произнёс Гарри, отсмеявшись.       В том, что близнецы устроят нечто подобное, он даже не сомневался. В конце концов, эти ребята были прыткими, любили развлечения и наверняка сами поставили на его победу, чтобы устроить грандиозный праздник потом. Почему-то ему казалось, что то, что они там себе запланировали, взорвёт школу и сотрясёт замок до оснований. Хогвартс до сих пор помнил их выпускной, когда вечеринку эти двое закатили будь здоров и фейерверки не смолкали всю ночь.       — Супер, мне стало намного легче, — выдохнул Рон, допивая свой кофе.       Он совершенно не считал, что кто-то рискнёт упрекнуть Гарри в его проигрыше, если таковой случится, но всё-таки он жаждал увидеть его триумф, феерическую победу, которая поставила бы несколько жирных восклицательных знаков в периоде их обучения, завершила бы его на восходящей ноте победы.       — Простите, сэр, но Вашим друзьям пора, — прервал их разговор Солла.       Ребята поднялись и, попрощавшись, попросив держаться и не киснуть, исчезли вместе с домовиком. Поттер вздохнул и повернулся к крёстному, который смотрел на него слишком уж серьёзно. Юноша уже понимал, что он хочет поговорить о чём-то или что-то спросить. Было бы странно думать, что Сириус не заметил его состояние, испачканные джинсы и мокрое тело или не придал бы этому значения. Мужчина всегда подмечал подобные детали и безошибочно делал выводы.       — А теперь рассказывай, что случилось, — велел Блэк.       Внешний вид юноши бросился ему в глаза с самого порога: бледный, уставший, мокрый, с грязными джинсами и еле держащийся на ногах. Очевидно, что так о себе давало знать наследие. Это очень волновало Сириуса и напрягало. По словам Александра, демон полностью принял Гарри и наоборот, так что каких-то последствий быть не должно, но, судя по его состоянию, они были, хотя, зная парня, он вполне мог что-то вычудить за то время, что провёл один.       — Пообещай, что не расскажешь отцу, — попросил Гарри и, дождавшись кивка, стал рассказывать всё, что с ним произошло с момента появления в этой комнате Марии, а ещё про сегодняшний подвиг.       Ему действительно необходимо было выговориться, рассказать всё это хоть кому-то. С каждым новым словом, что он произносил, напряжение последних дней покидает его, оставляя в душе только собранность и покой, которых так не хватало. То ли это было связано с тем, что все призраки были благополучно отправлены на тот свет, то ли с тем, что он смог хоть кому-то рассказать обо всех своих переживаниях. Сириус внимательно слушал его, даже не представляя, как тяжело было принять нечто подобное, смотреть на этих духов и молчать. Молчать всегда сложнее, чем говорить, кричать, шептать о своих бедах. Его крестник и впрямь оказался очень сильным человеком, а ещё очень любящим, потому что то и дело в его рассказе мелькало имя Драко Малфоя, по которому он скучал, которого хотел увидеть, который, в конце концов, был ему необходим.       — Я не знаю, что тебе посоветовать, — сказал Сириус. — В чём-то Мария права: университет тебе понадобится, да и Драко наверняка будет куда-то поступать. Но карьера ловца не будет ждать пять лет, пока ты закончишь учиться. Поговори со своим парнем. Возможно, есть смысл пройти обучение заочно. Оно поможет тебе лучше контролировать свою силу и даст необходимые знания для продолжения бизнеса семьи. Не только своей, — серьёзно произнёс Блэк.       Гарри понимал, что крёстный прав: ему необходимо поговорить с Драко об этом, принять решение вместе. В какой-то момент своих размышлений он почувствовал, что в глазах зарябило и сознание помутилось. Сириус едва успел подхватить парня, благо, тот сидел рядом, чтобы он не упал. Вздохнув, он поднял крестника на руки и отнёс в спальню, снял грязные джинсы и уложил в постель, укрыв пледом. Ему явно нужен отдых, но, к огромному удивлению мужчины, зелёные глаза распахнулись уже через секунду.       — Я поговорю с Драко, — тихо сказал парень, борясь со сном. — Спасибо, что заехал. Мне стало намного лучше и легче, — он мягко улыбнулся, обнимая крёстного.       Сириус крепко прижал к себе парня, гладя по взлохмаченным волосам и улыбаясь. Этот мягкий, светлый человечек был ему дорог, и не приехать он просто не мог. К тому же, Джеймс ждал его теперь во Франции со всеми новостями. Будет интересно узнать, что он в итоге решит: признается ли сыну в том, что знает о его наследии, или предпочтёт промолчать. Старшего Поттера порой задевала та связь, что есть между его лучшим другом и Гарри, но он понимал, что это то, чего просто не может быть между отцом и сыном. Это полное доверие, ведь, даже волнуясь о нём, Блэк не станет ругать или упрекать, он постарается помочь, а в Джеймсе наверняка взыграет отцовское чувство — научи и подскажи.       — Не благодари меня, лучше отдыхай, — сказал Сириус, убаюкивая крестника.       Гарри полной грудью вдохнул пряный запах своего крёстного, воскрешая в памяти те далёкие времена, когда он любил засыпать рядом с Блэком, уткнувшись ему в шею и обняв мужчину, как плюшевую игрушку. От Сириуса всегда приятно пахло и этот запах как-то успокаивал все мысли разом, позволяя полностью расслабиться и погрузиться в крепкий сон. Так и сейчас: перед глазами поплыли цветные круги, а через минуту он уже крепко спал.       Сириус уложил его на кровать и тихо вышел. Попросив домовика внимательно присматривать за парнем, он отправился домой. У него ещё были кое-какие дела, прежде чем он сможет отправиться во Францию. Он полностью доверял своего крестника Драко Малфою, и не приведи Мерлин тому его обидеть.