Леший из Гиблого

      Тимур разглядывал дома с интересом. Он уже давно не выбирался никуда по России, если не считать дачу, да и то он в последний раз ездил туда год назад. Запах костра, пение петухов поутру, даже перекрикивания соседей через забор его радовали, и в общем вся сельская романтика казалась ему чудесной. Чтобы отдохнуть от города с его ритмом лучше места не придумать. Гиблое казалось ему очень похожим на садовое товарищество Каверино в ста километрах от Москвы, где они с родителями обустроили загородный дом.       Марья Прокофьевна вела их десять минут, и, свернув на соседнюю улицу, они пришли к небольшому домику, окруженному яблоневыми деревьями. Она явно жила скромнее сына, её дом был одноэтажным, давно не крашеным и подсевшим с одного бока, но тем не менее он казался довольно уютным. Из крыши торчала печная труба, недалеко от дома стояла баня из сруба, она выглядела современной и недавно построенной. — Проходите, мальчики. Обувь снимайте в сенях, я подметаю чисто каждый день.       Игнат с досадой и отвращением стащил ботинки, которые после пути по размытой глине были все облеплены грязью. Шпоры превратились в сплошной кусок глины. Выпрямляясь, он незаметно, как он считал, провел по правому плечу. Гримаса боли появилась на его лице лишь на пару секунд, и тут же исчезла. Терпению Игната можно было только позавидовать. Тимур подумал, что после такого удара он бы неделю валялся и не вставал, а Игнат водит машину, таскает свою сумку и бродит с ним, придурком, по лесам. — Марья Прокофьевна, нам бы аптеку найти, здесь есть? — обратился Тимур к бабушке. — А что вам там? — Мы по дороге в передрягу попали, Игната избили, нам бы хоть мазь от ушибов достать. Хмурый метнул в Тимура рассерженный взгляд, но тому было наплевать. Он ведь смотрел внимательно, заметил, с каким усилием Игнат нагибался снять обувь, и как трогал плечо, думая, что Тимур не видит. — Не нужна вам химия эта аптечная, я сейчас принесу лучше средство. Я сама его делаю, всё снимает за считанные часы. Проходите пока в комнату, она справа, дверь открыта.       Комната оказалась маленькой, но уютной. Кровать-полуторка была застелена накрахмаленным бельем, как будто их ждали еще до того, как пригласили пожить. Тимур положил сумку в кресло и обернулся к Игнату. Тот сгрузил свои вещи в угол и болезненно поморщился, когда пришлось наклониться. Ему становилось хуже. Тимур в очередной раз задался вопросом, не сломали ли Игнату кости те проклятые хулиганы, и правильно ли они сделали, что продолжили поездку, а не отправились обратно в город, на рентген.       В этот момент вошла Марья Прокофьевна, держа в руке миску с желто-зеленой жижей. — Возьми, Тимур. Надо намазать толстым слоем, подождать немного, обмотать чистой тканью и оставить до следующего утра. Боль уйдет. А завтра вам баньку растоплю, будете как новенькие. — Что там? — поинтересовался Игнат, подходя и подозрительно глядя на миску. — Травы, коренья, всё целебное. Аптечные мази тебе так не помогут. Игнат поблагодарил, при этом лицо у него было скептическое донельзя, а Марья Прокофьевна снова вышла со словами: «Сейчас чистую простынку принесу». — Давай мне эту целебную ерунду, — Игнат протянул к миске руку, но Тимур покачал головой. — Я сделаю. Тебе неудобно будет самому. И потом, ты со мной столько возился, я должен помочь.       Игнат хоть и фыркнул несогласно, но от помощи не отказался. Он с тихим стоном стянул свитер, потом футболку, и повернулся к Тимуру спиной. На правой лопатке разливалась большая красно-фиолетовая гематома. Синяк причудливо вплелся в татуировку, сделанную на этом месте. Изображение солнца, внутри которого угадывались кельтские мотивы. Всего на спине Игната обнаружилось еще пять татуировок. Какие-то были со славянской тематикой, другие изображали египетские символы, но все так или иначе были связаны со светом или огнем. Тимур присвистнул. — А ты точно не искусствовед? Игнат усмехнулся, поняв, почему Тим задал этот вопрос. — Скажем так, и у меня, и у моего татуировщика была нездоровая страсть к мифологии. — А по-моему, тут есть ещё умысел, — Тимур зачерпнул пальцами лечебную жижу. — По-латыни «ignis» — огонь, подозреваю, твоё имя от этого слова и произошло. — Да, и в этом тоже соль, — согласился Игнат. — А ты, значит, знаешь латынь? — Есть такое. Учил в университете зачем-то. Тимур шмякнул первую порцию мази Игнату на лопатку. Тот зашипел от боли, но промолчал, впервые не проехавшись по Тимуровой привычке косячить во всем. — Извини, я постараюсь аккуратнее. Пока Тимур размазывал мазь, он понял, что она слишком жидкая, капли потекли по спине Игната. Чтобы лекарство не испачкало одежду, Тимур поймал их тыльной стороной ладони, успел у самого ремня джинсов, и повёл руку вверх, тем самым размазывая мазь по всей коже. Спина Игната напряглась. — Знаешь, я думаю, тебе лучше лечь, оно всё сейчас тупо стечёт вниз, хана штанам, и толку не будет. Вошедшая в этот момент Марья Прокофьевна подтвердила: — Конечно, это лучше делать лежа. Вот, я постелю простынку, чтобы кровать не запачкать, в неё потом и замотаешь, Тимур. Ложись сюда, Игнат.       Хмурый ничего не ответил. Он только заправил волосы за ухо, и Тимур увидел его покрасневшую щеку. Неужели непробиваемый Игнат застеснялся при Марье Прокофьевне? Она со своей материнской заботой смущала, конечно, но не настолько же. Постелив простыню на одеяло, Марья Прокофьевна вышла и прикрыла за собой дверь. Игнат лёг на край кровати, цепь на его джинсах свесилась с неё и покачивалась, ударяясь о металлический каркас. Тимур поправил её чистой рукой и продолжил наносить мазь. Когда половина миски опустела, а синяк был полностью покрыт, Тимур вытер руку о край простыни и сказал: — Она велела подождать. — Подождём, — Игнат повернул к нему голову. — Не верю, что это поможет, правда, ну да ладно. — Деревенские жители обычно всё знают, — пожал плечами Тимур и сел в кресло, убрав свою сумку оттуда. — Опыт поколений, всё такое. — Ты готов поверить во всё, я смотрю. И в мистификацию, и в знахарство, — фыркнул Игнат. — Как ты живешь такой доверчивый? Тебя цыгане и попрошайки толпами обманывают, наверное. Тимур не ответил на ехидство. — Что ж, если у меня от этого «опыта поколений» крылья вырастут, я хоть свалить отсюда смогу, — пошутил Игнат. — Уже свалить хочешь? — скривился Тимур. — Думаю об этом уже какое-то время. Всё здесь как-то… Не так. Ты заметил, как странно они говорят? «Сюрпрайз», «гёрла». Деревенские жители так не разговаривают. — Заметил. А еще я заметил, что ни у кого здесь нет пары. Где ее муж? — Тим кивнул на дверь, имея в виду Марью Прокофьевну. — А муж ее дочери, внучки, жена дяди? Их не упоминали даже, значит, тут и нет таких. Тут все без пары, кроме этого Никиты с гёрлой. Тимур помолчал. — И мне никто не говорит о маминых родственниках или родителях отца. Где они, что с ними случилось. Всё здесь странно, ты прав. От имени этого дурацкого до жителей. — Ну, твое дело маленькое, закопаешь урну, и можно сваливать, — резонно проговорил Игнат. — Слушай, спасибо тебе, — вдруг выдал Тимур. — Без тебя я бы тут просто обосрался. Игнат хмыкнул. Благодарный Тимур его устраивал. Но потом тот вдруг резко сменил тему. — Только, это… Ты на неё запал? — На кого? — не понял Игнат. — На Анку, — озвучил Тимур свои подозрения. Игнат расхохотался и уткнулся лицом в подушку. — С чего ты взял? — спросил он, отсмеявшись. — Ты с ней флиртовал. — Не думал даже. Дружелюбие и флирт немного отличаются, Тима, хотя ты этих вещей можешь и не знать, — с удовольствием стебал Хмурый, всё ещё посмеиваясь. — Серьезно? — фыркнул Тим. — Тогда ладно. А то как-то неловко получается… И они оба замолчали.