Леший из Гиблого

      Первым, что увидел Игнат следующим утром, был Тимур, лежащий близко-близко, чуть ли не нос к носу с ним, и пристально на него смотрящий. И почудилось в его взгляде что-то такое, от чего Игнату стало не по себе. Он не смог бы описать это достоверно, но в глазах Тимура плескалось что-то хищное, алчное и зловещее, хотя угрозы, как таковой, от него не исходило. Как бестолковый Тим вообще мог показаться кому-то угрожающим? — Ёб твою… — ругнулся Игнат от неожиданности и поднялся. Тимур лёг поудобнее, когда кровать опустела, закинул руки за голову и ехидно сказал: — Я понимаю, моя похмельная рожа с утра не самое приятное зрелище, но зачем так резко-то? — Тима… — нравоучительно начал Игнат, расчесываясь пятерней и собирая волосы в хвост. Он явно похмельем не страдал и выглядел свежим и хорошо выспавшимся. Тимур его перебил. — Я просто думаю, что это забавно. — Что тебе забавно? — Ночевки эти постоянные. Я за прошедший год с женщинами столько не спал, сколько с тобой. Игнат округлил глаза изумленно, но потом язвительно сказал: — Если это такой намёк… Тимур снова перебил. — Тебе не дискомфортно? — Мне-то что? Это тебе должно быть дискомфортно. — Не, — отмахнулся Тимур, вытащив руку из-под затылка. И все же отвел взгляд, когда Игнат снял футболку.       Игнат ухмыльнулся. Его позабавила попытка Тимура его смутить. Словно бравадой и шутками он хотел доказать Игнату, что его ничего не коробит. Давно с Игнатом так никто не церемонился. Если люди испытывали неприязнь или неудобство, они их не скрывали. Чего стоил бывший друг, который случайно узнал о связи Игната с мужчиной и откровенно высказал, что думает по этому поводу, преимущественно в непечатных выражениях и в оскорбительной форме. Тогда друг и стал бывшим. А Тимур внезапно начал демонстрировать деликатность и безразличие и из кожи вон лез, показывая Игнату, как его не смущает вся ситуация. И хотя получалось у него довольно топорно, Игнат не мог не признать, что, сравнивая свои ночевки с женщинами и с ним, Тим не казался таким простачком, каким обычно выглядел.       Игнат понимал, что приключение пора заканчивать. Не хватало еще, чтобы он начал испытывать симпатию (или даже что-то большее) к этому несуразному типу, с которым он проводит столько времени, сколько не уделял даже близким друзьям. Игнату совершенно не нужна новая сердечная драма, которую он точно заимеет, влюбившись в натурала. Пора было уезжать. Что он и озвучил Тимуру: — Сегодня похоронишь, и поедем назад? Тот помрачнел слегка и ответил: — Да, надо бы уже вернуться. Только я обратный билет не брал, не знал, что да как. — Вряд ли прям всё будет распродано, — сказал Игнат, с трудом развязывая узел на простыне, который Тим затянул на его спине. — Точно купишь, не сомневайся. — Интересно, удастся подселиться в твое купе? — вслух подумал Тимур и широко улыбнулся. — Попросить соседей поменяться, делают же так. — Ты репей приставучий, — укоряюще покачал головой Игнат. — Ничего, Тима, мамкина юбка близко, не переживай, вернешься и будешь за неё цепляться.       Он и сам успел привязаться к горе-путешественнику, но хорошо понимал, чем ему это грозило. Игнат не мог себе позволить очередное фиаско в личной жизни. А Тимура по нему штырило. Не в чувственном плане, иначе, но штырило. Игнат не мог не заметить и задавался вопросом, в чем причина такой одержимости. Тим ведь даже заигрывал с ним, не понимая этого. Игнат оказался прав, когда сказал, что тот не знает границы между дружелюбием и флиртом. Было совершенно ясно, что Тимур видит в нем кого-то особенного, но кого и почему, Игнат не хотел разбираться. Всё, чего он хотел — это уехать и, пожалуй, по возвращении в Москву утопить прошедшую поездку в бутылке текилы. Или в двух.       Игнат уже забыл, когда он в последний раз жил спокойно. Сплошной кошмар начался с тех пор, как покалечили Вадима. С тех пор Игнат не вылезал из проблем. После долгой борьбы за отношения и потери любовника он нашел и потерял Бокса, потом зализывал свои собственные раны от стычки с убийцей собаки и его дружками, потом полгода боролся с потерянностью, и в конце концов купил билет до Самары, и то только затем, чтобы потерять Вадима окончательно. Игнат не хотел признаваться в этом даже себе, но он тонул в отчаянии, его окружала сплошная безнадёга. Собственное бессилие изводило, печаль так глубоко поселилась в душе, что казалось, всё остыло внутри. Чтобы не сойти с ума, не спиться и не сторчаться, ему пришлось задвинуть все свои страдания в дальний угол сознания и просто не думать о том, что причиняло боль.       И вдруг из ниоткуда появился нелепый Тимур со своим Гиблым, и они взбаламутили остатки Игнатова хладнокровия. Игнат испытывал противоречивые эмоции: с одной стороны, он был благодарен Тимуру за то, что втянул в приключение и отвлек от личной трагедии, но с другой, он чувствовал отвратительную усталость и понимал, что долго так не протянет. Хватит с него потрясений. — Как плечо? — с интересом спросил Тим, кивая на снятую Игнатом простыню со следами мази. — Почти не болит, — признался Игнат с легкой досадой, уже зная, что последует дальше. И он не ошибся. — Ну вот, я же говорил! — довольно осклабился Тимур, в кои-то веки оказавшийся правым. — Они тут знают, как врачевать. Хорошо, что не болит. Значит, не перелом. — Я тебе сразу сказал, что это не перелом, — фыркнул Игнат. — Нет, знаешь, перелом не всегда можно распознать, — возразил Тимур. — Реальный случай был у моей подруги. Ее мама сломала ногу, но к врачу не обратилась, решила, что просто вывихнула. Три дня так ходила, хромала, а потом подруга приехала навестить, смотрит, а у матери нога синяя. Разоралась, отвела в травмпункт. Рентген, перелом, гипс. А ты говоришь. Игнат покачал головой. — Эта женщина либо железная, либо глупая. — Да всё вместе, — хихикнул Тимур. — И упрямая ещё. Зато дочь благоразумная. Вы с ней похожи, кстати, — хмыкнул Тим. — Тоже мне мозг выносит вечно. Нравоучения так и прут. — Только не действуют они, судя по всему, — хохотнул Игнат, и Тимур засмеялся вслед за ним, уже не реагируя на критику.       Тим начал чувствовать себя свободнее, общаясь с Игнатом. Ему хотелось шутить и подкалывать Хмурого так же, как и тот норовил задеть Тимура в любой момент. Свои размышления о дружбе с Игнатом он решил временно оставить при себе, но они придавали ему сил, хотя никакой уверенности в ответном дружеском расположении Тимур не испытывал. Однако он решил, что точно предложит, ведь попытка, как известно, не пытка.       Пока Игнат одевался, Тимур задумался о прошедшей ночи. Ему совсем ничего не снилось, когда он вернулся с прогулки, и после всех тягостных кошмаров это стало сюрпризом. Тим уже отошел от ночного путешествия, и оно даже казалось ему чем-то нереальным, будто это и был сон. Хотя шепот в ухо до сих пор отдавался эхом в голове, заставляя сомневаться в здравости собственного рассудка.       Когда Игнат убирал вещи в сумку, его взгляд упал на свесившуюся с кресла толстовку Тимура и выпавшие из нее свои сигареты с зажигалкой. — Это что? — спросил он, возмутившись. — Взял у тебя, не против? — Тимур наконец сел на постели, зевая и растирая лицо ладонями. — Надо было покурить. Вкусные, кстати, что за марка? У тебя всё всегда по высшему стандарту, да? Игнат замер на мгновение. С одной стороны, наглого Тима, рывшегося в его вещах, надо было как минимум отчитать, а с другой, он своими внезапными комментариями и комплиментами сбивал с толку. — Не брать чужое без спроса тебя тоже не учили? — процедил он тем не менее, глядя на Тимура с укоризной. — Да ладно, можно подумать, сигаретку жалко, что ли? У тебя там еще две пачки есть, — Тимур кивнул на его сумку, как будто это было нормально — считать чужие пачки сигарет в чужих вещах. Игнат не нашелся, что на такую наглость ответить, только покачал головой и застегнул сумку. Кажется, на пятый день знакомства с Тимуром уже пора было привыкнуть.       Марья Прокофьевна накрыла им завтрак, но Тимуру кусок в горло не лез, стоило подумать о том, куда они сейчас пойдут. Он только глотал обжигающий чай, смотря на завтракающих Игната и бабушку. Тим с удивлением заметил, как Марья Прокофьевна поставила перед Игнатом банку кофе, как нечто само собой разумеющееся. Она словно знала, что он пьет, словно это был не первый совместный завтрак. Игнат не возразил и не удивился, просто поблагодарил и сыпанул в чашку порошок.       Наблюдая, как Хмурый размешивает кофе, постукивая ложкой по стенкам чашки, Тимур поразился тому, насколько органично Игнат вписался в Черновский быт. Как бы неформально Игнат ни выглядел, он не смотрелся чужеродным элементом на этой кухне, наоборот, было что-то уютное в том, как он и двоюродная бабушка Тима завтракали, сидя за одним столом. Как такое могло быть, Тимур не понимал. Или он внушал себе подобные мысли, или ему снова мерещилось всякое, но всё казалось перевернутым с ног на голову. Тимур ощущал себя Алисой, провалившейся в кроличью нору, в которой нормальность переставала существовать.       После завтрака Игнат и Тимур вышли в сени, чтобы обуться. Кроссовки Тима, естественно, не высохли за ночь. Ногам сразу стало сыро и неуютно. Чтобы избежать неудобных вопросов о том, где и когда он так промочил ноги, Тимур постарался не морщиться, завязывая шнурки. Он понадеялся, что не простынет, разгуливая в сырой обуви по непрогретой земле. Выпрямившись, он глянул на Игната, и тот посчитал нужным подбадривающе хлопнуть Тимура по плечу. — Готов? — Нет, но разве это имеет значение? — Тимур перекинул через плечо ремень сумки с урной.       Хоронить Сергея собралась вся семья, кроме маленького Демьяна. Альберт считался если не членом семьи, то очень близким другом, поэтому его присутствию Тимур не удивился. Мужчины пришли с лопатами, Марина принесла большой букет сиреневых цветов. Тимур поблагодарил тетку за участие, ведь бюро ритуальных услуг в Гиблом не водилось, найти венки и прочую похоронную атрибутику было негде.       До кладбища дошли пешком, оно располагалось не так далеко по той самой дороге, о которой рассказывал Александр. Тимур нес урну и временами посматривал на лес. Днем он не казался таким зловещим, каким предстал перед Тимом ночью, но того всё равно не отпускало какое-то тягостное предвкушение, словно вот-вот произойдет что-то, напрямую связанное с этим лесом.       Тимур тихо хмыкнул и подумал, что пересмотрел слишком много ужастиков, а ещё нервишки шалили в последнее время. Со смертью отца всё пошло наперекосяк, да и сплошные казусы и неприятности преследовали Тима с начала поездки. Вот и мерещилось невесть что на нервной почве. Тимур предпочитал именно такое объяснение своим сверхъестественным заморочкам. Поверить в то, что совпадений слишком много, чтобы они были всего лишь плодом его больного воображения, Тим не желал.       Кладбище оказалось маленьким, но уютным, если к такому месту вообще можно применить это определение. Обычный сельский погост, вот только крестов нигде не было видно, только памятники с именами, портретами и датами рождения и смерти.       Копать ямку под урну не пришлось долго, а вот накопать земли для насыпи, чтобы было больше похоже на могилу, заняло больше времени. Все мужчины семьи Черновых и Альберт по очереди орудовали тремя лопатами, но когда Игнат присоединился и взял лопату из рук Тимура, тот шокированно посмотрел на своего нечаянного спутника, недоумевая, зачем он это делает. Тимуру показалось абсолютно диким, что Игнат, встреченный им несколько дней назад, сейчас копает могилу для его отца. Но лицо Игната ничего не выражало, и, словно это было естественным, он просто подключился к работе.       Отойдя на несколько шагов и смотря на спину Игната в черном свитере и наэлектризованные светлые прядки хвоста, прилипшие к шерстяной ткани, Тимур вновь ощутил нереальность происходящего. Как сон, от которого он никак не мог проснуться.       Потом они дали ему время попрощаться. Каждый постоял над могилой со скорбным видом или сказал несколько слов в дань уважения и удалился, оставляя Тимура оплакать отца последним. Не ушли только Игнат и Анка, они стояли чуть поодаль и ждали Тима, который задержался на столько, на сколько ему требовалось.       Игнат не уходил, потому что не считал уместным находиться в компании чужих родственников без того, кому эти родственники принадлежали, да и оставлять Тимура одного в таком состоянии ему не хотелось. Анка осталась, чтобы проводить молодых людей обратно в дом Марьи Прокофьевны. Или же она просто удовлетворяла своё любопытство, наблюдая за новоприобретенным членом семьи и тем, кого он привез с собой.       Тимур думал о том, почему никто не горевал о смерти отца, кроме него. Мама не проронила ни слезинки, дядя Саша, который, по словам его матери, очень дружил с отцом, не отреагировал на известие никак. Был ли его отец таким плохим человеком, что никто не чувствовал боли от того, что он ушел? Тимур потер веки, и из-под них выкатились слёзы. Несмотря на всё то, что он узнал об отце, Тимур любил его и очень скучал. — Тима? — в конце концов позвал Игнат, подходя к горюющему Тимуру. — Пойдем? — Дай еще минутку, — попросил Тим, отворачивая лицо. Несмотря на то, что Игнат уже не раз видел моменты слабости Тима, тому не хотелось показывать свои рыдания. Не Игнату, только не ему. — Почему ты никогда не зовешь его Тимуром? — спросила Анка, когда Игнат вернулся к ней. Тот пожал плечами. — Он сам попросил. Сказал, что так его называл отец, а раз он умер, то лучше Тим или Тима. — А раньше ты его как звал? До смерти отца? — Анка бросила на него проницательный взгляд, и Игнат понял, что проговорился. — Вы не с первого курса дружите? — поняла она. — Мы вообще не дружим, — покачал головой Игнат, решившись признаться, и очень удивился, когда Анка удовлетворенно кивнула. — И тем не менее, ты здесь, — улыбнулась она ласково, чем снова удивила. — Ты права, судьба не спрашивает, — развел руками Игнат. — Это точно, — подтвердила она, как-то странно потянув каждое слово, и посмотрела на Тимура, смаргивающего слезы и шмыгающего носом. — Не спрашивает. Ты куришь? — неожиданно поинтересовалась она. — Да. Ты хочешь курить? Здесь? — Игнат всё же протянул ей пачку и зажигалку. — Мёртвым всё равно, — дернула плечом девушка, доставая сигарету из пачки. — А Тимуру? — не удержался Игнат. Анка скосила на него глаза и обхватила губами фильтр, пряча улыбку. — Тебе так важны его чувства? — нечетко из-за сигареты полюбопытствовала она, щелкая зажигалкой. Игнат проигнорировал вопрос. — Я думаю, для всего есть своё время и место, — наставительно проговорил он. — Какой правильный у Тимура «не друг»… — Анина хулиганская ухмылка не подходила случаю совершенно. — Я же не танцую на могиле его отца, правда? — фыркнула она, ясно давая понять, что думает о принципах Игната. — А вот и братец, кстати. Нагоревался.       Тимур подошел, вытирая щёки рукавом толстовки. Анка протянула ему пачку сигарет. Тим взял её и глянул на Игната, на лице немой вопрос. Тот только рукой махнул: бери, мол. Курили в тишине. Анка поделилась своей сигаретой с Игнатом, и он принял её без комментариев, будто это нормально — курить одну на двоих с непонятной бестактной девицей, которую накануне впервые увидел. Тимур глядел на них, прищурившись, но ничего не говорил. — Прокофьевна решила, что не отпустит вас без бани. Но я советую нашу сауну, там круче, — сказала Анка, снова забирая сигарету у Игната. — Возражения не принимаются, штука воистину целебная, да и Тимур, похоже, озяб. Тим, обнимавший себя одной рукой, отсалютовал ей второй рукой с сигаретой, соглашаясь. — Сауна так сауна, — пожал плечами Игнат. Странное или нет, Гиблое начинало ему нравиться.