Леший из Гиблого

      Когда Тимур проснулся от очередного кошмара, снаружи занимался рассвет, а на левую руку что-то ощутимо давило. Тимур скосил глаза вниз. Игнат съехал со спинки сиденья, и сейчас его голова покоилась на плече Тимура. Выбившаяся из хвоста самая светлая прядь наэлектризовалась и прилипла к свитеру Тима. Лежать было неудобно, рука затекла, но Тимур даже не шелохнулся: будить Игната ему не хотелось, казалось подлостью, которую Тимур не мог себе позволить.       К тому же, вставать в такую рань не имело никакого смысла: из проката приедут наверняка не раньше двенадцати. У горе-путешественников не было еды, и почти закончилась вода, а перспектива коротать время в ожидании, мечтая о бургере с колой, Тимура не вдохновляла. Хотя бургер с колой ему не светил еще долго, если он до самого Гиблого уже второй день добраться не может. А что ждёт его дальше, совсем сложно представить, но вряд ли в Гиблом есть Макдональдс.       Чтобы отвлечься от неудобной позы и неприятных ощущений в затекшей конечности, Тимур попытался вспомнить свой сон. Это был новый мистический выверт его двинувшегося подсознания. И хотя в этом сне никто не пострадал, и Тимура никто не трогал, он пугал не меньше, чем все предыдущие кошмары. Этот сон не был жутью, он был обещанием жути.       Тимур стоял посреди темного леса, совсем один, но ощущение чьего-то присутствия не оставляло. Казалось, сам лес живой, шепчет ему что-то, разговаривает с ним. Тимур не помнил, как оказался в одиночестве в ночном лесу, какая нелегкая занесла его туда, но ужаса он не испытывал, скорее, изумление и чувство непонятного комфорта. Он быстро приспосабливался к меняющимся условиям, и что-то ему в этом помогало. В темноте зрение обострилось, Тимур видел всё чётко, как в сумерках: шевелились ветки от легкого ветерка, падал оброненный охотящейся неясытью лист. Лес не спал, для ночных его обитателей жизнь только начиналась. Вдруг ветерок донес до ноздрей Тимура едва различимый запах дыма, совсем вдалеке блеснуло пламя костра, оно звало, манило к себе, обещало согреть. Тимур знал, что огоньку нельзя доверять, но ноги сами повели в ту сторону, а в душе ворочалось нехорошее темное чувство, словно вот-вот Тимур потеряет что-то важное…       После такого сна и ночи, проведенной в не прогретой машине, было зябко, ноги вообще заледенели. Тепло, идущее от Игната, оказалось как нельзя кстати. Тимур ощутил новый прилив благодарности и подумал, как бы пережил эту странную поездку без Игната с его ненавязчивой заботой и умением выйти из любого тяжелого положения. Зачем самому Игнату эта авантюра была нужна, Тимур так и не понял. Разве что действительно приключений не хватало, вот он и ухватился за первую безумную идею. Хотя «безумная идея» и «Хмурый» у Тимура никак в одно предложение не складывались. Кажущийся до мозга костей рациональным Игнат вплелся в Тимурову историю, будто так и надо, будто выбора не было, хоть он и пытался послать Тимура изначально. Если бы Тимур верил в судьбу, он решил бы, что всё происходит не просто так, но он не верил. Оставалось только благодарно удивляться, как же ему повезло. Пригревшись этими мыслями и телом попутчика, Тимур снова уснул.       Следующее пробуждение было гораздо хуже: Тимуру снился мёртвый отец. Бледный и болезненный, он укоряюще смотрел на сына, качал головой и тихо говорил: «Ты всё делаешь неправильно. Лучше смирись». Тимур вздрогнул и проснулся, нелепо взмахнув рукой, потянувшись вперёд и цепляясь за переднее сиденье, будто пытаясь вырвать самого себя из страшного сна. Игнат от его движения тоже проснулся и отодвинулся. Поморщился, пощупав спину, и хрипло со сна спросил: — Кошмар? Тимур только кивнул, нервно сглотнув. Говорить он в тот момент не хотел. Чёртовы сны выбивали его из колеи, будто мало было Тимуру переживаний. Тимур в бессильном гневе ударил кулаком по спинке переднего сиденья. Если Игнат и удивился такому проявлению эмоций, то никак не отреагировал. Он вообще ничему, казалось, не удивлялся. Что ночью они опять оказались в тесной близости друг к другу, хотя засыпали по разные стороны сиденья, откинувшись каждый на свой угол спинки. От холода и боли в плече, наверное, Игнат нашел более удобное положение. Но Тимур молчал по этому поводу, не возмущался тому, что Игнат устроился спать на его костлявом плече. Тимура гораздо больше занимали свои кошмары. Так что Игнат молчал тоже. Однако Тимура надо было отвлечь. Игнат уже в гостинице заметил, что после них он становился похож на девицу в период бледной немочи. И психике Тимура эти сны явно не на пользу шли. Был он либо шухернутый, как в Стоп Стэйшн (полез ведь зачем-то ночью трогать его с обеспокоенным выражением лица, а потом чудил в кафе), либо замкнувшийся в себе, как сейчас. Сам машину лупцует, а лицо такое, будто вот-вот заплачет. — Вылезай, проветриться надо и тачку проверить, — скомандовал Игнат, потянувшись через Тимура и открывая дверцу с его стороны. — Сам выйдешь, или выпихнуть? — Сам выйду, — огрызнулся словно очнувшийся от ступора Тимур. Игнат довольно ухмыльнулся. На воздухе Тимур оживился. Он сделал пару глубоких вдохов и успокоился. — Слышь, Хмурый, ты чего будешь делать, когда тачку вытащат? — спросил Тимур, не глядя на Игната и отковыривая мысками кроссовок присохшую к ним со всех сторон грязь. — Что? Как ты меня назвал? Хмурый? — изумленно посмотрел на него Игнат. — Ну да, к тебе больше никакая кликуха не цепляется, — Тимур пожал плечами. Он впервые назвал так Игната вслух и удивился тому, что тот отреагировал. Для Тимура в его мыслях прозвище уже звучало привычно. — Рожа у тебя вечно хмурая. Игнат расхохотался. — Ты, маменькин сынок, помолчал бы. Кликухи дома будешь соседям по песочнице придумывать. — Ладно, на вопрос-то ответишь?       Игнат промолчал. Нельзя сказать, что он совсем не думал, что будет делать, когда довезет шебутного дебила до его диковинного места назначения. Билет лежал в бардачке вместе с документами, до восемнадцатого оставалось совсем немного, дома имелась работа, хоть и удаленная, но заказчики долго ждать не станут. Тем не менее, Игнат видел, что Тимур за него отчаянно цепляется, хотя вида не подает, лицо боится потерять. И что-то Игната держало рядом с этим совершенно незнакомым странным чуваком, не отпускало, заставляло помогать.       Если совсем утрировать, Тимур напоминал Игнату еще слепого кутенка, подобранного три года назад на помойке. Выкидывая мусор, молодой человек услышал тихий скулеж из ящика под контейнером. Не боясь запачкаться, он встал на колени и вытащил ящик, в котором обнаружился новорожденный сучий сын. Кто-то выбросил симпатичного черного щенка, едва появившегося на свет, и теперь он плакал от голода и холода, звал мать. У Игната свело скулы. Он завернул скулящий комок в полу куртки и отнес домой, где покормил подогретым молоком из пипетки и соорудил теплый лежак на кухне. Вызванный на дом ветеринар осмотрел кроху и сообщил Игнату, что ещё пара часов, и щенку пришел бы конец, он бы замерз насмерть. — Что собираетесь с ним делать? — спросил ветеринар, двумя пальцами в стерильных перчатках поглаживая сытого щенка по животу. — Оставить, а какие ещё варианты? — нахмурился Игнат. — Оставить, значит? — ветеринар улыбнулся. — Дружок, слышишь, тебя хотят оставить. Понимаете, что придется повозиться? — уже с серьезным выражением лица обратился он к Игнату. — Значит, повожусь. Вот и с Тимуром так же. Повозиться пришлось знатно, и столько же еще придется, но вариант был только один — оставить.       Напоминать себе, что Тимур не щенок, а выросшего в красивого черного пса Бокса, названного так в честь коробки, где его нашли, полгода назад сбила машина, Игнат не желал. И как набил морду хозяину мерса, вылезшему из машины, чтобы осмотреть оставленную собачьим тельцем вмятину, тоже предпочитал не вспоминать.       Владелец мерса был одним из ненавистных Игнату любителей погонять по дворам. Изображали они из себя главных героев «Форсажа» или рисовались перед своими девчонками, Игнату дела не было, но они подвергали опасности всех обитателей района. Мамаши с маленькими детьми и собаководы писали заявления в местное управление, чтобы в районе сделали до десяти лежачих полицейских, хотя бы в непосредственной близости от детских площадок и зон отдыха, но заявления оседали пыльными кипами на столах администрации.       Трагедия случилась, когда радостный Бокс погнался за котом, а владелец мерседеса и не подумал притормозить. От страшного удара Бокса отбросило в сторону. Машина проехала еще немного и остановилась. Игнат только и успел подбежать, чтобы почувствовать ладонью, как перестало биться собачье сердце. Бокс испустил дух, напоследок лизнув хозяину руку. Глаза Игнату застила кровавая ярость, пальцы сами сжались в кулак, и когда водитель вышел, то незамедлительно получил в лицо от обезумевшего от горя Игната. Заявление на него убийца животного после инцидента не подал, но оправившись от побоев, позвал своих друзей-качков. Они вшестером подкараулили Игната в темной арке, и вскоре он уже лежал в больнице с тремя переломами.       На том конфликт завершился, Игнат понял: если он продолжит, добром дело не кончится, и отступился. Но с тех пор заботиться о ком-то было тяжело, он не уберег Бокса, боялся не уберечь следующего прирученного. По воле злого рока прирученным оказался Тимур — наверняка почти ровесник, чужой человек, с которым судьба вдруг столкнула и диким образом скрепила на несколько дней. Игнат ничего не понимал, но чувствовал, что поступить может только так. — Хочешь мне что-то предложить? — ехидно поинтересовался он. Почему-то сначала хотелось услышать от Тимура, насколько Игнат ему нужен. Тимур насупился и даже покраснел. Видно было, как неохота ему признаваться в том, что он и дальше путешествовал бы с Игнатом, если б тот согласился. А Игнат мог позволить себе слабость быть тем, кого уговаривают. В конце концов, он и так уже пострадал от этой авантюрной затеи. Моральная компенсация в виде умоляющего Тимура не повредила бы. А Тимур думал, не знал, с какой стороны подойти. — Ладно, слушай, мне реально стремно одному туда переться, я не рассчитал своих сил, когда это предприятие задумывал. Всё спонтанно получилось, ты прав, я неорганизованный. И ты реально мне очень помог уже. Давай так. Если смотаешься со мной на последний отрезок пути, я тебе в два раза больше заплачу. Игнат расхохотался и посмотрел на Тимура как на умалишенного. — Тима, по мне заметно, что я в деньгах нуждаюсь? Тимур в раздражении закатил глаза. — Это в качестве возмещения расходов. Или не знаю… Ты за «спасибо» поедешь, что ли? — Для начала, за «пожалуйста», — хмыкнул Игнат. — А «спасибо» можешь потом говорить. О, глянь, наш транспорт приехал! Тимур обернулся. Послышалось тарахтение, а потом из-за деревьев показался приближающийся трактор. На полминуты Тим застыл. — Не, ну логично, — отмер он наконец. — Иначе эту машину не вытащишь, к нам пригнали тяжелую артиллерию.       Из трактора спустились двое. Один оказался водителем эвакуатора из Самары. Он нанял трактор по дороге, чтобы достать внедорожник, а потом уже погрузить его на себя. Пока цепляли и доставали машину, Игнат и Тимур с сумками вышли к дороге. Водитель эвакуатора подошел к ним, когда Ровер был готов к отправке в родные пенаты. — Подбросить до города? — спросил он. — Нет, мы дальше. Теперь своим ходом. Расписаться надо где-то? — спросил Игнат. — Да, здесь и здесь, — водитель протянул бумаги. Игнат поставил автограф, чувствуя себя так, будто расписывается в контракте с дьяволом о продаже души. Ухмыльнувшись самому себе, списал это ощущение на нервное от предстоящей прогулки в неизвестность с мрачным названием «Гиблое». Проводив взглядом машину, Тимур повернулся к Игнату. — Ну, что, пожалуйста?.. — спросил он, неловко улыбнувшись. — Пошли, — Игнат перекинул сумку через левое плечо. — Надеюсь, я не сильно об этом пожалею. Тим еще раз посмотрел на впечатляющий дуб у поворота и двинулся вслед за Игнатом, повторяя про себя его последнюю фразу. «Надеюсь, я не сильно пожалею». Тимур тоже на это надеялся.