Эффект бабочки

Мир уже привычно закрутился, предметы ещё до этого не имевшие чётких очертаний, окончательно смазались и вскоре исчезли. Гарри на этот раз уже не испытывал неудобства, и с интересом наблюдал как тёмная комната сменяется светлым просторным помещением кабака. Гвалт голосов с непривычки ударил по ушам, и мальчик поморщился. Оглядывая окружающую его обстановку, Гарри заметил за барной стойкой мужчину средних лет: он мыл стаканы тряпкой, не уступающей чистотой этим самым стаканам. По левую руку от него, сидела старая ведьма, курящая табак, чуть дальше за столиком сидело двое магов играющих в карты, а рядом, чуть раскачиваясь на стуле, сидел один из парней шумной кампании, которая сдвинула сразу два стола и обсуждала квиддич. А у самой стены... Разглядывая посетителей, Гарри чуть не пропустил момент, когда к бармену подошла странная женщина, обвешанная шалями, и чересчур громко проговорила своё имя, как будто стараясь, чтобы все её услышали. Ребенок удивлённо разглядывал женщину, встреть его тётя такую колоритную личность на улице, наверняка сморщила бы носик и пробормотала что-нибудь про шарлатанок. Мальчик подошёл поближе, как раз когда увешанная шалями женщина направилась к лестнице. Гарри поспешил за ней, терзаемый сомнениями, но долго раздумывать у него времени не было и как только они поднялись на последнюю ступеньку лестницы ведущий на второй этаж. Мальчик со всей силы толкнул женщину вниз. Сибилла Трелони покачнулась назад и кубарем полетела обратно на первый этаж. Во время падения пророчица ударилась головой и, упав, распласталась на полу. Тут же к ней подбежали ближайшие маги, а часы на руке Гарри вновь пришли в активность: стрелки закрутились, перемещая мальчика в его время. Мешанина цветов и красок захватила Гарри врасплох, и он зажмурился, надеясь лишь на то, что всё получилось.

***

Первым, что почувствовал мальчик после переноса, это запах пыли и каких-то зелий. Потом пришло понимание, что он лежит, свернувшись калачиком на чём-то пружинистом и ветхом. Открыв глаза, Гарри увидел перед собой деревянный затёртый пол и тряпичную куклу на полу, напоминающую его самого. Присев, мальчик огляделся. Маленькая комнатка, с ободранными в нескольких местах обоями, пожелтевшими от времени, заставленная двумя громоздкими шкафами с книгами и трёхногий стул посередине. Сам Гарри сидел на красном, ветхом диване, через обивку которого можно было разглядеть очертания пружин, натягивающих немного выцветшую ткань. Малыш встал босыми ногами на пол и поёжился: пол был холодным - голые ноги прикрыла большая для него, явно мужская, рубашка, кажется, Гарри видел такую на отце. Ещё раз оглядевшись и подняв куклу, мальчик направился к двери. Коридор выглядел не лучше: у стенки одиноко ютилась тумбочка, а, напротив, на вешалке весела всего одна, тоненькая курточка. Гарри направился дальше. Там, где должна быть кухня, стояло три котла, причём в двух что-то бурлило, но никого из родителей не было. Пройдя в следующую комнату, малыш обнаружил ещё одну самодельную лабораторию, а в углу этой лаборатории стоял диван, на котором спала, прямо в одежде, очень худая, рыжеволосая женщина. В её замученном лице с глубокими тенями под глазами, Гарри еле смог узнать свою мать. Похоже, услышав его шаги, она проснулась, так как заворочалась и открыла глаза. Где-то с секунду она бессмысленно глядела на него, а потом одними губами прошептала. - Принеси воды, Гарри. Ребёнок кивнул и заозирался в поисках подходящей ёмкости: на кухне он таковой не заметил. - На тумбочке, – подсказала ему мать, и Гарри, наконец, заметил гранёный стакан с насечкой. Мальчик взял его и протянул матери, та, слабо улыбнувшись, взяла стакан и отпила из него глоток. - Спасибо, чтобы я без тебя делала, дорогой? – женщина поднялась с кровати, и заметила удивлённый взгляд своего сына, но видимо расценила его как-то не так. – Я знаю, знаю. Прости, я просто заработалась. Я понимаю, что ты за меня беспокоишься, тем более кроме меня... Женщина погрустнела и, вдруг обняв сына, который так напоминал ей мужа, уткнулась ему носом в макушку. - Знаешь, я вчера закончила ещё одну порцию оборотного, и если сегодня продам его в Лютном, мы сможем купить еды и достойно отпраздновать твой День Рождения, – проговорила она, прижимая к себе хрупкое тело своего малыша, как будто пытаясь защитить своего ребёнка от всего остального мира. Они стояли так минуту. А потом женщина нехотя выпустила его из своих объятий. День начался, и у неё не было времени, долго рассиживаться. Подогрев для сына вчерашнюю похлёбку, женщина стала собирать склянки с зельями на продажу. Гарри, привыкший часто голодать у Дурслей или доедать остатки ужина утром, спокойно съел похлёбку и посмотрел на мать, которая уже накидывала капюшон тёмно-серого неприметного плаща, скрывая своё лицо. - Я вернусь к обеду, не скучай. Гарри кивнул, затаив дыхание, следя, как мама исчезает в коридоре. Некоторое время он сидел, ничего не делая, за столом - это оказалось на удивление привычно. А потом, встав, пошёл обратно в ту комнату, где проснулся. Диван стоял напротив входа, поэтому взгляд Гарри автоматически зацепился за него: чуть желтоватый кончик простыни свисал на пол, небрежно откинутое одеяло призывно манило к себе. Гарри, вдруг зевнув, решил ещё поспать, чем можно заняться он не представлял. Забравшись в постель, мальчик поёрзал и, накрывшись почти с головой одеялом, уставился взглядом в книжный шкаф. Сон никак не шёл, но иногда Гарри впадал в состояние транса, невидяще глядя вперёд, отключаясь от реальности и представляя себе растущие огромные цветы, фей, драконов, храбрых рыцарей, оборотней и вампиров. В какой-то момент его взгляд зацепился за обложку фотоальбома, стоящего на третьей полке снизу. Выползя из кровати, малыш, как завороженный, подошёл к своей находке и вынул её. Обложку фотоальбома из плотного картона украшала фотография с ним, матерью и отцом. Гарри катался на метле, весело хохоча, а мама с папой, улыбаясь, смотрели на него. Малыш провёл пальцами по их фигурам и по его щекам побежали слёзы. Неужели он снова не смог сделать так, чтобы они были счастливы, где же была та бабочка, про которую говорил Хронос? Ребенок открыл альбом: внутри фотографии были вперемешку с вырезками из газет. Гарри лишь мельком просматривал вырезки и заметки, в основном его больше завораживали фотографии. Вот - его мама на первом курсе, рядом стоит какой-то бедно одетый мальчишка; вот - мама ещё маленькая сидит под деревом и читает книгу; а вот - папа, они с ним очень похожи, только у папы ещё более непослушные волосы, вокруг папы стоят трое мальчишек, задорно улыбаясь. А вот - мама уже на третьем курсе, рядом стоит тот самый мальчишка с первой фотографии и держит над ней зонт, а сам мокнет под дождём. Рассматривая альбом, Гарри задумался: «Интересно кто из них кто?». Он уже знал из рассказов отца и матери о Сириусе Блэке, о дяде Муни, о Питере и даже об Аласторе Хмури. На седьмой странице альбома была приклеена заметка из газеты о выпуске Хогвартса 1978 года, и почти рядом заметка о свадьбе его родителей и свадебная фотография. Мама стоит в красивом белом платье, которое блекнет по сравнению с её улыбкой. А вот, заметка о его рождении, заказанная в газете Сириусом Блэком, его крёстным. Гарри долго смотрит на его имя - он ни разу за своё путешествие не встретился с ним. Интересно, какой он здесь? А вот... вот... вырезка из статьи - неудачный рейд... неудачный рейд... Гарри провёл пальцем по именам погибших, сердце, казалось, сейчас перестанет биться, комок в горле не давал вздохнуть, Гарри силой заставил себя перевернуть страницу. Никаких фотографий на следующей странице не было, лишь газетный лист, где большими заглавными буквами был напечатан заголовок о крупном нападении на магглов и крахе Статуса Секретности. А сразу за заметкой его фотография, ещё маленького с мамой, обнимающей его, как кошка своего котёнка. А под их фотографией следующая заметка, датированная следующим годом после предыдущей. В ней речь об идущей войне, и в следующей вырезке всё то же самое... Гарри потерял интерес к вырезкам и перевёл взгляд на фотографию: там стоял он, улыбаясь и прижимая к себе ту самую куклу, а рядом на столе был торт, маленький и самодельный, но торт. Мальчик сглотнул, эта простая фотография вдруг успокоила его, внутри вместе с горечью появилось тепло. Он прижал альбом к своей груди и закрыл глаза. Из альбома выскользнул лист бумаги и, тихо шурша, упал на пол. Гарри посмотрел вниз, на задевший его голую ногу пергамент и поднял его с пола. На пожелтевшем листе мелким неразборчивым почерком было написано письмо. Мальчик заворожено стал разглядывать мелкие буквы, написанные чуть порывисто, как будто писавшего переполняли чувства. Ребенок тихо начал читать вслух. - Ты гонишь меня прочь, и я решил написать тебе. Лили, я не хотел, я кляну себя за то, что сказал. Молю, молю, молю на коленях тебя, прости меня. Я так сожалею..Я лишь надеюсь, что ты прочтёшь это. Я не верую в то, что я заслуживаю твоего прощения, в то, что я заслуживаю твоей дружбы. Но, то время, что мы провели вместе, не даёт мне всё забыть так просто, как, наверное, можешь ты, ведь время, проведённоё с тобой, было самым светлым и самым счастливым для меня. Ты была и есть и останешься на веки единственным цветком моей тёмной души. Прошу, не злись на меня, прошу, хотя бы, дочитай то, что я хочу тебе рассказать. Я не смогу передать всю глубину того, что чувствую через жалкие слова, что сейчас мне кажутся лишь мишурой, ненужным мусором, и образы, складываемые из них, несравнимы с тобой. Ты - мой ангел, Лили... ты - единственная, чья доброта озарила мой мир. Ты - единственная кого я когда-либо любил... Я знаю, Лили, ты не простишь меня, но я всё равно, не задумываясь, отдам за твою улыбку всё, что у меня есть... даже эту никому не нужную жизнь, жизнь ненужную теперь даже тебе, я сам виноват в том, что потерял... - Красиво пишет, - прозвучало за спиной мальчика, и Гарри от неожиданности подпрыгнул, а потом обернулся к мужчине, что стоял, небрежно опершись на книжный шкаф. – Хоть и импульсивно. - Хронос! – воскликнул ребенок с непонятной интонацией, запутавшийся в своих эмоциях, до сих пор охваченный переживанием и горечью того человека, который написал это письмо. - Привет, малыш, – кивнул ему мужчина. – Вижу, мы поменяли не то событие, которое нужно, всё стало даже хуже. Знаешь, мне кажется дело не в пророчестве... - Почему ты так думаешь? – спросил мальчик, бережно кладя фотоальбом на место. - Потому, что сама судьба подсказывает это, – мужчина вздохнул и оттолкнулся от шкафа, вставая ровно. – Подумай, Гарри, мы уже несколько раз пытались обыграть судьбу с этим её пророчеством, и ни разу ничего не выходило. Каждый раз твои родители несчастны или вообще - мертвы. - Тогда в чём дело? – спросил непонимающе мальчик, смотря на Хроноса. – Что им мешает быть счастливыми? - Может они сами? – пожав плечами, предположил мужчина. – Они слишком разные и, влияя друг на друга, необязательно напрямую, рушат, возможно, счастье друг друга. - Ты имеешь в виду, что им просто не суждено быть вместе? – спросил мальчик. Хронос лишь кивнул в ответ. – Но тогда я не появлюсь на свет... но они будут счастливы. Они точно будут счастливы? - Пррр, малыш, приостанови коней! Ты родишься в любом случае. - То есть? - Есть основные законы мироздания, и один из них состоит в неизменности идущего по времени, иначе всё бы давным-давно пришло в тот ещё хаос, а мироздание всегда с ним борется, – проговорил Бог Времени и взглянул на альбом. – Дело в другом. Где произошёл тот сдвиг, после которого твои родители стали встречаться? - И где? - Это не я смотрел фотографии и читал чужие письма... - Вы сами сказали, что нужно анализировать, – обижено заметил мальчик и заметил расползающуюся улыбку на лице мужчины. - Правильно, вот и анализируй. - Мама стала встречаться с папой, если судить по фотографиям, после шестого курса. - Хронос кивнул и подсказал мальчику: - А что произошло на шестом курсе? - Не знаю... - А если подумать? - Мама поссорилась со своим другом? - Да, твоя мать поссорилась с Северусом Снейпом из-за того, что он назвал её грязнокровкой, до этого они были не разлей вода, и из письма видно, что Северус любил твою мать... - Если бы они не поссорились, то мама бы вышла за него, а папа остался бы холост? - Скорей всего, – кивнул Хронос. – Ну, что, попробуешь? - Да, – твёрдо сказал мальчик, и стрелки на его часах, даже не дожидаясь команды, бешено закрутились, а мир вновь стал размазанным и нечётким.