Золотые искры и серебряный мех

По телу разливалась тихая усталость, граничащая с болью. Серебряные ресницы дрогнули, и Кицунэ с трудом приоткрыла глаза. Дом заливало яркое летнее солнце. Лучики прыгали по многочисленным свиткам, оберегам и травам. Кицунэ так и осталась обнажённой, и единственным предметом на её коже была крепкая цепь, ошейником перехватывающая горло. Дышать она не мешала и даже не натирала, но остро напоминала об унизительном пленении. Волосы были аккуратно заплетены в длинную косу, серебристый мех на хвостике расчёсан, а рядом на столике ожидала тарелка с тофу и чаша с водой. И от этой равнодушной заботы почему-то остро захотелось плакать. Столько планов, радости ожидания, предвкушения. А теперь! Каминтю… И кто бы мог подумать… Лисы любят играть, веселиться, придумывают более или менее хитрые игры. Да, иногда злые игры, но это лишь для того, чтобы развеять тоску по первородному хаосу. Чем сильнее эмоции, чем опаснее риск, тем веселее игра, тем приятнее побеждать. Но тем больнее проигрывать. Впервые за тысячу лет потерять малейшее ощущение собственной силы было больно и страшно. Потому что внезапная пустота пугает, мешает мыслить, чувствовать. Будто падаешь в пропасть, бесконечное ощущение слабости и неизвестности, и избавиться от него невозможно. Неожиданно вернулась каминтю, и кицунэ резко отставила тарелку с недоеденным тофу. Может, это и правда любимое блюдо лис, но демонстрировать подобную слабость перед чародейкой ужасно не хотелось. Из-под прикрытых ресниц лиса наблюдала за движениями молодой женщины. Вернулось чёрное кимоно с рисунком сакуры, волосы снова распущены и закрывают тёмные глаза. Тонкие пальцы словно порхающие бабочки смешивают травы, неведомые ингредиенты, губы шепчут заклятия. Магия сильная, хотя цепь и забирает силу, но волшебство лиса всё равно чувствует - сущность ёкая не изменишь. В руках каминтю магия огромной силы, но она так спокойна, словно танцует изящный танец. А может, и правда танцует. Магический танец в других мирах… Обидно и больно. Быть пленницей, ощущать эту слабость. Она – девятихвостая лиса! Одна из сильнейших ёкаев! А каминтю даже не смотрит в её сторону. Будто ей каждый день удается пленять кицунэ! Больно, очень больно… И начинает щипать в глазах. Но в дом входят двое кидзимуна*, напоминающие четырехлетних детей с яркой рыжей шевелюрой. О, ну что же это за унижение! Охватывает желание спрятаться, исчезнуть. С кидзимуна лис всегда связывали дружеские отношения: можно вместе подшутить над людьми, позабавиться. Кидзимуна, правда, добрее, но с ними весело. И как же не хочется предстать перед ними в своей слабости! [Кидзимуна* - добрые духи деревьев. Кидзимуна славится своим озорством, шутками и введением людей в заблуждение. Одна из самых известных проказ кидзимуны — улечься на грудь человека, который спит на улице в ночное время, отчего тот становится не в состоянии ни двигаться, ни дышать. Это явление известно как «канасибари». Несмотря на то, что кидзимуна по своей сути шалунишки, они могут подружиться с людьми, помогают рыбакам обильным уловом] - Доброго дня, юта! Мы к тебе за зельем от короедов! Приостановив огонь, ведьма жестом приглашает духов войти. Достает с полки какие-то глиняные бутылочки и отдает их, перед этим бережно подув на сосуды. - Благодарствуем! Вот тебе ответный дар! Знаем, ты искала тофу сегодня утром! Вот и раздобыли. Говорят, сегодня была опасная ночь… Слухи ходят, что северные врата открывались… Всё в порядке, юта? Кицунэ ещё сильнее вжимается в тёмный угол, пытаясь слиться с деревянной стеной. - Хм, более чем, дорогие мои. Мне удалось заполучить кое-что очень ценное. «Кое-что»? Это кто это тут «кое-что»? Кицунэ приходит в ярость, а в глазах щиплет ещё сильнее. Вот же противная ведьма! Но вот кидзимуна поворачиваются, чтобы покинуть дом, и, наконец, сталкиваются взглядом с серебристой лисой в виде человека. Ёкаи от ужаса замирают. - Э-э-это же кицунэ? - Верно, - спокойно отвечает каминтю. - И она серебристая! - Вы наблюдательны, - усмехается девушка. - Не может быть, юта! Вот что послужило причиной этого всплеска энергии! Красивая… Но… Почему ты не отправила её в мир духов? Кицунэ закусывает губу от обиды. Говорят так, словно её тут и нет вовсе! - Не пытайся проникнуть в чужие тайны, кидзимуна, - чуть улыбается каминтю. - Ах, простите нас, госпожа… Глаза противно наполняются водой. Да что же это такое?! Что за человеческая жидкость, зачем она? Почему так горько от этого равнодушия?! Что за ледяное сердце у этой каминтю?! Люди не бывают так спокойны! Сжавшись в комочек, кицунэ молча глотает солёные слёзы. Внимательный взгляд чародейки незаметно проскальзывает по оборотню в человеческом теле. Она опускается рядом на татами и настойчиво спрашивает: - Почему ты не ешь? Кицунэ вздрагивает от этой неожиданной близости. Быстро размазывает слёзы и оборачивается, сверкая горящим взглядом: - Что тебе за дело?! - Ты ещё такой лисенок, - усмехается каминтю. - Лисёнок?! Да мне больше тысячи лет! - А ведешь себя как лисёнок, - наклонив голову и внимательно рассматривая кицунэ, произносит ведьма, - знаешь, ты совсем не похожа на тэнко*. Разве только своей силой. Даже с чётками оказалось непросто пленить тебя, - задумчиво замечает каминтю. [Тэнко* - «небесная лиса», кицунэ старше 1000 лет] Кицунэ чуть краснеет от похвалы. Конечно, непросто! Её еще никто и никогда не ловил! С каждым годом и с каждой новой игрой, в течение тысячи лет она набиралась сил! Её иллюзии оказывались наиболее приближены к реальности, запутывали людей так, что они до самой смерти не могли отличить правду от вымысла. Она создавала целые миры, изменяя течение жизни и вторгаясь в единый закон природы. Хрупкие иллюзии рушили целые миры… - Как ты поняла? Что я не Ама-но-дзаку? - Не бойся, твоя иллюзия вызывала именно эти ощущения. Но мой ум не останавливается*, и я прозреваю дальше. Ты зашла в мои владения, гинко. Здесь мне знаком каждый шорох и каждый отклик. Первыми тебя почуяли тенгу. Они узнали духа в невинном ребенке. И хотя они и не поняли, кто перед ними, твой испуг в глазах при звуках собачьего лая* стал первым предупреждением. Пусть и в теле мальчика, но ты была готова растерзать ненавистную собаку. Затем ты выбрала тофу вместо зелёного чая, хотя человек предпочел бы после долгого бега сделать глоток воды. И, наконец, твой приход сюда. Настоящий Ама-но-дзаку сделал бы всё, лишь бы избежать встречи с ютой. Мальчик же с твоей подачи рвался сюда, вслед за матерью. Ты слишком полагалась на свою сильную иллюзию и не обратила внимание на то, что может выдать тебя. Истинная сила заключается не в магии, нужно лишь уметь слушать этот мир и читать его знаки. [Гинко* - кицунэ серебряного окраса. «…ум не останавливается»* - в дзэн уважают бесстрастный ум, который не останавливается на одном месте и охватывает всё тело и личность. Так, если вы будете внимательно изучать лист дерева, вы не увидите само дерево. Сосредоточенный на чем-то ум не видит всё остальное. Только если вы не помещаете ум нигде, он оказывается везде. «…при звуках собачьего лая»* - как и всякая лиса, кицунэ боится собак и собачьего лая] Кончик хвоста тихо вздрагивает. Выражения лица у лисенка такое растерянное, беспомощное, что каминтю невольно проводит рукой по серебряным прядям мягких волос. - Я знаю, ты хочешь есть. Если ты пленник, тэнко, – это ещё не повод отказывать себе в маленьком удовольствии. Чародейка снова уходит, а лиса неосознанно тянется к любимому творогу. Почему эти пальца такие нежные, почему от их прикосновения словно разбегаются маленькие электрические разряды? Что за невысказанное удовольствие они скрывают? Неужели это магия? Но в них не было магии, были лишь удивительная нежность и забота, словно желание подбодрить, поделиться частью энергии. Это была не гордая забота, но удивительная душевная мягкость, плавное равновесие. И от этого прикосновения странно подрагивал кончик хвоста. Узнать бы настоящее имя каминтю… И можно будет вернуть свою силу, отомстить, покорить мир. Узнать бы настоящее имя…