Байки из общаги

      Но уехать домой Росту всё же пришлось вновь. Мать, не поверив в общажные байки о сожранной хомяком и крысой зачетке, лично приехала в конце июля удостовериться, не выперли ли её чадо из универа. И Росту просто пришлось позорно бежать из универа, подальше от насмешек ехидных преподавателей-аспирантов и одногруппников, обитавших в той же общаге.       И Макс остался один. Без Роста, без Веньки и без Насти с Машей, которые за отличную учебу были депортированы университетом на юг, пусть там свою активность проявляют.       Домой возвращаться Максим не собирался. Не хотелось мозолить глаза Росту. Их отношения и так были словно натянутая струна, и Макс со скрипом и кошачьим воем на душе уговорил себя дать Росту время.       На этаже остались только староста Петя, амбал Валера, который после знаменательной поездки бросил пить и начал читать классику и полчища крыс, почуявших, что человечество готово отступить.       – Вале-е-ера, – дежавю. Макс вновь проснулся от того, что кто-то весьма немелодично коверкал это имя. – Ну Вале-е-е-ера, – к слову сказать, Валера был тем самым амбалом, который первым познакомился с крысой, развратившей Вениамина. Некогда он учился на физмате вместе с группой Макса, но уже на первом курсе осознал, раскаялся и сбежал от греха подальше на физфак, но с прежними одногруппниками общаться не прекратил. И по-прежнему делил комнату со старостой математиков. – Впусти, я же пошутил! – староста барабанил в дверь кулаками, изредка пиная дверь в душевую ногой.       – Отвали, завтра же уеду к маме! – истерил амбал. В последнее время он отчего-то стал очень нервным. Всё чаще в жаркую погоду его можно было встретить в закрытой одежде, хотя раньше он мог щеголять по улицам в одних шортах-семейниках, не стесняясь прохожих.       – Да пошутил я, ну чего я там не видел…       – Сегодня уеду, – Валера пушечным ядром, сбивая с ног Петра, вылетел из душевой, замотавшись в огромное махровое полотенце и теряя на ходу выпадающую из рук одежду.       Макс, продирая глаза и сбрасывая остатки сна, пытался понять, не привиделось ли ему все это.       – Иди куда шел, – грозно сказал староста, недобро поглядывая на Макса, ставшего невольным свидетелем их ссоры с Валерой.       – Да мне, в общем-то, всё равно, – пожал плечами Макс, заходя в душевую и останавливаясь перед раковиной, чтобы умыться. Староста Петя зашел в одну из душевых кабинок, возвращаясь к незаконченному делу. Полотенце, обхватывающее его бедра, весьма выразительно топорщилось на причинном месте. Не удивительно, что Валера испугался такого размаха!       Закончив чистить зубы и приобретя более-менее человеческий вид, Максим уже было хотел выйти из душевой, когда из кабинки Петра донёсся сначала полувой-полуписк, а затем вопль раненого мамонта в лице Петра. Дверь в кабинку распахнулась и голый парень буквально выпал оттуда.       – Там… там… ОНО! – шептал он, словно боясь спугнуть неведомое нечто. – Оно пытается выбраться из канализации!       – Крыса опять? – насмешливо спросил Макс, заглядывая внутрь.       – На крысу оно не похоже… Облезлое, мокрое, толстое и так и тянет ко мне свои лапки… Верещит…       Если бы Макс не прожил так долго в одной комнате с Вениамином, то не узнал бы его теперь в этом облезлом и местами потрепанном комке свалявшейся шерсти. В неравном бою он лишился уха, на лапке не хватало одного пальчика, он застрял между прутьями вентиляционной решетки, служившей последним бастионом в борьбе с крысиным воинством, но он по-прежнему был тем хомячком, которого Макс с Ростом катали в кроссовке.       – Это Веня, – вынес вердикт Макс, приближаясь к жалобно и виновато смотрящему на него блудному сыну. – Люк, я твой отец, – сказал мстительно Макс и, в ответ на немой вопрос, отразившийся на лице старосты, продолжил, – всегда мечтал сказать это.       – Уверен? – староста, обернув бедра бумажным полотенцем в несколько слоев, опасливо приблизился, заглядывая в вентиляционное отверстие. – И правда, Веня! Как же его жизнь потрепала…       – Поделом ему, – наставительно проговорил Макс, наблюдая за тем, как угасает в глазах этого крысёныша надежда. – Пойдем, сам выберется, – истошный писк и скребки лапками были им ответом. – Ладно, как бы нам его оттуда вытащить, а то сдохнет, завоняет… – цинично осматривал тело Веньки Макс.       – За что ты так с ним, зов природы, мужик он или где? Вот если бы перед тобой попой призывно крутил тот, кого ты так страстно хочешь, выдержал бы?       – Выдержал бы, – угрюмо рыкнул Макс.       – Оу… – понимающе кивнул староста и больше этой темы не касался. – Давай его маслом намажем или вазелином… Мне бабушка прислала целую баночку, чтобы губы не трескались от жары.       – Тащи вазелин, – кивнул Макс, смотря прямо в глаза-пуговки Вениамина. – Ну здравствуй, Брат, – Веня деликатно пискнул, призывая скорее освободить его из мокрого плена, а уже после читать мораль.       Староста вернулся на удивление быстро, тяжело дыша и протягивая баночку с заветной субстанцией.       – На, смажь его, – Макс подчерпнул немного вязкого вещества пальцем, размазывая её аккуратно по шерстке. – Да что ты так, словно никогда не пользовался, – не выдержал Пётр, отбирая вазелин и начав смазывать охреневшего Вениамина. – Вот так, чтобы скользил плавно. Тебе не больно, маленький? – нежно спросил Пётр, и в этот момент в узкую душевую кабинку ворвались Рост и Валера, глаза которого медленно наливались гневом и кровью, а из ноздрей едва не валил пар.       – Я согласен быть снизу! – вопил Валера. – Вернись, несчастный, я всё прощу, только не с ним!       А Рост был бледен и на удивление молчалив, его заметно потряхивало, а в глазах было то же выражение, что и у Вени, когда Макс пригрозил уйти из душевой и оставить его как есть.       – Тяни! – ошалело вопил мальчик-Петя, войдя в раж и не заметив разворачивающейся за спиной драмы. – Хорошо пошел, еще пара сантиметров и все! – и в этот момент Валера и Рост решились заглянуть в кабинку. Макс, схватившись за рёбра и спрятав лицо в коленях, сидел на полу, трясясь. Староста наглаживал обморочного хомячка, смывая с него остатки вазелина, пропитавшие шерсть.       Рост ринулся к Максу, пытаясь поднять друга подмышки.       – С тобой все в порядке? Он тебе что-то сделал? А что за лысая крыса у него в руках?       – Кх-х-х-х, – хрипел Макс, не решаясь показать Ростиславу лицо.       – Макс, может, скорую вызвать?       – Нет, все ОК, – помотал головой Макс, справившись со смехом. – Крыса – это Веня, он застрял и мы его вытаскивали из…       – …из вентиляции! – вторил ему голос старосты, объяснявшего что-то Валере. – Но про смену позиций я слышал, – теперь побледнел Валера, а вот на лице Ростислава можно было жарить яичницу. – И, раз пошла такая пьянка, давайте обмоем это дело, – торжественно сказал староста, являя грязного и скользкого хомячка свету.

***

      – Скажи честно, о чем ты подумал, когда услышал наши страстные вопли из душа? – смеялся Макс, вытирая насухо Вениамина, впавшего, казалось, в кому.       – О том, что вы хомячка вазелином смазываете, – ржал успокоившийся Рост.       – А чего губенки так тряслись обиженно? – не унимался Макс, вновь заперший их в комнате и спрятавший ключи. – Кстати, что это за облезлое нечто у тебя на кровати спит? Оно Веньку не съест?       – Он хороший! – протестовал парень, наглаживая кота, издававшего такие звуки, будто наждачкой по железу елозят. – Меня мама из дома вместе с ним выгнала. Он её ксиву ментовскую погрыз и пометил… Ничего, пусть теперь на работе рассказывает о том, что это ей кот погрыз документы, – мстительно потирал руки Рост. – Ты же нас не выгонишь из комнаты?       – Куда я денусь с подводной лодки… – тяжко вздохнул парень, рассматривая как взъерошенный, но счастливый Рост наглаживая местами пушистого и местами рыжего кота, слюнявящего хозяину руку.