Запах Вереска

Сладкие нежные слова для молчанья, Не для разговоров. Юное сердце – для любви, Не для разочарования. Темные волосы – для игр с ветром, Не для укрытия от чудес холодного мира. Целуй – пока твои губы еще алые, Пока он еще молчит. Успокойся – грудь еще нетронута. Держись за руку, пока она еще без оружия, Утони в глазах, пока они еще слепы, Люби, пока ночь еще скрывает рассвет. Первый день любви никогда не вернется к тебе А час страсти никогда не пройдет зря Скрипка – рука поэта Бережно сыграет мелодию твоего любящего сердца. Nightwish - "While Your Lips Are Still Red"

715год. Драгмирия. Железный Лес Погода портится стремительно. Мелкий дождь резко превращается в ливень. Ветер такой сильный, что ломает ветки деревьев и чуть ли не срывает крыши домов. Он воет, как дикий зверь, и пытается сбить с ног. От жуткого грохота грома закладывает уши. Холодный блеск молнии слепит глаза, то и дело, разрывая темное небо. Все тропы смывает вода. Ее много, река вышла из своих берегов и сейчас беснуется вовсю. Промозглый холод проникает под одежду и ползет по позвоночнику. Ткань липнет к коже и неимоверно раздражает. Но это куда лучше, чем хоть одна ночь в Млэк-Алаине. Ивон не выдержал бы больше. Либо его судили бы за отцеубийство, либо за измену (освежеванный труп принца). И то, и другое совершенно не входило в ближайшие планы. Но и отец, и король уж слишком на это напрашивались. Стоило им узнать о нападении, как они сразу же послали воинов в Зарану. Совершенно не обращая внимания на то, что вообще-то все уже закончилось и их помощь совершенно не нужна. Вскоре Валентину стало известно и о событиях, произошедших в Лунаре. После этого Ивон был вызван в столицу. Где после долгого и подробного отчета ему объявили, что, так как сейчас идет война, он, как представитель Вампирского Двора, имел право перешагнуть суеверия старой деревеньки. На что разъяренный мечник ответил стальным тоном: - Честь - не шлюха, чтобы разбазаривать ее! Валентин был в ярости, но смолчал. Эта была оглушительная пощечина. Еще больше выводило из себя то, что черный альфа был почти в его руках, но он до сих пор не мог перерезать ему глотку. Его сторону полностью поддерживал и первый советник. Но кроме этого у того были очень далеко идущие планы насчет сына, чья упертость грозила разрушить все. Анрис уже успел поговорить с главой семейства Дарионов. Помолвка дочери барона и сына первого советника была практически решенным делом. Пока матери двух молодых вампиров вовсю готовились к свадьбе, отцы уже составляли брачный договор. Если бы не вовремя подсуетившаяся сестра, Ивон бы узнал все прямо в день брачной церемонии. Такого бешенства стены родового замка Анарсвилей не видели никогда. Восточную стену просто снесло от всплеска мощной волны магии. А левое крыло рухнуло уже впоследствии глобального поединка между отцом и сыном. Потому что иначе никто из них не желал уступать. Этот разговор Ивон вспоминал еще долго... Флешбэк - Ты не имеешь право отказываться! - зашипел Анрис, и когти его удлинились, - у тебя долг перед родом! - Я ничего не должен ни тебе, ни этой девке, ни тому выродку, который сидит на троне, - в голосе мечника звенел металл, - я принадлежу ордену! - Ты МОЙ сын, единственный продолжатель и хранящий Искру, - глаза отца пылали красным, а клыки удлинились. - Вот именно! - взревел Ивон и с силой грохнул кулаком по деревянной поверхности стола, - Искра выбрала меня, а не тебя. И только мне решать, в ком она будет гореть! Так что, можешь засунуть эту драную кошку куда подальше! Тебе хватило ума сделать двух наследников, так сделай еще одного и забудь обо мне! - Ты, мелкий своенравный сопляк! Ты еще будешь подчиняться мне! - Только попробуй! После этого двое разъяренных вампиров снесли всю оружейную и еще четыре этажа. Ивон уехал той же ночью. Взбешенный до предела и мечтающий разорвать весь мир на куски... Конец Флешбэка Мечник вздрогнул и, стряхнув с себя пелену воспоминаний, направил коня вглубь леса. До заставы было еще очень далеко, а до ближайшего тракта еще дальше. И, видимо, сегодня его ждало не очень приятное путешествие через неприветливый Железный Лес. Дождь шел уже третьи сутки, совершенно не желая прекращаться. Грязь неприятно чавкала под копытами уставшего коня. Вампир погладил по мокрой гриве и поднял взгляд на темное небо. Воздухом было бы быстрей, а конь нашел бы дорогу, но слишком большой риск поджариться от молнии. Не смертельно, но приятного мало. Очередная бледная вспышка и холодное нутро леса освещается как при дневном свете. Всего лишь на минуту, но этого хватит, чтобы увидеть силуэт хижины. Мечник пришпоривает коня и, прыжком преодолев свалившийся, небо знает когда, засохший дуб, устремляется вперед. При ближайшем осмотре оказывается, что это временная стоянка охотника, причем человека. И, главное, что людской дух ослаб настолько, что вампир легко перешагивает порог дома. Расседлав коня и отведя его в покосившийся хлев, где несмотря ни на что сухо, он возвращается в дом. Вокруг пыль и пахнет сыростью. Грязные стекла в небольших окошках, бедная мебель, состоящая из двух стульев, стола и потрепанного сундука у подножья узкой койки. Комната одна, но стоящий у стены очаг с лихвой покрывает все недостатки. Мысленно поблагодарив того, кто предусмотрительно оставил целую вязанку дров у очага, Ивон принялся разводить огонь. Через несколько минут огонь весело трещал и наполнял комнату теплом. Одежда подсыхала на стульях, а Ивон лежал перед огнем, замотавшись по самую макушку в черную шкуру, и смотрел на алые языки. За окном бушевал шторм и тяжелыми каплями бился в окна, но мечника это не волновало. Разум опять подкинул картинки недавних событий, и вампир заскрежетал зубами. Отец жаждал власти и не гнушался ничем для достижения своих целей. Даже древней тайной семьи. Искра... Великая сила, которой Небесные наградили много веков назад их семью. Сила, способная изменить судьбы и писать истории целых поколений. Величайший дар и благословение, вверенное за доблесть и честь. Обладающие ею переставали быть похожими на других. Их силы менялись, ум становился ясней и быстрей. Они исцеляли тех, кто уже был на пути в Мир Мертвых. Искра делала их почти что неуязвимыми, но, вместе с этим, она была словно живая. Она сама выбирала себе «сосуд». Играя с ним так, как хотела. Очередным ее вместилищем стал Ивон. Однако, несмотря ни на что, мечник не любил свой дар и очень редко использовал его. Что бы ни говорили предки, он чувствовал ту злобу, которая исходила от его дара. Словно совершенно чужая суть, которая тревожно ворочалась в его сознании и очень часто пыталась взять верх над ним. Долгие годы изнурительных тренировок позволили обуздать ее и держать на коротком поводке. Сейчас этот контроль пошатывался, и мало было этого, отец решил, что пришло время передать ее. Не абы кому, а новым наследникам, которыми должны были стать дети Ивона. Валентин отлично знал историю семьи своего советника, потому активно помогал. Ведь мечник отказался использовать в этой войне свой дар. Те не смирились и решили пойти иным путем. Только они не учли того, что белокурый вампир плюнет на все и не покорится. Зло ухмыльнувшись своим мыслям, Ивон закрыл глаза и вскоре, незаметно для себя, провалился в неспокойный сон... **** «Надо было дождаться утра», - мрачно подумал Кайрен и перешел на рысь. Мужчина потеплее укутался в плащ и, прищурившись, взглянул в глубину леса. Где-то здесь должна была быть старая стоянка охотника. И угораздило же его переться в такую непогоду в Джерсаш на встречу со шпионом! Маркус совершенно не разделил ледяное спокойствие старшего, когда тот объявил, что собирается лезть в самую охраняемую крепость империи хладных. Младший был в шаге от того, чтобы связать старшего и запереть на семь замков. Все знали, что в Джерсаше жили люди вперемешку с вампирами. Соваться туда чистокровному оборотню было опасно. Но встреча со шпионом была, безусловно, важна. Отказавшись посылать младшего, Кай отправился сам. Как он и рассчитывал, человеческое обличье не подвело. А сбить слабый запах волка было делом нескольких минут. Так что, альфа до самого заката свободно разгуливал по городу, оставшись совершенно не замеченным обитателями крепости. Дождь же стал приятным и весьма полезным дополнением. Даже если бы кто-то и догадался выслеживать непримечательного бродягу в лохмотьях, то попал бы впросак. Дождь смыл и без того еле различимы следы и запахи. Да и далеко он уже был. Так что можно было спокойно перекинуться. Но эта мысль быстро исчезла из головы, когда Кай почувствовал запах дыма. Втянув полной грудью воздух, оборотень начал напряженно вслушиваться. Вокруг был слышен только мерный стук капель. Они барабанили по зеленым листьям и, ручейками стекая по веткам, тянулись прямо к земле. Ветер выл среди деревьев и заставлял съеживаться. Ни звука животных, ни скрипа невозможно было разобрать в том хаосе, который перемешался в завывании ветра. Из всего этого смог пробиться только где-то рядом весело потрескивающий огонь и чье-то расслабленное дыхание. Волк напрягся еще больше и почти наяву почувствовал, как бьется молодое сердце. И было в этом что-то настолько знакомое, что оборотень на мгновение даже замер. Кай помотал головой и, сбросив с себя наваждение, пошел на острый запах. С легкостью перепрыгивая кочки и обломки свалившихся деревьев, он, наконец, вышел к маленькой хижине. В окнах блестел свет огня, и дверь была плотно прикрыта. Оборотень взбежал на крыльцо и, стряхнув с себя капельки воды, потянул за ручку. Стоило двери открыться, как в нос ударил до зубного скрежета знакомый запах. Кай оскалился и, зло зарычав, обвел быстрым взглядом комнату. И то, что он увидел, заставило его глаза потемнеть. - Ты?! - хрипло произнес он. - Только тебя не хватало, - таким же хриплым голосом произнес Ивон, и в следующую минуту в его руке блеснуло лезвие серебряного кинжала... * * * Этот проклятый шторм длился уже целую вечность. Он заставлял ежиться и замирать в предчувствии беды. Очередная бледная вспышка осветила бледное лицо и сжатые губы молодой хладной. Девушка стояла у распахнутого окна и совершенно не обращала внимания на ледяные капли, бьющие в комнату. Ветер трепал ее волосы и лизал напряженные плечи. «Он ушел три дня назад, и до сих пор нет никаких вестей», - мысли метались в голове. Диана была в откровенной панике. Брат никогда не пропадал, не оставляя ей хоть одной весточки. А после грандиозного скандала с отцом Ивон ушел рассвирепевшим. Даже тогда она знала, что он будет в Заране. Диана успела вовремя и, плюнув на разгорающийся шторм, полетела за ним. Но в городе брата не было, а капитан охраны города подтвердил, что мечник не переступал порог крепости. После этого прошло два дня, а Ивона не было. Он не откликался на зов и вообще исчез. Диана выдержала только день и решила отправиться на поиски. Однако шторм усилился. А ее подстегивали воспоминания о двух братьях-волках. Она еще не забыла выражение глаз брата, когда тот смотрел на черного альфу. Так могли смотреть только на несбыточную мечту. Самую сладкую и желанную, но в то же время далекую и греховную. И, с каждой минутой отдаляясь от Лунара, Ивон мрачнел все больше. Диана и прежде догадывалась, в чем дело, но не хотела верить до последнего. Пока судьба не свела ее с одним наглым, языкастым и невежественным животным. Но эту слабость она могла побороть. Надо было только не думать о серо-буром волке с глазами цвета топленого шоколада... А в это время, выше упомянутый серо-бурый волк сходил с ума от беспокойства на другом конце границы. Мрачно стоя на крыльце их с братом крепкого дома, вслушиваясь в шум дождя и окидывая взглядом большую деревню, затерявшуюся среди густой рощи. В самом сердце древнего леса, окруженного лентой реки и камнями с другой стороны. Здесь не было ни высоких стен, ни укреплений. Лес уже сам давал своим детям защиту и охранял их. Даже в самые темные времена здесь мог найти приют любой волк. Даже дома стояли так близко друг к другу, что кое-где уже слились крышами. И все они стояли у подножья дома главы клана. Даже в мирное время оборотни неосознанно искали поддержки у своего альфы, а он щедро делился ею с ними. Не отказывая ни в чем и помогая. Крепкой спиной заслоняя свой клан. За это Кайрена безмерно любили. За его честное слово, за гордость, за справедливость и за милосердие. Но даже такому сильному альфе порой нужна была помощь. Ни тогда, когда на нем остался годовалый брат и разрушенная деревня с почти перебитым кланом. Ни тогда, когда он в одиночку выслеживал тех, кто предал и убил их родителей. И ни тогда, когда объединял враждующие кланы и шел против старых законов Старейшин. Это помощь была нужна сейчас. Когда он встретил белокурого вампира. Это было тем, что начало выбивать вожака из колеи. Ведь к собственной паре тянуло неимоверно. Хотелось видеть, прикасаться и вечно слушать биение бесценного сердца. Вторая часть души, без которой зверь внутри выл от тоски и задыхался от бессилия. Самый сладкий и самый ядовитый дар, который превратился в проклятие небес. Теперь Маркус знал, каково это. Стоило только подумать об этом, как перед глазами всплыла тонкая девичья фигура. С мягким шелком волос и бездной темных глаз. Оборотень зло хмыкнул и поднял глаза на темное небо. Проклятие, видимо, не миновало и его... * * * На улице вовсю грохочет гром, а ветер усилился настолько, что под очередным порывом крыша начинает опасно скрипеть. Но сейчас никто не обращает на это внимание. Потому что под этой самой крышей сейчас двое здоровых мужчин рушат все на своем пути и пытаются достать смертельным ударом друг друга. В комнате все перевернуто вверх дном. Мебель щепками лежит на полу. Всюду осколки битой посуды, и холод проникает через разбитое окошко. Гневный рык перемешивается со злобным шипением. Они вцепились друг в друга и норовят сильней задеть. Очередной взмах ножа, и кровавая полоса проходит по плечу оборотня. Его одежда уже кое-где порвана. В глазах горит бешенство и наружу лезет вторая сущность. Вампир не дает ни минуты покоя. Он наступает на него, и в его стальных глазах горит ненависть. Она наполняет все естество и огненными струями течет по венам. Они борются уже два часа, и никто из них не желает отступать. Очередной взмах ножа, и оборотень, злобно зарычав, отступает назад. Его волосы взлохмачены, мокрая одежда в пыли и грязи. Она порвана на груди и плече, где серебряный нож оставил тонкую рану. Глядя на него, Ивон понимает, что выглядит ничем ни лучше. Но он не может отступить. Только не сегодня! Поэтому он резко уходит от удара острых когтей и, сделав резкий разворот, со всей силы бьет ногой по груди оборотня. Тот отлетает к стене и, встряхнув головой, готовится к новому прыжку. Это танец... Дикий, опасный, чей исход известен им обоим. Они больше не могут тянуть. С каждым новым днем их связь травит кровь. Она выжигает их изнутри и пытается найти выход. И если не покончить с этим сейчас, то дальше будет только хуже. Очередной удар и очередная рана, но на этот раз кровь у вампира. Она течет из рассеченной брови и попадает в глаз. Ивон на мгновение отвлекается - и это его ошибка. Кай реагирует мгновенно. От мощной затрещины у вампира чуть искры из глаз не сыпятся, и кинжал падает на пол. Он отлетает к стене, и в следующую минуту горло сдавливает тяжелая рука. Она все сильней сжимается вокруг его шеи и перекрывает воздух. Вампир хрипит, а перед глазами перекошенное и окровавленное лицо Кая. Но умирать мечник не собирается. Он бьет кулаком по ребрам альфы и с наслаждением слышит хруст костей, а в следующую минуту вцепляется в горло оборотня клыками. Острые как бритва, они вонзаются в загорелую кожу, и через секунду Ивон с ужасом понимает, ЧТО наделал. Сознание мутится мгновенно, когда на языке он чувствует вкус крови. Кай чуть ли не воет, когда взбесившийся мечник вцепляется в его шею. Он с силой сжимает челюсти, будто хочет вырвать горло альфы. Оборотень пытается оторвать от себя вампира. Его тело горит, словно в него влили раскаленное серебро. Сердце бьется как загнанное, а мысли тускнеют. Через целую вечность боль утихает. Она меняется и, смешиваясь со злобой и ненавистью, превращается в убойную смесь. Она течет по жилам и наполняет тело истомой. В нос бьет крепкий запах вереска и мокрой травы. Он проникает в самую душу и сводит с ума волка. Кай больше не в силах остановить себя. Он подхватывает вцепившегося в него всеми конечностями вампира и сильней прижимает к себе. Зарывая когти в пепельный шелк волос и глухо постанывая. Ивона трясет. Его ноги подгибаются, но сильные руки удерживают и еще тесней прижимают к крепкому телу. И он чувствует каждую напряженную мышцу, каждый изгиб и ту мощь, которая исходит от альфы. Это лишает рассудка и заставляет закатить глаза. Ничья кровь в мире не может сравниться с этой. Сладкая как нектар, дурманящая не хуже крепкого вина и возбуждающая похлеще любой самой умелой блудницы этого мира. А стоит только почувствовать чужой стон, как крышу сносит основательно. Мечник с трудом отрывается от своего лакомства и совершенно диким взглядом смотрит на такие же безумные глаза. Никто из них больше не контролирует себя. Животная страсть берет верх, и теперь это два изголодавшихся по друг другу существа. Они бросаются друг на друга, но уже совершенно по другой причине. Они не целуются... Это злые укусы, от которых остаются кровавые раны на губах. Кай совершенно теряет голову. Он зло тянет за серебряные волосы и, совершенно не обращая внимания на шипение, грубо сминает мягкие и давно желанные губы. Облизывая очередные ранки, оставленные им же, и толкаясь языком глубже. Вылизывая, буквально трахая такой теплый и сладкий рот. Блондин в руках утробно стонет и выгибается дугой. Руки так бесцеремонно блуждают по спине и спускаются на ягодицы. С силой сминая и подхватывая, прислоняют к многострадальной стене. Блондин мгновенно поднимает ноги и сцепляет за спиной у альфы. Он теряет голову. Его удлинившиеся когти рвут мокрую рубашку и пытаются добраться до теплой кожи. Он злится, потому что ему не дают двинуться с места, а все сильней вжимают в шершавую поверхность. Словно пытаются выбить из него дух. Но все протесты вылетают из головы, когда он чувствует прижатую к его паху возбужденную плоть. А дальше только глухие стоны и новые укусы. Они движутся так медленно, так томно, что даже больно. Потираясь друг о друга и имитируя то, что должно скоро произойти. Пульс бьет в висках, и кажется, что еще минута этой невыносимой пытки вконец убьет их обоих. Вожделение кипящей лавой охватывает все тело и выжигает саму душу. Она превращается в невыносимое тепло, от которого щемит сердце. Ивону нужно это тепло. Он задохнется, если крепкие руки отпустят его. Они гуляют по его телу. Грубо сминают бедра и царапают грудь. Он готов заорать, когда они так сладко проходят по соскам и спускаются к напряженному паху. Нетерпеливо вырывая шнуровку и ныряя под грубую ткань штанов. Сдерживать крики больше нет сил. Особенно когда оборотень наклоняется и, поочередно прихватывая зубами розовые бугорки, начинает посасывать их. При этом продолжая ритмично водить рукой по стоящему члену. Но этого мало. Им нужно больше... Стать единым целым, утолить, наконец, ту жажду, которая мучает с той минуты, когда Кай увидел блеск звезд в удивительных глазах. Когда Ивон впервые услышал одно лишь имя и почувствовал теплое дыхание на затылке... Так и не размыкая объятий, они съезжают на грязный пол, где начинают бороться за право вести в этом сумасшедшем танце. Но это больше похоже на животные ласки и жажду утолить возбуждение, чем на настоящую борьбу. Перекатываясь, потираясь друг о друга и вырывая самые сладкие и желанные стоны из груди. Царапая кожу и помечая свою собственность как два ревнивых зверя. Вся спина Ивона в кровавых царапинах и синяках, но он совершенно не чувствует боли. Сейчас он безумен. Его глаза горят багровым огнем, удлинившиеся клыки ни в какую не хотят вернуться в прежнее состояние, черты лица заострились настолько, что скоро прекрасное лицо примет свою боевую ипостась. Еще никогда в жизни он не терял головы настолько. Терпения еле хватает на то, чтобы порвать к чертовой матери всю мешающею одежу и, наконец, прижаться голой грудью к такой же обнаженной коже. Он намеренно пытается взять верх и подчинить непокорного альфу. Чтобы овладеть, заклеймить и навсегда привязать самой прочной цепью к себе. Но у Кая другие планы. Он не уступит... Не сейчас... Эта ночь принадлежит ему, как и это восхитительное существо. Единственное равное ему во всем... Одним рывком перевернувшись, он оказывается сидящим на полу и тянет на себя своего вампира. Усаживая на себя и сжимая до боли крепкие бедра, вцепляется клыками в незащищенную шею блондина. Тот глухо стонет и с двойным усилием принимается стаскивать одежду с альфы. Цепочка багровых укусов. Царапая белую кожу на спине и дурея от одного только запаха. Кай урчит как довольный кот и вылизывает шею Ивона. Вкусный, такой мягкий и возбуждающий. И каждый крик льется в уши волка. Его когти рвут ткань штанов и, отбросив в сторону, привлекают к себе уже полностью обнаженное тело мечника. Тот уже совершенно не соображает, а только стонет, когда чувствует горячую, как огонь, кожу темноволосого мужчины. Они трутся друг о друга как дикие звери, только подстегивая возбуждение. И здесь уже совсем невмоготу. Стоит только взглянуть на румянец, ровно покрывающий совершенное тело. Серебряные волосы, разметавшиеся по плечам, и дикий блеск алых глаз. Кай глухо рычит и, схватив вампира за плечи, дергает на себя. Его руки блуждают по крепкому телу, очерчивая каждый позвонок, каждый шрам, и, достигнув копчика, совершенно нагло ныряют в ложбину. Когти царапают ягодицы и прижимают ближе. Пока пальцы другой руки, смоченные в крови, гладят сжавшиеся колечко мышц. Они грубо вторгаются внутрь и причиняют невыносимую боль. Ивон шипит и снова вонзает клыки в горло оборотня. Тот рычит и еще крепче прижимает его к себе. Настолько, что между ними не остается ни малейшего пространства. А пальцы продолжают свое дело и растягивают вход. Они входят глубже, не останавливаясь даже тогда, когда блондин начинает уже поскуливать и, отпустив шею брюнета, утыкается носом в его ключицы. Больше ждать Кай не может. Он резко вынимает пальцы, не обращая внимания на сопротивление, выкручивает руки вампира и резко насаживает на крупную головку. Алые глаза распахиваются от еле сдерживаемой адской боли, и мышцы просто деревенеют. Оборотень не прекращает мелких толчков, пока полностью не оказывается внутри жаркого и узкого нутра. Хладный в его руках бьется и хрипит, пытаясь вытолкать из себя рвущую плоть. Но альфа не отпустит. Он хватает за горло мечника и, притянув его к себе, целует в искривленные от муки губы. Вылизывает соленую влагу, текущую по горящим щекам, и, словно прося прощения, нежно касается губами зажмуренных век. Кай держится из последних сил, сцепив зубы, чтобы не сорваться и не начать прямо сейчас вдалбливаться в желанное тело. Его держит осознание того, что это не дешевая девка из подворотни, а его ПАРА. Вечная, единственная и до боли любимая. Сердце бьется как загнанное, а в ушах стоит звон сотен колоколов. Тянущая боль внизу постепенно утихает и становится терпимее. Стальной захват, сковывающий руки, исчезает и превращается в почти ласковые поглаживания. Ивон прикусывает губу и прислоняется лбом ко лбу своего альфы. Объяснений не надо. Они понимают друг друга с пол вздоха. Так было прежде и будет всегда... Первый слабый толчок, и Ивон, шипя, вцепляется в крепкие загорелые плечи, оставляя кровавые полосы на них. Но это только раззадоривает Кая. Он целует жарко, страстно, отдавая всего себя, клеймя и забирая душу Ивона в обмен на свою собственную. Толчки усиливаются, и теперь уже оборотень вовсю натягивает на себя вампира. А стоит только поменять угол, как блондин вскрикивает и выгибается так сильно, что скоро сломает себе позвоночник. Он вцепляется в темноволосого мужчину и, скрестив ноги за его спиной, начинает сам насаживаться. Только бы еще раз ощутить эту волну дикого экстаза. Для них нет никого. Мир просто сгорает в их жадных глазах, которыми они ловят каждое движение своих тел. Крики перемешиваются с рычанием, и им плевать, что такими темпами они сорвут голоса. Плевать на все... На войну, на друзей, на собственные семьи и на завтрашний день. Главное сейчас это страсть, которая кипит в них и на всех порах гонит к развязке. Огонь жарко горит в очаге и золотит блестящую от пота кожу. На алых губах привкус крови и дрожь рваного дыхания. Пальцы переплетены так же крепко, как и нити их судеб. Они окутывают их и выжигаются на душе. Это крепче любого обета и клятвы. Никто не сможет их порвать, ни боги, ни смертные. В глазах одна бескрайняя страсть. Она окутывает с головой и не дает дышать. Ивон дрожит всем телом и уже практически воет на одной ноте. Оборотень остервенело покрывает его грудь поцелуями-укусами, крепко прижимает к себе и толкается еще глубже и сильней. Балдея от собственного запаха на своей паре и наслаждаясь самым чувственным и самим прекрасным зрелищем на свете. Он не отрывает болезненно блестящих глаз от мечника и расцарапывает его лопатки. Блондин раненной птицей бьется в его руках и с совершенно бессмысленным взглядом откидывает голову. Рухни на них сейчас потолок, они бы и глазом не моргнули. Удержаться невозможно. Тело, истерзанное грубыми ласками и напряженное до предела, вздрагивает в его руках и после пронзительного крика обмякает. Это становится последней каплей для Кая. Он вцепляется зубами в плечо любовника и с глухим рыком кончает. Перед его глазами стремительно мелькают цветные круги, грудь ходит ходуном. Но опустить свои руки он не может. Ивон все еще сидит на нем и, зажмурив глаза, сыто вылизывает шею. Его когтистые пальцы зарываются в спутанные черные волосы и гладят кожу головы. Альфа сыто улыбается и, намотав на кулак серебряные волосы, отрывает от себя мечника. Лишь для того, чтобы снова начать вылизывать дрожащий кадык и влажным следом подняться к губам. Чтобы обвести их контур и по скуле прочертить дорожку к порозовевшему уху с заостренным кончиком. И пока вампир снова дрожит от новой волны возбуждения, вторая рука оборотня скользит вниз по груди. Царапая когтями впалый живот и намеренно задевая белые влажные разводы, выплеснувшиеся между ними, уверенно обхватывает вновь возбужденную плоть. Гладя по чувствительному краю и снимая первую каплю смазки, чтобы размазать по алой головке. А в следующею минуту слышится дикий рык, и Кай оказывается лежащим на спине. Стоит взглянуть в пылающие алым сузившиеся глаза, как воспаленный мозг выдает, что это будет еще очень долгая ночь...