Запах Вереска

Я теряю тебя в этой мутной толпе, Я теряю тебя по крупицам, по клеткам С каждым мигом, пронёсшимся на высоте, Теплота уступает паутинам и сеткам Я теряю тебя, мне тебя не найти, Я теряю тебя постепенно, построчно По-простому, как Золушка без десяти, И по-сложному, как фортепьяно настройщик… Сурганова и Оркестр — «Я теряю тебя»

715 год. Драгмирия Pov Ивона Вдох… Выдох… С первыми закатными лучами оживает Сигерин. Люди уже несколько дней укрепляют его и готовятся к изнурительной осаде. Все, кто может держать оружие, кто умеет драться, собрались во внутреннем дворе небольшого замка, где нашли приют несколько сотен семей. Женщины, дети, старики давно уже отосланы в глубокие пещеры под замком. На стенах слышны крики занимающих свои места лучников. Огонь дикими языками лижет почерневшие огромные котлы, в которых варится смола и ждет своего времени. Отовсюду слышны тихие разговоры воинов, бряцание доспехов и ровный свист точившихся мечей. Это последние часы покоя в Сигерине. Потому что очень скоро здесь будет не меньше полутора тысяч оборотней. Зная тебя, я могу сказать с уверенностью, что это только начало. Их будет намного больше. А помощи нам ждать не от кого. Валентин далеко на востоке, где успешно участвует в очередном спектакле, поставленном тобой и великолепно отыгранном твоим братом. Первый советник же сейчас пытается пережить покушение на свою жизнь, так же устроенное тобой. Вампирский двор в настоящей панике, никогда еще волкам не удавалось так близко подобраться к ним. Но там тебя нет. Ведь твоя последняя и самая главная цель здесь — я и мои воины. Отрезанные от других, не имеющие за спиной поддержки и, по идее, совершенно не знающие о том, что должно случиться этой ночью. Я восхищен настолько, что готов аплодировать стоя! Только ты забыл, что играешь отнюдь не с глупым мальчишкой. Вычислить твоего шпиона было легко, а подыграть ему и подкинуть ложные сведения — еще легче. Но сделать все так тонко, так незаметно, чтобы ты не понял. А теперь ты идешь на город, не зная того, что здесь тебя давно ждут. В то время, как Диана на всех порах летит к Магистру. Еще один шаг, просчитанный тобой… Вдох… Выдох… Замок в огне. Вокруг такой грохот, что, кажется, еще одна минута, и я просто оглохну в нем. В воздухе стоит сладкий запах крови. Он наполняет легкие, заставляет сходить с ума. Перед глазами все застилает алая пелена и вытаскивает из самых недр души ту тьму, что грызет меня столько лет. Напрочь убивая всякие чувства и оставляя одну лишь жажду убивать. Стоны умирающих перемешиваются со звериным рычанием и переходят в дикий скулеж, когда со смолой льется расплавленное серебро. Теперь я абсолютно уверен, что только ради того, чтобы увидеть твое изумленное лицо, стоило угробить столько зачарованного металла и пять дней для того, чтобы собрать достаточное количество. Да, определенно, мне нравится то, что твои псы скулят от боли… * * * Сигерин охвачен боем. Под его сводами разразился настоящий Ад, наполненный огнем и болью. Она играет безумием в глазах сражающихся. Здесь милосердие — пустой звон, а жизнь противника не стоит ничего. Стрелы градом падают на озверевших оборотней. Но это не останавливает их. Они продолжают наступать и пытаются влезть на высокие стены. Но последняя их попытка кончается с расплавленным серебром, которое щедро льют на их головы. В воздухе мгновенно расползается запах горелой плоти. От него тошнит и просто выворачивает внутренности. Кай бесится. Он в самых первых рядах и, как безумец, рвется в бой. Выискивая глазами кого-то в толпе, которая стоит на стенах. Альфа отвлекается настолько, что только краем глаз замечает то, что самым молоденьким и хитрым волкам из его собственной стаи удается взобраться на стену и сбросить оттуда горячие котлы во внутренний двор замка. И, судя по диким воплям и настоящему вою, они своей цели достигли. Сразу за смельчаками тянутся и остальные, пытаясь пробить себе путь в замок. Но это больше не интересует Кайрена, потому что уже через секунду он встречается с холодным блеском острых осколков льда. Одна минута, две, и альфа, уже рыча, как дикий, направляется к командиру мечников. Сметая со своего пути любого, кому не посчастливилось встать на его пути. В черном альфе кипит ничем не прикрытая ненависть. На него, на себя… За ошибку, которую больше не исправить, за холод одиночества, за вечный позор и грех, который не искупить ничем. Кай уже близко настолько, что еще несколько шагов, и белокурого вампира больше ничто не спасет. Однако окружившие его с обеих сторон двое мечников ловко отвлекают. Ровно настолько, чтобы почувствовать острую боль между лопатками. Она расползается все дальше и обжигает мышцы. Кай со злобой оборачивается, и в следующую минуту в грудь вонзаются еще две стрелы. Одна — под ребра, а другая — аккурат под сердцем. Последнее, что он видит перед падением с разгромленной стены, это бесстрастное лицо командира мечников, который опускает арбалет… Волки уходят за час до рассвета. Они отступают спешно и с большой неохотой. Ведь на этот раз им приходится уйти ни с чем и вдобавок со смертельно раненым вожаком. Так что, им еще долго зализывать раны. К тому времени в город входят четверо хладных, укутанных в длинные черные плащи. Одним из этих безликих оказывается Диана. Она с нарастающей паникой рассматривает людей вокруг и ищет среди них брата. Вокруг много раненных и убитых. Трупы оборотней же давно исчезли с поля боя. Люди тушат остатки пожара и пытаются помочь пострадавшим. Ивон находится в одном из залов в глубине замка. Окруженный своими воинами и рассматривающий карту Драгмирии. Одежда заляпана кровью и сажей. Волосы растрепаны, а губы сжаты в тонкую линию. Его лицо холодно и сейчас выглядит более жестоким. Воины чувствуют явно скверное настроение своего командира и потому не смеют даже пикнуть об усталости. Потому что хорошо знают, что могут огрести по полной. В таком состоянии только один вампир не боится его. Магистр Свилион смотрит на своего самого великолепного ученика и недовольно хмурит тонкие черные брови. Глаза алого цвета не пропускают ни одной детали. Они легко отмечают глухую ярость, которая не свойственна вечно холодному мечнику, и надлом, которого не было прежде. Вдох… Выдох… Сосредоточиться на поставленной задаче. Забыть обо всем и думать только о тех, кто сейчас молча ждет приказаний. О тех, кому принес клятву верности. Сейчас имеет значение только битва, а значит, надо играть дальше. Особенно сейчас, когда рядом тот, кто может с легкостью прочесть душу и все мысли, которые мечутся в голове, как дикие. Остается только молчать и забыть о глупой ошибке, совершенной так неосторожно. Это легко, если старательно не обращать внимания на мрачный взгляд Дианы и на хаос, царивший внутри. Да… Это легко… Если не закрывать глаза и не вспоминать золотой блеск глаз. Не думать… Не знать, как они могут темнеть от страсти. Как могут заставить задрожать от предвкушения. Не знать, какими сильными могут быть руки. Одним лишь касанием дарящие жар и самое постыдное наслаждение. Просто забыть глухой стук сердца и звериный рык, от которого так сладко ноет внутри и плавится тело. Не помнить, как один лишь вкус крови срывает крышу, и как блестят капельки пота на поджаром теле. Да… Забыть легко… Три стрелы, попавшие прямо в цель, уже доказали, что он сможет забыть. И плевать, что это побег от самого себя. Что та ночь подчистую разрушила привычный мир. Что в груди жжет так, словно в собственное сердце вошла стрела из зачарованного серебра. Вдох… Выдох… Улыбнуться краешком губ и поклониться перед учителем. Сцепив зубы, играть так, чтобы никто вокруг не заметил, как каменеют плечи, когда на них ложатся руки магистра. Только потому, что это не ЕГО прикосновения. Не смотреть на сестру, чтобы вконец не сорваться и не разгромить все вокруг к демоновой матери. Просто в упор не видеть жалость, плескавшуюся на дне ее глаз. Надо только потерпеть… * * * «У этого никогда не было будущего», — мысль вертится в голове с того самого утра, когда, проснувшись, он не нашел белокурого мечника рядом с собой. Но ярость от этого только сильнее. Потому что Кай не может без него. Так же, как и быть с ним. И пути назад больше нет. С той самой ночи, когда он вконец потерял голову и, плюнув на все законы и запреты, взял сероглазого хладного. Снова и снова ставя свои метки на белоснежной коже. С жадностью впитывая каждый стон, сорвавшийся с покрасневших губ. Каждый вздох, каждый всхлип. Дурея от одного лишь запаха. Грубо стискивая крепкие бедра, и еще больше распаляясь от теряющих всякий смысл глаз, от горячих ласк. Сходя с ума от каждого изгиба гибкого тела, извивающегося под ним, жадно льнущего и бесстыдно выкрикивающего его имя… Глухо зарычав, альфа устало привалился спиной к толстому стволу дерева и прикрыл глаза. Если не двигаться, то раны не тревожат. День, как и изнурительный бой под стенами Сигерина, остался далеко позади. А впереди была долгая, душная ночь. Полная воспоминаний и бессильной злости. Потому что во всем произошедшем была его вина. С самой первой встречи у них не было будущего. «Если только одна могила на двоих», — мрачно усмехнулся Кайрен. Лес тихо шумел листвой и наполнял ночь своей жизнью. Сегодня он надежно укрывал от врагов своих детей. Словно понимая, что им нужна передышка перед тем, что ждало впереди. Стая молча окружила своего вожака, пытаясь поделиться с ним теплом и силой. Защищая его покой и готовясь отразить любую атаку. Кай чувствовал их надежды, страхи, все тревоги и слепую веру в него, которая заставляла мрачнеть еще больше. Потому что в его жизни не могло быть места слабостям. Он был их опорой. Тем, кто прокладывал путь по трупам врагов, проливая реки крови и превращая в пепелище все на своем пути. Альфа сам выбрал свой путь и отступать не собирался. Раны, какими бы глубокими они ни были, заживут. Они превратятся в тонкие нити и постепенно забудутся. Останутся только равнодушный взгляд холодных серо-голубых глаз и тонкий свист стрелы. Они навсегда засядут глубоко внутри и никогда не дадут покоя. * * * Месяц спустя… Ночь окутывает город Волчьего Совета и погружает его во тьму. Стража усилена в несколько раз и круглосуточно обходит узкие улочки. Белокаменный город не спит. Затерянный среди густых лесов. Окруженный зелеными холмами и горным хребтом. Вся власть здесь сосредоточена в руках двенадцати старейшин, которые решают судьбу всех кланов. Точнее, решали до недавнего времени. Пока они не начали терять свой вес в глазах волков, и причиной тому был желтоглазый Кайрен. Многие альфы предпочитали идти за ним, вверив ему судьбы своих стай. Это вызывало неприкрытое раздражение у многих. Чем, кстати, пытались воспользоваться вампиры. Собственно, для этого сейчас Ивон крался по темным улочкам города. Надежно скрыв свой запах за человеческим и ловко навевая морок на сторожевых. Мечник спешил. Проникнуть в идеально защищенный город оказалось делом весьма трудным. Поэтому пришлось идти одному. Но дело того стоило, ведь в эти дни белокаменный город принимал всех альф нынешних кланов. И среди них должен был быть еще один, самый главный. Сам некоронованный король вольных волков. Все знали про то, что случилось при битве у Сигерина. Ходили слухи, что черный альфа все еще не до конца смог оправиться от тяжелых ран. Но, несмотря ни на что, тот явился на совет. Белокурый хладный чувствовал его. Он был здесь, и это здорово выбивало из колеи. С большим риском добытые карты покоились во внутреннем кармане кожаного жилета. Укутанный в длинный бесформенный плащ, он резко свернул на очередном переулке и углубился в нищенский квартал. Затеряться среди разношерстного сброда было легко, если бы не хвост. Его вели с самого трактира, где он встретился со своим связным. Напряжение нарастало, нервы были уже на пределе. Запах, прежде резкий, рассеялся. Так что, теперь Ивон отчетливо слышал кровь своего преследователя. «Кто угодно, только не он», — мысленно застонал Ивон и скрылся во тьме подворотен. Но едва он успел прижаться спиной к влажной стене, как над головой раздался треск черепиц и еле уловимое дыхание. Которое набатом ударило в уши. Мечник вовремя успел отскочить, потому что в следующую минуту огромная черная тень спрыгнула прямо перед ним. Выпрямившись во весь рост и зарычав, черный оборотень двинулся на него. — Ну, здравствуй, милый, — от полного яда голоса кожа покрылась мурашками. — Да когда же ты сдохнешь, наконец?! — зашипел взбешенный вампир и оголил свои клинки… Кай опять исчез. Стоило совету закончиться, как он улизнул из дома старейшин. Вроде стоял здесь, рядом, а в следующею минуту просто растворился в воздухе. Маркусу это, ох, как не нравилось. Он нутром чувствовал надвигающиеся неприятности. Мало было им последнего покушения и засады, из которой просто чудом удалось выбраться. И это если умолчать об интригах, которые затеяли эти старые драные псы. Волчий город хоть и считался безопасным местом, сейчас таил в себе не одну опасность для них. Старший слишком многим успел основательно испоганить жизнь. Маркус поежился от резкого порыва ветра и ускорил шаги. Стоило быстрей найти брата и валить из этого гадючника как можно быстрей. Серо-бурый волк уже был на мостовой, когда его остановил патруль. Но не успели волки и словом перекинуться, как неожиданно раздался женский визг. А сразу за этим грохот и волчий рев. — Какого?.. — ошарашено произнес молодой капитан и чуть не уронил челюсть, когда из-за угла вылетел белокурый мужчина, а следом за ним — взбешенный до предела златоглазый оборотень. — С дороги! — заорал мечник, пробежав сквозь разбегающихся от ужаса людей. Бежать было от чего. Рассвирепевший Кайрен вошел в раж и, не обращая внимание ни на кого, несся за рассыпающим трехэтажный мат хладным. Маркус засмеялся бы, если бы это не было так печально. Он просто прикрыл лапой глаза, чтобы не видеть этот ужас и чуть не заскулил. А стоящие рядом волки, наконец, пришли в себя и бросились за ними. — Брачные игры, бля, — вздохнул оборотень и, мысленно прибив обоих придурков, свалившихся на его бедную голову, кинулся за всей «процессией». Бешеная гонка перешла на крыши домов. Причем, приправилась жестоким боем. Балансируя на коньке ветхой крыши, злобно рыча и шипя, они вцепились друг в друга. Нанося беспорядочные удары и сыпля самыми отборными ругательствами так, что у любого портового мужика уже случился бы сердечный приступ от смущения. Со стороны это напоминало весьма эмоциональное выяснение отношений, если бы не попытки порвать глотку противнику. Итогом этой драки стали треск многострадальной крыши и неожиданный полет вниз. Раздавшийся визг и мужская ругань объяснили причину весьма мягкой посадки. Перед глазами поплыло. Ивон еле поднялся на локтях и помотал головой, пытаясь прийти в себя. Напряженно замерев и лихорадочно осмотревшись, он обнаружил горы подушек, лежащих на ярком ковре, легкие шторы на распахнутых окнах. В нос ударил резкий запах благовоний и дешевых духов. Краем глаза он успел заметить полуголых девиц и их клиентов, прежде чем тех просто сдуло ветром. Каю повезло меньше. Он грохнулся прямо на пол, при этом хорошо так поцеловавшись с ним. Стоило только пошевелиться, как старые раны мгновенно напомнили о себе. Но как только он вспомнил о мечнике, злость опять вернулась. Глухо зарычав, оборотень поднялся с пола и вперился злым взглядом в мечника. А уже через секунду готов был завыть от досады. Тело не слушало доводов разума. Оно предало своего хозяина и недвусмысленно реагировало на Ивона. И альфа стоял, боясь пошевелиться, отлично зная, что в любую минуту может потерять над собой контроль и наворотить дел. Золотые глаза уже потемнели от жажды, которая постепенно брала верх. Стоило только взглянуть на того, кто сейчас так беззащитно лежал на смятых простынях из розового шелка. С широко разведенными и согнутыми в коленях ногами. С лихорадочным блеском глаз и непривычным румянцем на бледных щеках. Вся одежда в пыли. Жилет из грубой кожи болтается на локтях. Черная рубашка порвана до самого живота и обнажает крепкую грудь, покрытую бисеринками пота. Взъерошенные волосы и полураскрытые губы. Разврат в чистом виде. Видимо, реакция была весьма красочной, раз вампир встрепенулся и, не отрывая глаз, попытался отползти. Кай предупреждающе зарычал и уже через секунду оказался прямо перед вампиром. Тормоза резко отказали, и оборотень бросился на желанную добычу. Сама добыча явно была против и полоснула серебряным стилетом по оскалившейся морде. Драка возобновилась с новой силой. Грохот ломающейся мебели, звон разбитого стекла, треск рвущейся ткани, гневный мат и звериные рыки заполнили всю комнату. Городской бордель превратился в место настоящей войны. Да такой масштабной, что на весь этот грохот и ор примчались сторожевые. Которые и стали свидетелями того, как из высокого окна третьего этажа, разбив стекло, в обнимку полетели вампир и черный оборотень. Причем, вампир раскрыл огромные белые крылья и с самым большим наслаждением на лице швырнул волка через всю площадь. Еле увернувшись от стрел, полетевших на него, мечник не успел прикрыться от полетевшего в него кинжала. Клинок вошел в бок по самую рукоять. Ивон пошатнулся и, зашипев от боли, зло сверкнул взглядом. Потрепанный и пыльный желтоглазый волк удовлетворенно оскалился. Но этот оскал медленно сполз с его лица, когда мечник взлетел выше и, зависнув прямо над ним, снисходительно усмехнувшись, совершенно спокойно вытащил лезвие из кровоточащей раны, которая начала затягиваться прямо на глазах. — На меня не действует это серебро, идиот, — ядовитый смех, и звон металла, упавшего прямо перед ним. Совершенно не обращая внимания на лучников и шум заполнивших площадь волков, вампир, резко взмахнув крыльями, взмыл в ночное небо… После этого случая дни полетели с сумасшедшей скоростью и совершенно ненормальным образом. Той же ночью стало известно о пропаже карт. Совет был в бешенстве и назначил за голову белокурого мечника просто баснословное вознаграждение. Причем было желательно, чтобы голова эта прибыла отдельно от туловища. ХА! Знали бы, каким злым после этого ходил Кайрен. Он банально потерял голову и теперь сутками пропадал на границах, пытаясь выследить Ивона. И каждый раз это кончалось кровавой бойней. Со стороны все это выглядело настолько безумно, что даже магистр Свилион и Валентин начал косо смотреть на странную одержимость. Настоящую же причину, кроме самих непримиримых врагов, знали только двое. Маркус сходил с ума от беспокойства каждый раз, когда брат сталкивался с белокурым мечником. Наваждение не отпустило старшего, а после того, как тот вернулся тем утром с головы до ног пропахшим этим проклятым хладным и убитым взглядом, стало только хуже. С каждым днем Бездна поглощала его все сильней, и младший не мог ничем помочь ему. Только быть рядом, чтобы утешить и быть опорой. Он бы весьма удивился, узнай о том, что те же самые мысли терзали Диану. Брат просто таял на глазах. День за днем становясь мрачнее и нелюдимее. Пропадая в боях и совершенно не щадя себя. С отцом он так и не помирился. Мать вся извелась, разрываясь между мужем и любимым сыном. Она какое-то время пыталась хоть как-то воздействовать на него, но стоило только заговорить о предполагаемой невесте, как мечник просто молча разворачивался и уходил. Даже от нее он начал отдаляться. И все после той проклятой ночи. О, она никогда не забудет, как он, в порванной одежде и взъерошенный, влетел в окно, буквально снеся его. Тогда она впервые испугалась не на шутку, когда увидела отражение Бездны в его глазах. Разрываемый между долгом и собственными страстями. Вот и на этот раз. Он опять покинул очередную крепость и ушел в густые леса… Больно… Это нестерпимо больно… Видеть, быть рядом, чувствовать так остро и не иметь права даже прикоснуться. Потому что между ними проклятая война и многовековая вражда, которой нет конца и края. Есть только одна ночь. Когда они забыли, кем являются. Отдавая себя без остатка, не прячась за условностями и тая от сладких надежд, которым не суждено было сбыться, потому что наступило утро. Принесшее одиночество и чувство потери. А теперь каждый новый день — это танец на лезвии ножа. Встреча и расставание, где идет погоня за тенью. Жажда убить, чтобы, наконец, избавиться от больной зависимости, и отчаянная молитва, чтобы боги сохранили и уберегли от очередной встречи. Но пути пересекаются снова и снова, ставя перед мучительным выбором. В принципе, сделанным уже давно. В ту самую минуту, когда во время очередной схватки они опять оказались друг перед другом. Но в этот раз не хватило сил выпустить стрелу. Одну единственную, в самое сердце. Секунда, и конец всем мучениям. Но Ивон просто не смог. Стоя и смотря в глаза цвета расплавленного золота, он всем нутром почувствовал, как его просто корежит и ломает. От одной лишь безграничной усталости, которая отражалась в его собственных глазах. Вокруг кипел бой. Разъяренный рев перемешивался с криками и звоном зачарованного металла. Он въедался в разум и мутил рассудок. Но мечник просто не мог оторвать взгляд от черного волка, молча стоящего в двух метрах от него. Его сладкая болезнь и желанный грех, без которого он задыхался. И от осознания этого руки бессильно опустились. Кай бесконечно устал. Метаясь, как раненный зверь, и пытаясь забыть белокурого вампира. Но ни один волк и ни одна самая прекрасная волчица не могли сравниться с ним. Эти нежные руки с длинными пальцами. Губы мягче самого изысканного шелка, и глаза цвета далеких звезд. Все это сводило с ума. Дикая жажда хоть еще раз почувствовать, как в его объятиях изгибается от обжигающей страсти это совершенное создание. Пить стоны из горячих губ и до беспамятства вдыхать запах молочной кожи. Теперь, стоя перед мечником, Кайрен понимал, что окончательно проиграл. Еще только найдя, уже потерял. — Моя луна, — тихий шепот на грани слышимости, теряющийся среди дикого грохота. Но для одного воина эти слова подобны грому. Он слышит их, чувствует кожей, и тело непроизвольно дрожит. Ивон делает шаг назад и, широко распахнув глаза, с неверием смотрит на альфу. Оборотень смотрит на него, не отрывая глаз. Словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждый жест. Позабыв обо всем, он пытается подойти к хладному, но в тот же момент в землю прямо перед его ногами вонзается ядовитая стрела. — Нет… — больше похоже на нервную дрожь сухих губ, чем на тихий голос. Не проходит и секунды, как мечник просто исчезает, затерявшись среди вгрызающихся друг в друга воинов… * * * О том, что в Млэк-Алаине зреют новые игры, мечник узнает слишком поздно. Когда становится известно, КТО предложил свою помощь Валентину, Ивону хочется взвыть. Удерживает только то, что сейчас не время. Магистр Свилион серьезный противник. Скользкий и хитрый характер не раз помогал ему добиться желаемого. Объединившись же с Валентином и Анрисом, он стал просто непредсказуем. Магистру надоела война и он жаждет поскорей закончить ее, чтобы, наконец, вернуть себе своих мечников. Особенно, свою Искру. Которая сейчас вгоняет в ступор своим поведением. Но сперва нужно разобраться с самой большой проблемой. Над этим они сейчас и работают. Засада идеальна, в плане нет ни одного изъяна. Осталось только дождаться жертву. О том, что правитель вампиров и его советник принимают гостей в одном из своих замков, знают лишь некоторые. А о том, КЕМ является этот «гость», — еще меньше народу. Так что, понятное дело, Кайрен со своим кланом уже окружил замок. Шпион легко проводит их по тайным ходам и выводит в глубины замка. Где оборотни словно превращаются в тени. Продвигаясь незаметно и обходя стражу. Уверенно идя к своей цели и потому совершенно не замечая засады. Стоит только перешагнуть порог главного зала и будет уже поздно. Желтоглазый оборотень медлит. Один взгляд на дубовые двери и абсолютная тишина заставляют шерсть на загривке встать дыбом. Мысль приходит молниеносно и, резко развернувшись, он дает знак к отступлению. Волки совершенно сбиты с толку и пытаются возразить, но одного взгляда хватает, чтобы те послушно заткнулись и последовали за ним. Маркус тоже молчит, в отличие от других ему с самого начала не хотелось идти. У обоих братьев уже не осталось ни одного сомнения, что это ловушка. Им удалось остаться незамеченными, значит, есть крохотный шанс исчезнуть из этого места, пока вампиры не учуяли их. Но даже эта надежда рушится, когда они натыкаются на целый отряд стражников. Однако не успевают те даже и пикнуть, когда слышится звон металла, и из темного прохода появляется некто, одетый с ног до головы в черное, с прикрытым лицом. Его движения быстрые и точные. Взмах меча, и один из вампиров оседает на пол, хрипя и пытаясь зажать перерезанное горло. Удар рукоятью, и последовавший за этим хруст ломающейся шеи. Весь бой идет в оглушительной тишине. Хладные ничего не успевают понять, в то время, как удивленные волки смотрят на происходящее, уронив челюсти. Среди них ярко выделяются Маркус и Кайрен. Старший альфа отлично знает, кто перед ним. Он до мельчайших подробностей изучил эти точные удары. Но поверить собственным глазам очень трудно. Маркус же восхищен до глубины души и на той же глубине в шоке. По глазам брата понятно, кто сейчас спасает их шкуры. Тем временем, последний хладный, не успев сбежать, уже лежит с кинжалом в сердце. А над ним, сжав рукояти мечей, стоит черный воин. Он тяжело дышит и пристально смотрит в глаза вожака. Волки, напряженно замерев, разглядывают его и пытаются уловить хоть какой-то запах, чтобы понять с кем имеют дело, но у них ничего не получается. Запаха попросту нет. Молчание длится недолго. В самом конце каменного коридора слышны шум и бряцанье доспехов. Вампиры учуяли их и скоро будут здесь. Кайрен лихорадочно ищет выход. Их всего двенадцать, а вампиров намного больше. К тому же, они уже слишком углубились в замке. Из мыслей Кая вырывают глухой скрежет и шум отодвигающейся стены. Вампир одним плавным движением убирает окровавленные мечи в ножны, висящие за спиной и, бросив мимолетный взгляд на него, ступает в глухую тьму. Маркус не успевает раскрыть рта, как брат скрывается за ним. — Кай! — шипит младший и в ответ получает упрямый взгляд, который вскоре тоже исчезает. Серо-бурому волку только остается зло выругаться и вместе с остальными последовать за братом. В эту минуту он яро молится всем богам, чтобы старший не ошибся. Но все его опасения начинают рассеиваться по мере того, как стихают голоса за спиной. Черный узкий коридор петляет, тянется вперед. Он полностью погружен в тьму, если бы не острое зрение, они бы давно уже сломали себе шеи. Здесь пахнет сыростью, стены кое-где вообще мокрые. И неудивительно - совсем рядом болото. Въедливый запах тины и гниющих растений постепенно наполняет воздух и ужасно раздражает чувствительный нюх, но волки терпят. Сейчас их мысли заняты совершенно другим. А точнее, тем, кто ведет их неизвестно куда. Та слепая вера, с которой Кайрен повел их за незнакомцем, подняла целую кучу вопросов. Но ответить на них никто не спешил. Сам альфа молчал и кроме идущего впереди воина никого не замечал. Маркус же недовольно порыкивал и напряженно вслушивался в угасающие звуки замка. Постепенно коридор начал расширяться, и запахи стали тяжелее. Густая тьма впереди дрогнула, и повеяло теплым ветром. В конце концов, проход превратился в огромную пещеру, лежащую в глубине болота. Пока стая настороженно принюхивалась и с недоверием косилась на своего «спасителя», тот, как ни в чем не бывало, стоял, прислонившись к шершавой стене пещеры и смотрел на стоящего в метре от него вожака. Взгляд серо-голубых глаз был спокоен, как никогда прежде, а тело расслабленно, но только не для знающего его. Кайрен чувствовал то напряжение, которое клубилось вокруг мечника. А скрещенные руки на груди — это попытка скрыть дрожащие пальцы. Сегодня Ивон окончательно предал и себя, и собственный народ, так хладнокровно убив собственных собратьев. И за что? Лишь чтобы спасти одну единственную жизнь. Пал ниже некуда ради оборотня. Безродного пса, животного, которое, по-хорошему, следовало давно уже прикончить. И самым отвратительным было осознание того, что будь у него шанс все переиграть, он поступил бы точно так же. Это было уже вышей точкой его персонального безумия. — Почему? — вопрос настолько простой, но ответ на него дается слишком тяжело, особенно, когда внутри все кипит от страшной мешанины чувств. — А ты как думаешь? — вопреки желанию голос хриплый и уставший. Черного волка больше ничего не держит. Он отстранено заметил, что брат давно уже увел стаю и теперь на небольшой полянке они одни. Кайрен одним прыжком преодолевает разделяющее их расстояние и сгребает несопротивляющегося вампира в крепкие объятия. Ткань с треском рвется под его острыми когтями и обнажает бледное лицо, давно сводящее его с ума. Тонкие пальцы вцепляются в густой черный мех, и гибкое тело сильней вжимается в него. Они судорожно цепляются друг за друга, пытаясь стать еще ближе. Раствориться в наслаждении от простых прикосновений, о которых мечтали так давно. Когтистые лапы с упоением зарываются в серебряные волосы и ласково перебирают похожие на лунный свет пряди. Мощное тело прижимается так сильно, что на спине точно останутся синяки от каменной поверхности. Но это не имеет значения. Сейчас вообще весь мир может катиться к черту. Есть сбитое дыхание и жадные руки, ласково окольцевавшие звериную шею, которые медленно поднимаются к острым ушам. Одно прикосновение к которым заставляет их задрожать и прижаться к голове. Волк с наслаждением жмурится и, подцепив когтем тугой воротник, разрывает мешающую ткань. В следующую минуту мечник начинает дрожать и шипеть. Черный альфа с наслаждением вылизывает белоснежную шею, медленно спускаясь к ключицам и несильно царапая их клыками. Держаться больше нет сил. Ивону остается только откинуть голову и глухо стонать от нарастающего острого наслаждения. Серо-голубые глаза привычно темнеют и начинают закатываться. Сердце грохочет так сильно, что, кажется, его можно услышать за несколько миль, а легкие наполняет мускусный запах возбуждения. Они пьянеют от желанной близости и от ласк, насквозь пропитанных жаждой. — Мой Иви… Моя луна… — шепот, как удар раскаленного металла по обнаженным нервам. Он заставляет всхлипнуть и еще тесней прижаться к огромному волку. Окончательно потеряв голову. Ивон жадно трется о крепкое тело, с садистским удовольствием чувствуя тугую спираль, закручивающуюся глубоко внутри и заставляющую низ живота наливаться тяжестью. Добиваясь звериного рыка и глубоких борозд от черных когтей на заросшем мхом камне. Извращенная ласка, от которой слабеют ноги и темнеет перед глазами. Еще мгновение, и, до боли вцепившись в крепкие бедра, волк начинает двигаться навстречу. Позволяя себе раствориться в своей паре. Но продолжаться так больше не может. Сейчас не место и не время. И... приходится остановиться, хотя так хочется плюнуть на все и прямо здесь устроить такой марафон, чтобы до самих границ были слышны крики всегда холодного и неприступного командира мечников. А расфокусированный взгляд и искусанные губы еще больше искушают. Но Кайрен заставляет себя оторваться от него и отступить. Еще минуту они смотрят друг на друга и тяжело дышат. Оба понимают, что это совсем не конец. Это лишь начало. Ивон тяжело сглатывает, стоит только увидеть горящий взгляд золотых глаз. Альфа довольно скалится и облизывается, не отрывая глаз от розовеющих щек хладного и его блестящего взора. Однако раздавшийся вдалеке волчий вой заставляет встрепенуться и, наконец, сбросить остатки наваждения. Стая ждет, кроме того, их активно ищут, а он здесь занят совершенно непристойными мыслями, связанными с одним конкретным вампиром. — Ты должен идти, — намертво вцепившись в камни у себя за спиной, хрипло произнес Ивон, неосмотрительно облизав сухие губы. — Завтра, — рыкнул Кайрен и начал пятиться назад, — на нашем месте. Я буду ждать тебя… Он исчезает бесшумно, оставляя за собой сладкий запах, все еще щекочущий вены. Ивон придет. На закате он будет там. Мечник все еще не знает, что ни следующей ночью, ни через день ему так и не удастся увидеть своего зверя. На следующий день его неудавшийся тесть предстанет перед Валентином и, сверкая от гордости, объявит, что его наемники везут в дар повелителю голову златоглазого вожака оборотней…