Запах Вереска

Я стою в стороне, Я смотрю издалека. Должен ли я предложить тебе помощь? Должно ли меня волновать, кто ты? Любовь причиняет боль всем нам, И каждый несет свой крест. Но чтобы понять друг друга*, Нам нужно разделить наши заботы. Доверься мне. Доверься мне. Я могу сохранить тайну И выбросить ключ от неё. Но иногда надо забыться, И дать надежду нашим детям... Hurts - "Confide in Me"

Наши дни Двадцать первый век. Время прогресса и огромного скачка в развитии. Технологии не стоят на месте, и мир меняется со страшной скоростью. Вместе с ним меняются и люди. Традиции уходят все дальше, а их место занимает алчная, агрессивная и жестокая потребность удовлетворения собственных желаний. Меняются эталоны подражания и даже вера. То, что когда-то было свято хранимой историей, сейчас превратилось в сказки и небылицы. Короли древности и могучие воины сняты со своих пьедесталов и обращены в героев третьесортных бульварных романчиков или стали посмешищем в дешевых фильмах. От фарфоровых героев Энн Райс до губастых придурков с синдромом «Ты мой персональный сорт героина». После чего половина человечества, а то и большая ее часть, сходит с ума и чуть ли не бьется в экстазе. Но Бездна задери, иногда так хочется свернуть шеи всем этим слабоумным ничтожествам! Первые несколько сотен лет это забавляло, но теперь начало откровенно бесить. И сделать ничего невозможно, потому что трехсторонний договор о вечном мире еще никто не отменял. Только это по-прежнему удерживало от методичного уничтожения половины населения планеты. Сама эта половина ни о чем не знала и продолжала нервировать другую половину. Люди даже не догадывались о том, что живут рука об руку со своим самым страшным ночным кошмаром. Они были везде. Проникли во все отрасли жизни и прочно затерялись среди простых смертных. Чей-то улыбчивый сосед, строгий начальник, врач от бога с золотыми руками, служитель закона, конченый бизнесмен, экстравагантный дизайнер и Бог знает еще кто. Единственными, кто знал в прямом смысле о разношерстности своих граждан, была самая верхушка правительства. Причем, очень многих стран. Собственно, именно с этой верхушкой и был договор, который обновлялся каждые двадцать лет. Все было очень просто. Люди не трогали вампиров и оборотней, а те в свою очередь не охотились на них. Подчинялись только своим законам и своим главам. Но в то же время отчасти следовали человеческим законам. Благодаря этому все стороны были в выигрыше. Кроме этого, был еще и второй договор. Более древний, заключенный между хладными и оборотнями... Темноволосый мужчина поправил темные очки и полной грудью вдохнул прохладный воздух, наполнивший салон черной Бугатти. Машина гладко неслась по ленте трассы, и мерный гул мотора только успокаивал. Великолепно знающий предпочтение хозяина ездить с ветерком, водитель молча наблюдал за дорогой. В то время, как сидящий на пассажирском сидении хозяин безразлично разглядывал проносившийся мимо пейзаж. Одетый в дорогой костюм, играющий изящными тонкими пальцами с золотым львом набалдашника трости. Несмотря на жаркую погоду, левая рука мужчины была затянута в черную кожаную перчатку. Когда-то прекрасное бледное лицо с аристократическими чертами было исчерчено уродливыми красными рубцами от шрамов. Губы сжаты в тонкую линию, а на скулах играли желваки. Непроницаемые стекла хорошо скрывают алый огонь, бушующий на дне глаз. Прошло больше тысячи лет с тех пор, как он был здесь в последний раз. Лондон давно остался далеко позади, а впереди лежала дорога в графство Суррей. За городом Гилфорд, где начинались Суррейские холмы. Там, в глубине роскошного английского сада, стоял давно уже пустующий особняк семнадцатого века. Огромное массивное здание, скрытое за коваными воротами. Один из нескольких домов молодого Двора хладных, самым старшим которого было около тысячи лет. И неважно, сколько денег лежит на счетах. И неважно, сколько предприятий принадлежит вампирам сейчас. Даже огромная власть, открывающая любые двери перед ними, не сравнится с той потерей, которую им пришлось перенести. Десятки древних семей, бесследно исчезнувшие с лица земли, покореженные судьбы, упадок вековых традиций и откровенное хамство молодых, в которых страсти не обузданы. Все чаще кровь благородных смешивалась с человеческой или, того хуже, с низшими. Последствие одной единственной ошибки, совершенной много лет назад, за которую они расплачивались наравне со своими извечными врагами. Состояние волков за эти годы улучшилось, и дела их пошли в гору, но свое былое величие они тоже утратили. Кайрен из рода Валгири... Он отлично «позаботился» о них всех. Сперва вырезал весь цвет Вампирского Двора, а потом сжег сердце волчьего племени - Белокаменный город. И в довершение устроил настоящую бойню в Совете Старейшин. Чудовище, лишенное разума и сострадания, жаждущее только крови, и неважно, чьей именно. Зверь, которого Валентин ненавидел люто. До дрожи в обглоданной до костей и мяса руке, до черных кругов перед глазами. После тех зверств удалось выжить только нескольким. В числе которых был его старый советник, чудом избежавший своей участи лишь потому, что покинул Вампирский Двор сразу после ТЕХ событий. И он сам, последний правитель из своей династии. Лучше бы он умер в ту ночь, но все решили за него. Изуродовав все тело и вырвав крылья, оставляя с вечно кровоточащими ранами. Однако волки не умеют ни прощать, ни забывать. И зная это, Валентин покинул Драгмирию сразу после того, как был заключен мирный договор между вампирами и волками. Скитаясь по миру и пытаясь восстановить былые силы. Но стоило только расслабиться хоть ненадолго, как беда врывалась в его жизнь, снова и снова забирая всех тех, кого он смел желать. На следующий же день находили их изуродованные, выпотрошенные и даже рваные обескровленные куски тел. С каждым днем все больше вгоняя его в одиночество и бессильную злость. И опять бег по кругу, где он меняет очередную страну, а его охотник следует по пятам, жарко дыша в затылок. Но на этот раз игра обещала быть другой. Златоглазый альфа слишком задержался в своем ненавистном замке, и это наводило на определенные мысли. Которые Валентин стремился проверить, к тому же, была еще потерянная много веков назад Искра. И последним, кто получил ее благословение, был глава рода Валгири. Особенный клан со смешанной кровью и с таким же смешанным народом, что вкупе с Искрой сделало их намного сильнее и непобедимее. Превратив в лакомый кусочек. Многие века велись войны, плелись роковые интриги. За одну лишь каплю крови дрались самые сильные кланы, но секреты Валгири так и остались с ними. Теперь же ставки возросли. Вампир отлично знал, чем сулила ему эта поездка. Он слишком долго думал об этом и дождался. Машина завернула на очередную улицу и, наконец, объехав город, мягко направилась к холмам... * * * Утро, как известно, добрым не бывает. Сегодня это суждение было спорным для доброй половины семейства Валгири и их гостей. После ночных приключений проспала даже прислуга. Так что, сейчас у обитателей замка был поздний завтрак, накрытый на открытой веранде пятого этажа. Причем, стараниями сумасбродных Дианы и Эрики завтрак был пижамный. Поэтому Кай сидел во главе стола в одних пижамных штанах, в плотно запахнутом черном халате и со зверским выражением на помятом лице. С трудом проснувшись на рассвете, альфа обнаружил практически лежащего на нем и тихонько посапывающего дизайнера. Кай долго смотрел на него и понимал, что желание опять закрыть глаза и заснуть начинает усиливаться. Но чуть ли не раздраженно рыкнув, оборотень выбрался из крепких объятий и бесшумно вернулся в свои комнаты. Впервые за столько лет он смог так крепко заснуть рядом с другим существом. Не трахаться, а просто заснуть без сновидений, убаюканным чужим сердцебиением и окутанным ароматом полевых цветов, в котором так остро и в тоже время нежно переливался запах дикого вереска. Стоило только вспомнить это, как по телу прошла нервная дрожь, а настроение упало еще на несколько градусов. Так как день еще только начался, то это, как правило, было началом, в чем мужчина совершенно не сомневался. Завтрак, как и всегда, проходил оживленно. Эдвард, в полосатых пижамных штанах и серой футболке, сидел рядом со своей невестой, на которой красовались короткие шортики кремового цвета и легкая маечка с принтом супергероев из комиксов Марвела (подарок пупсика Эдди). И поддакивал каждому слову то своей девушки, то матери, одетой в шикарный черный пеньюар с легким халатиком. В то время, как Уолтер пытался не улыбнуться при виде сидящего рядом и закатывающего глаз Джулиана. Молодого помощника уже толком достало недовольное нытье о безруком, безмозглом и откровенно жопомозгом, по ошибке считающимся агентом, рядом сидящего Питера. Причем, сегодня канадец превзошел себя. Сидя в безумно коротких шортиках в облипку и прозрачной футболке, которая была ему велика на несколько размеров. Так что, широкий вырез открывал великолепный вид на соблазнительное плечо и тонкие ключицы. Даже Джулиану пришлось признать, что выглядел этот паршивец весьма аппетитно. И пока молодежь была занята собой, Маркус бросал настороженные взгляды на брата. Вчерашний разговор не выходил из головы и младший готовился к последствиям не очень-то радужных новостей. Однако, в отличие от вчерашнего, сегодня старший выглядел задумчивым и молчаливо пил кофе, иногда бросая короткие взгляды в конец стола. Где стоял единственный пустующий стул. Неожиданно альфа замер, и глаза его сузились. Но не успел Маркус удивиться, как в коридоре за их спинами раздались возбужденные голоса. Один из них принадлежал явно обеспокоенному Джереми, другой - Алану. Все удивленно замерли и уже через минуту увидели вошедших к ним двух мужчин. - Ну, как же вы так, мастер Салливан, - сокрушался старый слуга и, бережно держа под руку, вел светловолосого американца. - Ой, кончай, Джер, - легкомысленным тоном произнес Алан, и губы его расплылись в хулиганской улыбке, - я не сахарный, не растаю. Одетый в облепившую торс, как вторая кожа, белую майку, которая совершенно не давала простора для воображения, и в серые мягкие штаны, держащиеся на узких бедрах только на честном слове. Рука до самого локтя была забинтована. С растрепанными волосами, обрамляющими румяное лицо. Припухшими, словно от поцелуев губами, то и дело кривящимися в довольной улыбке сытого кота, с чуть расфокусированным взглядом серых глаз. Джи-Джи обеспокоенно смотрел на друга, но ему почему-то в голову пришла мысль, что у шефа на лице так и написано крупным печатным шрифтом: «С дороги смерды! СЕКС идет!» И, видимо, не один он так подумал. - Сладенький, ты прав, - поднявшись ему навстречу, кокетливо произнесла Диана и поцеловала в щеку, - ты не сахарный, а сиропный. - Клубниииичный, - мечтательно протянула Эрика, и глаза ее озорно заблестели, - а мы с утра хотели устроить завтрак у тебя в спальне. Думали, что тебе будет грустно одному, только Уолли не позволил. Бросив благодарный взгляд на показавшего большой палец Уолтера, пьющего сок, Алан, наконец, сел на свое место и, откинувшись, блаженно вздохнул. Синхронно с ним выдохнули и кое-какие субъекты. Однако он их совершенно не видел, а пытался сосредоточиться, чтобы не заурчать. - Ал, у тебя сейчас такое лицо, словно ты ночью горизонтальной гимнастикой занимался, а не спал, - закатив глаза, выдал Уолтер. - Выспался, - потянувшись, хрипло протянул американец, и в глазах появились голубые искорки. - Милый, нога не беспокоила? - с тревогой рассматривая лицо парня, спросила миссис Валгири, - ты вчера был очень бледный. - Все хорошо, - тепло посмотрев на женщину, ответил Алан и усмехнулся, - сам в шоке. Такое впечатление, словно только порезался чуток, а не был исполосован. При этих словах Маркус бросил долгий и очень подозрительный взгляд на чересчур молчаливого и даже не отсвечивающего брата. Лицо агнца Божьего подтвердило все его догадки. Настроение было выше небес и тянуло на новые геройства. Вчерашний день хоть и был тяжелым, а ночь так вообще превратилась в третьесортный ужастик, сегодня уже все казалось всего лишь сном. Рана на руке не тревожила. Больше неудобств было из-за ноги, но отек спал, да и кожа приняла нормальный цвет, а рана вообще скоро затянется, не впервой. Так что, мост они сдадут в срок, пока же можно посидеть дома и, наконец, разобраться с чертовой картинной галерей. Пребывая в таких радужных мыслях, Алан медленно открыл глаза, чтобы в следующею минуту встретиться с цепким и колючим взглядом золотых глаз. Улыбка сползла с лица, и ее место заняло привычное недовольство и раздражение. Поморщившись, блондин потянулся за ароматным кофе, заботливо приготовленным Джереми. - О, так ты все еще здесь? - разочарованно произнес Алан. Не хватало только грохота падающего строительного крана на заднем фоне. Увидев недобрый оскал брата, Маркус прикрыл глаза рукой. День только начался, а эти двое опять взялись за старое. И с такой легкостью, словно вчера не они друг друга спасали в лесу. - Что, уже заскучал по мне, сладкий? - елейным голоском пропел Кай, и лицо его исказилось. - Да, прям, рыдал в подушку и носочки тебе в дорогу вязал, - невинно хлопая ресницами, выдала белобрысая зараза. И по новому кругу, бросаясь оскорблениями и шпильками. Явно ловя кайф и совершенно не обращая внимания на понимающие и хитрые взгляды окружающих. И, когда словесный хард батл перешел на новый уровень, амбразура приняла в качестве жертвы четвертый размер груди Эрики. Всего лишь один вопрос мгновенно перевел тему разговора. - Аланусик, сладенький, а где ты научился так драться? Давно интересующий вопрос заставил Кайрена заткнуться. Хоть в досье, собранном на этого наглого мальчишку, было много информации, однако ничего об этой части его жизни не было известно. Упрямый взгляд и поджатые губы отлично говорили о том, что сейчас дизайнеру не до автобиографических изысканий, но полные мольбы зеленые глаза и заинтересованные лица заставили сдаться. Лучше уж было рассказать сейчас, иначе потом его просто начали бы изводить расспросами. - Когда мне было пятнадцать, отец нанял двух телохранителей для меня. Сами понимаете, сын миллиардера, единственный наследник, и куча врагов в бизнесе. А за спиной у меня тогда уже было семь похищений и двенадцать попыток убийства. Так вот... Они были бывшими спецами, вот я и попросил их научить. - И все? - фыркнул Питер, - нанял бы себе целую армию и сидел бы, не пачкая руки. Да и при тааааких мальчиках. - Извини, детка, что разбиваю сердце, но у меня другие предпочтения. И потом, мы народ простой и маникюрчика-педикюрчика себе позволить не можем. Кризис финансовый, понимаешь ли. А твой папик не заревнует, если твои передние фары будут мигать таааааким мальчикам? - приторным голосом закончил светловолосый американец. Питер побелел от гнева, Кайрен посмотрел с презрением. Но Алану было до лампочки, в эту минуту он, нахмурив брови, вспоминал события вчерашней ночи. Которые откровенно говоря выглядели теперь какими-то... Обкуренными что ли. Огромные волки с человеческим осмысленным взглядом в глазах, раны от охотничьего ножа, которые он собственными руками наносил им и которых словно не было. Странный взгляд Маркуса, брошенный на него, защищающего волка, да и сам зверь. Черный красавец с исполосованной мордой и самыми прекрасными глубокими золотыми глазами в мире. Алан рассеянно погладил салфетку, лежащую на коленях, и, вздрогнув от возмущенного вопля Питера, поднял недовольный взгляд, чтобы в следующею минуту застыть в смятении, натолкнувшись на то же самое золото глаз. Но проблема была в том, что эти глаза сегодня рассматривали его с человеческого лица. Такие же цепкие, живые, как дикое пламя, и таившие в себе целую жизнь, длиною в вечность. Дизайнер с трудом подавил нервный смех и, встряхнув головой, отвел взгляд, пробормотав напоследок: - Бред какой-то. Кажется, я вчера сильно ударился головой. Это было сказано настолько тихо, что невозможно было услышать во всеобщем шуме, царившем за столом. Однако он так и не увидел, как облегченно выдохнули сразу несколько «человек». И пока Питер возмущенно рассказывал о том, как бессердечный блондин заставил его всю ночь мучиться аллергией из-за проклятой псины, сама псина не отрывала глаз от закатывающего глаза американца. Тот окончательно наплевал на канадца и, наконец, заговорил с Маркусом на ту тему, которая его беспокоила еще с вечера. - Марк, надо будет поехать к ветеринару, показать мягколапого, - мгновенно посерьезнев, произнес Алан. В конце стола кое-кто подавился, и послышались плохо скрываемые смешки. Блондин удивленно перевел взгляд. - А это еще зачем? - наконец откашлявшись, грубо спросил Кайрен и бросил злой взгляд на кусающую губы Диану. - Не думаю, что это тебя хоть как-то тронет, но этот волк спас мне жизнь, - надменно произнес Салливан, - он ранен, и ему нужна помощь. - О, великий Гринпис в действии? - без капли насмешки серьезно спросил Кай и сцепил пальцы в замок. Алан нахмурился и уже открыл было рот, чтобы выдать очередную шпильку, как его прервал виноватый голос Маркуса. - Ал, ты понимаешь... его больше нет в замке. Блондин замер на месте, а в следующую минуту глаза его опасно сузились и замерцали недобрым блеском. Черты лица мгновенно заострились, а между нахмуренных бровей залегла морщинка. Он даже привстал с места, позабыв о больной ноге и чуть ли не нависая над виновато выглядевшим мужчиной. - Что значит, его нет в замке? - тихо, но со стальными нотками в голосе произнес он, - ты выгнал его в таком состоянии? У него был весь бок изгрызен, и он еле стоял на лапах! - Не держи меня за зверя, мальчик, - мягко произнес Маркус, - он сам ушел. Рабочие сказали, что видели, как твой волк ушел со своей стаей на рассвете. - Ну, не волнуйся, пупсик, - солнечно улыбнулась Эрика, - он со своей семьей, и они о нем позаботятся. Но успокоиться так и не удалось. Настроение был окончательно испорчено, и Алан даже не понимал, почему его так огорчил уход черного волка. Пожалуй, это должно было рано или поздно случиться. Однако молодой дизайнер не мог найти себе места, думая о том, что больше не сможет увидеть своего красавчика. Он и сам не понимал, почему так привязался к дикому зверю, но тревога не уходила. Блондин так и продолжал сидеть, мрачно уставившись на раскинувшийся за каменной балюстрадой сад. Больше не вникая в веселые разговоры и не замечая полные смятения золотые глаза. - Я же говорила тебе, Ри, - еле различимым шепотом произнесла Диана и мягко коснулась руки темноволосого альфы, - он иной, не похожий на других. Ал чувствует твоего зверя. Не знаю как, но этот мальчик чувствует тебя. - Бред, - сухие губы еле шевельнулись, - он всего лишь человек. - Вот это и удивляет, - кинув быстрый взгляд на другой конец стола, ответила женщина. «А меня - бесит...», - до треска сжав чашку в руке, зло подумал Кайрен... * * * «Детка - я Бог!», - было написано на самодовольном лице Алана Салливана, когда он смотрел на великолепный мост. Наконец, работа на нем была закончена, и осталось только подвести к ней дорогу через густой, непроходимый лес. Но это было мелочами жизни. Только одно омрачало его хорошее настроение. Словно ему чего-то не хватало, а точнее кого-то. Он все чаще оглядывался на лес, в надежде увидеть там знакомый темный силуэт. Но лес продолжал тихо шуметь под теплым ветром и оставался совершенно спокойным. Время шло и казалось, что все уже вернулось на круги своя, но, как оказалось, все было не так. Питер раздражал вдвое больше, чем прежде. Эрика и Диана залегли на дно - явный признак надвигающегося апокалипсиса. Маркус ходил какой-то мрачный, да и всегда безалаберный Уолтер как-то помрачнел, Эдвард все чаще начал пропадать в городке. Сам Волчий Двор находился в каком-то нервном состоянии, и с каждым днем оно становилось острее. Что же касается «Ужаса, летящего на крыльях ночи»*, то бишь ненаглядного дядюшки, то здесь Алан решительно терялся. Блондин все чаще стал ловить на себе долгие и какие-то напряженные взгляды. Но каждый раз, когда он пытался встретиться с взглядом желтых глаз, его неимоверно настигал жуткий облом. Шотландец по-прежнему продолжал кривиться ему в лицо и яро избегать прямого зрительного контакта, что все так же раздражало до нервного тика. Встряхнув головой, блондин бросил последний взгляд на свое творение и медленно побрел в сторону кромки леса, где стояли трейлеры рабочих и остальная техника. Здесь сейчас находилось самое большое сокровище, за которое Алан был готов продать и перепродать с потрохами весь мир - бочка с чистой водой. Мир продавать не пришлось, и потому дизайнер, с особым наслаждением встав босиком на мягкую траву, снял с себя пропитанную потом и неприлично грязную футболку и с наслаждением начал смывать с себя трудовые следы... **** «Свободу невозможно отнять, если ты рожден с ней в сердце. Если ею пропитана каждая частица бессмертной души», - эти слова набатом звучали в ушах с раннего детства, когда впервые перекинувшись в пока еще несмышленого черного волчонка, он шел по следам лап своего отца. Тогда он был по-настоящему счастлив. Несясь по зеленым лугам и выслеживая дичь под сенью старого леса, будучи уверенным, что дом защитит, что бы ни произошло. Наивная детская вера, разбившаяся о грубую реальность, когда пришли дети вечной ночи. Они разрушили весь привычный мир и отобрали все, что было дорого сердцу. Парадокс судьбы... Именно они и подарили ему новое спасение с глазами серых бурь, чтобы потом опять все отнять. Но на этот раз, с корнем вырвав душу. Кайрен давно уже забыл, что такое доверие и вера. Он все больше замыкался в себе и все меньше давал волю своей человеческой стороне. Со зверем было привычней и спокойней, хоть альфа и понимал, что такими темпами еще через сотню-другую лет окончательно одичает. Если, правда, это не случится намного раньше. Но он сам не понял, как все стало меняться, причем черт знает в какую сторону. Спусковым механизмом стал заносчивый, наглый и безмозглый мальчишка с синдромом блондинки. Но, если честно, то с последним заявлением златоглазый мужчина слукавил. Казалось, что проведя столько веков в скитаниях, он уже вдоволь был искушен пороками жизни, и в принципе его ничем уже невозможно было удивить, но, поди же ты, удивили, и не раз. Импульсивный и наглый гаденыш, высокомерно задирающий нос. Чересчур языкастый и такой... Такой... Арррррр!!! Слов не находилось, чтобы описать бледную поганку! А когда этот змееныш говорил с ним, так его взгляд становился таким презрительным, что скулы сводило от бешенства. И этот его вечный пренебрежительный тон, словно альфа для него всего лишь несмышленый мальчишка, забавляющий взрослого дядю своими выходками, которыми пытался привлечь внимание. О, в такие минуты Кай просто мечтал разорвать горло сопляка и порвать его на ленточки. Не проходило и дня, чтобы эта ошибка природы не маячила прямо перед носом, еще больше раздражая своим присутствием. Уж никогда старший Валгири и подумать не мог, что его мнение об этом ничтожестве пошатнется, но это произошло. С той самой ночи, когда он увидел, как этот слабый и глупый мальчишка, подобно смелому волчонку дрался с дикими волками, защищая, по сути, совершенно чужую ему девочку, не догадываясь о том, что врагами его тогда были отнюдь не лесные звери. И черный альфа совсем не ждал, что этот хрупкий человек, несмотря на свои собственные раны, кинется спасать какое-то животное. Так бережно зажимая рану своей рубашкой, со страхом и тревогой шепча на ухо успокаивающие слова, гладя окровавленную и грязную шкуру дрожащими пальцами. А ведь тогда Кай просто притворился, чтобы увидеть, как поведет себя человек дальше. И он сделал то, от чего оборотень вконец растерялся - он чуть ли не рыча защищал его от Маркуса и остальных, требуя оказать помощь. После чего сидел рядом и осторожно, словно боясь спугнуть, тянул руки для ласки. В эту минуту в нем не было ни капли страха, только восхищение и мягкий блеск, проникший в самую суть, затронув окаменевшее сердце. Отчего в душе началась настоящая паника, усилившаяся следующим же утром, когда Алану сказали, что волк покинул замок. От былой улыбки и расслабленности не осталось и следа. Блондин ждал его, каждый раз обводя взглядом кромку леса, словно пытаясь разглядеть там черного зверя, оборачиваясь на любой шорох и замирая на несколько минут, выпадая из реальности и забывая о работе. Вот и сейчас, кинув последний взгляд на густые кусты брусники и совершенно не заметив там свою пропажу, он развернулся и направился к трейлеру. **** Алан, по-прежнему не замечая никого вокруг, умывался ледяной водой и чуть ли не мурлыкал от удовольствия. А волк так и продолжал лежать в своем укрытии и, напряженно замерев, следить, старясь отогнать видение обнаженного крепкого тела, лежащего на животе. Среди разворошенных простыней, с золотистыми лучами солнца, запутавшимися в растрепанных волосах, тихо сопящее в подушку и еле укрытое легкой тканью, совершенно не скрывающей соблазнительный вид на тугие узлы мышц спины, узких бедер и возбуждающей ложбинки между крепких ягодиц. И точно нельзя вспоминать о том, что это тело еще ночью перекатилось, теперь уже посапывая на груди, закинув по-хозяйски ногу на его бедра. Зло заворчав, черный волк встал с места и медленно направился к человеку. Подкрадываясь бесшумно и параллельно стараясь понять, на кой хрен ему это сдалось. Но звериная часть не ответила. Ей была интересна реакция человека, хотелось как-то вывести из себя и доказать, что мальчишка такой же трусливый и никчемный, как и другие. О, вот и подходящая причина. На волчьей морде появилось крайне пакостливое выражение, и мягкие лапы ступили по зеленому ковру травы. Подобравшись еще ближе, зверь исхитрился и, цапнув чистую рубашку, висящую на ручке двери трейлера, которую явно собирался потом надеть дизайнер, потянул на себя. Алан прикусил губу, пытаясь не засмеяться и не выдать себя раньше времени. Он заметил своего волка с той минуты, как почувствовал на себе чужой взгляд. За годы бесспорно «яркой» жизни блондин научился чувствовать окружающих. Волк все-таки стащил рубашку и теперь пытался незаметно улизнуть. Ха! Волк не успел сделать и шагу, как послышался громкий плеск, и его внезапно окатило холодной водой. Это был позор века! Совершенно неподобающе статусу уважаемого вожака огромной стаи Кай громко тявкнул и, подпрыгнув на месте, резко обернулся к камикадзе. Тот, даже не обратив должного внимания на убийственный взгляд, громко хохотал и пытался вытереть выступившие слезы. - Ну, не дуйся ты так, - сквозь смех, простонал Алан - Боже, видел бы ты себя сейчас со стороны. Послышалось злое рычание, и рубашка выпала из скалящейся пасти. Вид огромного волка, оскорбленного в своих самых лучших чувствах, не вызвал ни капли страха в сияющих озорством глазах. Кай понял, что сейчас совершит убийство, и любой суд поддержит его, черт возьми! - Да ладно тебе, малыш, - еще раз хрюкнув, выдало это... Это... Слов цензурных не хватило, и, припав животом к земле, Кай приготовился к прыжку. Его явно правильно поняли и потому, нагло показав язык, шире расставили ноги и напряженно замерли. Рывок, и человек ушел из-под лап. Но это не остановило, и вскоре двинутый на всю голову дизайнер накинулся сам. От неожиданности черный волк замешкался, и вот уже его повалили на траву. То, что подразумевалось кровавой расправой над единственным свидетелем его позора, превратилось в игру под аккомпанемент рычаний и смеха. Барахтанье на сочной траве и попытку взять верх друг над другом. Зверь рычал и пару раз оцарапал человека, на что тот зашипел и в отместку укусил острое ухо. Прибежавшие на шум рабочие с отвисшими челюстями смотрели на своего шефа, который стоял на коленях перед огромным волком и улыбался, глядя в его глаза. - Ты - самое красивое существо в мире, которое я когда-либо видел, - произнес он и чмокнул холодный нос. Совершенно не подозревая о том, что только что стал причиной вторичного шока и недоверия у одного вредного альфы, блондин подмигнул ему и, поднявшись, поплелся обратно к трейлеру. Достав свои ботинки из-под деревянной лавки и надев их, он набросил рубашку и, на ходу застегивая ее, вернулся к пристально следящему за ним волку. Погладив между ушей и вызвав этим очередной шок и дрожь, которая, впрочем, осталась незамеченной, дизайнер мягко произнес: - Идем, мягколапый. Я тебе кое-что покажу, - и тот последовал за ним на полном автомате, чтобы уже через несколько минут замереть перед огромным мостом, к которому его подвели, - ну? Как тебе, малыш? В ответ молчали. Звери вообще не умеют разговаривать, не умеют восхищаться и в то же время стискивать челюсти от нахлынувших воспоминаний. Нельзя забывать, что сейчас он - обыкновенное животное. Вот и сидел этот «обыкновенный» волк на мостовой в полном оцепенении, вглядываясь в такую знакомую и в тоже время незнакомую дорогу. Полностью выложенный из черного камня мост, с ограждением из кованого железа с двух сторон. Больше похожее на скрученные и переплетенные меж собой ветки. Кое-где выбившиеся из общего плетения и устремившиеся вверх. Местами скрученные, острые и напоминающие засохшие деревья, на которых висели такие же сделанные на заказ фонари по эскизам Алана. Словно зачарованная дорога из старинных легенд, легшая над бурлящими потоками воды и ведущая в глубокую чащу леса. - Красиво, да? - тихо спросил Алан и сел рядом, - ребятам понравится, только жаль, этот козел старый не оценит. Опять начнет нудить и задирать нос. «Козел, значит. А минуту назад чуть ли не в любви признавался» , - насмешливо фыркнул волк. - Лерд* херов, - зашипел сероглазый, - ты бы видел этого индюка надутого! Ах, посмотрите какой я крутой, какой богатый, какой брутальный, весь из себя шикарный. Прям музейный экспонат! А по мне, так простой зажравшийся, эгоистичный, безмозглый неврастеник. Еще и моль эта бледная - Питер. Ты бы только видел его. Нет, ты прикинь, весь из себя такой мачо, а тащится за всякими шлюхами. Я человек вообще широких взглядов, но даже я считаю, что этого жополиза вообще надо гнать до Канадской границы. Что пешком, что вплавь. Волка от собаки не может отличить. У него аллергия, видишь ли! Я когда тебя утром не увидел, подумал, что выпер таки моделишка тебя. Запустив пальцы в мягкий черный мех, тихо закончил Алан и заглянул в золотистый блеск глаз. На губах его снова появилась улыбка, черты лица разгладились. Альфа дернулся и ушел от ласки. То, что сейчас происходило, совершенно не нравилось. Надо было поскорей закончить со всей этой глупой затеей. С такими мыслями волк поднялся на лапы и пошел по мосту. Оглянувшись лишь раз, он увидел все так же сидящего на земле Алана, у которого исчезла из глаз тревога и раздражение. Он смотрел и улыбался, словно обещая новою встречу. От этого пронзительного взгляда в груди разлилось давно забытое тепло. Оно наполнило вены и грозилось добраться до самого сердца. Встряхнув головой и зло зарычав, волк потрусил в сторону леса... * * * Зал давно уже опустел и теперь утопал в мягком полумраке, озаряемый только несколькими светильниками. Высокие стрельчатые окна были распахнуты, пропуская легкий летний ветер, принесший с собой аромат цветов и спелых ягод. Знойный день закончился, и на горизонте зажглись первые звезды. Из глубин замка то и дело доносился веселый смех и голоса обитателей. Сейчас они собрались в одной из малых гостиных, слушая очередные байки Маркуса. Еще один из теплых вечеров в этой семье, где их приняли как своих родных. Мысли заставили Алана улыбнуться. Отлепившись от дверного косяка, он вышел в длинный коридор. Друзья друзьями, а собственная семья была желанней. Блондин так скучал по ним, по ворчливому и любившему постебаться над собственным сыном отцу. По неугомонной и взрывоопасной матери с самой теплой улыбкой и солнечными глазами. Хотелось услышать их голоса и удостовериться, что с ними все хорошо. Привычно набрав наизусть выученный номер, дизайнер повернул за угол и вышел к лестнице, когда услышал знакомые голоса. Так и не донеся трубку до уха, Алан замер. Он явно слышал голоса двух самых ненавистных людей на всей планете. Картина маслом - Кайрен Валгири, сидящий со стаканом виски в руках в одном из кресел, верхом на чьих коленях сейчас так по-блядски извивался темноволосый канадец. Мурлыча что-то пошлое, в то время, как тонкие пальчики принялись расстегивать белую рубашку своего любовника, выцеловывал и вылизывал открывающуюся кожу, покрытую такими же глубокими шрамами. Сам же мужчина так и не обратил никакого внимания на то, что делает мальчишка, сидящий на коленях. Его взгляд был устремлен мимо узких оголенных плеч, туда, где над лестницей висел старый портрет. Кай смотрел на него, и в мыслях всплывала мягкая улыбка, озорные искорки в серо-голубых глазах, которые совсем недавно с восхищением смотрели на его зверя. Не боясь, не презирая и не отталкивая. Алану стало противно смотреть на это. «Два сапога пара», - поморщившись подумал он и отвернулся. Он отлично знал, что сейчас здесь произойдет, а вуайеристом он никогда не был. Однако не успел дизайнер сделать и двух шагов, как раздался возмущенный вопль Питера. Развернуться заставило любопытство и ничего больше. - Какого черта?! - возмущенно зашипел покрасневший брюнет и принялся судорожно поправлять широкий ворот футболки. - Я не в настроении, - этим голосом можно было смело рубить целые ледники, - тебе лучше уйти. «Не понял», - одновременно подумал Алан и произнес вытаращивший глаза Питер. А златоглазый мужчина спокойно встал с места и, не отрывая взгляд от белокурого воина, направился к лестнице. Было в его глазах что-то такое в эту минуту... Необъяснимое, еле уловимое и таинственное... То же самое, что и в нарисованных глазах воина. Взгляд двух мужчин, скрывающих одну тайну на двоих. Алан даже встряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение. А вот ведущая модель не впечатлилась. Точнее впечатлилась и очень даже прониклась, потому и, зло сверкнув глазами болотного цвета, зашипела не хуже кобры: - Опять этот кусок тряпки?! Это было его фатальной ошибкой, которую он еще не осознал. Плечи Кайрена закаменели, а черты лица заострились. - Каждый раз одно и то же! - Питера уже несло, - думаешь, я не вижу, как ты часами стоишь и пялишься на этот мусор. Не понимаю, что ты нашел в этой безвкусице?! Словно эта давно уже вымершая бледная моль лучше меня! Алан даже не успел понять, как старший Валгири оказался прямо перед отшатнувшимся парнем и, схватив за горло, поднял над полом. Питер даже пискнуть не посмел, с ужасом смотря на побелевшее от бешенства лицо. Зло оскалившись и открыв вид на острые, чуть длинные клыки, мужчина зарычал. Пробежавшая по лицу мимолетная тень еще больше изуродовала его. Казалось, хоть одно маленькое движение, и не по-человечески сильная рука в одно мгновение сломает тонкую шею. - Не смей открывать свой поганый рот! - голос огрубел, и в нем появилось звериное рычание, - ты даже не стоишь той земли, по которой он ходил. Питер с ужасом смотрел в золотые глаза с сузившимися зрачками, и сердце его готово было выпрыгнуть из груди. В эту минуту он был, как никогда близок к смерти. Кайрен не умел шутить, и терпение его не было безграничным. Сегодня он дошел до этой самой границы. Мужчина с трудом заставил себя разжать руку. На другой уже выросли когти и превратили хрупкий стакан в хрустальную пыль. Кости начали ныть от желания перекинуться и разорвать глупого мальчишку. Он так бы скорей всего и сделал, если бы не домочадцы. Кай прикрыл глаза и, раздраженно отбросив от себя канадца, вышел из зала, напоследок так хлопнув дверью, что по деревянной поверхности пошли трещины. - Больной псих..., - прохрипел брюнет и, с трудом встав на ноги, проковылял к лестнице, прожигая взглядом ненавистный портрет. Больше всего в этом замке он ненавидел только двоих: американского дизайнера и это проклятое лицо на куске холста. Первого, потому что ему принадлежали тайные взгляды, полные целой бури эмоций, а второго за то, что на него смотрели, как на несбыточную мечту. - Ненавижу, - выплюнул брюнет, с ненавистью смотря в неподвижные холодные глаза... После его ухода Алан медленно спустился вниз и, точно так же застыв перед картиной, принялся пристально разглядывать его. Обычная картина, мужик как мужик. Правда, как-то ненормально красивый, и глаза до жути знакомые. Дизайнер и прежде замечал, как зависает перед ним старший Валгири, и выражение его лица, нелюдимое, холодное, неуловимо меняется. Ровно до тех пор, пока он стоит и смотрит, но под конец ожесточается еще больше. - Кто же ты? - этот вопрос вертелся в голове с той первой минуты, когда, сорвав старый чехол, он увидел лицо воина. Но никаких сведений, никакой информации найти не удалось. Что же касается фамильной летописи, то здесь вообще была глухотня полная. Летопись сгорела во время пожара, и после этого Валгири просто не вели ее. Джулиан ради этого даже на неделю зарылся в архивах Эдинбурга, но так и не смог ничего найти, словно мужчина с портрета никогда не существовал вовсе. Но в таком случае на него не смотрели бы ТАК. Ни Эдвард, ни Уолтер не помнили о нем ничего, лишь то, что это их какой-то там очередной дед. Маркус отмалчивался, а Диана вообще объявила, что это одна из темных историй их семьи, о которой не принято вообще говорить. Плюнув на все, Алан решил поговорить с единственным человеком, который знал о Валгири и об их замке почти все. Им оказался отец Солмерс. Однако планам его так и не суждено было сбыться, но об этом блондин пока еще ничего не знал... Тот день был таким же обыкновенным, как и все предыдущие до этого. Несколько дней назад Джулиан уехал в Эдинбургский филиал, чтобы забрать документы, присланные старшим Салливаном, и чтобы разобраться в некоторых возникших там проблемах. Маркус и его брат (инфаркт миокарда с фатальным исходом) с самого утра ходили угрюмые и, судя по всему, успели поссориться, что было НОНСЕНСОМ! Питер валялся на лежаке рядом с бассейном и изображал из себя Антонио Бандераса. Куда делись женщины замка, было блаженной тайной. По крайней мере, Уолтер и Эдвард были с ними. Сам же Алан, повозмущавшись на тему «Меня никто не любит, не ценит, и вообще я обиделся», помогал разгружать мешки со щебнем и цементом. Закончив с делами, дизайнер на весь день заперся в самом дальнем кабинете восточного крыла. Маленькое, весьма скромно обустроенное по меркам той роскоши, что была в замке, помещение очень нравилось ему. Тихое и спокойное место, окна которого открывались в огромный сад, и куда не долетал никакой шум. Даже если бы кто-то решил пальнуть из ядерной пушки, Алан бы не услышал. И пока наш молодой талант с головой ушел в изучение счетов и планы по переносу дороги к Блодхарту через лес, в самом замке кипели нешуточные страсти. Он не видел, как во двор въехали два черных Хаммера, затормозив перед главными дверями и подняв облако пыли. Не видел целую гурьбу секьюрити, вылетевшую из машин и чуть ли не занявшую круговую оборону, словно с минуты на минуты из-под цветочных клумб вылезут боевики Аль Каиды. Не видел, когда, отвлекшись на звонок от Джи-Джи и прижав плечом мобильный к уху, на ходу изучая последние отчеты, шел по длинному коридору в сторону огромного холла. Он спускался по ступенькам, когда неожиданно услышал звериное рычание и человеческий голос, еле пробивающийся сквозь него. Удивленно оторвавшись от бумаг, блондин поднял взгляд и изумленно замер. Дверь кабинета, находившаяся в самом конце холла, была распахнута. И там сейчас рычали друг на друга двое мужчин, а Маркус пытался докричаться до взбешенного до предела брата. Но не это так заморозило дизайнера, он, широко распахнув глаза, смотрел на то, как Кайрен Валгири с каждой минутой терял свой человеческий облик. Черты лица его заострились, и клыки мгновенно выросли. Кости и мышцы с противным хрустом выворачивались, превращая человеческое тело в звериное. Черная футболка порвалась на нем, и уже через несколько секунд перед скулящим Маркусом стоял огромный вервольф с длинными когтями, получеловеческим-полузвериным телом, покрытым черным блестящим мехом и с горящими бешенством желтыми глазами. - Безмозглый сопляк! Явился в мой дом и решил, что раз ты из Совета, я пред тобой стелиться буду?! - Вы обязаны Совету... - побелевший и сжавшийся оборотень не успел даже договорить, как озверевший волк сорвался с места и, одним ударом припечатав его к стене, рыкнул прямо в лицо. - Может мне напомнить Совету, ЧТО они задолжали МНЕ?! Так я с превеликим удовольствием! - Алан... - побледнев и широко распахнув глаза, выдохнул Маркус. У альфы дернулись уши при этом имени. Не понимая, почему брат вспомнил мальчишку, Кайрен обернулся и наткнулся на широко распахнутые серые глаза и бледное лицо. Алан вздрогнул, когда зверь обернулся на него. Он сделал шаг, и перед глазами резко потемнело. Последним, что пронеслось в угасающем сознании, был черный волк и взволнованный голос Джулиана...