Запах Вереска

Дорогие читатели! Данную главу рекомендовано читать под бессмертную Lana Del Rey - "Young and Beautiful". Не спрашивайте ничего. Сама не знаю почему, но это рекомендация от моего пушистого Котэ. Мур тебе, детка :3

Буду ли я один этим утром, Нужны ли будут мне мои друзья? Что-то просто облегчит мою боль И я никогда не увижу одиночества, Стоящего за моей спиной... Я просто пленник своих обещаний Если б я только смог встать и вглядеться в зеркало, увидел бы я Одного падшего героя, лицом похожим на меня? И если я закричу, сможет ли кто-нибудь услышать меня? Если я разобью тишину, ты увидишь, что слава сделала со мной Поцелуем облегчи мою боль и оставь меня одного Я никогда не узнаю, что любовь - это ложь Ооо, так легко быть в раю сумасшедшим... Видишь пленника в моих глазах? Где же любовь, что укроет меня Дай мне любовь, приди,освободи меня Где же любовь, что укроет меня Только любовь,любовь освободит меня Освободит меня..... W.A.S.P. - "The Idol"

715 год. Драгмирия «Этого не может быть... НЕ МОЖЕТ!!!» - кажется, еще одна минута, и он собственноручно схватит этого толстозадого выродка и прямо на глазах у всех разорвет на куски. Будет рвать его тело когтями до тех пор, пока мраморный пол не окрасится его кишками. Но ни один мускул не дрогнул на холодном лице Ивона Анарсвилья. Равнодушный и еще более нелюдимый, чем прежде, мечник бесстрастным взглядом разглядывал пожилого главу рода Дарион. Барон подобострастно улыбался правителю, который относился к каждому его слову с весьма большим неверием. Конечно же, он был первым вампиром во всей империи, который готов был сейчас чуть ли не на потолке танцевать от радости, однако, была вероятность того, что сведения могут оказаться ошибочными. Но барон был неумолим, и это еще быстрей приближало его к долгой и мучительной смерти, о которой тот не догадывался. С каждым его сказанным словом взгляд серо-голубых глаз еще больше леденел. Он превратился из пепельного в ослепительно голубой, полный глухого бешенства. Его воины стояли за спиной, притихшие и думающие о том, что командир явно не в восторге от того, что его добычу перехватил кто-то другой. - Не злись, ученик, - мягко коснувшись его локтя, прошептал магистр, - неважно, кто победил зверя, главное, что через день его голова украсит замковую стену, в назидание врагам. Если бы только Свилион знал, каким чудом избежал быть обезглавленным тут же. Но мечник покорно терпел, до белых костяшек сжимая рукоять клинка. Обжигая льдом глаз и пытаясь успокоить панику, которая росла с каждой минутой... Флешбэк В замке поднялся настоящий хаос, когда стало известно о том, что оборотням удалось ускользнуть. Причем так, что никто не почувствовал и не увидел их. Валентин рвал и метал, Анрис перетряхнул весь двор, а от магистра не удалось скрыться ни одному воину замка. К тому моменту были найдены растерзанные трупы солдат. А Ивон несся по всему замку, гневно выкрикивая приказы и собирая своих воинов, чтобы отправиться по следу. По злому взгляду и отрывистым движениям никто не смог распознать нервозность и беспокойство за одного очень известного альфу. Мечник играл превосходно настолько, что даже прожженный интриган Анрис и всю жизнь знающий его магистр ничего не заподозрили. Ведь именно он поднял тревогу в замке, правда, к тому времени волкам удалось беспрепятственно пересечь болото и затеряться в лесах. Он даже отправился за ними, чтобы к рассвету вернуться в замок в «крайне подавленном и злом настроении». Но покинуть замок в ту ночь ему так и не удалось, потому что Валентин созвал военный совет. А дальше... приехал барон Дорт Дориан с вестью о том, что его наемникам удалось загнать черного альфу и его стаю в ловушку. Волки были убиты, а их альфа - обезглавлен. Сейчас же его голову везли правителю... Конец флешбэка - И насколько же верны ваши сведения? - еле разлепив сухие губы, ледяным тоном спросил Ивон. - Полностью, - задрав подбородок, высокомерно ответил вампир. - Вы так уверены в своих людях? - тонкая серебряная бровь взметнулась вверх, и в зале повеяло ощутимым холодом, - это ведь всего лишь ЛЮДИ. Продажные, слабые, жадные, недалекие существа. Своими жесткими словами мечник безжалостно кромсал все надежды Валентина, но, несмотря на это, он был готов подписаться под каждым словом Ивона. Люди были хорошо известны своими пороками и слабостями, так что, доверять им полностью было опрометчиво. В этом Валентин убеждался не единожды. Мнение командира мечников поддержали очень многие, ведь все знали, что он, как никто другой, знает врага, а вот барон не разделял его мнение. - Молодой господин, - снисходительно произнес Дориан, - мои ЛЮДИ никогда не ошибаются. И потом, это всего лишь недалекое животное. - Которое довело Вампирский Двор до полного истощения, - яда в голосе мечника стало больше. - Если бы я не знал о вашей лояльности к империи, - побагровев, произнес барон, - то подумал бы, что вы восхищаетесь этим чудовищем! - Нельзя недооценивать врага, барон, - совершенно не повышая голоса, ответил Ивон, - это первый закон войны, но вам, увы, не понять. - Господин мечник... - взорвался барон, но был резко заткнут Валентином. - Довольно! - раздраженно рявкнул правитель и встал с кресла, - мы, безусловно, верим и безмерно благодарны вам, барон Дорт, за неоценимую помощь короне и молимся Небесным за ваш успех, но и сомнения уважаемого таль* Анарсвилья нам понятны. Кайрен из рода Валгири достаточно долго мучил наш народ, и потому нам с таким трудом верится в его казнь. Дальше Ивон не слушал. Мечник пытался успокоиться и лихорадочно искал повод, чтобы покинуть замок, не вызвав подозрений. Он просто отказывался верить в услышанное. Кай не мог так просто попасться в ловушку каких-то людей. Он, Бездна побери, не мог уйти после того, как сломил волю и так глубоко просочился в кровь. Он должен был ждать в их хижине... Он же обещал... Резко вынырнув из своих раздумий, Ивон бесцеремонно прервал самодовольную речь барона и легким кивком головы обратился к удивленному Валентину. - Милорд, прошу простить, но раз Кайрен убит, то мне и моим воинам следует покинуть город и отправиться на границы. - Зачем? - сузив глаза, спросил Анрис. - Их главный альфа убит, - безэмоционально ответил мечник, - но Волчий Совет все еще есть. Они не простят гибель своего вожака, боюсь, что скоро мы получим от них "ответ". Валентин кинул взгляд на холодное лицо белокурого вампира и кивнул его словам. Мечник был, безусловно, прав, и нужно было готовиться. Сейчас самым жарким местом должна была стать граница. - Ступай, - ответил правитель, - и да хранят тебя Небесные. Ивон не ответил, он обернулся к напряжённому Свилиону. Тот уже стоял, окруженный своими учениками, и не сводил тревожный взгляд с бледного лица своей Искры. Ивон преклонил колено перед ним и, поднявшись, зашептал еле слышно: - В замке предатель. Им бы никогда не удалось так просто раствориться, не оставив следов. - С самого начала я думал об этом, ученик, - так же еле слышно ответил Магистр, - но кто? - Не слишком ли зачастил к правителю наш барон? - сузив глаза, усмехнулся вампир, - простое совпадение? - А его «дар» Валентину? - алые глаза предвкушающие засверкали. - Отвод глаз? - Я понял тебя, дитя, - покровительственно положив ладонь на опущенную в поклоне голову, уже громче произнес Свилион, - не забывай, что вас здесь ждут. Усмехнувшись, Ивон выпрямился, и взгляд ожесточился. Больше не проронив ни слова и не обращая внимания на шепотки за спиной, он, печатая шаг, вышел из зала. Его воины последовали за ним, на ходу застегивая оружие и выходя на двор... Диана все это время молилась всем известным ей Небесным, чтобы брат не сорвался. Она видела, как он каменеет, и ту бурю, которая поднялась в ясных глазах. Как в бессилии он сжимал рукоять меча и как белели сжатые кулаки. Ивон был на грани, и она отлично понимала его. Она видела ту страсть, что охватывала брата и черного альфу. Между ними не то, что искры летали, а целые молнии прошивали все пространство вокруг них. Диана чувствовала нутром - брат принял свою пару. И, честно говоря, ей было плевать, что этой парой оказался волк. Кто бы ее спас от своей собственной пары. Произошедшее сегодня подчистую выбило весь дух из брата. Хладная боялась именно этого, ведь все знали, что приняв пару, ты отдаешь ей всего себя, и когда умрет пара, угаснет и собственная душа. А такой судьбы для брата она не желала. Теперь, идя в сторону конюшен, Диана больше всего боялась увидеть пустоту в глазах Ивона. Мечник был там, и от него за версту тянуло напряжением. Он был в таком состоянии, что даже не заметил сестру, продолжая спешно седлать коня. - В следующий раз тебе следует быть внимательней, - прислонившись к деревянной балке, произнесла девушка и принялась увлеченно разглядывать свои ногти, - работу твоих клинков невозможно не узнать. Брат даже замер. Он резко обернулся и не смог скрыть своего удивления и мгновенного понимания, отразившегося на лице. Уздечка выскользнула из рук. - Это ведь ты, - ошеломленно произнес он, - это ты обработала тех воинов. - А ты кого ожидал?! - не выдержав, взорвалась сестра. - Но почему? - Дубина ты, братец, - закатив глаза, выдала Диана, - они бы узнали, и что дальше? Осудили бы и казнили, а я этого не хочу! Ты мой брат, Иви! Последние слова она уже пробурчала в шею обнявшего ее брата. Ивон крепко сжал в объятиях сестру и погладил темные вихри волос. Девушка доверчиво прильнула к нему и прикрыла глаза. Что бы ни произошло, каким бы ни был его выбор, Диана готова была стоять рядом до конца. Потому что дороже у них, кроме друг друга, никого не было. - Ты так любишь его? - тихо спросила хладная. - Я не могу без него, - прошептал Ивон, - а сейчас не могу дотянуться. Это сводит с ума, Ди. - А если Дорт говорил правду? - нервно сжав в руках рукав брата, спросила Диана. - Я не верю в это, - помотал головой белокурый мечник и отстранился. - Что ты собираешься делать? - Он должен был ждать меня на нашем месте, - легко запрыгнув в седло, ответил мечник, - поеду туда, а если понадобится, из-под земли достану! Пришпорив коня, Ивон галопом промчался через главные ворота, уводя с собой всех своих воинов. А Диана так и продолжала стоять и смотреть на брата, надеясь, что тот не наделает глупостей... * * * Быстрей... Быстрей... Черный конь мчится на всех порах, галопом пересекая густой лес и резво перепрыгивая повалившийся когда-то старый дуб. В бока животного больно вбиваются железные шпоры, еще больше подгоняя. Он выжимает все из своего коня, не жалея ни себя, ни его. Ветер развевает плащ и путает волосы. Он, как сумасшедший, не разбирая дороги, мчится вперед, совершенно не замечая веток, хлестающих лицо. Не замечая холода и не боясь, рвется вперед, на скалистую трапу над пропастью. Ивону кажется, что если он замедлится, то больше никогда не успеет. Впервые в жизни ему так страшно, и нет никого, кто бы смог успокоить его. Его воины остались далеко позади. Они и вправду ушли к границам, а он, объявив, что должен встретиться со шпионом, разделился с ними. Воины даже не заподозрили ничего, ведь командир и до этого так срывался, демон знает куда. Оставшись один, Ивон, наконец, сорвался. Холодная маска спала с лица, явив тревогу и натянутые до предела нервы. И он погнал, как дикий. За три часа пересек чуть ли не половину Драгмирии и оказался в Железном Лесу. Лихорадочно вслушиваясь во тьму леса и пытаясь услышать, почувствовать того, к кому так спешил, кто обещал ждать, но лес молчал. Тропа петляла и уводила вглубь, чтобы уже через несколько минут вывести к заветной хижине. Не позаботившись даже о бедном животном, он спрыгнул с седла и, вбежав на старое крыльцо, резко распахнул дверь. - Кай! - закричал белокурый вампир, но в ответ получил лишь запах затхлости и темное нутро дома. Альфы здесь не было, и не приходил он даже. Все было таким же, как и в тот рассвет, когда он ушел. Разум не желает принимать того, что видит. Он не верит!... Не хочет! И осознание бьет прямо под дых. Оно обрушивается безжалостно, испепеляя любую надежду. У Ивона резко потемнело в глазах, а грудь сдавило железным обручем. С каждой секундой сжимаясь все сильней и ломая ребра. Разрывая сердце и заставляя хрипеть от невыносимой боли. Колени подогнулись, разум помутнел. Шатаясь и еле дыша, хладный сполз на пол и вцепился онемевшими пальцами в собственные волосы. Потерял... Навсегда потерял... Ослепленный собственной гордостью и преданностью. Чему? Каким идеалам? Тем, что отняли у него самое дорогое, что было... Долг... Трижды ХА! В мире нет ни одной причины, достойной такой жертвы. Да и мира нет, если нет этих глаз, рук, губ, ласкающих так нежно и терзающих так сладко. Нет никого, кто бы заставил таять так же, как и он. Нет никого, кто бы заставлял быть... Ивон настолько ушел в себя, что не слышит торопливых шагов и не видит того, кто удивленно стоит на пороге и смотрит на него. А увидев пустые глаза, бросается к нему, уже в следующею секунду сгребая в крепкие объятия и покрывая поцелуями холодное лицо. - Иви, - голос тихий и такой теплый. Он обволакивает и заставляет встрепенуться. Губы дрожат, а пятно перед глазами никак не желает проясниться. Оно размыто, и только сейчас до мечника доходит, КТО его так крепко прижимает к себе и укачивает, урча под ухом. Руки дрожат, а в груди поднимается облегчение вперемешку с гневом. Стоит только взглянуть в серо-голубые, пылающие праведным гневом глаза, как альфа замолкает, затаив дыхание. По взгляду его горячо любимой половинки понятно, что сейчас грянет гром. - Ах ты, сукин сын!- взбешенно рычит вампир и, хорошенько так вмазав по скуле темноволосого мужчины, вскакивает на ноги, - где ты был?! - Избавлялся от одного нежелательного альфы, - довольно сверкая глазами и потерев ушиб, усмехнулся Кай и встал на ноги, - извини, не учел, что и до тебя быстро долетит весть о моей печальной "кончине". - Так это твоих рук дело? - изумленно выдохнул мечник. - А ты ожидал, что эти дегенераты и вправду притащат мою голову? - выдал оборотень и только потом заметил недобрый блеск глаз, а тонкий слух уловил звон металла. - Ты - труп, - холодно произнес Ивон. В эту минуту Кайрен понял, что если сейчас же не унесет отсюда свои лапы, то быть ему ковриком для ног у одного вампира в комнате. Позор, да и только! Взрослый альфа, предводитель стольких кланов, и удирает по лесу от собственной пары. А мечнику было на это решительно плевать, и он продолжал гнать смеющегося альфу по всему лесу, распугивая своими гневными матами и воплями всю живность в округе. Игриво настроенному альфе это было только в наслаждение, ведь это был еще очень большой вопрос, кто кого загонял. Кай целенаправленно мчался в самую глубь леса, уводя за собой распаленного вампира. Уйдя вперед, оборотень быстро перекинулся и, затаившись, начал ждать свою добычу, которая уже выскочила на поляну. - Я собственными руками придушу тебя, скотина, - острым взглядом обведя всю поляну, зашипел Ивон, - не забыл, что я чувствую тебя? - Да? И насколько? - зашептал хриплый голос за спиной, и крепкие руки привлекли к себе. - Каждой частичкой, - развернувшись в объятиях, ответил в самые губы воин. Мечи беззвучно скользнули на мягкую траву, и руки обняли в ответ. С упоением зарываясь в черную гриву волос и притягивая еще ближе, чтобы почувствовать вкус росы на чувственных губах и перекатывать его на языке. Сминая и кусая до крови, нежно посасывая по очереди то нижнюю, то верхнюю губу. Сплетаясь языками, поглаживая и задыхаясь, ловя сладкие стоны. В то время как податливое тело извивается в руках и прижимается сильней, прося большего. Руки скользят по сильным плечам и, опустившись на грудь, начинают распускать шнуровку туники. Все больше распаляя движением губ на шее и прикусывая дрожащий кадык, чтобы самому задрожать от стона, сорвавшегося с алых губ. Желания становится все больше, а одежды - все меньше. Вот оно, самое прекрасное создание во всем мире. Оно лежит сейчас на траве с разметавшимся шелком волос, с распахнутой рубашкой, со спущенными с бедер штанами. С возбужденно истекающим членом, затуманенным взглядом потемневших глаз, с полуоткрытыми алыми губами и лихорадочным румянцем на щеках. От одного такого вида Кай готов позорно кончить. Сейчас он даже не знает, благодарить или проклинать свое великолепное ночное зрение. Но все это подождет, а сейчас... Ивона ведет, он встает на лопатки, когда альфа неожиданно до конца заглатывает его член и резко двигает головой. Вампир мечется и чуть ли не кричит от наслаждения. А волк довольно урчит, чем вызывает еще один вскрик. Но закончить так рано он не хочет. С пошлым хлюпаньем отстранившись, Кай принимается вылизывать и легонько покусывать чувствительную плоть. Язык проходит по уздечке и спускается все дальше, щекоча линию мошонки, и возвращается назад, чтобы, сорвав густую белую каплю, нырнуть в уретру. Тело под ним выгибается и, запустив пальцы в волосы, тянет их, еще больше распаляя мужчину. Стоны срываются с губ и переходят во всхлипы. Но уже через минуту губы, дарящие восхитительное наслаждение, отпускают так понравившуюся сладость и впиваются в открывшийся от возмущения рот. Жадно вылизывая и заставляя сойти с ума от жарких прикосновений, вмиг растопляющих весь лед, в который закован Ивон. Он жаден до ласк и не собирается упустить такую возможность. Его руки скользят по смуглым крепким плечам, царапая спину, опускаются на тугие ягодицы, сминая и притягивая ближе, заставляя зарычать и зубами вцепиться в тонкие ключицы, оставляя кровавые следы, доказывающие их связь. Кай сходит с ума от сладкого запаха своего командира. Он с наслаждением слизывает кровавый след и, не отрываясь, чертит влажную дорожку к набухшим соскам. Покусывая и посасывая по очереди, он пытается, наконец, снять с себя чертову тунику, так мешающую сейчас, и хорошо, что на нем в тот момент была только она. Оборотню не хватило бы терпения. А вот чтобы раздеть мечника, нужно еще постараться сосредоточиться, что с трудом получается, учитывая тот жадный взгляд, которым просто облизывают тело златоглазого мужчины. - Хочу тебя... - наконец, избавившись от одежды, произносит Ивон и тянется к рычащему мужчине. Откинув его на спину и оседлав крепкие бедра, белокурый вампир тянется за очередным поцелуем. Его губы скользят дальше, проходясь по подбородку, по нервно бьющейся жилке, где запах крови настолько силен, что мозги просто отключаются. Это голые инстинкты, первобытные, жаркие, пропитанные сладостными стонами, криками экстаза и сорванным дыханием. Горячими прикосновениями, под которыми горит кожа. Пальцы опускаются ниже, погладив низ живота, уверенно обхватывают оба истекающих члена, соединяя и лаская медленно, доводя до исступления. Бедра инстинктивно подаются вперед, усиливая наслаждение. Язык провокационно обводит контур дрожащих губ, спускается ниже, ловя по пути капельки пота и вырывая из горла новые стоны. Кай не может больше удержаться. Он на полной грани и скоро вообще перекинется. Волк внутри беснуется, он рвется на свободу, желая, наконец, овладеть своей добычей. Ивон понимает все без слов, он и сам уже прикусывает губы до крови. Еще один такой толчок, и он кончит, но этого будет слишком мало. Да, он жаден. Он хочет большего... Ему нужен этот мужчина. Не отрывая глаз от золотистых омутов и не переставая рвано тереться о горячие бедра, он подносит руку Кайрена к губам и, блудливо улыбнувшись, проводит языком по его пальцам. Жадно облизывая и щедро смачивая своей слюной, заглатывает два пальца, щекоча языком и вытащив, наконец, кусает кончики, чтобы, облизав в очередной раз, пустить гулять по своему телу. Кай не сводит глаз от своего любовника и, судорожно облизав вмиг пересохшие губы, увлеченно рисует влажный узор на крепкой груди, спускаясь вниз и неожиданно прихватив зубами чувствительную алую бусинку, сразу же входит двумя пальцами. Воин в его руках бьется, вскрикивая и широко распахнув невидящие глаза, откидывает голову. Глаза Ивона темны. Кай тонет в них и пытается сдержать собственный стон, от той узости, что чувствует. Пальцы проникают глубже, вырывая дикое шипение из горла и громкий стон, когда находят шелковый бугорок внутри. Белокурого вампира выгибает немыслимой дугой, и руки его дрожат. Мышцы сводит от напряжения и от молнии, раз за разом пронизывающей все тело от головы до пят. - Кай... Хриплый голос вконец лишает здравого разума, и, убрав пальцы, Кай подхватывает недовольно замычавшего мечника, чтобы, перевернувшись, уже самому нависнуть над ним. - Моя Луна... - хриплое дыхание, и стройные ноги уже обвивают крепкие бока, притягивая ближе. Толчок, и глаза с расширенными до предела зрачками распахиваются, тело изгибается. Боль смешивается с диким наслаждением и молотом бьет по нервам. Она затмевает собой весь мир и оставляет только глухие стоны, переплетающиеся со звериным рычанием. Еще один... Еще... Еще... Глубже, сильнее... Даааа... Вся поляна напрочь пропитывается сладким запахом секса и наслаждения. Переплетаясь телами и выпивая дыхание друг друга, они падают все ниже, чтобы взлететь еще выше. Пальцы сжимаются на боках с такой силой, что, скорее всего, останутся синяки, на губах медовый вкус страсти, а в глазах настоящий шторм. Он переливается всеми оттенками и доводит до предела. Движения из медленных и сильных превращаются в быстрые и голодные. Резкие толчки выбивают из груди новые вскрики и бессвязные слова. Их смысл невозможно понять, потому что сейчас у Ивона нет сил даже членораздельно мыслить. Он может только царапать блестящую в лунном свете крепкую спину, покрытую бисеринками пота, кричать от наслаждения, срывая голос, и бесконечно повторять одно лишь имя. - Кай... И слышать в ответ хриплое: - Мой Иви... Ветер свободно гуляет среди старых деревьев и приносит первый запах скорой зимы. Сегодня ночь тиха и нет тяжелых облаков скрывающих россыпь звезд. Лес шумит, он полон жизни, но это привычно для него. Шелест крыльев, глухое уханье совы, звук мягких лап лисы по диким тропам. На сотни лиг вокруг нет никого, кроме них. Сидящих на старом крыльце. Оборотень сидит, прислонившись к деревянной балке, и, положив подбородок на белокурую макушку, смотрит на небо. Между его широко раздвинутых ног сидит его любовь, прикрыв глаза и откинувшись на теплую крепкую грудь. Ивон потеплее укутывает их обоих в свой плащ и старается не думать. Но у него ничего не получается, потому что впереди рассвет. Он опять отнимет у него черного альфу, и это злит, ведь теперь хладный не может без него. Они уже глубоко увязли во всем этом, и пути назад больше нет. - Ты не уйдешь от своих, - тихо произнес Ивон, - а я не смогу оставить орден. И? Что же будет теперь? - Будет жизнь, - сжав в ладонях тонкие пальцы, ответил Кай и крепче прижал к себе мечника. Всего лишь слова утешения, и оба знают, что никакой жизни не будет. Но вслух сказать никто не может. Остается только надеяться, что отведенное им время будет чуть дольше... * * * Брата опять нет, и Маркус даже думать не хочет о том, где сейчас старший. Последние события вконец грозят испортить отношения Совета с их стаей. Старым волкам не нравится то, что делает Кайрен. Он давно уже не подчиняется их приказам, и власть его с каждым днем растет. Вожаки многих кланов идут за ним со слепой верой и готовы выполнить любой его приказ. И с такими темпами в конце войны он вообще может стать королем, а Совету это ни к чему. Последние события только укрепили эти сомнения. Совет неоднократно пытался подорвать авторитет Кайрена, чему был ярким примером Килон из рода Арунов, который так опрометчиво перешел дорогу брату. За что и поплатился собственной головой, которую сейчас и везли Валентину. А все-таки старший тот еще тип. Так тонко разыграть ловушку вампиров и, совершенно не замарав лапы, избавиться от мешающего альфы. Со временем он станет великолепным королем, если только не одна слабость - пара. Кайрен любил этого вампира. Маркус чувствовал это всем своим существом, и самым печальным было то, что брату отвечали взаимностью, в чем младший ни капли не сомневался. Пойти против собственных принципов, предать свой дом и пролить кровь собратьев ради кровного врага. Насколько нужно потерять голову, чтобы в одно мгновение перечеркнуть всю жизнь ради одного единственного существа. «А она такая же?» - шальная мысль заставляет вздрогнуть и отвести взгляд от окна. Каким бы ни было будущее, со своего пути Маркус не свернет. Даже ради той, которую послали ему Небесные...