Запах Вереска

Все начинается с боли, сопровождаемой ненавистью, Которая разжигается бесконечными вопросами, на которые никто не ответит. Позор покрывает твое сердце и разрывает тебя на части, Прямо как латентный рак. Нет, я не верю, что люди рождаются убийцами, Я не верю, что мир нельзя спасти. Как мы сюда попали и когда все это началось? Невинный ребенок с шипом в сердце... В каком же мире мы живем? Здесь любовь разделена ненавистью. Теряя контроль над своими чувствами, Мы, должно быть, всю жизнь проводим в мечтах. В таком холодном мире... Ты в своем уме? Где же стыд? Время проходит, и ты не можешь включить перемотку. Кого винить и где все это началось? Есть ли лекарство от твоей болезни, неужели у тебя нет сердца? Нет, я не верю, что люди рождаются убийцами, Я не верю, что мир нельзя спасти. Как мы сюда попали и когда все это началось? Невинный ребенок с шипом в сердце... 12 Stones - "World So Cold"

Наши дни День только-только начинается, но в Блодхарте уже кипит жизнь. Снаружи слышны голоса рабочих. Джулиан, как всегда, рычит на распустившего лапы ангелоликого Уолтера. Маркус еще утром увез своих «девочек» разорять столичные бутики. Если Эрика не скупит половину шмотья всего Эдинбурга, Алан перекрасит волосы в оранжевый, наденет розовую балетную пачку и будет горланить песни Джастина Бибера под окнами Кайрена Валгири. Однако в подруге он не сомневается. Эдварда тоже дома нет. Он опять уехал по делам семьи, а о лапушке-дядюшке вообще ничего неизвестно. Он еще вчера сорвался среди ночи и укатил, Бог знает куда. Старинные часы на каминной полке бьют час дня. Через два-три часа Джер постучится в дверь кабинета и позовет на обед. Только как-то непривычно садиться за стол не всей шумной толпой. Высокие окна распахнуты, и легкие шторы колышутся при каждом порыве ветра. Он приносит тихий шелест деревьев и пряный аромат травы. Лучи солнца играют на потертых корешках книг и блестят маленькими искорками пыли. Они яркими бликами ложатся на чертежи, разбросанные по всей поверхности стола. Перед ним многочисленные счета, эскизы, планы, списки, отчеты. Экран ноутбука выключен. Работа почти уже закончена. Остались только руины в глубине леса и дорога. Именно их чертежами он должен сейчас заниматься. Но работа совершенно не идет в голову. Вместо этого в мыслях все время крутится последний разговор с Дианой. И впервые в жизни Алан не уверен, что поступает правильно. Теперь он понимает... Флешбэк - После этого Ри сошел с ума. Он выследил их всех, одного за другим... Искра, запертая в нем, вырвалась наружу и пропитала всю его кровь. Она убила в нем человека и превратила в зверя. Он исчез на долгих тридцать лет, - онемевшими губами прошептала Диана, - я же в тот день потеряла нашего ребенка и чуть сама не умерла, если бы не наш отец. Он нашел меня вовремя и вытащил. Ему не нужно было ничего говорить мне, я и так все уже знала. Он сделал все, чтобы Валентин не напал на наш след и, вернув нас к Маркусу, помог исчезнуть. Мы уехали настолько далеко, чтобы больше никогда не встречать на своем пути ни одного знакомого лица: ни врага, ни друга. Год ушел на то, чтобы Маркус пришел в себя, а стая оправилась от тех событий, но мы не забыли... Мы искали его так долго, не теряли надежды, что он когда-нибудь вернется. До нас часто долетали слухи о черном альфе, зверствующем в Драгмирии, но напасть на его след не удавалось ни нам, ни им. Марк разрывался между мной, братом и стаей. Он чувствовал Кайрена, но с каждым днем связь слабела, и надежда тоже. А потом родился Уолтер, и Ри вернулся... Мы не знаем, как он нашел нас, как добрался. Просто однажды утром мы нашли его сидящим на крыльце дома со спящим малышом на руках. Со дня смерти Иви это было впервые, когда он перекинулся обратно. Если бы ты только видел его, Ал... Он был такой изможденный, исхудавший и с таким пустым взглядом. Он даже не заметил нас. Просто сидел и, не отрывая глаз от горизонта, укачивал Уоли. Думали, что сами с ума сойдем. Кай остался с нами, но Марк еще долго дергался, когда брат отсутствовал больше часа. Кай не ушел, он был рядом, когда родился Эдди, поднял стаю настолько, что мы опять стали сильней. Только в самом Ри что-то сломалось... Навсегда... Он пораженно молчал. Весь окаменел не в силах издать хоть один звук, а внутри была целая мешанина чувств. Все то время, пока Диана говорила, Алан с неверием смотрел то на нее, то переводил взгляд на портрет Ивона. Он всем своим естеством чувствовал то отчаяние и горе, которое все еще лежало на этих хрупких опущенных плечах. Она говорила, не отрывая глаз от картины, но перед собой не видела ничего. Женщина рассеянно погладила побелевшими от напряжения пальцами бок кружки и целиком погрузилась в прошлое. Заново переживая те события и все еще слыша предсмертный крик брата. Каждая странность, каждый долгий взгляд, все эти недомолвки, слова, с первого взгляда не имевшие значения, глухая ярость в золотых глазах. Та сжимающая внутренности тоска, с которой черный волк смотрит на застывшие черты лица безмолвного холста. Вся ненависть к старому замку и к его стенам, где, познав самое большое счастье, его хозяин потерял свое сердце и душу. - Он поэтому не смотрит мне в глаза, да? - мрачно хмыкнув, тихо спросил Алан. Диана дернулась, услышав его голос, словно вообще забыла о том, что рядом кто-то есть. Она перевела на него печальный взгляд и ласково коснулась руки. - Ему просто больно, - после недолгого молчания ответила женщина, - и это не только с тобой так. Он не может даже пяти минут находиться в одной комнате с людьми с таким цветом глаз и волос... Когда мы впервые увидели тебя, то долго еще не могли успокоиться, настолько ты был похож на нашего Иви. Но, вместе с тем, ты другой. Ты не он, и Кай знает это, потому ему с тобой легче. Уж поверь мне, я его не первый год знаю. Ты первый, кто за столько веков смог расшевелить его. Ты даже заставил его задержаться в замке, хотя все знают, что в Блодхарте его невозможно удержать, если он этого не захочет! Вот теперь Алан всерьез удивился и даже... смутился?! И с чего только Диана взяла такие глупости? Ведь с ее терминаторомордым родственничком у него были отнюдь не те отношения, от которых можно смело лечь в клинику с диагнозом «прогрессирующий сахароз». - В ту ночь в лесу, когда ты впервые увидел его в волчьем обличии..., - темные глаза подозрительно заблестели. Алан хорошо помнил эту ночь, когда несся по лесу с ребенком на руках. Он все еще чувствовал запах крови. И тот блеск золотых глаз черного волка. Они все еще завораживали его, но только когда смотрели с волчьей морды. - Он сказал, что услышал твое сердце, - между тем продолжила Диана, - а ведь вместо этого Ри должен был быть уже далеко, но он пошел за тобой. - Вот еще, - пробормотал Алан и поморщился, - этот хрыч просто учуял чужаков. Сдалась ему моя эксклюзивная тушка. На это женщина коротко засмеялась, но блондин даже не обиделся. Потому что за всю ночь это было впервые, когда она улыбнулась и боль ушла из озорных глаз. Такой она нравилась ему больше: яркой, улыбчивой, без теней прошлого. За это молодой дизайнер готов был стерпеть даже психованного дядюшку семейства. Конец Флешбэка. Да, говорили они в тот день очень долго. Пока не появился Кайрен. Тогда они просто замолчали. Окинув их подозрительным взглядом и в конце припечатав Алана смертельно презрительным, он ушел к себе в комнату. В этот раз американец смолчал и смотрел вслед пока крепкая, обтянутая черной футболкой спина не скрылась с глаз, но даже тогда он продолжал чувствовать запах дыма и крови, которым альфа все время пах. И Алан мог со стопроцентной уверенностью сказать, где он был и за кем охотился в очередной раз. Осуждал ли он его? Нет... На его месте он бы поступил точно так же, если не в разы хуже. Но пришлось признать, что Валгири в своей мести оказался намного изощренней. Сохранить жизнь, позволить подняться из той бездны отчаянья, в которую сам же загнал, дать иллюзию покоя и новой жизни, чтобы в конце появиться на пороге и уничтожить все. Забрать любимых, растоптать с таким трудом построенное, превратить в прах все надежды и мечты. Так по кругу, из года в год, из века в век. Подпитывая собственную ненависть. Удовлетворяя жажду мести и тихо сходя с ума. Разрушая не только кровного врага, но и самого себя. Воистину, если сгорать, то напоследок поджечь весь мир. Кайрен Валгири следовал этой истине целую вечность. И не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, где пропадает этот тип последние несколько недель. Валентин был здесь и активно скрывался, только вот его малышня, оставшись все эти годы без его присмотра, возомнила себя круче Чака Нориса и перла без тормозов. Алан до сих пор не понимал, почему Валгири решили вернуться. Плюнули бы на этот чертов туманный остров и остались там, где были. Но они вернулись, и когда об их «необычности» узнали, то начали охоту. Сперва пытаясь сблизиться, предлагая чуть ли не весь мир на золотом блюдечке. Однако, получив в ответ комбинацию из трех пальцев, начали искать альтернативные пути убеждения. В принципе, такую жажду этих клыкастых и мохнатых было легко понять. Идеальная кровь, которая могла сделать любого обладавшего ею неуязвимым. Этим Валгири были обязаны Искре, отданной Ивоном Кайрену. Она не исчезла, а просто растворилась в альфе, намертво слившись с его зверем. И через него она начала действовать на всех, кто принадлежал клану Валгири. Неважно, текла ли в жилах их кровь, достаточно было альфе дать свое благословение и принять. О чем, увы и ах, знали только члены клана. А они были просто фанатично верны своим хозяевам. И Искра продолжала жить в них, делая намного сильней и выносливей. Подняв регенерацию в несколько раз, сделав невосприимчивыми к зачарованному серебру, к одному яду и к солнцу. Время перестало играть роль в их жизни, стало тянуться так медленно, что сделало почти вечными, превратив года лишь в мгновения. Кто бы отказался от всего этого? И это еще только малая часть того, чем обладал сам вожак клана. Всей его мощи не знал никто... Блондин устало потер глаза, с хрустом потянулся и встал с места. И как же его угораздило вляпаться во все это? И главное, с какой это радости? Он вышел из кабинета и медленно пошел по запутанным коридорам замка. Теперь Блодхарт и его обитатели виделись ему с другой стороны. Особенно ядовитый и нелюдимый хозяин. Алан никогда никого не любил, не считая своих родителей и друзей, но ведь это другое. А вот любить так, чтобы до потери пульса... На самой грани, не жалея себя и теряя голову, сгорая заживо и добровольно ломаясь... Он никому не дарил себя до остатка, не помнил и перебоев сердца из-за чьего-то взгляда. Для любви он был слишком циничен и реалистичен. Ну, не верил он всем этим обольстительным улыбкам и влюбленным взглядам, с детства усвоив, что у любви до гроба сочный знак доллара. Предпочитая ТАКОЙ любви связи-однодневки. Не обещая ничего и только приятно коротая ночи с очередной миловидной красоткой. Портрет белокурого воина привычно встретил у лестницы и заставил остановиться перед ним. Но на этот раз заставив печально усмехнуться. Кто сказал, что в мире нет повести печальней, чем повесть о Ромео и Джульетте? Она была, и он сейчас смотрел на нее. Любовь, пришедшая так внезапно, ушла, оставив после себя выжженную пустыню вместо души. Он видел эту пустыню в золотистых глазах черного волка. До сих пор помнил тот взгляд, которым Кай смотрел на испорченный портрет. Для него Ивон так и остался кровоточащей раной... Алан так бы и продолжал стоять, рассеяно скользя взглядом по холодному лицу вампира, если бы не голоса из малой гостиной. Причем, что бы там ни происходило, явно было не к добру. Голос Эдварда, которого по идее в замке не должно было быть до вечера, только убедил в этом. А уже через несколько минут удивленный Салливан застал там весьма тревожную картину. Джереми с белым, как у трупа, лицом сидел в кресле и трясущимися руками пытался выпить заботливо переданный Джулианом стакан воды. Рядом, чуть ли не выпуская дым из ушей, взбешенно протаптывал ковер Уолтер, в то время, как что-то бормочущий себе под нос Эдвард напряженно рылся в ящиках стола. - И? Какой пиздец постучался к нам на этот раз? - с нарастающим беспокойством спросил Алан и успокаивающе сжал плечо Джера. Эдвард молчал недолго. Он с тревогой посмотрел на блондина и мрачно ответил: - Сын Джереми пропал. - Что значит, пропал? - нахмурился Алан и тихо обратился к старому слуге, - Джер, ты не волнуйся так. Ну, мало ли, может, загулял? Дело-то молодое, сам знаешь, как бывает. Ну, может, с друзьями тусуется и просто шифруется от нас, чтобы уши не надрали? - Нет, - помотав головой и сжав побелевшими пальцами стакан, хрипло ответил мужчина, - он не такой, Мастер Алан. Он хороший и очень ответственный мальчик. Он бы никогда не пропал бы так, не предупредив меня. Гор не отвечает на звонки со вчерашнего вечера. Он никогда не пропускает мои звонки... никогда... Одного мрачного взгляда на отводящего глаза Эдварда и злого Уолтера хватило, чтобы понять, что те очень даже знают, куда делся парень. Стоило же слугам заботливо увести Джереми, как дизайнер больше не выдержал и припер к стенке брюнета. - Не пытайтесь отмазаться, - жестко произнес блондин и скрестил руки на груди, - вы знаете, что с парнем и молчите. Скажите добровольно, или я на вас натравлю Эрику. - Алан, - замявшись, начал Эдвард, - это не совсем... - Эддииии, - угрожающе протянул Алан. - Твою же мать, - проворчал Уолтер, - ты хуже нашего дяди. Не удивительно, что вы в восторге друг от друга. - Оставим лирику, ближе к делу, - отрезал американец. Ну, не понимал Эдвард, как получалось у этого, по сути простого человека так просто вить веревки из них. Обыкновенный хрупкий человек, чей ледяной взгляд заставлял их замирать и, не в силах вытерпеть его, выдавать все, как на духу. Ласковый и добрый, серебряный, полный тепла и понимания, а в следующую минуту с холодными морозными искорками, вспыхивающими на самом дне невозможных глаз, колючий, жестокий, властный. Этот человек был жутким коктейлем страстей и внутренней силы, заставляющей восхищаться, уважать и в то же время выпрямлять спину, потому что рядом с таким невозможно быть слабым. Он был из тех редких людей, кому их семья безоговорочно доверяла, и за которого готова была перегрызть глотку любому. Так что, обманывать его было глупо и себе дороже. Потому что ведь и вправду психанет, хуже дяди Ри. - Если кратко, то Гор занимался некоторыми делами нашей семьи, - осторожно начал Эдвард, - настолько серьезными, что мы с братом на все сто уверены, что он влип, но знаем, где он сейчас конкретно. - И вы решили поехать за ним, - закончил за него Алан. - Да, - кивнул Уолтер и в подтверждение своих слов, обойдя диван, на котором сидел напряженный Джулиан, направился к дверям. - Куда?! - рявкнул русоволосый парень и, словно клещ, вцепился в руку брюнета. Даже не обратив на удивленного Уолтера никакого внимания, он подскочил с места и зло обернулся к Эдварду. - Вы с ума сошли? - вкрадчиво произнес он, - это явно пахнет криминалом, лучше дождаться вашего отца и обратится в полицию. - Будет уже поздно, - погладив напряженные пальцы парня, мягко ответил Уолтер, - и потом, малыш, что с нами случится? - Хочешь подробный список? - проигнорировав ласковое обращение, прошипел Джи-Джи, - Ал, ну ты хотя бы скажи! - Джи прав. Отпускать вас одних опасно, - серьезно кивнул блондин, но глаза его озорно заблестели, - поэтому я еду с вами. - ЧТО?! - заорали вместе три голоса... * * * Черный джип бесшумно скользил по ночной трассе в сторону Лондона. Позади были девятьсот пятьдесят километров дороги, а впереди уже виднелись призрачные огни города. В салоне было тихо и витало недосказанное. Эдвард молчаливо следил за дорогой и пытался удержаться, чтобы не вдавить педаль газа до упора. Они и так уже ехали на предельной скорости. Рядом сидел брат и рассеянно провожал взглядом проплывающий мимо пейзаж. А на заднем сидении Алан с кем-то переписывался с планшета, то хмурясь, то как-то ехидно ухмыляясь. Что бы они ни говорили, как ни уговаривали, дизайнер отмахнулся от их слов и, забрав ключи от машины, велел шевелить жопами. В итоге пришлось брать арсенал дражайшей мамочки и молиться, чтобы их не спалили до того, как они закончат со всем и вернутся обратно. Брать с собой пришлось только двадцать парней. Дядя, как на зло, опять ушел на «охоту» и увел десяток оборотней и вампиров с собой. Если бы они взяли с собой еще больше, Блодхарт и Волчий Двор остались бы без защиты, а так рисковать они не хотели. На этот раз дело было намного серьезней. Гор давно уже не выходил на связь, и это весьма тревожило Эдварда. Намного хуже стало утром, когда он почувствовал, как рвется связь с бетой. Он чувствовал доводящую до безумия боль волка. Слышал, с каким надрывом тот выл, слепо пытаясь дотянуться хоть до кого-нибудь из их стаи. Собственный зверь сам сорвался с цепи и требовал найти мучившегося брата, помочь и защитить. Его беспомощность будила глухой рык в груди, заставляя заостриться зубам и удлиниться клыкам. Но даже так Эдвард все еще чувствовал Гора. Тот был все еще жив, но что-то подсказывало, что это ненадолго. - Итак? - наконец положив в сторону планшет, деловито спросил Алан, - У Джера есть сын, и я об этом узнаю только сейчас. И почему до этого я его ни разу не видел? - Гор не родной сын Джереми, - наконец оживился Уолтер, - двадцать лет назад Гора подобрал отец. Альфа его родной стаи сошел с ума и перегрыз всех своих волков. Выжил только Гор. Ему было десять лет, когда все это случилось, и тогда ему пришлось убить своего вожака. Мы приняли его в свой клан и попытались выходить, но он, как дикий волчонок, рычал и не давался в руки никому, кроме Джера. Он и его жена взяли мальчика к себе и вырастили, как родного. Через семь лет Вивиан умерла, и у Джера остался только Гор. Он души не чает в отце и выполняет любое его желание, стоит только Джеру озвучить его. Вот почему никто не верит, что Гор мог так просто уйти. Последние лет тринадцать он работает начальником безопасности отца. Кроме этого, он наша правая рука. Последний год он постоянно в разъездах и в последний раз был в Волчьем Дворе до твоего приезда. Перед своим исчезновением он как раз работал над одним очень важным делом. - И каким же? - сузив глаза, спросил Алан и откинулся назад. - Солсейрс Фармасьютикал, - не отрывая взгляд от дороги, напряженно ответил Эдвард, - официально это комплекс клиник и фармацевтических фирм, со своими собственными экспериментальными лабораториями. На деле же есть все основания полагать, что это не все. Солсейрс финансирует одна из вампирских семей. - Около года назад, - продолжил за брата Уолтер и бережно стер каплю пота, скатившуюся по виску младшего, - начали пропадать и оборотни, и вампиры. Часть кланов подняла настоящий шум в волчьем совете на эту тему. Альфы искали своих бет, но все было безуспешно. Связь с ними рвалась, словно исчезнувшие были мертвы. То же самое было и у вампиров. Они не могли отследить своих потерянных. Совет хоть и пытался, но явно неохотно. Все это продолжалось до тех пор, пока один из знакомых отца, вконец отчаявшись, не явился к нам. У него пропала пара, и отец пообещал помочь. Дело поручили Гору, и он начал копать. - И, судя по всему, до чего-то он все-таки докопался, - рассеянно ответил Алан, - если связь рвется, как мы его найдем? - Она рвется только для волка, - криво улыбнулся Эдвард и сильней сжал руль, пытаясь следить за дорогой и не терять тонкую алую нить чужой жизни, - но не для полукровки. - Мы полукровки, Алан, - напомнил Уолтер, - у меня сильна волчья суть, у Эдди же - вампирская, и она намного круче, чем у других. Он чувствует, как бьется сердце Гора, и идет на зов его крови. - С каких пор вы, парни, занялись благотворительностью? - насмешливо спросил Алан, - я-то думал, что вы со своими соседями не в очень романтичных отношениях, чтобы заниматься поиском пропавших невинных чад. - С тех пор, как дела семьи здесь стал вести отец. Его уважают и ищут связи с ним, - усмехнулся Эдвард, - а вот дядю Ри боятся, как огня. И не имеет значения, что со многими кланами у нас вполне дружеские отношения. - Понятно, злой большой волк продолжает измываться над бедными, немощными щеночками, - притворно шмыгнув, проныл Алан, - Гринписа на вашего родственничка нету! Как ни удивительно, но слова и шутливый тон несуразного блондина рассеяли то напряжение, которое царило в машине, и если учесть, что через включенную рацию их разговор слышали все остальные, нервный мандраж улегся. С того конца даже слышались улюлюканье и бесполезные попытки подавить рвущийся наружу смех. Слушая их, Уолтер только качал головой и про себя думал, что будь здесь Кайрен, то без лишних слов выкинул бы наглого блондина из машины на полном ходу. Либо Алан его довел бы до ручки еще до их импровизированной спасательной операции, на которую, если честно, он не хотел брать Салливана. Слишком хрупка была человеческая жизнь. Это понимал и Алан. Находясь среди нелюдей, хоть и готовых прикрыть его собственной спиной и не дать пострадать, он все равно понимал, это мало что изменит. Когда дело дойдет до него, то те, к кому они сейчас ехали в гости с целым арсеналом не очень законного оружия, все равно учуют человеческий запах. Даже, если все выгорит, его легко смогут вычислить. Вот узреть однажды утром у себя на пороге чью-то клыкастую харю совершенно не хотелось. Он хоть и вполне уравновешенный человек, но не стоит лишний раз расшатывать бедные нервы. Так что, по прибытии в город он собирался попросить Эдварда ненадолго остановиться перед одним очень занятным маленьким магазинчиком под названием "Dr. Harris and Co". После чего обязательно не забыть сделать один звонок давнему знакомому, чья помощь, как чуяла печенка и весьма любимая попа, им, ох, как понадобится после сегодняшнего... * * * Ночной клуб «Амброзия» на нижнем Уайл-стрите был, как всегда, шумным, буйным, диким и пьяным вдрызг. Сводящие с ума громкие биты музыки ввинчивались в виски с садизмом, присущему только роду людскому. Запах дорогого коньяка безвозвратно затерялся под вонью дешевого пойла, по ошибке носящего название «коктейль». Резкое мигание света, заставляющее прикрыть глаза и попытаться отстраниться от окружающего хаоса ночной жизни. Потные тела, изгибающиеся под алкогольными парами и еле уловимым запашком дешевого кокса. Зрачки расширены до предела, пульс стучит почти на двести, но в таком обдолбаном состоянии многим насрать, даже если сейчас здесь потолок рухнет или бравые служители закона вдруг решат нагрянуть с обыском. О, поверьте, ничего не изменится. Да и почему, ведь вон, за столиком, в окружении двух грудастых девиц пьяно кривит в улыбке свою поросячью морду сам инспектор Рэджелс. На другом конце зала молодой наследник рода Илларион Тар Аше, цедит молодую кровь из хрустального бокала. Он окружен своей свитой и цепким взглядом скользит по безликой толпе, выискивая очередную жертву на ночь. Но стоит ему только встретиться с рубиновым взглядом повелителя, как лед сковывает его. Но, браво, мальчишка и не подает виду. Он почтительно опускает голову и, дождавшись ответного легкого кивка, отводит взгляд. Да, Амброзия - это самый гнилой бар во всем Сити. Так почему сегодня ночью он здесь? Почему не сидит дома и строит очередные планы по охоте на проклятого альфу? Почему не оплакивает потерю молодого, еще только расцветавшего рода Россан вместе со своим двором? Его тянет сюда, и он никак не может понять, почему. Пока до него не долетает запах спелых вишен. Сладких, алых, как горячая кровь, мягких, словно кожа младенца, и терпких, как первый грех. Запах окутывает его с ног до головы и путает мысли. Он будоражит и заставляет вдыхать полной грудью, стараясь не потерять среди всей этой грязи. Настолько желанный, что сводит зубы, и клыки против воли лезут наружу. Он слышит, как кровь течет по теплым венам, бьется под тонкой кожей и гулким стуком сердца отдается в ушах. Валентин больше не видит никого вокруг. Он не слышит ропот недовольной девицы, пытающейся удержать его рядом с собой. Его глаза опасно пылают алым, а черты заостряются, стоит только остальным вампирам пошевелиться. Они не понимают, что происходит. Почему их господин так странно смотрит, почему его сердце рвется на куски и в то же время пылает прежним огнем, что когда-то жил в груди. Они настороженно замирают, не в силах сдвинуться с места. Остается только безмолвно следить за мягкими кошачьими шагами, которыми это дитя ночи крадется к своей добыче. И кем бы ни было это существо, оно уже принадлежит ему. Но через несколько минут Валентину приходится ускориться, потому что пьянящий аромат молодой крови насквозь пропитывается бессильной злобой. Она переходит в сковывающий душу страх и взрывается таким отчаяньем, что в груди зарождается взбешенный рык. Он следует по запаху, как по тонкой ниточке, сосредоточившись, боясь потерять и больше не отыскать. Она уходит через толпу танцующих и, свернув у барной стойки, идет к черному ходу. Здесь он может уже услышать резкое дыхание и отчаянные всхлипы. Выдержки после этого не хватает... **** Все мужчины - козлы! К этой истине Питер приходит в очередной раз, когда приходит в себя в центральной больнице Лондона. Множественные гематомы, ссадины, сломанная в трех местах рука. Ему пришлось еще два месяца проваляться в больнице. В итоге, контракт проворонил, менеджер в истерике, любовника нет, и тело потеряло свой великолепный вид еще, черт знает на сколько месяцев. О, Питер ненавидел Кайрена Валгири. С каким же удовольствием он бы выцарапал глаза этому тупому животному, посмевшему поднять на него руку. Будь это кто-нибудь другой, то канадец лег бы в гроб, но утопил обидчика в грязи. Однако, это был Валгири, и, следовательно, стоило хорошенько все обдумать перед тем, как начать мстить этой твари. Потому что все знали, что с этим мужчиной шутки плохи. Всегда получающий желаемое, он мог с легкостью превратить в прах все достижения и сломать жизнь. Стоило только вспомнить об этом чудовище, и боль опять пронзила все тело, превратившись в ужас, когда перед глазами живо пронеслись сцены из не такого уж далекого прошлого. Питер до сих пор помнил отвратительный треск собственных костей и совершенно безумную ухмылку на уродливом лице. Как же его угораздило связаться с этой мерзостью? Да, кто в здравом уме мог полюбить настолько уродливое животное? Как вообще можно было дотрагиваться до него и позволять прикасаться к себе? А он терпел столько времени и всего лишь для того, чтобы потом его выбросили, как половую тряпку. Заменили кем? Бездушным куском холста и мужчиной, который без отвращения во взгляде не может взглянуть. Питер бесился, потому что все пошло совершенно не так, как должно было. Теперь хотелось только запереться в гостиничном номере и хорошенько подумать обо всем. Он не собирался больше оставаться в этой долбанной дыре. Дом ждал в Нью-Йорке. Однако, не все планы идут так, как нам того хочется. Питер совершенно не собирался в ближайшее время шляться по клубам. Приключений с него и так хватило, да и рука все еще сильно болела. Хоть гипс и сняли, но мышцы еще ныли, особенно перед грозой. И он совершенно не собирался выходить из номера до дня вылета, пока не появился Жорж. Давний знакомый и весьма ветреный тип, сорящий деньгами так, словно весь Уолл-стрит не ел и не спал, и только покаянно работал на благо любимого дитя. А вот этой показушности Питер терпеть не мог. Но весьма артистичный француз с тонкой душевной организацией уже после одной весьма удачной пьянки записал его почему-то в свои личные жилетки для слез. Очередная неземная любовь, и божественный мужчина уже через неделю становился редкостным козлом, не достойным такого прекрасного его. Вот и в этот раз, прилетев после очередного тяжелого разрыва, Жорж сперва утопил его в своих слезах и соплях, потом чуть ли не сломал ему поврежденную руку во второй раз. И, наконец, устроив настоящий бардак в уже собранном багаже, потащил упирающегося всеми здоровыми конечностями канадца в какой-то жутко отпадный ночной клуб. На деле всего лишь очередное шаблонное заведение. Полупьяные тела, изгибающиеся под музыку, и коктейли, льющиеся разноцветными реками. С трудом пробившись к бару, Питер сел на высокий стул и, подозвав к себе пританцовывающего бармена, заказал коктейль. Он уже мало обращал внимание на ноющего рядом Жоржа. Тот горевал о своей «единственной-нежной-прекрасной-вечной» любви ровно до тех пор, пока не заметил очередную симпатичную мордашку на танцполе. Повздыхав и томно похлопав ресницами, он уже через пять минут отжигал в кольце крепких рук. Изгибаясь и чуть ли не потираясь всем телом о рельефное накаченное тело. Питер оценивающим взглядом обвел зал и, поморщившись, отвернулся к бармену. Француза можно было больше не ждать. Самого же сегодня не тянуло на подвиги. В нем все еще клокотала глухая ярость. Он уже собирался встать, когда на соседний стул сел высокий блондин с медовыми глазами и, обворожительно улыбнувшись, заказал для него очередной коктейль. А после... Знакомство, перелившиеся в осторожный флирт, когда оба знают, что это всего лишь прелюдия перед тем, что последует дальше. И, наконец, сладкий дурман, разлившийся по венам и затуманивший разум. Подкосивший ноги и заставивший почувствовать себя настолько счастливым, что захотелось засмеяться в голос. А перед расплывающимся зрением маячит белозубая улыбка с чуть длинными клыками, и медовые глаза блестят алыми огоньками. От них мороз по коже и немота в пальцах. Питер слишком поздно понимает, что с ним что-то не так. Его уже поднимают на ноги и куда-то тащат. Он пытается вырваться, но мышцы деревенеют, и воля ломается. Мысли медленно исчезают из головы, и канадец с трудом, но сопротивляется. Словно со стороны он видит, как, совершенно не слушая своего хозяина, тело покорно следует за идущим впереди мужчиной. Тот мурлычет какую-то песенку и уходит вглубь запутанных коридоров клуба. Мужчина не оборачивается, он и так знает, что добыча сама, как по ниточке связанная, пойдет за ним, куда он ни прикажет. Они петляют недолго. За очередной железной дверью пустующая подворотня. Люди проходят мимо, совершенно не замечая тех, кто сейчас там. Темные тени сгущаются и затмевают даже свет от последнего фонаря. По крайней мере, Питеру кажется, что в мире не осталось ничего, кроме этих горящих голодом глаз. Они оказываются слишком близко и пригвождают его на месте. Через секунду послушное тело швыряют о грязную и мокрую стену, и у шеи чувствуется чужое дыхание. Холодные до боли руки рвут одежду, с силой проводят по покрытой мурашками коже и до крови царапают ребра. Глаза в ужасе распахиваются, и Питер пытается закричать. Он не хочет этого. Ему до омерзения противно и страшно. Это животный ужас, сворачивающий внутренности. Никто не придет, никто не поможет и не услышит безмолвных криков, которые застревают в горле и душат его. Единственное, что остается - это глотать злые слезы и убеждать себя, что насильник уйдет, получив свое, и оставит его зализывать раны. Его кожу рвут и, с наслаждением постанывая, запускают пальцы в раны. Острые клыки вонзаются в шею и срывают с губ болезненный всхлип. - Сладкий, сладкий мальчик. Змеиный шепот бьет по натянутым до предела нервам и заставляет зажмуриться, чтобы не видеть склонившееся над ним чудовище с окровавленным ртом. Шатен уже на грани обморока, когда слышит рычание. Оно все приближается и становится громче. Стоит ему только раздаться, как его неудавшегося насильника отшвыривает в сторону, и тот, зло оскалив клыки, шипит. Он пятится назад и не отрывает глаз от противника. Питер лишь краем сознания понимает, что тело снова слушается его и падает на колени. Он отползает в угол и с ужасом смотрит на мужчину с горящими рубиновыми глазами. Стоит ему выйти под свет, как с трудом удается сдержать крик. Его лицо изуродовано острыми линиями и шрамами. Это не человек. Нелюдь, чудовище с длинными клыками и острыми когтями. Он через секунду оказывается прямо перед заскулившим блондином и, вцепившись ему в горло когтями, поднимает и швыряет в конец улочки. За этим следует то, что, Питер уверен, он не забудет никогда в жизни. Он слышит противный хруст костей и звук рвущейся плоти. Визги, хрипы заставляют зажать уши и закрыть глаза. Но даже это не стирает из памяти сцену того, как разрывает на куски блондина. Ему надо сбежать отсюда, вызвать на помощь. Но ноги не слушаются. Он все еще сидит и вжимается в стену, когда на его дрожащие и обнаженные плечи опускается что-то теплое. Удивленно распахнув глаза, перед собой он видит мужчину с алыми глазами. Он укутывает его в свое длинное черное пальто и без слов поднимает на руки. Теплые губы касаются лба, и глубокий голос шепчет успокаивающие: - Все будет хорошо... Черный Бугатти тихо скользит по ночным улицам Лондона, не останавливаясь нигде. Водитель смотрит прямо и, повинуясь приказу своего господина, сворачивает с оживленной дороги. И всего лишь для того, чтобы не разбудить спящего в объятиях мужчины молодого паренька, завернутого в слишком большое для него пальто. На красивом изможденном лице алеют свежие царапины, и от него все еще пахнет кровью, но раны уже затягиваются. Они бесследно исчезнут под магией господина. А тот продолжает рассеянно гладить грязные темные волосы и с каким-то отчаянием прижимать к себе свою хрупкую ношу. В эту минуту Валентину хочется завыть так, как никогда прежде. Ему настолько больно, что он согласен даже вырвать собственное сердце, чтобы только не чувствовать. Почему сейчас? Почему тогда, когда его мир уже подходит к той самой границе, когда снова должен рассыпаться в прах? Он бы пережил, видят Небесные, он бы смог. Но только не после этой ночи. - Я не отдам тебя ему, - сквозь зубы шипит мужчина и крепче прижимает к себе свою Пару, - только не тебя. И, словно в подтверждение, тонкие пальцы сильней сжимают его рубашку... * * * Одна из крупнейших клиник Солсейрс Фармасьютикал находится здесь, в Лондонском Сити. Это шестиэтажное большое здание на пересечении Роуз-стрит и Олсбри-авеню. Окруженное ровным газоном и аккуратно подстриженными кустиками. С приветливым медперсоналом и высококвалифицированными врачами. С виду весьма респектабельное заведение, специализирующееся на богатых пациентах. А еще с первоклассной охраной, нашпигованной датчиками движения, камерами слежения, не стоящими разве что только в туалетах. Целый корпус клиники был вообще чуть ли не засекречен круче, чем порошок, которым стирают трусы главы Пентагона. Двери с кодовыми замками, сверх которых сканеры сетчатки глаза и отпечатков пальцев. Что уж говорить о лабораториях, находящихся прямо под клиникой. Руководство Солсейрс Фармасьютикал не зря тратило миллионы, щедро отправляя их в карман властей. Те преспокойно брали деньги и закрывали глаза на то, что творилось за высокими бетонными стенами с колючей проволокой. А здесь делались самые великие открытия детей ночи. Все новые и новые препараты, заменяющие кровь, делающие сильнее, поднимающие болевой порог, новое оружие, выведенные новые, доселе не существующие мутации. Вампирский двор был щедр, и не всегда его методы были легальны. Только за последние пять лет исчезло больше трехсот оборотней, вампиров и людей в исследовательских центрах Солсейрса. И очень скоро этим заинтересовались спецслужбы, но тайное расследование ни к чему не привело, кроме домыслов и недоулик, которые с большим трудом смогли собрать. Так что, официальных обвинений не последовало. Всю эту информацию, а также подробные чертежи клиники и ее системы безопасности Уолтер и Эдвард получили в течение двух часов после въезда в город. Причем, их принес Алан, попивавший сейчас кофе и довольно насвистывавший очередную пошлую песенку. И при этом «благоухал» какой-то дрянью настолько сильно, что оборотни и вампиры, взвыв, забаррикадировались в машинах и отказались выходить, пока тот не перестанет измываться над их бедным нюхом. На все просьбы блондин только скалился очень уж знакомой улыбкой, от которой по спине проходил мороз. В комплекте со всем этим были поддельные удостоверения сотрудников SOE*, их нашивки и эмблемы. Народ был под впечатлением и минут двадцать разглядывал жмурившегося от удовольствия Алана. На короткий и весьма глубокомысленный вопрос: «Бля?!», он ответил: «Всегда, пожалуйста». Больше ничего не добившись и глубоко задумавшись о не перестающем их удивлять дизайнере, Валгири начали готовиться. А уже через час в ухоженный двор клиники въехал черный джип с фургоном. Вызванный же начальник безопасности застал вышедших из машин людей в черных военных одеждах с эмблемами Британских спецслужб. Чему была клиника обязана приезду данных лиц, мужчина не знал. Стоя рядом со своими ребятами, он уже открыл рот, когда перед ним нарисовался платиновый блондин крепкого телосложения и с цепкими холодными глазами. - Отставить, сынок! - рявкнул он и сунул под нос ошарашенному мужчине какие-то бумаги, - мне твои слова, что сквозняк в жопе! Что происходило дальше, словами описать Эдварду было трудно. Алан за несколько минут смог заговорить зубы мужчине так, что даже объяви дизайнер о вторжении инопланетян, ему бы поверили. И пока его слушали, развесив уши, Уолтер незаметно корректировал их память. Так что, очень скоро об их приезде помнил только начальник безопасности. Но и того с легкостью получилось устранить, стоило только занять место Алана. Секунда и мужчина пустым взглядом смотрел вперед. - Ты не видел никого и ничего, - шепот лился в его уши и приятным туманом оседал в разуме, - Ты сейчас возьмешь своих ребят, развернешься и потопаешь в комнату охраны. Останешься там и будешь следить, чтобы никто не посмел выйти или войти. Все записи с камер ты сотрешь и больше не вспомнишь о нас. Понял, человек? - Да, милорд, - бесцветным голосом ответил мужчина. Алан некоторое время смотрел на спины охраны, а потом пафосным голосом выдал: - Это не те дроиды, которых вы ищите. Уоли, а ты опасная конфетка! - Я? - невинность в натуральном виде. - Ладно, - скрывая улыбку за строгим тоном, произнес Эдвард, - хватит жеманиться, девочки! Нам нужен восточный блок. В пекло не лезть, обходиться без человеческих жертв по мере возможностей. А теперь за дело! - Раскомандовался, - хмыкнул за его спиной Салливан и нацепил на лицо противогазную маску, прикрывшую всю нижнюю часть лица. - Комплекс примадонны, - притворно печально вздохнул Уолтер и проигнорировал злой рык брата. Далее уже было не до того... Гор давно уже не вел счет часам. Он не помнил, как здесь оказался, не знал, как выбраться. Запертый по ощущениям где-то под землей, с десятками таких же, как и он сам. Но, в отличие от него, эти пленники давно уже потеряли всякую надежду на спасение. Они перестали сопротивляться, отлично зная, что каждый раз за неподчинение последует разряд тока и жестокое избиение. Не жалели ни женщин, ни детей. Вот и несколько минут назад явившийся к ним профессор Дверл, придирчиво осмотрев оставшийся в его распоряжении «материал», удрученно цокнул языком и приказал вытащить молодую беременную волчицу. Та скалилась, билась и кусалась, но ее скрутили и утащили, волоча за волосы. Они даже не обратили внимания на него, извивающегося в своих цепях и рычащего, как зверя. А он смотрел и не мог ничем помочь. Просто подвешенный за руки и за ноги в воздухе. Крепкие цепи уходили в пол и не позволяли двинуться с места. Проклятый ошейник натер кровавые раны на шее, которые никак не заживали. Пылающие на нем древние письмена всякий раз вспыхивали алым, причиняя адскую боль, если он пытался перекинуться. Только бы не сойти с ума, как остальные, не имея возможности выпустить на волю свое второе «Я». Гору осталось только ждать и надеяться, что найдут его все-таки раньше, чем психованный профессор осуществит свою мечту, в ярких красках описанную ему. А судя по ощущениям, ждать придется недолго. Спутанные длинные волосы упали на лицо и легко скрыли ядовитый оскал оборотня... Если бы Алана попросили охарактеризовать нынешнюю их ситуацию, то он бы назвал ее пизданутым пиздецом локального масштаба. Когда на тебя нападает целая свора шипящих и рычащих типов с мордами а-ля «я прямиком с вечеринки Хэллоуина» - это одно. А когда из-за поворота налетает оживший папа Чужого, то ни один памперс не сможет вместить в себя всю «отвагу», решившую покинуть тело весьма нетрадиционным методом. И пока Уолтер, воодушевленный визгом сигнализации и ором паникующих людей, запертых в своих палатах лапочкой начальником безопасности, крушил восточный блок вместе с разбушевавшимися там вампирами, они с Эдвардом и еще десятью их ребятами проникли в подземные лаборатории. Только они не учли, что слетевшая с катушек система могла выпустить некоторых своих «деток». Данная же детка сейчас со своим братиком или сестричкой пялилась на них, как на породистый бифштекс, и, рыча, неслась к желанной кормушке. Кто-то икнул, а кто-то совсем некультурно помянул чью-то мать. Эдвард только успел шокировано выдохнуть: - Пожиратели, - кто это такие, Алан не успел уточнить. Валгири оттолкнул его в сторону и в один прыжок оказался на пути взбешенных тварей. Моментально перекинувшись, он взревел, как безумный, и ринулся на них, а следом за ним и остальные. Алан всю обойму, полную аконитовых пуль опустошил в них, но тех не то, что не проняло, даже не тронуло. Так что, осталось только медленно пятиться и благоразумно не вмешиваться, чтобы не помешать. А посмотреть было на что! Стены широкого коридора просто снесло в мелкие крошки, когда взбешенный Эдвард отшвырнул от себя одного из монстров и взялся за второго. Которого загоняли в угол члены его стаи. С потолка сыпалась штукатурка, железные двери, скрученные, разрезанные когтями, лежали на покрытом трещинами и дырами полу. Мигающий бледный свет бил по глазам. Вырванные с электропроводкой лампы очень близко познакомились с мордой второго монстра. Крики и вой били по ушам, запах крови витал в воздухе и уже выдал их местоположение. Очень скоро здесь должны были появиться еще двадцать вампиров. Он уже чувствовал их запах, так же сильно, как и биение сердца Гора. Тот был уже совсем рядом. Эдвард только злей оскалился и, отыскав взглядом Алана, закричал: - Беги дальше по коридору! Лестница вниз и дверь слева! Они не могли терять ни одной минуты. Морок, наложенный Эдвардом на всю клинику, должен был вскоре развеяться, и тогда народу на этой вечеринке ощутимо прибавилось бы. Причем, добавились бы весьма недоброжелательно настроенные клыкастые. Валгири просто не осталось ничего, как отправить вперед единственного человека в их разношерстной команде. Но даже думать не хотелось о том, что если он не успеет избавиться от всей этой мрази, то их дизайнер пострадает. Уже когда Алан бежал в указанном направлении, в мыслях пронеслось, что если они выберутся из этого Ада, он похоронит свое гребанное благородство в самой глубокой дыре, которую только найдет, а после обязательно посетит доброго дядю психиатра. Что-то нервишки в последнее время шалят. Преодолев лестницу со скоростью спринтера, он прижался к стене, восстанавливая сбившееся дыхание, и нырнул в узкий длинный коридор. - Ебаный трижды в рот суслик, - простонал Алан. Навстречу неслись семеро охранников со сверкающими электрическими дубинками, поднятыми явно не в знак приветствия. Радовало только то, что на этот раз это были люди... Каждый по метра два с половиной, с габаритами, состязавшимися за звание самый-секси-антресоль, и с мордами, призванными повергнуть в шок любого. Только после Кайрена Валгири Алана больше никто не мог впечатлить. Избежав первого поцелуя с тысячами вольт, блондин даже успел восхититься своими потенциальными убийцами. Мало того, что те всей этой гурьбой уместились в этом узком месте, так они еще и драться умудрялись. Длилось все это ровно до тех пор, пока Алан не нырнул между двумя мужчинами и не стырил с их поясов самые обычные железные дубинки. После этого дело пошло веселей, а коридор наполнился стонами боли, крепким матом и потрескиванием шокеров. Блондин уходил от каждого удара. Изгибаясь и ставя блок за блоком, каждый раз, метко попадая в цель. Он чувствовал, как под каждым ударом ломаются кости, рвутся мышцы и тянутся жилы. С наслаждением разбив очередному нападающему челюсть и вывихнув другому плечо, он еле избежал удара в грудь. Шокер прошел в нескольких миллиметрах от жилета, и даже под ним американец почувствовал ток. Он извернулся и, ударив по внутренней стороне колен чернокожего верзилы, с разворота впечатал ногу в испачканное кровью лицо противника. Последнему не повезло больше всех. Тот получил по ребрам и жаркий поцелуй со стеной. Через шестнадцать минут в коридоре остался стоять только тяжело дышащий и напряженно вслушивающийся в окружающие его звуки Алан. Кроме биения своего собственного сердца и стонов корчащихся на полу мужчин, он не слышал ничего. Словно не в нескольких метрах от него дрался Эдвард. Будто Уолтер и не взрывал ничего. Абсолютная тишина, от которой закладывало уши. Бросив короткий взгляд на разбросанные по полу шокеры, он невесело хмыкнул. Одно только это оружие отвечало на все вопросы. С такими-то толстыми звуконепроницаемыми стенами не удивительно, что никто не слышал устроенный ими концерт. У него не было сомнений, что НИЧЕЙ крик никогда и не был услышан наверху. Окровавленные дубинки звякнули о грязную плитку пола, и Алан поднял пару шокеров. Предварительно проверив их и налюбовавшись на бледные искры, он произнес: - А че? Вполне креативненько. Совершенно не обращая внимания на вой, раздавшийся снизу после того, как он берцами прошел по валяющемуся на его пути охраннику, блондин подошел к железной двери. Мигающая красным сенсорная панель потребовала отпечаток руки. - Нет, ты что, блядь, серьезно?! - рявкнул уже порядком злой парень, - где я тебе руку сейчас найду?! Панель осталась невозмутима и непреклонно замигала еще ярче. Оглянувшись и окинув взглядом картину «отдыхающих», Алан хищно заблестел глазами разом как-то странно задрожавшему бритоголовому, державшемуся за раздробленное колено и ласково поманил пальцем. - Кис-кис-кис, котик, - мужчина вздрогнул и еще больше расширил глаза. - Нет, - прохрипел он. - Даааа, - пропел Алан и хищной походкой направился к своей добыче, - будет больно, обещаю. В эту минуту, когда он тащил к двери цепляющегося за все мужчину и слушал его мат, перемешанный криками, он чувствовал себя настоящим маньяком. Даже совестно как-то стало. Поэтому, когда дверь перед ним распахнулась, он с чистым сердцем огрел мужчину по голове тяжелой рукояткой дубинки. Однако, оказавшись в плохо освещенном помещении, язык онемел. С двух сторон вдоль стен были металлические клетки, а за ними... Алан почувствовал, как пол уходит из-под ног. Грязные, в изодранных лохмотьях, с совершенно дикими глазами и покрытые многочисленными ранами, ослабевшие и еле двигающиеся женщины, мужчины и даже дети. И у всех на шеях металлические ошейники, на которых светятся какие-то непонятные каракули. Стоило только сосредоточиться на них, как первоначальный шок прошел, оставив после себя клокочущую ярость. Настолько сильную, что почувствовавшие ее, отшатнулись в своих клетках, скуля и рыча. - Гор Блэк! - старясь не смотреть на блестящие за решетками глаза, громко произнес Алан и прошел вперед, - Среди вас есть Гор Блэк. Голос был искажен из-за маски, но слышен весьма ясно. Услышавший его оборотень вскинул голову и, уловив отвратительную вонь, от которой захотелось чихать, поморщился. - Допустим, есть, а кто спрашивает? - закашлявшись, ответил мужчина и поднял голову. - Твоя крестная фея, - произнесло нечто в заляпанной кровью одежде и выбившимися прядями серебристых волос из короткого хвостика, - малыш, не хочешь подсказать, как можно открыть Это? А то, пока Уоли и Эдди спустят свои задницы сюда, я успею состариться. Малыш только художественно выпучил глаза. Его еще никто никогда не называл ТАК. А чудо тем временем было уже на пороге того, чтобы плюнуть и взорвать решетки. Потому что при всем желании он не мог открыть дверь, у которой вместо замка была гладкая поверхность с движущимися по кругу горящими письменами. - Бля! Опять эти ваши сверхъестественные штучки! - наконец, не выдержал Алан, - я вам не Дэвид Копперфильд! - Ты не сможешь его открыть, - уже напряженно ответил Гор и снова дернул цепи, - это может сделать только Дверл. - Это что еще за крендель? - оставив в покое печать, подался вперед дизайнер. - Он вампир, и эта клиника принадлежит ему. На наших дверях и ошейниках печать. - Понятно, - сухо произнес Алан, - где искать уебка? - Дальше по коридору, - брякнул удивленный мужчина и неверяще проводил взглядом человека, - Серьезно? Он Высший вампир, идиот! Лучше подожди Валгири! Но ответом ему стал только треск шокера и мигнувший на мгновение свет, после чего послышался звук открываемой двери. Когда же дверь закрылась, из всех клеток послышался шепот. Сперва тихий, но с каждой минутой становящийся все громче. Кем бы ни было это существо, оно было совершенно лишено чувства самосохранения... Профессор Амикус Дверл был как никогда близок к новому открытию, которое должно было изменить весь нынешний уклад мира. Вернуть былую славу Вампирского Двора и показать миру, кто его истинные хозяева. Столько лет исследований, потраченных сил и столько поражений, чтобы сегодня, наконец, найти давно утерянный секрет величия. Искра... Желанная и недосягаемая, она растворилась много веков назад. Намертво въевшись в род Валгири. Подарив этим безродным псам все свои тайны и возвысив их над всем миром. Но так и оставшись чужой для всех остальных. И теперь ОН нашел способ воссоздать ту последнюю кровь вампира, который носил ее в себе. Осталось совсем чуть-чуть. Мягко улыбнувшись своим мыслям, мужчина наклонился к лежащей на крепком металлическом столе волчице. Оковы держали крепко, охватив шею, тонкие запястья и худые лодыжки. Волчица продолжала дергаться, пытаясь высвободиться, и рычала. Однако по щекам ее уже текли слезы. Она понимала, что ей больше не выбраться и что помощь не придет. Когтистая рука легла на выпирающий холмик живота и почти ласково погладила. - Не плачь, дитя, - ласковый голос заставил всхлипнуть и зажмуриться, - ты послужишь великой цели и... Это самое «И» он уже не успел договорить, потому что резко обернулся, пытаясь уйти от удара. Но даже с такой скоростью он не успел и в следующую минуту орал от мощного удара тока, ударившего аккурат в сердце. После чего последовал резкий удар в лицо. Амикуса просто оглушило и отшвырнуло к плазменным экранам, на которых шла запись всего того, что происходило в лаборатории. - Не реви, цыпа, - лихорадочно соображая, как отстегнуть девушку, произнес Алан, - сейчас все будет в наилучшем виде. Но стоило найти нужную кнопку и открыть оковы, как глаза волчицы в ужасе расширились и она закричала: - Сзади! Алан не успел обернуться. Его просто подняло в воздух и впечатало в стену. Да с такой силой, что перед глазами все поплыло. Шокер выпал из рук. Стоило только двинуться, как голову пронзила резкая боль. В плечи вцепились когтистые пальцы и подняли его вверх. Еще раз с силой приложившись затылком, Салливан попытался сфокусироваться. Перед ним стоял взбешенный до предела вампир и уже тянул свою пасть к его шее. - Как ты смеешь, ничтожество?! Удар между ног и еще колено в нос дали понять, что очень даже смеет. Отшатнувшийся вампир зло зашипел и уже раскрыл рот, когда на его шее сомкнулся хорошо знакомый ошейник. Смазанные кровью руны мгновенно вспыхнули, возвращая взбешенному Амикусу человеческий вид. После чего его бесцеремонно скрутили и, опрокинув на собственный операционный стол, защелкнули замки. - Тварь! - зарычала девушка и, довольно оскалившись, взяла в руки скальпель, - я тебя на шнурки пущу! - Воу, воу, притормози, девочка, - вырвав из дрожащих рук блестящий металл и чуть не получив в глаз за это, блондин усадил ее на единственный уцелевший стул. - Вы покойники! - между тем выкручивал руки и орал Дверл, - вас найдут! Тебе еще не поздоровится, сопляк! Но Алан не слушал его. Он был настолько зол сейчас, что больше не контролировал себя. Он подошел к столику с хирургическими инструментами, поблескивающими своими чистыми металлическими боками. Рука скользнула по ним и, остановившись на кусачках, сжала сильней. - Всегда хотел попробовать себя в роли дантиста, - произнес он, - думаю, из меня выйдет великолепный стоматолог. Скальпель из зачарованного серебра легко рассек щеку до самых мышц и заставил заорать так громко, что стало слышно даже за дверью. В ту же минуту кусачки вцепились в клык и дернули с особой жестокостью. Новый визг заполнил комнату и заставил Гора за стеной матюгнуться. Ведь волк не знал, кто в данную минуту кричал там. - Интересная реакция, - с неподдельным интересом произнес Алан и начал разглядывать творение рук своих. - Раны, причиненные зачарованным серебром, затягиваются слишком долго, - прошептала девушка, не отрывающая глаз от истекающего кровью и кричавшего вампира. Рот вампира был в крови, как и его лицо. Алан прислонил лезвие к другой щеке Амикуса и холодно произнес: - Либо ты сейчас говоришь, как снять эту гребанную хрень с клеток, либо я тебе организую такую кардинальную смену имиджа, что ты уписаешься от полноты чувств, когда в следующий раз глянешь в зеркало. Ну?! - Ты пожалеешь, что родился на свет! Я тебя из-под земли достану, выблядок! - Ответ неправильный, - поморщился блондин и вырвал второй клык. Новый вопль превратился в настоящий скулеж, сопровождаемый соплями и слезами. Взгляд на вампира вызвал неприятные позывы в желудке. Но Алан с упрямством осла щелкнул кусачками и потянулся уже к передним зубам горе-вампира, когда тот взвыл нечеловеческим голосом и прохрипел: - Ладно, ладно!... Алан мог поклясться, что более идиотского выражения на лицах Эдварда и Уолтера он никогда еще не видел. Те ворвались через секунду после того, как он выволок связанного и хрипящего вампира, захлебывающегося собственной кровью. И пока он кряхтел и пыхтел, эти придурки стояли и во все глаза смотрели на него и его пленника. Салливан обвел их цепким взглядом и не обнаружил никаких серьезных ран, кроме порезов и ушибов, которые должны были вскоре исчезнуть. Кивнув своим мыслям, он сунул под нос отшатнувшегося вампира шокер и нетерпеливо толкнул того к клетке Гора. - Ну? Чего стоим, кого ждем? - грубо произнес американец, - шевели гребенками, упырище! К всеобщему удивлению, растрепанный и избитый вампир безропотно начал выполнять приказ. Посмел бы он не подчиниться под металл этого взгляда и удушающую убийственную ауру! Клетки открывались одна за другой, выпуская наружу изможденных пленников, которым приходилось помогать и которых нужно было поддерживать. Когда же с ними было покончено, Амикуса зашвырнули в одну из клеток. Под настойчивыми просьбами Гора Эдвард забрал все записи и жесткие диски из лаборатории. Когда же они оказались наверху, то картина, открывшаяся перед Аланом, заставила того задохнуться от злости. От аккуратного английского газона остались только воспоминания. Весь восточный блок был взорван и при всполохах пламени напоминал декорации из фильмов про апокалипсис. Глубокие воронки, битые стекла, выжженный асфальт и горящие машины скорой помощи. И над всем этим резкий запах паленой резины и бензина. Целой осталась лишь жилая часть клиники, которая сейчас билась в истерике, уверенная в том, что это, по меньшей мере, террористический акт. Салливан сорвал с лица порядком уже осточертевшую маску и зло заорал: - МЛЯ! УОЛИ, КАКОГО ХЕРА ТЫ УСТРОИЛ ЗДЕСЬ?! ГОВОРИЛ ЖЕ, ЧТО БУДЕТ ТИХО И НЕЗАМЕТНО! ТВОЕ ТВОРЧЕСТВО СО СПУТНИКОВ, НАВЕРНОЕ, УЖЕ РАЗ СТО УСПЕЛИ СФОТКАТЬ! - Я немного увлекся, - смущенно произнес Уолтер и поправил лохмотья, в которые превратилась его черная футболка и куртка. - Мне нужно выпить, - покачал головой Алан, - а вам - достать еще одну машину! Нас слишком много. Уже далеко за чертой Лондона, где их не могла достать всеобщая истерика, которой должны были взорваться утренние новости, Алан позволил себе откинуть голову и подремать на заднем сидении. Машину, как и прежде, вел уставший Эдвард, рядом опять сидел брат и задумчиво смотрел вдаль. Из головы не шла вся та информация, которую ему удалось стащить из личного кабинета Амикуса. Это было страшно, мерзко и отвратительно, но, судя по всему, вампирам было все равно, как поступать, лишь бы добиться своего, и, как оказалось, им удалось достигнуть многого. Доказательством этому стали Пожиратели. О них он только слышал из рассказов отца. Эти твари были из того периода жизни, о котором старались лишний раз не говорить, но он до сих пор помнил те глубокие и рваные шрамы, которые украшали плечо и лопатку отца. Они так и не исчезли с годами, и отец до сих пор не любил показывать их. Но сегодняшние монстры слишком сильно отличались от своих предшественников, которых создал Орден Мечников. Эти были слабее и злее. Их тела были слишком неуклюжими, а реакция медленнее. Словно неразумные детеныши, оскалившиеся на слишком большую для себя добычу. Пробная версия того, что Вампирский двор стремился создать, и об этом должен был узнать в первую очередь дядя. Как и о том, что Дверл пытался воссоздать кровь Ивона. Последняя новость обещала стать взрывом. И это на фоне всего того народа, который они сейчас везли в свой замок. Разговор обещал быть долгим... **** Дом встретил горящим во всех окнах светом, целой батареей вылетевших встречать их слуг и домочадцев. Прямо перед главным входом уже стоял врач со своей бригадой. Уолтер успел только выйти из машины, когда, растолкав толпу, к нему подбежал запыхавшийся и испуганно разглядывающий его Джулиан. Растрепанный, с горящими щеками и лихорадочным блеском в глазах, внимательно рассматривающий их. - Живой? - с дрожью в голосе, спросил он. - Живой, - смущенно улыбнулся оборотень и с трудом сдержался, чтобы не сгрести в объятия мальчишку. Вместо этого он осторожно сжал в руке хрупкую ладонь и, поднеся к лицу, потерся щекой. Прикрыв от наслаждения глаза и тихо урча. Джулиан только прикусил нижнюю губу и подошел ближе. Он, не отрываясь, смотрел в темные глаза и видел в них бархат ночи. Он окутывал так мягко и нежно, что совершенно не хотелось сопротивляться. Такой теплый и нужный. Неважно какой, просто нужен, потому что без него тьма становится невыносимо холодной. - От тебя пахнет гарью, - голос опускается до тихого шепота. - А от тебя - домом, - так же тихо отвечает Уолтер, и губы нежно касаются, наконец, согревшихся пальцев. А в глазах, что смотрят сейчас так открыто, отражаются все его мечты и надежды. Он похож на майское солнце, на пернатые облака, гонимые ветрами с северных гор. Он пахнет весенними дождями и ранними утрами, когда росой блестит сочная первая трава. Он - весь мир и отголосок той клятвы, что обещает вечный покой и любовь. Потому что он и есть его любовь. Они так и стоят, не видя вокруг никого. Не замечая запрыгнувшую на своего Эдди-пупсик-тебе-нужен-врач Эрику, которая говорит с той же скоростью, с которой покрывает поцелуями лицо измазанного в саже и грязи Эдварда. Они не видят прислонившегося к дверце машины Алана, который уже готов пинками гнать от себя врача, который, получив от него убийственный взгляд, качает головой и уходит к остальным нуждающимся в нем людям. После этого только Диана, оглядев своих сыновей, усмехается и аккуратно накладывает мешочек со льдом к затылку благодарно простонавшего блондина. Она гладит его волосы и незаметно вытягивает всю боль. Он прикрывает глаза совсем ненадолго, но когда открывает, то уже с хитрой усмешкой смотрит на них. Словно знает то, что им все еще неведомо. Чуть дальше от него Джереми дрожащими руками цепляется за крепко обнимающего его сына и пытается успокоиться. Гор мягко улыбается и, зарывшись носом в волосы отца, шепчет ему извинения и клянется больше никогда не огорчать. Металлический ошейник все еще причиняет боль, он сковывает его зверя и делает слабым, но теперь Гор знает, что ненадолго. Опасности нет, он снова дома, рядом с отцом и верной стаей, которая готова всегда прийти за ним, где бы он ни был. Они придут так же, как сегодня. Отец ласково треплет его волосы и рукавом джемпера осторожно вытирает новые капельки крови, проступающие на распухшей коже. - Все будет хорошо, - уверенно говорит отец, и Гор верит. Под старыми сводами этого замка, когда-то разрушенного и сожженного, но сегодня озаренного теплом и уютом, принесенным одним единственным человеком, который сейчас мечтает лишь о том, чтобы принять горячий душ и завалиться спать. Однако когда мысль вполне себе формируется, среди толпы, собравшейся перед замком, поднимается громкий шепот. Он становится все громче и отчетливей, превращаясь в имя, от которого многие начинают дрожать и скулить. Кайрен... Черный альфа входит во двор вместе со своими ребятами и удивленно рассматривает собравшихся. Двор полон чужаков, а от членов его собственной стаи за версту несет кровью и пеплом. Запах злит и заставляет оскалиться. Когда же он видит слишком хорошо знакомый ошейник на Горе, то злость превращается в иссушающую ненависть. - Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - рычит альфа, и пришлых оборотней чуть ли не ветром сдувает с его пути. - А вот и звездец нагрянул, - закатив глаза, бурчит Алан...