Запах Вереска

Чи знаєш ти, як сильно душу б`є безжальний дощ? Так ніби він завжди чекав лише мене. А як болить зимовий спокій нашого вікна, Ніжно пастельний, як твій улюблений Моне. Така як ти Буває раз на все життя I то із неба. Така як ти Один лиш раз на все життя Не вистачає каяття, Коли без тебе я… Забути все здається я б ніколи не зумів Новий дзвінок скидає відлік волі на нулі І погляд твій — він вартий більше ніж мільони слів Вічно далекий, як і твій улюблений Далі. Така як ти Буває раз на все життя I то із неба. Така як ти Один лиш раз на все життя Не вистачає каяття, Коли без тебе я… Океан Эльзы - "Така як Ти"

Это их последний разговор. После него проходит еще три недели, когда Алан больше не звонит ему. Гор разыскивает его по всему Берлину, но того нет нигде. В Германию он даже не прилетал. Это заставляет беспокоиться с новой силой. Маркус ищет Салливана по своим каналам, но и это не дает результатов. Самое время бить тревогу и, бросив все, кинуться на поиски проклятого дизайнера. Останавливают лишь те редкие моменты, когда Алан звонит Джулиану и очень редко - Эрике. Его голос в эти минуты веселый и бодрый. Он передает приветы, говорит, что много работы и времени катастрофически не хватает. Целует Джера, ругает Эдди и Уолтера, интересуется подготовкой свадьбы, которая подходит уже к концу. Дает советы Эрике насчет свадебного платья и подкалывает Джи-Джи. Но все это они слышат лишь во время разговоров не с ними. Эдвард не получает ни одного звонка от него, как и Уолтер. Из-за чего парни чувствуют себя не в своей тарелке. Диана ни разу не получает ехидных сообщений. Маркусу больше не приходят открытки с видами Нью-Йорка и умилительными котятами. Джер не получает поцелуев, а Кайрен не слышит ни одного слова о себе. Словно его стерли из воспоминаний. Он не понимает, что происходит, и оттого еще больше мрачнеет. Голос Алана насмешлив и спокоен, но он не отвечает им. Он прячется от них. Скрывает свои мысли и эмоции. Кай подозревает, что его человек все-таки поговорил с семьей, и, видимо, родные не очень дружелюбно все восприняли. Это объясняет то, как он себя сейчас ведет. Но Бездна, он так сильно скучает. По ярким, блестящим озорством глазам и по кривой улыбке на нежных губах. Он скучает по веселому смеху и возмущенным воплям. Наглому и безрассудному поведению. Однако, видимо, Алану нужно время. Альфа дает его, но исход его он знает точно. Что бы ни решил человек, Валгири не отпустит его. Просто не сможет. А между тем, полным ходом идет подготовка к свадьбе века. И плевать, что у них вообще-то «небольшой» межрасовый конфликт на религиозной почве назревает. Грандиозная свадьба младшего наследника самой богатой и могущественной в Британии стаи - хороший повод собрать все кланы и обсудить совместное будущее оборотней. Что там еще несут члены Волчьего Совета, Кайрен даже не слушает. Все эти последние дни проходят в нервном напряжении и невыносимом ожидании. Он зло рявкает на собственного секретаря и до усрачки пугает нескольких деловых партнеров. В замке ничто не ломается лишь из-за Эрики. Та вместе с подругами и Дианой носится со всей этой свадьбой, но все равно украдкой бросает грустный взгляд на двери замка, словно ждет, что они скоро распахнутся, впустив ее «Аланусика». Они все скучают и ждут, а его нет. Еще через неделю наступает знаменательная дата... В старой церкви с самого утра звонили колокола. Украшенный в праздничные ленты и цветы, Волчий Двор принимал гостей со всех концов Британии и даже парочку иностранных. Город готовился к грандиозному празднику. С разноцветными ярмарочными шатрами, ящиками фейерверков, которые прятали для ночного представления. Столами, устанавливающимися на главной площади, которые вечером должны были ломиться от угощений. Горы подарков, принесенные богатыми гостями, пытающимися перещеголять друг друга в роскоши. Вся стая была в заботах и веселых делах, перешучиваясь и взволнованно готовясь сразу к двум церемониям. Одна из которых предназначалась для деловых партнеров и не связанных со стаей людей. А вот другая... Она была для НИХ. Где было место только тем, в чей крови кипел жар предков и свет Лунной Девы. Они ждали ночи, чтобы под взорами Небесных связать своего молодого хозяина и его рыжеволосую пару. А еще они ждали этого дня так трепетно, потому что сегодня должен был вернуться домой кое-кто очень важный. Без которого стая скучала уже очень давно. Ведь он обещал, и их альфа уже не мог найти себе места. Мрачной тенью бродя и все время всматриваясь в горизонт. К полудню, когда в церкви набралась уйма народа, а отец сообщил, что Эдвард уже ждет, Эрика уже вся издергалась и накрутила себя основательно. Что ни говори, а выходила она сегодня замуж впервые и уж точно в последний раз. И, если бы рядом был Алан, она была бы спокойна, но его рядом не было, и девушка уже не верила, что он приедет. А там, снаружи, была куча людей, не говоря еще о вампирах и оборотнях, которые уже чуяли ее страх и беспокойство, от чего становилось только хуже. Не помогали ни ободряющие слова Дианы, ни теплые объятия Маркуса, ни отеческий поцелуй в лоб от Кайрена. Несмотря на всю свою дерзость и смелость, она сейчас находилась в тихом ужасе. - Пора, милая, - поцеловав ее дрожащие руки, мягко улыбнулся отец и подал изящный букет из белых орхидей. Оставалось только улыбнуться в ответ, очень надеясь, что этот нервный тик может сойти за «улыбку». Двери распахнулись, и Эрика, нервно сжав локоть отца, вступила под своды церкви. Не отрывая глаз от смотрящего на нее с восхищением и бесконечной любовью Эдварда. А тот только и мог улыбаться глупо, совсем потеряв голову. Потому что его девушка была прекрасна. Такая нежная, хрупкая и только его. В белом винтажном платье с длинным кружевным шлейфом и легкой, такой же кружевной, фатой. В ее густых огненных волосах белели маленькие цветы, а тонкая белая ладонь сжимала букет. Чуть бледная, с блестящими глазами и бьющимся раненой пташкой сердцем. Он смотрел на нее и тихо делился своей уверенностью и любовью, пытаясь успокоить. Нежно приняв из рук отца и ни разу не отпустив ее ладонь за всю церемонию. И все было прекрасно ровно до той самой минуты, пока священник не произнес: - Берёшь ли ты этого мужчину, как своего законного супруга, чтобы жить с ним вместе в священном браке? Обещаешь ли ты любить его и уважать, и беречь его, и поддерживать его в болезни и здравии, в богатстве и бедности, и хранить верность, пока смерть не разлучит вас? Эрика зависла, Эдвард удивленно вскинул брови. Уоли мысленно вспомнил все выходы из церкви, чтобы успеть перехватить невесту (ну мало ли?), Эбот мысленно приложился лбом об стену, вспомнив о пяти тысячах, которые сейчас грозились уплыть в карман миссис Барейт. - Я... Я... - дышать резко стало нечем, и Эрика поняла, что еще минута и ее скрутит. Но в эту минуту раздался чей-то низкий, до мурашек знакомый смешок и уверенный насмешливый голос: - О, Боже мой! Скажи ему «ДА», крошка, и не прогадаешь. Поднялся шум и нарастающие шепотки. Народ удивленно обернулся к дверям, в том числе и жених с невестой. После чего Эрика взвизгнула. В дверях, под мягким лучами солнца, прислонившись к косяку плечом, стоял Алан. Одетый в дорогой костюм цвета холодного металла и черную шелковую рубашку, расстегнутую сверху на две пуговицы. В блестящих черных туфлях. С распущенными волнистыми волосами, зачесанными назад. Лукавой улыбкой на губах и искорками в серо-голубых глазах. В руках он держал огромный букет белых роз. - Обещаешь? - капризно надув то и дело желающие расползтись в широкой улыбке губы, протянула Эрика. - Даю слово, малышка, - подмигнул Салливан. К нему кинулись и жених, и невеста. Уолтер так вообще перемахнул скамью, чем шокировал несколько впечатлительных гостей и успел раньше. Подхватив возмущенного, но смеющегося дизайнера на руки. Дальше его задушили цепкие ладошки минуту назад истерящей невесты и крепкие объятия Эдди. Который, по ощущениям, сломал ему несколько ребер. - Эй, детсад, мы сегодня вообще жениться собираемся или где? - помахав букетом, поинтересовался Салливан. По напряженному, словно струна, и еле сдерживающемуся Кайрену он только мазнул взглядом... Слуги постарались на славу. Алан смотрел на роскошный бальный зал, отстроенный им же, и блестящий сейчас под ярким светом хрустальной люстры. Деревянные колонны были украшены цветами. Тихая мелодия скрипки, роскошь драгоценностей и шуршание дорогих вечерних платьев женщин. Вальяжность и уверенность их кавалеров. Разговоры и сплетни, оценивающие взгляды, еле заметный флирт. Поздравление новобрачным, и Кайрен Валгири, не отрывающий от него весь вечер глаз. Алан хорошо знал этот взгляд. Тяжелый, хищный и полный желания, от которого сейчас внутри все еще больше замерзало. Салливану с каждым днем казалось, словно он попал в бесконечную зиму, которая так глубоко проникла в него, что выморозила все. От этого становилось еще больней. Словно острые осколки, которые кромсали его все это время. И сейчас, видя Кая, он убедился в том, что ничего не прошло. Что все еще настолько больно, что сил терпеть нет. Не надо было приходить и возвращаться вообще тоже. Но ведь он обещал Эри и Эдди. Они ждали его. Теперь он выполнил обещание, и было правильней уйти. Никто бы не заметил. Да, Алан умел быть чертовски незаметным. Сбоила эта система только с одним мужчиной - Кайреном. Его перехватили в коридоре, когда, воспользовавшись моментом, Алан выскользнул из зала. Схватили за предплечье и прижали спиной к незаметной нише за вазами с цветами. Алан не издал ни звука, скрипнув зубами и наглухо закрыв эмоции и мысли. - Что происходит? - напряженно спросил Кайрен и в упор посмотрел в безразличные спокойные глаза напротив. - О чем ты? - вскинув бровь, удивленно произнес Алан. - Ты исчезаешь почти на месяц. Звонишь только Джулиану и бросаешь трубку каждый раз, когда я хочу поговорить. Игнорируешь мой зов и снова отгораживаешься от меня, - начиная закипать, глухо ответил Кай, - объясни. - А что объяснять? - стряхнув руку удивленного альфы, спокойно продолжил Салливан. - Контракт закончен. Я больше не работаю на вас. Все получили, что хотели, и, думаю, что должны быть довольны. Спасибо тебе большое за хорошо проведенное время, было весело. Но знаешь, я не готов менять свою жизнь в угоду кому-то и жертвовать карьерой. Альфа стоял, словно громом пораженный, и, не в состоянии произнести хоть слово, слушал безразличный и спокойный голос, который в данную минуту методично выбивал почву из-под ног. Он цепко смотрел в холодные глаза, и у него шерсть на загривке становилась дыбом от пустоты, которая там была. От размеренного сердцебиения и ни разу не дрогнувшего голоса. Зверь внутри скалился в непонимании, отчего его так легко режут на куски. Почему ему снова разрывают сердце. Он не хотел верить в безэмоциональные резкие слова. - Ты вообще слышишь, что сейчас говоришь? - зло и низко зарычал Кай. - Слышу, не глухой, - поморщился дизайнер и скрестил руки на груди. - Слушай, Валгири, чего ты от меня хочешь? Не отрицаю, нам было хорошо, но роман на сезон закончился. Желаю удачи и все такое, а теперь мне пора. Он сделал шаг в сторону, но грубый рывок и чужие крепкие объятия остановили. - Черта с два! - зарычал Кай. - Ты не уйдешь вот так просто. Я не знаю, что случилось у тебя там, но если думаешь, что я хоть на минуту поверю в эту чушь, то глубоко ошибаешься. - Нарываешься, Валгири, - зло оскалился Алан, - учись получать отказ. Вся эта игра уже закончилась. - Это тоже было игрой? - зарывшись пальцами в густые волосы и дернув на себя настолько близко, что между губами остались лишь жалкие миллиметры, хрипло прошептал альфа. - То, как ты кричал мое имя и стонал подо мной. Как целовал и обещал вернуться ко мне. Тоже игра? Алан с трудом смог разлепить сухие губы. На большее его просто не хватило. Потому что Кай был слишком близко. Смотрел так жарко и держал крепко. И в эту минуту он так хотел верить в слова оборотня. Так хотел забыть все то, что слышал, и что до сих пор жгло нутро, причиняя адскую боль. Он мог бы закрыть глаза, плюнуть на все и позволить целовать себя. Мог бы притвориться, что все хорошо и что он и вправду любим. Что это именно о НЕМ и для НЕГО. Не для того, кто, превратившись в прах, продолжал держать в своих руках сердце Кайрена Валгири. Но это было всего лишь красивой ложью, обмотанной розовым бантиком и со стразами по краям. - Милорд, - неожиданно раздавшийся совсем рядом голос Гора заставил их отстраниться друг от друга. - Что? - раздраженно проведя когтистыми пальцами по волосам, рыкнул Кай. - Сэр Маркус зовет вас. Прибыли члены Совета и срочно хотят поговорить с вами, - виновато произнес Гор и кинул быстрый цепкий взгляд на стоящего к ним спиной Алана. - Пусть разбираются без меня, - отрезал альфа. - Боюсь, что дело требует вашего присутствия. - Скажи, сейчас буду, - стараясь убрать полезшие клыки, мрачно произнес оборотень и обернулся к Алану, - разговор не закончен. И не вздумай снова исчезать, лио. Из-под земли достану. Алан смотрел на их спины, пока те не скрылись за поворотом коридора. Губы сами собой расползлись в кривой, какой-то больной усмешке. - Попробуй, - совсем неслышно произнес он и, еле переставляя ноги, поднялся по лестнице. Остановившись лишь на мгновение перед высоким портретом и хмыкнув. - Поздравляю, парень. Ты выиграл по всем фронтам. Это был в последний раз, когда он был в ИХ комнате. Скользнув взглядом по темным стенам, по мебели, утопающей во тьме, и, наконец, остановившись на освещенной лунным светом постели. Вспоминать все то, что было связанно с этой проклятой комнатой, значило в очередной раз резать себя живьем. Его одежда, висевшая в шкафу, и вещи, заботливо уложенные по своим местам, полетели на покрывало, а следом за ними и сумка. Через несколько минут все то немногочисленное, что он здесь оставил, было собрано. На столике остался лишь лежать футляр с его янтарными ножами. Костюм, рубашка, туфли, брюки. Алан переоделся очень быстро. Темные джинсы, армейские ботинки и черная водолазка. Накинув на плечи кожаную куртку и взяв сумку, Салливан в последний раз обвел все вокруг взглядом. В последний раз... Спуститься по старой каменной лестнице и выйти незаметно во двор. Гор слишком сейчас занят и не успеет среагировать. А дражайший Кайрен Валгири занят чужаками. Никто не заметит его ухода. Поэтому легко обойти камеры по слепым точкам, которые он отлично знает. Оказаться у гаража и на время взять черный джип. Он как раз бросает сумку на заднее сидение, когда за спиной раздаются робкие шаги. - Алан? - вот кого он не ожидал здесь увидеть, так это Эрику. - Ал, ты опять уезжаешь? - Да, крошка, - он не уверен, что на лице именно то выражение, которое сейчас нужно, - у меня тут опять нарисовались дела. Срочные, так что прости, но на вторую церемонию не смогу остаться. Она смотрит на него своими большими зелеными глазами и ни капли не верит. Ни единому его слову. Алан физически чувствует это. Видимо, все-таки все намного паршивее. - Ты ведь не вернешься больше, - она не спрашивает, чувствует, что это правда. Единственное, что он может сейчас сделать, так это крепко обнять ее, чувствуя, как тонкие пальчики судорожно сжимают его водолазку. Она шмыгает носом и прячет лицо у него на груди. - Я не знаю, что случилось, но может у вас все образуется? - ее голос полон надежды. - Может, поговорите, и все наладится? - Не наладится, - прикрыв глаза, хрипло отвечает он. Она умна и никогда не была слепа. Эрика видит все то, что он сейчас скрывает от других. Она очень любит его и не хочет отпускать, чувствуя, что больше не увидит. Господи, она не хочет его терять! Но Алан продолжает гладить ее спину и успокаивать. А отстранившись, кладет в ее ладонь ключи с брелком в виде полумесяца. - Ты когда-нибудь видела норвежский лес весной? - с легкой улыбкой спрашивает он. Эрике нужно несколько минут, чтобы понять, что он имеет в виду. А когда до нее доходит, то глаза становятся круглыми от удивления. Она знает, где находится тот дом, ключи от которого она сейчас держит. В скалистых горах Норвегии. На краю леса, у самого водопада. Она была там только раз, но безнадежно влюбилась. - Это мой свадебный подарок, - видя ее блестящие глаза, кивнул Салливан. - О Боже! О Божееееее! - запищала Эрика и повисла на шее рассмеявшегося Алана. - Аланусик, любимый мой, милый! - Ты все-таки когда-нибудь задушишь меня, - закатив глаза, обреченно вздохнул дизайнер. Она прижимала к груди ключи и не отрывала глаз от джипа, пока тот, мигнув в последний раз, не исчез на другом конце черного моста. Вытерев слезы, Эрика сжала в руках холодный металл и медленно направилась в замок... Джулиан позвонил, когда Алан был уже на полпути в Глазго. Стоило Салливану ответить, как в трубку заорали благим матом и с такой громкостью, что слышали, наверное, даже на французской границе. - Ты где?! Что, черт возьми, происходит?! Эрика сказала, что ты уехал. Развела тут секретность и сказала, чтобы я никому ничего не говорил. Ты знаешь, что сделает твой бойфренд, когда узнает?! - за скоростью Джи-Джи тоже не следил. Алан ухмыльнулся зло и ударил по педали газа. Машина почти взлетела над трассой. Вписавшись в крутой поворот и стараясь выключить все свои мысли. Забыть, не думать, не вспоминать, не чувствовать, как расползается по венам вязкая боль. - Ал, что случилось? - голос Джулиана стал тише и взволнованнее. - Ты был прав, - еле выталкивая из горла слова, произнес Алан, - во всем был прав. Только в одном ошибся. Это Валгири разбил мое сердце. - Алан, - уже испуганно и просяще. - Скажи Уоли, что я надеру ему зад, если он обидит тебя, - резко поменяв тему, продолжил Салливан, - поцелуй за меня Диану и береги Джера, он ужасно беспокоится по любому глупому поводу. Пусть Гор зря не ломает голову, ничего у него не получится. И береги себя, Джулзи. Я обязательно позвоню. Не слушая больше слов друга, Салливан нажал на отбой и, кинув телефон на соседнее сидение, глубоко вздохнул. Впереди уже были видны огни города... * * * Утро на Роули-Роуд по всем меркам должно быть сегодня весьма шикарным. Роберт Салливан уверен в этом на все сто. Особенно когда, несмотря на солидный возраст, ему удается незамеченно проскользнуть мимо жены (в халате и тапочках, что, надо сказать, не совсем по этикету) в свой кабинет, спрятав за пазухой медовый (Джек Дениелс). А уже здесь, запереться и на два пальца налить сверкающую янтарную жидкость в граненый стакан. Аромат настолько прекрасен, что на заднем фоне слышится небесный хор ангелов. Утренняя газета, полностью свободный выходной, горящий камин и можно спокойно расслабиться. Он уже готов сделать вожделенный глоток, когда дверь от пинка с грохотом распахивается, встретившись со стеной, и в прихожую влетает торнадо с горящими глазами и зверским выражением на лице. - Папа, твой сын педик и идиот! - гаркает упомянутый сын, из-за чего рука дергается, чуть не опрокинув содержимое стакана. - Ты должен вычеркнуть меня из завещания! - Роберт, если ты посмеешь вычеркнуть нашего сына, я подам на развод и оторву твои яйца! - орет со второго этажа горячо любимая жена. - А ничего, что у меня даже завещания нет? - интересуется старший Салливан, а потом возмущенно добавляет. - И вообще, я еще слишком молод, чтобы думать о таких вещах! Он смотрит на мрачное и помятое лицо сына и понимает, что тот сейчас в хреновом состоянии. Намного хуже, чем когда он забирал его вместе с дружками после грандиозной попойки, вследствие которой они, хрен знает как, оказались в пустыне посреди Австралии. - Ты не шутил, - обреченно кивает Роберт и, увидев еще более потемневшие глаза Алана, залпом осушив стакан, садится обратно на диван. Вскоре приходит и жена. Она смотрит на сына с печалью и тревогой, но не пытается подойти. Арнелия Салливан умная женщина и чуткая мать. Она знает своего мальчика, как облупленного и любит настолько, насколько только мать может любить свое дитя. И она отлично знает, что Алан сейчас в таком состоянии, что его лучше не трогать. Он должен выговориться, отпустить себя и тогда уже можно будет обнять и успокоить. А сейчас она достает еще два стакана и, налив виски всем троим, садится рядом с мужем. Алан с тяжелым вздохом опускается на диван напротив них и прикрывает глаза. - А вот теперь с самого начала и помедленнее, - пытаясь переварить первое заявление горячо любимого отпрыска, произносит Роберт. И Алана прорывает. Он рассказывает им обо всем. Утаивая лишь то, что почти все участники его истории - оборотни и вампиры. Чего отцу с матерью он точно никогда не скажет даже под пыткой. Он рассказывает о них с Кайреном. О том, как все это началось. О том, что он честно пытался остановиться, пытался игнорировать, но не получилось. Он говорит, захлебываясь словами. Впервые он настолько не сдержан, и Роберт понимает, что его мальчик не просто влюбился, он теряет голову. А потом Алан рассказывает об услышанном. Ему тяжело. Ему так тяжело и обидно, что начинает не хватать воздуха. С каждым новым словом перед глазами снова и снова встает сцена в кабинете Валгири, а в ушах звенят холодные, полные ненависти слова. К концу рассказа он сидит, вцепившись руками в волосы, а рядом сидит и крепко обнимает мать. Бутылка виски почти пуста, а глаза Роберта Салливана похожи на штормовое небо. Его нахрен не интересует, какая у сына ориентация. Тот и без того столько тараканов имеет, что проблемы, связанные с ними намного серьезнее, чем то, с кем предпочитает делить постель Алан. Он безупречный сын, любящий и преданный. Ужасно ворчливый, но верный. С железной хваткой и крепкой волей. Умный, хитрый манипулятор, чем пошел явно в него, а вот своей красотой и бешеным нравом он точно пошел в мать. И вашу мать, это ЕГО МАЛЬЧИК! Он порвет этого Валгири на куски! Заживо в асфальт закатает! - Урррою! - низко, опасно рычит старший Салливан. - Ну-ну, успокойся сыночек, - поглаживая взлохмаченную макушку Алана, тихо говорит мать. - Я этому уроду глаза на жопу натяну, хочешь? Вон, папа тоже согласен. Хочешь, глотку ему вырвем? Только успокойся, маленький. Алан обнимает мать и не знает, что ему делать: рыдать или смеяться. Отец уже готов достать ружье, и Салливан уверен, что, если даже скажет о том, что Валгири - оборотень, отца это не остановит. Маман тоже сверкает глазами, и, скорее всего, хватит одного слова, чтобы та сняла шкуру с Кайрена и подарила ему. И за что ему такое счастье? Наверное, в прошлой жизни он был святым, раз сейчас у него такие родители. И это не игра. Они и вправду принимают его таким. Они любят его, и этой любви так много с самого его рождения, что он просто не знает, как может быть иначе. Мать не кривит нос и не отодвигается от него, словно от прокаженного. Отец не кричит и не устраивает скандалов. По глазам видно, что он немного шокирован, но больше ничего не меняется. Да. Господи Боже! Он сейчас ведет себя, как отец малолетней дочери, которую обидел школьный мудак. Он смотрит на них и гадает: а была бы реакция той же, если бы они знали об истинной природе Валгири? - Ничего не хочу, - со слабой улыбкой, которая совершенно не касается глаз, тихо отвечает он. - Что собираешься делать? - цепко оглядев сына, спрашивает Роберт. - Уеду. Может, проветрю голову. - Когда? - Сегодня вечером. - Так скоро? - удивленно вскидывает брови Арнелия. - Так будет лучше, мам. - Не стой на душе ребенка, женщина! Он у нас мальчик взрослый и умный, знает, что делает. Если бы... Он давно уже не знает, что делает. Может быть, величайшую ошибку в жизни или самую правильную вещь. Но решение он менять не собирается. О том, что Валгири явится забрать свою игрушку домой, он отлично знает. За родителей нет нужды беспокоиться. Те отлично могут о себе позаботиться. О своих врагах - тоже. Кем бы они ни были. Они разговаривают до самого вечера. Говорит в основном мама, но это к лучшему. Ее голос успокаивает и отвлекает. Она рассказывает о подругах, о новом любовнике своего тренера по фитнесу, от чего отец ржет и говорит, что, видимо, педики сейчас размножаются воздушно-капельным путем. На что Алан и Арнелия синхронно закатывают глаза. А уже вечером, когда он в своей комнате собирает вещи, приходит отец. Он ставит на его письменный стол толстый желтый конверт и, вздохнув, садится в кресло. В конверте два идеальных поддельных паспорта, билет до Дублина, кредитные карточки, на которых, Алан уверен, столько денег, что ему хватит лет на пять, если не больше. Две новые симки и чистый телефон, который невозможно отследить. На удивленный взгляд сына Роберт хмыкает и пожимает плечами. - Давно сделал. Есть еще два таких пакета - для меня и мамы. Думал, что когда-нибудь пригодится. Видимо, пришло время. - Пап, - он даже не знает, что сказать, - прости меня, если сможешь. Прости, что разочаровал. - Не мели чепухи, - раздраженно отмахивается бизнесмен и, встав с места, мягко сжимает предплечья сына, - ты - олицетворение всех моих трудов и мечтаний. И я безумно горд, что ты мой сын. А что касается твоих постельных предпочтений, то я как-нибудь переживу это. Только, ради Бога, не смей краситься и одеваться в женские тряпки. Мое бедное старое сердце не переживет этого. - Папа! - Что папа? И вообще, твоя голубизна не повод лишать меня внуков! Лучше думай, где их доставать будешь. - Пап? - М? - Я люблю тебя, старый засранец. - И я тебя, сына. Объятия отца крепкие и надежные. Плевать, что выглядит сопливо. Их семейка всегда была с приветом и вообще нестандартная. Может быть, именно поэтому они были счастливы? Он не говорит им, куда отправится. Так безопасней. Просто садится в такси и едет в аэропорт. На прощание поцеловав мать и обняв отца. Всю дорогу он думает о принятом решении и все больше убеждается в том, что прав... Багаж сдан, билет вместе с паспортом на имя Джаспера Донавана в сумке. А в ладонях багряным переливается медальон, подаренный ему перед Рождеством. Семьдесят капель его любви и чужой лжи. Только теперь эти капли не обещание счастья, а жестокая насмешка и яд, который убивает его. Медленно и необратимо. Кулон покачивается на вытянутой руке прямо перед глазами и просто манит вышвырнуть в мусорное ведро, так же, как выкинули его собственное сердце. Вместо этого он обматывает длинной цепочкой свой надрывающийся все это время телефон и оставляет на металлическом ограждении перед стеклянной стеной зала ожиданий. На дисплее горит имя Кайрена, но уже слишком поздно. Алан дежурно улыбается стюардессе и, протянув свой билет, идет на посадку. Он не знает, что несколькими минутами ранее в аэропорт врывается Кайрен вместе со своими оборотнями. Они рыщут повсюду в поисках его следов. Гор заставляет диспетчера остановить несколько самолетов, но Алана нет ни на одном борту. А Кайрен, не переставая, звонит и, наконец, уловив тонкий, почти исчезнувший аромат своего человека, бросается сквозь толпу. Пытаясь не потерять последнюю ниточку в этой мешанине запахов и следов. Он всматривается в лица вокруг, но не находит того, кто нужен. Алан не отвечает, и с каждой минутой Кай все отчетливее чувствует, что теряет его. Он не хочет этого, не может без Салливана. Не слыша биения его сердца, не чувствуя его эмоций, альфа тонет в человеческом хаосе вокруг. И, когда он уже готов применить магию, возвращается бледный Гор. В его руках звенит телефон Алана. Он обмотан кровавым медальоном. Кайрен слышит издевательский смех Бездны в голове... * * * О том, что Кайрен Валгири, очертя голову, сорвался из страны в ночь свадьбы своего племянника, скинув проведение ритуала с себя на своего брата, в Британии знает каждая собака. Волчий Совет обсасывает эту сплетню уже вторую неделю, во время которой черный альфа успевает хорошенько встряхнуть пять стран и довести до инфаркта еще парочку. Он, как одержимый, снова и снова кидается на малейшую новость о своем потерянном человеке. Он забрасывает почти все свои дела и ищет, но результатов нет, а кланы гудят словно улей. И вместе с ними взбудоражен и весь Вампирский Двор. Все горят желанием узнать о том человеке, из-за которого альфа Валгири так потерял голову. Но его тайну теперь хранят пуще прежнего, а те, кто знают, не смеют заговорить. Кардинал-епископ Роберт Пелл сидит в небольшой уютной гостиной своей квартирки на краю Лондона (за что надо сказать спасибо Валгири) и наслаждается теплым дорогим чаем. Он смотрит на пылающие дрова в камине и размышляет о превратностях судьбы. В особенности той, что касается последних событий. Да, здесь уж точно от судьбы не уйдешь. А ведь он почти разгадал тот секрет, который так будоражит умы жаждущих власти глупцов. Ответ был так прост и находился прямо перед их носом все эти века. Ему не хватает лишь последних кусочков головоломки, чтобы сложить все вместе. Эти самые последние детали приносит неожиданный дверной звонок и уверенность Томаса в том, что это могут быть только члены стаи Валгири. От этого его удивление и страх становятся больше, когда на пороге он видит трех неизвестных мужчин. Когда же он пытается захлопнуть дверь, ее просто перехватывают и, ухмыляясь, раскрывают шире. Один небрежный взмах руки, и пискнувшего парня буквально сметает на мягкий диван. Мужчины не спеша заходят внутрь, и один из них обводит взглядом жилище кардинала-епископа. Пелл напряженно следит за ними и, кинув предостерегающий взгляд на готового дернуться к телефону Томаса, качает головой. - Добрый вечер, мистер Пелл, - блестя темно-карими с золотыми прожилками глазами, расплылся в хищной улыбке Кристофер Готфрид. - Судя по тому, что ваши подчиненные все еще не разорвали нас, - не отрывая глаз от нагло ухмыльнувшегося оборотня и вампира за спиной Готфрида, осторожно произнес Пелл, - осмелюсь предположить, что вас послали не за нашими трупами. - У нас другие планы на вас, мой дорогой кардинал-епископ. Через пятнадцать минут после этого Маркусу сообщили о вырубленной охране и пропаже Роберта Пелла вместе с внуком. До Кайрена эта новость доходит меньше, чем через двадцать минут. Но, говоря откровенно, ему сейчас не до того. Он не спит уже вторую неделю, шерстит весь Нью-Йорк, но не находит ни одного следа. В аэропорту Кеннеди сообщают лишь, что Алан Салливан прошел посадку на рейс до Парижа. Гор вылетает первым же рейсом, но уже через сутки возвращается с пустыми руками. Тот же самый мистер Салливан не был зафиксирован ни в одном аэропорту ни Парижа, ни в любой другой точке Франции. Его волки знают это точно, потому что встряхивают лягушатников основательно. После этого остается только один человек, который может знать, где Алан - Роберт Салливан. Которому их разъяренный альфа наносит весьма неожиданный визит. По крайней мере, в «Амариллис» явно не ждут мужика со зверским выражением лица, которого можно смело охарактеризовать как «преступный элемент: при поимке - застрелить к чертовой матери от греха подальше». За ним идут четверо таких же амбалов, с хищными глазами и фактурой, весьма мотивирующей на покупку памперсов. Вякнувшая было секретарша забывает родной язык под прессингом взгляда альфы. И то, как оперативно сотрудники скрываются с их пути, говорит о богатой практике. Гор уверен, что практику у этих милых мальчиков и девочек вел Алан. Кабинет директора встречает тишиной и рабочей атмосферой. Обставленный со вкусом и практично. А за старинным столом из дерева и стекла, в удобном кресле, сидит более старшая копия их Алана. С модно подстриженными серебристо-белыми волосами, в которых белых прядей явно побольше будет. Упрямым подбородком и вполне узнаваемыми чертами лица. С морщинками в уголках губ и холодно блестящих за прямоугольными стеклами серо-голубых глаз. Мужчине уже за сорок. Одет он в дорогой элегантный костюм и, положив на стол бумаги, смотрит с явным недовольством. Одна рука лежит на столе, другая - опущена. - Чем могу помочь? - голос такой же низкий, чуть грудной. - Алан Салливан, - не отрывая взгляд от сузившихся глаз человека, мрачно произносит альфа, - мне нужен Алан Салливан. - Боюсь, что его нет в стране и в ближайшее время не будет, - холод в голосе мужчины режет остро. - Знаю, - кивает альфа, - поэтому и пришел к вам. Мне нужно найти его. - Какие-то проблемы с заказом? - Нет. - Жалобы? - Нет. - Проблемы со страховкой? - По личному вопросу. - А для этого, сукин ты сын, он будет недоступен еще лет триста! - эти слова Роберт цедит сквозь зубы с таким презрением, словно поливает помоями. Его голос не дрожит ни на минуту. Глаза становятся почти прозрачными. Нет никаких эмоций и мыслей. Абсолютный ноль, который вгоняет в ступор и заставляет всех их удивиться. Кроме Кайрена. Тот криво ухмыляется, не разрывая взгляда, и почти буднично произносит: - Какая экспрессия! Я в восхищении. Ваш дражайший сынок сбежал от меня, не объяснив ничего. Не отвечает на звонки уже которые сутки, не объявляется ни дома, ни у друзей, ни на работе. Ну, и кто после всего этого сукин сын? Где он? - Не знаю, - пожимает плечами Роберт и морщится, - а если бы и знал, то ничего бы не сказал. Я много чего о тебе слышал, Валгири. Только вот никак понять не могу, чем ты так привлек моего сына, что он посмотрел на такого урода. Всегда говорил малышу не заниматься благотворительностью. Это такая пощечина, что не ответить просто невозможно. Даже у вечно спокойного Гора готова от бешенства сорваться крышка. Его парни уже хрустят пальцами и сверкают бешено глазами, но Кайрен даже не реагирует. Золотые глаза сужаются, а на губах появляется усмешка. - Возможно. Но только если у твоего сына есть яйца, пусть сам скажет мне это в лицо. Кайрен встает с места и раздраженно выходит из кабинета. Его волки идут следом и недовольно порыкивают. И Гор честно не понимает поведение своего альфы. - Мы так и уйдем с пустыми руками? - возмущенно произносит он. - Алан - его единственный сын, и он просто не может не знать где он. - Он не лжет, - не сбавляя скорости, произносит альфа. - С чего вы взяли? - Он чертовски похож на Алана, - хмыкает Кай, - он даже огрызается так же. А это значит, что они даже лгут одинаково. И сейчас это была не ложь. Роберт и вправду не знает где Алан. - Что тогда будем делать? - выйдя из здания вслед за альфой, поинтересовался Гор. - Искать, - кинув мрачный взгляд на горизонт, произнес старший Валгири... - Вот это норов, - после ухода оборотней насмешливо произнес Кристофер и, ухмыльнувшись, опустился на край стола Роберта, - интересный экземпляр. - Между прочим, этот «экземпляр» сделал больно Алану, - вытащив Colt "Magnum 500", прикрепленный к задней части крышки стола, холодно отозвался Роберт. - Перерезать ему глотку? - буднично поинтересовался Готфрид. - И тогда Алан не переживет, - раздраженно ответил старший Салливан. - Неужели все настолько серьезно? - нахмурился Крист. - Они не могли успеть так сильно увязнуть. Роберт вытащил одну из пуль и поднес к глазам. Идеальная работа и подходящая оправа для чистой смерти. Густой черный яд с алыми прожилками, который пульсирует в такт, словно сердце. Оно заперто в такой хрупкой прозрачной гильзе. В то время как ее металлическая шапка покрыта сплошными письменами на древних языках. Кайрен Валгири даже и не подозревает, как близко сегодня он был к своей смерти. Не придуманной и не мифической, а к самой настоящей. - Кровь не вода, Кристи, - задумчиво произнес он, - она требует свое. Так что они увязли слишком глубоко. Я знаю, что у них там произошло, но это ничего не меняет. Алан не сможет уйти, он уже сделал свой выбор. - И что будем делать? - Следить и готовиться. Времени у нас мало. Как наш общий друг? - Вместе со своим внуком размещен со всем комфортом, - кивнул Кристофер и, подойдя к высоким окнам, слегка отодвинул светлые жалюзи, - мечники пока еще ничего не знают. Ватикан - некомпетентные идиоты, которые идут по оставленным мной следам. Оборотни - пытаются не перегрызться, но в свете Валгири у них это выходит с трудом. Валентин ведет активные переговоры с людьми и волками. Очень хочу увидеть реакцию черного альфы, когда он узнает. О, еще недавно навестил старика. Передавал привет и сказал, что всегда будет готов принять нас, если что-то пойдет не так. - Прекрасно, - довольно изрек Роберт и откинулся в кресле, - обожаю, когда все идет по плану. - А я-то как люблю, - пропел Готфрид и, не отрывая взгляд от кого-то внизу, насмешливо прищурил блестящие глаза. Гор захлопнул дверь машины за альфой и уже хотел отойти ко второй, когда неожиданно спину прожег чужой взгляд. Плечи закаменели, а цепкий взгляд моментально просканировал все вокруг. Ни одного намека на опасность, но чужое присутствие не исчезло. Оно окрасилось в легкий налет эмоций. Этого хватило, чтобы Гор резко развернулся и поднял взгляд на здание «Амариллиса». Тот, кто смотрел на него, даже и не подумал скрыться или закрыться. Жалюзи совсем незаметно колыхнулись на окнах последнего этажа, и Гору почудился хищный блеск чьих-то шоколадно-золотистых глаз...