Шипит - значит любит

POV Руки Кручусь возле зеркала и так, и этак. Спина чистая, даже никаких бумажек с ругательствами не понаклеили ни на нее, ни на другие части меня. Ширинка застегнута, пять раз проверил. Что еще? Трусы не вылезают, рубашка почти не мятая. Опираюсь о край раковины руками и в упор разглядываю отражение. Ну, не так все плохо, чтобы настолько активно шептаться за моей спиной. А ведь шепчутся все кому не лень, и взгляды такие косые-косые. Может, жвачка в волосах? Пятна подмышками? Челка слишком длинная? Джинсы вроде не коротки. Но что-то же не так! Может, это как-то связано с... И тут разум проясняется, открывая мне всю несправедливость мироздания. А свинья эволюционировала, такой коварный план. Не зря вчера демоны всю ночь шипели, ой, не зря. И копошились так активно, меня усыпляли, чтобы сатанисты вершили свои черные дела. И свин такой добренький: завтрак тебе, подвезти, доброго утра пожелать. Проклят! Я проклят! Хватаюсь за голову и выдираю волосы. Какая разница, умирать лысым или волосатым? А я так молод, я не хочу быть похороненным без образования. - Така! А еще похудеть не мешало бы. Жир-то горит плохо, крематорию одни убытки от толстого меня. Лапаю пузико под рубашкой - и, правда, висит. - Вы так быстро уехали... Я даже за диван Осимы-сан не отомстил. Хоть бы соли свину в кофе насыпал или дверь поджёг... Да у него и двери-то нет! Обидно подыхать ни за что ни про что. А теперь что? - Эй, все нормально? Поднимаю на Кою глаза и шмыгаю. Теперь ему придется за меня мстить, это же дело чести. Подтолкнуть в шахту лифта, с лестницы спихнуть, крысиного яда в чай, дрелью в лоб или провести экзорцизм. Без коробки белобрысому не прожить. Поднимаюсь с пола, на который успел сползти в порыве душевной слабости. Кладу руку на плечо единственного друга. - Если доживу, помогу тебе избавиться от трупа. - Что? - лицо Такашимы вытягивается, а потом сереет. Он прищуривается и жует нижнюю губу, жевать - единственный инстинкт, заложенный в него природой. Но нельзя так думать про друзей, надо о душе думать. Если я попаду в Ад, то когда-нибудь свинья меня и там найдет. - Така... Кою мнется, как мадмуазель перед весами, что-то просчитывает. Может, то, что я скоро отойду в мир иной, так очевидно? - Така, это что? - тыкает в меня. Еще раз окидываю себя взглядом, ширинка точно застегнута. - Где? - На шее. Поворачиваемся к зеркалу. - Синяк, - констатирую. Или трупное пятно, тут уж как карта ляжет. - А как этот... синяк там оказался? Ну что за глупое отродье? Ударился, вот он и оказался. - Стукнулся, - фыркаю. - Кем? – Кою продолжает напирать так, что мне становится жутко. Может, это все-таки трупное пятно? Чем? Ну... Кем?! - Упы-ы-ы-ырь, - сползаю обратно на пол, хватаясь за шею. Мутирую, красные тельца так и мечутся, бросает в пот. - Така! - У-у-у-у-у, - зажимаю пятно рукой. Да лучше бы я сдох! Дверь хлопает. Давай, Кою! Иди и мсти. Выгрызи ему лицо, а я пока поною, покачаюсь из стороны в сторону, повосстанавливаю свое душевное равновесие. Как только эта организованная преступная группа появилась в моей жизни, просто херовые и хреновые недели сменились на критически беспросветные. И ни конца, ни края. Хотя нет, сколько мне осталось? День-два. А может, я не умру, а просто мутирую? В крашеного орангутанга в ободранной одежде, мнящего себя лучшим на потоке. Лучший, видали мы таких... Не о том думаю, не о том. Умирать. Завещание написать? Может, если попросить, то упырь отменит свои чары? Дверь хлопает. Вскидываю голову в надежде, что Такашима явился с трофеем в виде скальпа врага. Но нет, какие-то парни стоят и таращатся на меня. - Это он... - шипят из-за их спин, и взгляды становятся любопытно-презрительными. Один синячище на шее, одно проклятие - и ты знаменит на весь универ. Если бы не предполагаемый трагизм развязки, а именно погребальная урна имени меня на туалетном столике мамы, то я бы порадовался нахлынувшей популярности... Надо уходить. Поднимаюсь на дрожащих ногах и бочком-бочком семеню к двери. Надеюсь, они не думают, что я заразен? Тупицы, смерть - не чесотка, в конце концов. Останавливаюсь возле двери. Меня прервали на какой-то гениальной мысли... Попросить! Попросить, и, может, он меня отпустит. Правда, унижаться перед свиньями несколько ниже моего достоинства, но у меня экзамены скоро, мне нужно их сдать живым. "А ты не мог бы засосать синяк обратно?" - как-то слишком уж прямо. "Так и быть, я прощаю диван Осимы-сан, а ты снимаешь с меня..." - слишком борзо. "Я не могу оставить Кою, он такой недееспособный, он же умрет без меня. А без него умрет черный, а без черного откинешь копыта ты", - логично, но непроверенная информация. Может ему денег предложить? Хорошая идея, были бы у меня деньги, обязательно отдал бы. Тогда... нетбук? Без него я учиться не смогу. Холодильник? Он общий. Разрешу ему пользоваться душем, когда захочет? И еще... он может заражать бациллами все, что хочет. Он обязан согласиться. Слишком задумавшись, налетаю на очередного скачущего по коридору барана. - Слепой ур... - Это был несчастный случай! Меня шарахает в сторону. Так, стоп, вздохнули-выдохнули! Может, на колени еще упасть? «Пощади, не оставь Кою сиротой!» - Извини, - бурчу под нос. То ли от волнения, то ли от сидения на холодном полу, то ли от гонок на машине-убийце со свиньей в горле першит, и получается, что даже не бурчу, а сиплю. - Честное слово, - лупится на меня совиными глазами. Кою беспокойно стреляет глазами то на меня, то на него. Черный лыбится как шакал. Выкуси! Нет уж, хрен вам, я выживу, еще раз копыта сварю, и все хорошо будет. - Извини, - повторяю еще раз, громче, вдруг мой душегуб не только на голову туг. Он что-то шепчет одними губами так, что не разобрать, и растерянно смотрит на Кою. Что, не ожидал такого расклада? Ход конем. Кто мог бы подумать, что я стану извиняться, а так, глядишь, и выживу, и, может, интервентов все-таки вытурю. Но, главное, все же ноги не протянуть раньше времени. – Мне нужно с тобой поговорить. - Поговорить? – все-таки вестибулярно-слуховые органы работают неисправно. Он мнется, теребит свою майчонку застиранную с кляксами неудобоваримыми и затылок чешет. Стыдно стало? А как проклинать, так все нормально. Нет уж, сучара, смотри в глаза! Сдохну, так каждый день буду у тебя над кроватью висеть и выть. – О чем? Сказал же, что случайность. За случайно бьют отчаянно. Он, видите ли, не хотел, а я как будто всегда мечтал в двадцать лет попасть в крематорий. Хотел бы, пошел бы на патологоанатома. - О том, что вчера случилось. Черный душит смех кулаком. В глотку себе запихни, авось задохнешься. А Такашима как-то уж слишком деликатно трогает меня за руку. По-гейски у него это получается, действует сатанинская ворожба исправно. - Только пусть этот уйдет,- киваю на главного сатаниста. Он мне тут не нужен, слишком уж принципиальным он кажется, сам сдохнет, а гадость сделает. Но мы ведь хотим обойтись без жертв? - И пропустить такой перфоманс, - черный хватается за сердце. – Да ни в жизнь. - Юу! – Такашима поджимает губы и сильнее стискивает мою руку. - Кою… - неуверенно тянет свинья, избегая смотреть на меня. Так вот где твое слабое место, совесть Сатане еще не продал, только потроха! - Така, - меня тянут за руку. – Нам на пару нужно! Да какая к чертям пара! - Но мне нужно сказать ему… - Потом скажешь. - Но мне надо сейча-а-ас, - канючу я. Потом может быть уже поздно. - На нас люди смотрят, - шикает на меня Кою, и я начинаю озираться по сторонам. А там любопытные рожи. В кои-то веки эти тупомордые бараны, любители поскакать по ногам и подтолкнуть плечами своими корявыми, выстроились по стенкам и усиленно делают вид, что заняты своими делами. А глаза захапущие так и шныряют по нам четверым. Черный этим положением вещей откровенно потешается, свин не знает, куда себя деть, а значит, готов на компромиссы. И вроде бы, куй железо пока горячо, но Кою ест много, калорий вагон – сжигай на все, что надо и что не надо, поэтому и сила у него соразмерна дурости и аппетиту. - Пошли, - волочит меня за руку, а я скольжу пятками по намытому уборщицей полу. – Нам нельзя опаздывать. Тебе еще пересдавать… Точно! Уныние захлестывает, может, сдохнуть как раз самое время? *** Одного занес в реестр, другого вычеркнул. Глаза поднял, никто книги переть не собирается. Собрал пасьянс. Помог найти стеллаж с немецкими философами. Распихал пару книг по полкам. Сел. Сижу. - И о чем поговорить-то хотел? Мысленно вздрагиваю. Не знаю, что пугает больше, то, что неожиданно из пустоты появляется мой сосед-свинья, или то, что он появляется не где-нибудь, а в библиотеке. - Ты как меня нашел? - У Кою спросил, - пожимает плечами. - Ну да. И как только не потерялся по пути. Первый раз, наверное, тут. Это, знаешь ли, библиотека… - осекаюсь. Я же должен быть вежливым и обходительным. Выдохнули и источаем дружелюбие. Секундный мозговой штурм - и прихожу к гениальной идее, как все загладить одним словом. – Это библиотека, Аки-ра. С такой рожей он похож на суриката, только не такой милый. Хрюкает, хмыкает, откашливается в руку, а я терпеливо жду, чем он меня порадует. - Вчера ничего такого не произошло, - разрождается он. Задохнулся бы от возмущения, но не стоит рисковать, а то переборщишь так до летального исхода. - А как же демоны! Он выдыхает. С облегчением, но смотрит все так же настороженно. В воздухе витает нечто, и это нечто - слово «подвох». Слишком быстро он расслабился. - Они тебя не тронут. - Но они меня прокляли! – напираю я. Мимо проходит группа второкурсниц, косящихся на нас и глупо похихикивающих, поэтому я стараюсь наклониться к нему, чтобы никто не слышал, о чем мы с ним говорим. - Не говори глупостей. Будешь хорошо себя вести, они тебя не тронут. - Про-о-оклят! – хриплю я. – Я умру, а они знают об этом, вот и смотрят. Показываю взглядом на все так же хихикающую, как свора гиен, стаю тупых куриц. Одна даже пальцем в меня ткнула. Если я при смерти, это еще не значит, что о правилах приличия можно забыть! – Сними с меня это. Ты же ими управляешь, ты же можешь. У него взгляд совсем не читаемый. О чем он там думает? Соглашайся! - Ты снимешь, а я… Не буду дома мешать, - поспешно добавляю, чтобы перетянуть исход в нужную мне сторону. – Можешь все трогать. - Я и так мог, - пожимает плечами. Ах ты ж, почувствовал власть, цену набивает! Ла-а-адно. - Я не расскажу про диван Осиме-сан. Про то, кто выкинул. - Пф-ф-ф, - закатывает глаза. И от его неуверенности и настороженности след простыл. Что-то, кажется, я упустил, не о том он говорить хотел. - Буду… - Дружелюбным! – подсказывает мне. - Хорошо. - Убираться будешь ты. Молча киваю. - Черный может приходить, когда захочет, и без всяких шипений и ругани чтобы. Сука же ты! - Ванную буду занимать первым я. А харя не треснет? - И хватит на этом, - намекаю ему. Он долго смотрит на меня и кивает. – Я не умру? - Нет. - А они лупиться перестанут? - Нет. - Почему? – мои брови ползут вверх. - Это бонус к твоему послушанию, будешь популярным, - лыбится. - Ты врешь, они смотрят, потому что я умираю и у меня черная метка. Его ноздри нервно дергаются. - Клянусь, что никакого проклятья на тебе нет, - поднимает перед собой руки ладонями ко мне, как будто сдается. И смотрит мне в глаза, честно так смотрит. - Точно? - Абсолютно. Ну хорошо, предположим, я поверю. Киваю ему. - А им тогда что от меня нужно? - Я популярный, а они думают, что мы с тобой… дружим. Он популярный? Да пусть мои глаза вытекут через нос! Но от заявления про «дружим»… Что и говорить, гусь свинье не товарищ. - Радуйся, теперь ты не совсем замарашка, - еще больше борзеет мой сосед. - Козлина! - Называй меня Акирой. - Я согласился убираться дома. Ты перегибаешь палку! Недобро скалится. - Демоны у меня всегда под рукой, поэтому тебе придется стать нормальным человеком. - Ты сгоришь в Аду, - пальцы скрючиваются от переизбытка желаний. Так хочется то ли по роже ему дать, то ли наорать. - А ты усохнешь в психушке… Но пока мы живем вместе, ты будешь вести себя по-человечески. И ты будешь звать меня Акира. Морщусь. Ни стыда ни совести, зато наглости вагон. - Хорошо… - Ну! - Хорошо, Акира…