***
Уже с самого утра Кабале Хатун сидела у Валиде Султан. Она всю ночь не спала, думала о том, почему Шехзаде Сульфус не испытывает к ней того же, что испытывает она к нему. Девушка догадалась, что виной этому светловолосая рабыня, служанка Хюррем Султан. Она видела её вчера на балконе, заметила, что её видел и Шехзаде. И ведь именно после этого он, ссылаясь на усталость, ушел к себе. «От неё нужно избавится», — решила крымская принцесса."Не грусти, всегда улыбайся"
14 октября 2014 г. в 14:25
Около полугода прошло с того момента, как Султан Сулейман со своими старшими сыновьями и всем великим Османским войском отправились в поход. Все это время жизнь во дворце шла своим чередом. Валиде со своей племянницей Кабале Хатун часто ездила в гости к Хатидже Султан, изредка беря с собой Хюррем Султан, которая с момента отъезда Падишаха полностью отдала себя воспитанию детей.
Про случай с кражей кошельков в гареме практически забыли и больше не упоминали в разговорах. Раф же до сих пор это помнила, но все же уже реже видела во снах умоляющий о пощаде взгляд Ланы. Всё чаще ей снились пронзительные янтарные глаза Шехзаде, которые с любопытством изучали её. Просыпалась девушка с приятным чувством тепла внутри, не подозревая, что тоже самое чувствовал и сам Сульфус.
И вот однажды в Токапы прибыл гонец с вестью о том, что Султан возвращается с великой победой. В тот же день в гареме начались приготовления к празднику по этому поводу. Повсюду слышались смех и музыка, рабыни раз за разом повторяли свои танцы.
Наконец-таки наступил тот день, когда Падишах с Шехзаде вступили во дворец.
Хюррем Султан не могла не нарадоваться, её душа пела. С самого утра она была ласкова и доброжелательна со своими служанками, а в особенности с Раф. Девушка, которая примерно училась и занималась все эти полгода, да и к тому же исполняла все просьбы и приказы своей Госпожи, нравилась ей всё больше и больше. Она не жалела о своем решении отправить служанку в гарем к сыну, материнское сердце подсказывало, что оно было верным.
Внезапно в дверь настойчиво постучали. Сердце Султанши ёкнуло, она, широко улыбнувшись, крикнула:
— Входите!
В комнату буквально влетела Раф и сразу же поклонилась. Её глаза сияли, а лицо озаряла улыбка.
— Госпожа, приехали, идите скорее, встречайте, — тараторила девушка.
Султанша резко подскочила и, подозвав Джихангира и Михримах, устремилась к выходу. Белокурая последовала за ней. То волнующее чувство внутри, которое приходило при каждой мысли о Шехзаде, то тепло, постепенно превратилось в огонь. Она очень хотела увидеть юношу, убедиться, что с ним все в порядке.
И вот девушка уже стояла позади своей Госпожи. Султан, поприветствовав представителей Династии, приблизился к рыжеволосой и детям. Поприветствовав их, он отошел, освобождая путь Сульфусу. Он поцеловал руку матери, обнял сестру и потрепал Джихангира по щечке. Юноша бросил быстрый взгляд взгляд на голубоглазую, стоявшую за своей Госпожой, и слегка улыбнулся, но этого хватило, чтобы сердце девушки пропустило удар, а дыхание сбилось. Однако в тот же момент к Хасеки подошли Селим и Баязид, и старшему сыну пришлось отойти.
После церемонии приветствия начался праздник. Во всем дворце играла музыка, наложницы танцевали. Среди этих девушек была и Раф. Она отлично выучила восточные танцы. Но где-то в середине вечера девушке пришлось покинуть праздник, так как ей предстояло помочь своей Госпоже подготовиться к ночи с Султаном.
— Раф, — внезапно задумчиво произнесла Хюррем, — помнишь, ты мне сделала прическу в ту ночь... — впервые в присутствии служанки Султанша замялась. — Так вот, — снова уверенно сказала она, — сделай мне такую же.
Рабыня опустила глаза.
— Госпожа, но ведь сейчас нет цветов в саду, — чуть не плача пролепетала голубоглазая. Хасеки тоже поникла, явно расстроившись. — Султанша, — вдруг промолвила девушка, — меня матушка в детстве розы научила делать из ткани или лент. Так вот, у вас не найдётся того или другого, да нитки с иглой? — с улыбкой на лице спросила белокурая.
— Найдется, — сказала Хюррем и пошла в другой конец комнаты к сундуку с тканями. Достав оттуда несколько алых, красных, малиновых лент, она вручила их служанке. — Ты делай, а я пока в хамам схожу, — и женщина, подозвав Назлы, вышла из покоев. Раф, оставшись одна, предалась грустным мыслям о своей семье, которую потеряла. За эти полгода она практически перестала думать об этом, уж слишком много у неё было дел и забот. Но когда воспоминания нахлынули на неё, она едва сдерживала слезы. Кое-как доделав розы, она решила выйти на балкон. Отворив дверь, она почувствовала, как прохладный свежий воздух ударил ей в лицо, убирая всякую усталость. «Что ж, — подумала рабыня, — раз так распорядилась судьба, раз пришлось мне навсегда расстаться с семьей — значит так надо». Вытерев слезы, которые все-таки против воли белокурой полились, она зашла обратно в покои и взглянула на розы. Они получились отвратительными, так что голубоглазой пришлось их переделывать. Закончив работу, она стала ждать. Тут внезапно вернулась Султанша и, увидев цветы из ленточек, улыбнулась голубоглазой.
— Получилось даже лучше, чем я представляла, — сказала женщина. — Назлы, принеси красное платье.
Быстро одевшись, женщина села перед Раф. Та начала бережно перебирать рыже-золотые локоны Султанши, выполняя те же сложные манипуляции. В итоге, когда девушка вплела розочки, получилось действительно лучше, чем в прошлый раз. Когда сборы были закончены, Хасеки, внимательно рассмотрев себя в зеркале, села и стала ждать Сюмбюля.
Наконец-то в дверь постучали.
— Входите, — радостно крикнула Хюррем. В покои вошел главный евнух гарема.
— Госпожа, — протянул он, — Вы прекрасней ночного неба... Повелитель ожидает Вас.
Женщина подскочила и, бросив последний взгляд на себя в зеркало, вылетела из покоев. Раф едва поспевала за ней. Когда Султанша зашла в главные покои дворца, покои Падишаха, девушка решила отправится обратно, ибо женщину ждать осталась Назлы.
Проходя мимо одной из дверей на балкон, белокурая услышала звонкий смех какой-то девушки. Ей стало любопытно и она вышла, чтобы посмотреть. Напротив балкона, где стояла белокурая, на одной из многочисленных веранд, сидели Сульфус и Кабале. Последняя заливисто смеялась, а юноша выглядел задумчивым и вежливо улыбался крымской принцессе.
Рабыня, смотря на это, опять едва сдерживала слезы. Ей стало очень грустно и обидно, что-то больно кололо её сердце. Она резко развернулась и побрела в пустующие покои Хюррем, в надежде, что её никто не будет трогать. Там девушка, чтобы отвлечься от мыслей о Шехзаде и племяннице Валиде, начала убираться. Внезапно раздался стук в дверь, и служанка пошла открывать, ибо вся прислуга отправилась спать с того момента, как ушла Хасеки. За дверью стоял Сульфус. Рабыня удивленно посмотрела на юношу, в его глаза, которые излучали тепло... Но тут, вспомнив о хороших манерах, отвела взгляд и поклонилась.
— Шехзаде, — как можно более холодным голосом пролепетала рабыня, — Султанши сейчас нет, она с Повелителем.
— А я не к матушке пришел, — сказал брюнет и зашел в покои. — Я видел тебя на балконе, — продолжил он, пристально посмотрев на голубоглазую. Та густо покраснела.
— Шехзаде, простите... — начала девушка, её голос дрожал от смущения и обиды.
— Эй, ты чего? — обеспокоенно и удивленно спросил Сульфус, приблизившись к Раф. Он нежно коснулся её подбородка и приподнял его, чтобы заглянуть в её глаза цвета неба. — Не грусти, всегда улыбайся, — прошептал он, гладя рабыню. — Я ни в чем не обвиняю тебя, всё хорошо, — всё так же тихо продолжал он. — Ладно, отдыхай, — промолвил юноша после недолгого молчания и легонько поцеловал девушку в лоб. Та выдавила слабую улыбку и с почтением поклонилась уходящему Шехзаде. Она едва сдерживала свои эмоции, ей хотелось одновременно и скакать до небес, и ревмя реветь. В итоге Раф решила лечь спать.