Моё чудовище

«Это просто секс…» Шерлок не мог сказать точно, верит ли он своему предположению. Возможно, ему хотелось так думать. Возможно, ему так было легче справиться с тем чувством, что угнездилось, уютно устроилось в его сердце, свернувшись теплым клубочком, как и мужчина в его постели. - Просто секс? – ухмыльнулся его внутренний зверь, совершенно по-человечески приподняв уголок рта, - и, наверное, именно поэтому ты не сделал ЭТО так, как принято у вас, молодых шалопаев, бродяг пустошей Сассекса. Признайся, а вы неплохо порезвились тогда, в диких травах. И это ваш секс был жаден, груб и да, да… знаю, хорош, как сама жизнь. Посчитай, сколько любовных отметин осталось с тех пор на твоей-нашей шкуре? Но вчера… Ты же помнишь? Помнишь? Ты едва не сломал ему руки, а он почему-то вдруг уступил. Ты же не думаешь, что он испугался? Он уступил. Он позволил. Он захотел тебя. А что сделал ты? Ты же собирался… не ври мне-нам! Ты намеревался просто ткнуть его головой в подушку и взять. Быстро, жестко. Как ты любишь, как ты привык… Но тогда почему твои… твои руки так бережно подхватили его тело там, где талия переходит в бедра? И почему ты… ты так вздрогнул от нежности, почувствовав его тепло возле своего паха?.. Зачем ты гладил горячими, подрагивающими ладонями это крепкое тело, до головокружения долго вылизывал выгнувшуюся спину, не пропуская ни одного позвонка, ни одного проступившего ребра?.. Отчего каждый его шрам заставил тебя дарить трепетные, целомудренные поцелуи, словно в появлении каждого была и твоя вина?.. Да, да, да… Ты хотел целовать не только их. Тебя ждали его глаза, его искусанные в нетерпении губы. Тебя ждало его уставшее от одиночества тело. Но ты, мой-наш Шерлок, не смог, не посмел заглянуть в это восхитительное, искаженное желанием лицо. Желание, желание, желание… Да, мой милый, дикий мальчик! Он сгорал от желания. Иначе, откуда эти сладко-мучительные стоны и всхлипы? Он кричал! Вспомни, КАК он кричал, Шерлок! Мне правда жаль, но ты все же был чересчур нетерпелив, чтобы сделать все правильно, медленно и постепенно... У тебя не хватило сил противиться природе. И когда ты вошёл в него, в горячее, узкое, давно не знавшее любовника тело, он закричал… Но кричал он твоё имя. И подался навстречу, потому что хотел… Он очень терпеливый, твой-наш Джон, этот улыбающийся сквозь боль солдатик. Он никогда не упрекнёт тебя. И не предаст. Ты оценишь?.. Ты поймешь, почему?.. Ты же не думаешь, что ради «просто» секса с тобой? Нет, нет, нет… Мой смешной, трогательный человек! Нет, нет, нет! Вы были вместе этой ночью. …твои толчки, его стоны… …твои руки, его рваное дыхание… …твоя яростная плоть, его податливое тело… …плывущее сознание, нестерпимое наслаждение… …густой, пряный запах мускуса, ласкающий оба, оба тела, так идеально подошедших друг другу… Ты рычал, но двигался в нем так нежно, как тебе позволила твоя страстность. Он прогибался под твоей рукой на его пояснице, открываясь все откровеннее и нетерпеливее, пропуская тебя глубже. Туда, где жар и пульсация тугих мышц. Да, умник, ты понял правильно… Он знал, на что идет. У него уже был опыт до тебя. Плохой… помнишь, он сопротивлялся. И хороший… помнишь, ты ему понравился. Вы кончили почти одновременно. Когда твое семя тяжелым стаккато* выплеснулось в разогретое, разомлевшее, перекрученное сладкими судорогами нутро, оросило упругие шелковистые стенки, он бросился за тобой вслед в погоне за оргазмом, даже не прикоснувшись к себе ни единого раза. А потом ты не смог сдержаться. Вас обоих все еще трясло от пережитого, а ты рывком поднял его с колен, прижимая к своей груди, и, задыхаясь, целовал, целовал, целовал мокрое от пота и слез лицо, удерживая в тонких ладонях, ощущая всей кожей прильнувшее желанное тело. Вы и уснули вместе, как правильно-сложившийся пазл. Ты дышал ему в шею, уткнувшись носом во взъерошенные, влажные волосы на затылке, потихоньку погружаясь в благословенный, тихий сон. И проснулся счастливым. Так повтори еще раз: «Это просто секс…» Ты сам-то веришь в это? ... Шерлок никогда не спорил со своим альтер-эго. Оно всегда было мудрее, старше, правильнее… Вот и теперь, мысленно кивнув, он опустил руку, так и не прикоснувшись к солнечному плечу. Ему показалось, что этот жест принадлежит только Джону. И если он повторит его, это будет почти кража. Шерлок не хотел у него ничего красть. Ну, может быть, только поцелуи… Поэтому он улыбнулся и прижался к плечу губами. Стараясь не слишком трясти кровать, он вытащил из-под себя край одеяла и накрыл им своего человека. Одеяло, нагретое твином, быстро согрело свернувшееся клубочком тело. Оно тут же довольно заворчало, завозилось и вытянулось во всю длину, переворачиваясь на живот и подгребая подушку обеими руками. Шерлок не смог отказать себе в удовольствии поцеловать его обнаженную спину ровно между лопаток. Спина поежилась, и ворчание усилилось. Еще поцелуй. Джон сладко потянулся и повернул к нему улыбающееся лицо, приоткрыв все еще сонные глаза. Улыбка была совсем другой, легкой, светлой, откровенно счастливой. В синих глазах еще витали остатки ночного безумства, еще плавилась истома уставшего от ласк тела. - Привет, - пробормотал он, - который час? - Время позавтракать… Джон вздохнул, потянулся, хрустнув суставами, и перевернулся на другой бок, закручивая вокруг себя одеяло. - Тогда иди… поймай себе что-нибудь… как обычно… - донесся его невнятный голос. Вставать он не собирался. - Пожалуйста… - Шерлок сделал усилие, стараясь оставаться вежливым. - Пожалуйста, приготовь что-нибудь… свое. Что хочешь. Джон моментально повернулся, словно и не пытался только что продолжить спать, посмотрел на серьезное, очень сосредоточенное лицо Шерлока и кивнул. - Конечно, - он легко выскользнул из-под одеяла и повертел головой в поисках своей одежды. - Кофе? - Спасибо. В ту же минуту Шерлок удовлетворенно состроил мину человека, добившегося своего не слишком честным способом, и откинулся на кровать, вольготно разбросав по ней свои бесконечные конечности, всем видом показывая, что Джону только показалось, что Шерлок изменился. Чуть-чуть… Полюбовавшись пантомимой, Джон, обнаруживший свои штаны и футболку на большом старинном глобусе, сунул их под мышку и, беззвучно рассмеявшись, не спеша пошагал в душ. Разумеется, он умеет расставлять приоритеты… Присматривая за корчащимся на сковородке тонким, дивно пахнущим беконом и взбивая в миске яйца со сливками, Джон спрашивал себя, как все могло зайти так далеко. И когда начало выходить из-под контроля… Наверное, в тот миг, когда он коснулся взъерошенной, содрогающейся от ярости шкуры твина… Нет, гораздо раньше… Наверное, когда тонкие пальцы стискивали его горло, отмечая каждый удар пустившегося вскачь пульса… Нет, еще раньше… Тогда, когда Джон впервые перешагнул порог квартиры Майкрофта Холмса и впервые посмотрел в неправильные, невероятные для этой вселенной глаза его брата… Поражение надо признавать вовремя. Все к тому и шло. Было все… И воздух, что наполнялся искрящимся электричеством, когда они задерживались в одном помещении дольше пары минут. И столкнувшиеся неловкие и слишком заинтересованные взгляды на самых провокационных местах. И ответы невпопад, когда голова занята совершенно другим мыслями. И тянущее, опаляющее кожу неправильное чувство, моментально скручивающее вполне определенные органы от одного-единственного случайного прикосновения. Но что было делать с чертовыми, въевшимися до мозга костей инстинктами, когда он почти не заметил появления Шерлока в холле их гостиной, почти не понял, что за лихорадочный румянец мечется по его опасным скулам, почти не успел отреагировать на внезапную атаку таких тонких и хрупких на вид, но таких сильных рук… Да нет, к дьяволу эти дурацкие оправдания! Все он заметил. Все понял и все успел. Когда Шерлок начал выкручивать ему руки за спину, старая боль в давно сросшихся ребрах и запястье напомнила о себе так внезапно и так не вовремя, что Джон начал вырываться. Память услужливо прокрутила перед его глазами старые, но ничуть не поблекшие от времени картинки, нашептывая, что иногда лучше уступить, сдаться, перетерпеть, чем расплачиваться за упрямство переломами и синяками… Нет, он мог вырваться. На этот раз он был готов к такого рода агрессии. Фактически, он ее ждал. Только совсем не грубые губы тронули его шею над ключицей. Только прижатое к чужой разгоряченной груди тело почувствовало гулкие, бешеные удары чужого сердца, стучащего в его ребра. Только таким беспомощным, отчаянно-просящим был чужой тихий стон, заглушенный его кожей. Поражение надо признавать вовремя. ... Пряча улыбку за кромкой кофейной чашки, Джон с любопытством наблюдал, как тщательно, размеренно двигая челюстью, Шерлок перемалывает хрустящий, прекрасно прожаренный бекон. Как не спеша доедает пышный, с аппетитной начинкой из сладкого перца и ветчины, испанский омлет. Как старательно мажет медом румяный, еще не остывший тост и откусывает от него маленькие кусочки, слизывая с пунцовых губ тягучие янтарные капельки, натекшие с хлеба. Кончиком розового языка. Крайне нарочито. Он делает это для Джона. Это его извинения. Он не может сказать вслух то, что для него пока еще слишком. Но он старается, и Джон это видит и тоже не может придумать, как выразить свою благодарность. Все вертящиеся на языке банальности типа «и я тебя тоже», «спасибо за прекрасную ночь», «я не сержусь» не то чтобы не подходили. Казались ужасно неуместными, до отвращения слащавыми и вообще, недостойными сложившихся между ними отношений… Отношений? Пришлось согласиться и с этим. Какими бы они ни были, все же следовало признать, что это были именно они. А вот что с этим делать, им предстояло выяснить позднее. Джон не собирался форсировать событий. Кроме того, какое будущее их могло ждать? Твин и человек. Да и хотел ли Шерлок этого будущего… Тишина начала давить на уши посильнее низкочастотных колебаний. - Шерлок, как ты смотришь на идею пойти прогуляться? – Джон откашлялся, освобождая горло от скопившейся горечи. - Прогуляться? – изумленно вздернутая бровь посоперничала с изгибом арок моста Ричмонд Бридж. – Но Майкрофт сказал… - Это не клетка, Шерлок, - Джон мягко накрыл ладонью нервно вздрогнувшую руку, безвольно лежавшую на столе. – И я не поводок. Если хочешь выйти наружу, просто скажи. Было не совсем понятно, чего больше было во взгляде глаз цвета переменчивого лондонского неба. Серо-угрюмого недоверия или голубого до прозрачности удивления… - Хочу… - шевельнулись внезапно пересохшие губы. «Попозже надо обязательно поговорить про отношения» - метнулась всполошенной птицей в голове Джона запоздалая мысль. «Непременно». ----------------------------------------------------------------------------------- * Стакка́то (итал. staccato — «оторванный, отделённый») — музыкальное исполнение звуков отрывисто, отделяя один от другого паузами.