L'Etranger: Illusion des sosie.

- Доброе утро, - теплые сильные руки сомкнулись на животе и Лу тихо засмеялся, помешивая ложкой содержимое небольшой кастрюльки. Ленивое утреннее солнце еще совсем сонно пробивалось сквозь занавески, щекоча своими лучами, а из радиоприемника доносилась беззаботная песня о лете и первых поцелуях. - И тебе, Ким Чонин. Прости, я опять стащил твою рубашку... - он откинулся головой на плечо парня и, чуть потянувшись, поцеловал его куда-то в челюсть. широко улыбнулся: - Мне порой кажется, что ты делаешь это специально. Хотя, глядя на то, как ты сногсшибательно выглядишь, когда утром готовишь завтрак босиком и лишь в одной моей рубашке, я готов купить тебе целый шкаф и набить ими! - Вот дуралей, - закатив глаза, Хань попробовал свое «творение» и, оставшись довольным, попкой оттолкнул парня от себя, - Садись, кормить тебя буду! - Ты у меня не только отличный любовник, но и настоящая хозяюшка, - прищурился Чонин, опускаясь на стул, - А с ложечки покормишь? - Обойдешься. А назовешь меня опять в женском роде, узнаешь все прелести жесткого минета. - Оу, не думаю, что наши отношения до этого доросли, - прыснув, парень накинулся на приготовленный завтрак и Хань с удовольствием присоединился к нему. Их отношения не начинались как что-то особенное. Скорее это был банальный служебный роман. После пары кружек пива в тесной рабочей компании Лу довез Чонина до дома, да там и остался до утра. Вначале прижатый к стене и подчиненный грубыми жадными поцелуями, затем — тающий под силой смуглых рук на прохладных простынях... Они сходили с ума вдвоем, терялись в ощущениях вдвоем, дышали друг другом вдвоем... Тем утром вместо того, чтобы сбежать, в панике натягивая штаны и бормоча что-то про то, что прошлая ночь была ошибкой, Хань стоял на кухне, одетый лишь в мягкую серую футболку Кима, и пританцовывал под хрипящий динамик радио. Это все и предопределило: Чонин потом говорил, что увидев это, почти сразу влюбился в сонную ленивую улыбку и бледные пальцы, касающиеся его щек, в слегка подгоревший из-за утренних поцелуев омлет. Однако прежде чем они начали встречаться официально, прошло довольно много времени. Лу приглядывался к Киму, изучал его привычки и странности, а потом таскал на свидания чуть ли не каждый день, физически отбивая у него охоту завести какие-то отношения на стороне — для Чонина важно было показать Лу, что он подождет сколько понадобится, лишь бы парень принадлежал ему. На работе все знали, в их семьях все знали... Даже друзья смирились с тем, что главный художник-рекламист компании завел роман со штатным психологом. А с надоедливыми фанатками Чонина, которые то и дело пытались ему доказать, что отношения с женщиной — естественнее и лучше, чем запретные совокупления с «тем грязным мальчишкой», разбирался сам Лу. Бейсбольной битой. Нет, что вы, он ни одну из них ни разу не ударил. Они почему-то сами убегали, когда он начинал протирать тряпочкой свою красавицу от странных бурых пятен, которые на деле были краской Кима. В конце концов, когда у «поборников нравственности» руки уже опустились, а невесты, которых в срочном порядке стали подбирать ребятам родители, увидели, как их «партии» страстно целуются друг с другом прямо посреди ресторана, и убежали, Хань собрал чемодан и переехал к Чонину. Да, жили они тесновато, большую часть квартиры занимала студия, где парень творил, но Лу не жаловался — он был готов жить с ним даже в картонной коробке. Лишь бы рядом. Они делили обязанности, как настоящая семейная пара, их холодильник был заклеен стикерами со списками продуктов и делами, которые было необходимо выполнить, они ездили вместе в отпуск и носили парные кольца. Они любили друг друга так, как будто завтра наступит конец света и нужно использовать каждый миг. Они ссорились так, что соседям казалось, что они точно попереубивают друг друга, ну или, по крайней мере, разобьют всю посуду в доме. Они мирились так, что Хань кричал от удовольствия, что обои по квартире были в следах от его ногтей, что Чонин всегда ходил исцарапанный и искусанный, что создатели индийского любовного трактата показались бы самыми целомудренными ангелочками. Они сидели по утрам на балконе в огромном мягком кресле, тесно прижавшись друг к другу и встречая рассвет. Они устраивали шутливые домашние фотосессии, корча на камеру смешные рожицы и целуясь, а потом развешивали эти домашние, теплые фотографии по всей квартире, так, что их гостям сразу было видно, что в этом доме живет любовь. Которой ни по чем любые преграды. Все было хорошо. Нет, не так. Все было СЛИШКОМ хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть чем-то надежным и долговечным. Никто не ожидал, что произойдет то, что произошло. День не предвещал особых проблем, наоборот, он был пропитан магией любви и света, а влюбленный человек просто не может иначе воспринимать годовщину своих отношений. Лу пришлось убегать на работу пораньше, а потому он не смог подвезти Чонина. Оставив ему деньги на такси, завтрак и белую розу на своей подушке, парень чмокнул сонного Кима в губы и убежал, тут же связываясь со своим заместителем — им предстояло важное собрание. Чонин в тот день совсем расшалился, закидывая любовниками записками в стиле «Я скучаю...», «Хочу тебя. Немедленно.», «Угадай, что на мне надето?», а затем и вовсе прислал на работу в офис Лу огромный букет алых роз с единственной белой в самом центре. Хань был поглощен тем, что подарить своему парню в честь такого праздника, он не мог думать о чем-то еще... А потому, когда тот пригласил Лу поужинать после работы, Хань с радостью согласился. Они хотели увидеться на перекрестке возле ресторана, но Лу, как всегда, пришел первым. Такова уж была его доля. Он просто не умел опаздывать. Часы показывали восемь, улицу освещали разноцветные, бушующие огни, люди спешили по своим делам... Все шло как обычно. Даже опоздание Чонина. Ровно пятнадцать минут сверх положенного. Как и «положено». Лу подошел к переходу и помахал парню, радостно улыбаясь. Тот с нетерпением ждал, когда загорится нужный, сигнал, а когда дождался — со всех ног бросился к любимому, желая обнять его как можно крепче. Визг тормозов. Крики прохожих. Глухой удар. Эти звуки стали личным кошмаром для Лу Ханя, который в ужасе смотрел, как Чонин, его маленький, теплый, милый Чонин неестественно раскинул руки, а каштановые кудри стали бордовыми от крови. Он помнил лишь, что кричал и плакал, звал на помощь, а потом, схватив что-то, бил по машине того, кто посмел покуситься на самое дорогое, что у него было... Очнулся он уже в больнице. В одеяле. Он никогда не понимал этой дурацкой привычки врачей всех кутать, но сейчас она оказалась как нельзя кстати — спрятавшись ото всех, Лу пытался собрать силы, чтобы подойти к врачам и узнать, когда ему можно забрать тело Чонина. И как же он потом рыдал, упав на колени прямо посреди коридора, рыдал от нескончаемого счастья, когда врач покачал головой, смеясь: - Вы рано хороните своего друга, он еще всех нас переживет. С тех пор, как Чонин попал в больницу, прошло несколько недель. Доктора не видели смысла больше «задерживать» его, да и Лу обещал, что обеспечит Киму полный уход, так что им не о чем было волноваться. Тем временем, лечащий врач Чонина говорил, что тот будто в рубашке родился — помимо переломов пары ребер, небольшой травмы головы и многочисленных синяков и ссадин ничего серьезного у него обнаружено не было. Лу практические поселился в клинике. Он очень редко появлялся дома, не сидел на работе и минутой больше положенного — сразу мчался к Чонину. И часто засыпал на стуле возле его палаты, потому что слезы забирали все его силы. Настолько часто, что медсестры стали присматривать за парнем, подкармливать его и тайком сообщать новости о Чонине — как тот вел себя, чего ему хотелось. А по прошествии некоторого времени они стали закрывать глаза на то, как он по ночам тихонько прокрадывался в заветную палату и наблюдал, как его мальчик спит. Днем это было практически невозможно. Потому что его мальчик неожиданно отдалился от него. Просто в первый раз, когда Лу пустили к нему после операции, он стал испуганно звать на помощь врачей, не понимая, что этот незнакомый человек делает в его палате. Те вначале все списали на кратковременную потерю памяти, не зная, что Чонин, на самом деле, ничего и не забывал... Лу понимал, что такая реакция Кима, «неузнавание» его — это временно. Всего лишь небольшой шок после травмы, не каждый же день человека сбивает машина. Это большое эмоциональное потрясение. Радовало лишь то, что говорить о серьезных проблемах не приходилось, а потому Лу не давил. Хотя ему до смерти больно было видеть отчуждение и испуг в глазах его мальчика, его Чонина, его любимого человека. Столь ледяное и острое, что оно ледяными осколками впивалось в грудь, пронзая легкие и сердце. Он был чужим для Чонина. Но по ночам, когда тот слышал голос Ханя, тихо напевающего ему колыбельную, он улыбался и жался во сне к его руке, шепча, что скучает, что хочет обнять... И это снова заставляло сердце Лу умирать от непонятного, грубого счастья, которое даже не давало задуматься над смыслом слов Чонина — просто сжигало. Когда же «заключение» Кима подошло к концу, Лу лично приехал за ним и забрал, обещая отвезти домой. К ним домой. Чонин был несколько напряжен, но после того, как медсестра дала ему выпить какие-то таблетки, Хань не стал вникать, скорее всего, это было простое седативное, Чонин даже смог взять Ханя за руку. - Поехали домой. Я так устал быть здесь... - Слушаюсь и повинуюсь, - тихо засмеялся Лу. Чонин боялся, что дом покажется ему чужим. Но нет — тепло, запах, приятные безделушки, которые они с Ханем дарили друг другу... Все было как прежде. Даже трусы возле кровати валялись, а от запаха краски привычно сводило низ живота. Все было как прежде... Кроме фотографий. Все... Все они были подделками! На каждой из них вместо его живого, родного и теплого Лу был этот пугающий незнакомец, который каждым своим взглядом и движением будто говорил: «Не рыпайся, пока жив!». И Чонин старался. Очень. Он сутками сидел в своей студии, иногда даже забывая о том, что людям, вообще-то, нужна еда. И сон бы не помешал для здоровья. Лу не давил. Снова. Хотя он искренне надеялся, что Ким подпустит его к себе, вспомнит, признает... Но получал в ответ лишь холод и недоверие. Чонин отдалился от него настолько, что даже спать стал на диване в гостиной. На работе к их ситуации относились с пониманием и даже дали Чонину небольшой отпуск, чтобы тот оправился и адаптировался после аварии. Лу такого «счастья» не перепало и он каждое утро перед уходом с тоской смотрел на спящего на диване Чонина, вспоминая, как раньше они собирались в офис вместе, страстно целуясь прямо в коридоре, в лифте, в машине, снова в лифте, и плевать на камеры... Как частенько опаздывали, увлеченные более приятными вещами. Время, которое Хань проводил на работе, для Чонина было единственной возможностью расслабиться. Он бродил по квартире, отказываясь соблюдать постельный режим и морщась от боли в ребрах, запирался в своей студии, где на одной из стен висел портрет Ханя — живого, настоящего, ЕГО Ханя, такого, каким он его видел. Чонин не понимал, что происходит. Каждый раз в такие моменты он хотел все бросить и убежать, пойти в полицию, больницу — да куда угодно! Ему было плевать, сочтут ли его сумасшедшим — он и так терял рассудок. И видел лишь алые глаза и усмешку на искривленных губах, каждый раз едва не умирал от страха, когда Лу подходил к нему, пытался обнять. От него веяло холодом, чем-то чужим и далеким. Ким был уверен, что грусть в глазах лже-Лу — такая же подделка, как и он сам. Но где был настоящий Хань? Что с ним произошло? Что с ним сделала эта тварь? Ким скучал, безумно, безмерно скучал. Он касался губами портрета в студии, жалея, что краски не свинцовые и он не сможет отравить себя этими поцелуями, падал на пол и горько плакал, царапая собственные ладони и до крови прокусывая губы. И лишь мягкая улыбка ореховых глаз, такая живая и теплая, хоть и ненастоящая, заставляла Чонина терпеть. Он верил, он надеялся. Он любил до дрожи в коленях. До изломанного сумасшествием сердца. До судорог. Конечно, со временем можно было бы привыкнуть к тому, чужому Ханю... Ведь он был так похож на самого дорогого для Чонина человека. Если бы не одно «но». Лже-Лу хотел убить Чонина. Возможно, для того, чтобы и его тело захватила тварь наподобие его самого. Возможно, чтобы убрать его за то, что он слишком много знает. Возможно, причина была иная, - в любом случае, Чонин был точно уверен, что ничего хорошего ему не светит. Слишком много алого было в некогда ореховых глазах. Слишком хищной стала некогда озорная улыбка. Слишком холодно стало в их некогда теплой и светлой квартирке. Слишком много в его жизни стало «слишком». - Чонин-а, я дома! - прокричал Хань, входя в квартиру. Он с улыбкой поставил на пол тяжелые пакеты и снял пальто, пряча ноги в пушистые тапочки. Вместе с покупками проходя мимо студии Кима, он услышал доносящуюся оттуда музыку и постучал в дверь локтем: - Йа! Заканчивай работу, малыш, скоро ужин! А то я знаю, тебя от твоих игрушек за уши не оттащишь! Легко улыбаясь, Лу стал разбирать продукты. Утром он решил приготовить для Чонина на ужин его любимые блюда. Может быть, хотя бы это помогло бы парню немного оттаять? Все же не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Ну иногда еще и минет, но об этом в их ситуации говорить было рано. Тихо мурлыча себе под нос какую-то песенку из популярных, Хань размышлял о том, что с ним произошло на работе. Вообще, быть офисным психологом было не особенно напряжно — основными проблемами, с которыми к нему приходили, были стресс из-за давления начальства и служебные романы. Лу старался со всеми быть чутким и внимательным, помогать настолько, насколько был способен. Но всем нравиться было невозможно, особенно одной группке снобов, с презрением относящимся к «иным» в плане сексуальности. Хотя на деле они наверняка мастурбировали на лесбийское порно. Вот как раз-таки они постоянно пытались как-то унизить Ханя перед коллективом, ударить побольнее. И обычно им это удавалось, однако, сегодня Лу Хань, прямо во время важного совещания по поводу годовой отчетности фирмы, ответил на нападки одного из обидчиков, ненароком заметив, что данный блюститель нравственности «следит за собой и своим внешним видом, как не каждый гей-то сможет». И добил тем, что его дружба с одним из его коллег и их взгляды во время рабочего дня выглядят так сладко, что «это уж очень подозрительно». Обидчики тут же стушевались, не в силах вернуть себе уверенность в общем гуле. Смеялся даже начальник Лу, что льстило вдвойне. А потому Хань так и спешил домой — он хотел поделиться с Чонином рассказом о своей маленькой победе и заодно порадовать его, чтобы хоть на короткий миг увидеть прежнюю улыбку. На плите шипело мясо, кипел чайник. Лу рубил овощи для салата, поневоле представляя, как обрадуется его новостям и угощению Ким. Но тут внезапно резко хлопнула дверь, что заставило Ханя непроизвольно вздрогнуть. Нож соскользнул и рассек ладонь Лу, болезненно, почти до кости. Вскрикнув, Лу выронил нож и попытался скорее остановить кровь, обагрявшую руку. Она была теплой, а еще пахла щекочущим нос железом, но от вида пореза парня затошнило. Чонин вбежал в кухню, услышав крик...и замер от испуга. Горло сковала паника, а ноги ослабли — он совсем не мог пошевелиться. Он во все глаза смотрел на алость белоснежных пальцев, на нож, весь в следах крови, валяющийся возле его ног на полу. - Чонин-а, - всхлипнув, Лу доверчиво потянулся к своему мальчику, но тот отмер и пронзительно закричал. Резко наклонившись, он быстро наклонился, хватаясь за рукоять, и выставил нож перед собой, направив его на Лу. Тот непроизвольно выставил перед собой окровавленные ладони и мягко улыбнулся, пытаясь показать Киму трепыхавшемуся, словно птица в клетке, что все хорошо, что бояться нечего. Но вот тот видел все иначе. Не просьбу остановиться, а попытку схватить. Не улыбку, а оскал. В его глазах все мутилось от количества крови, а живот сводило судорогами, болезненными и глубокими. Не помня себя, он задрожал, безостановочно бормоча: - Я не дамся тебе, тварь! Ты меня не получишь! Ни за что... Тебе не заполучить меня... Нет... Никогда! И он резко саданул ножом по руке. Лу в испуге зажал рот ладонью, наблюдая, как темно-вишневая кровь густыми каплями выходит из-под кожи, медленно стекая к кончикам пальцев Кима. Слава Всевышнему, что тот перерезал вены так, как поступают все дилетанты — поперек — что означало, что его еще возможно спасти. Лишь бы время, время... Но он не мог подойти ближе, а Чонин, тем временем, все бил и бил ножом свои руки, крича что-то непонятно-хриплое, пропитанное болью. Хань бросился к нему, выбивая нож у него из рук, но было уже поздно: парень стремительно бледнел, сползая по стене на пол. Лу схватил телефон, не помня как, но прокричал в трубку то, что произошло с Чонином, его горло разрывали слезы, ужасно хотелось выть, хотелось зажмуриться и никогда не видеть то, что произошло всего пару минут назад. Он изо всех сил старался наложить жгут из какой-то старой тряпки, чтобы хоть как-то остановить кровотечение, чтобы смертельно-вишневые капли не вытягивали с каждым вздохом жизнь из Чонина, из его самого дорогого человечка, пусть и глупого, невероятно, чудовищно глупого! Он наплевал на свою рану, на то, что их кровь смешивалась, образуя странную гармонию...он был готов на все, лишь бы Чонин остался жив. - Ким Чонин! Сволочь... Не смей меня бросать, слышишь?! До конца вместе, помнишь?!.. - Ты меня не получишь... - сдавленно шептал Чонин, - Я не дамся... Лу.. Мой Лу придет за мной и спасет... Словно божественное благословение скорая подъехала так скоро, как это только вообще было возможно. Санитары загрузили Кима в машину, и, быстро оказав первую помощь и Лу, повезли его парня в больницу. Мясо на сковороде превратилось в уголь. Хань приехал в больницу чуть позже скорой. Он влетел в реанимационное отделение, сталкиваясь почти с каждой медсестрой, чтобы узнать, где его Чонин. Наконец нужный врач нашелся. За это время Лу едва не поседел, что было бы весьма занимательно, учитывая его блондинистость. Врач объяснил парню, что кровотечение удалось остановить и пациента «зашивают», однако учитывая всю ситуацию и попытку суицида, увидеть его можно было не раньше, чем через три дня. К тому же он потерял очень много крови и ему срочно требовалось переливание. Лу попытался было упросить врача увидеть Чонина хоть одним глазком, на что тот ответил, мягко положив ладонь на плечо Ханя: - Пациентов, которые пытались покончить с собой, должен вначале осмотреть наш психиатр. Так что через три дня можете найти Чонина в отделении клинической психиатрии. На этаж выше. Лу ничего не оставалось, кроме как согласиться. Тварь ухмылялась и скалила клыки. В липкой паутине вязких ночных кошмаров Чонин раз за разом видел все более устрашающие образы — мертвое тело Ханя, которое разрывал демон, желающий получить его личину, заползти к нему под кожу, в то время как рядом стоял...он сам. С алыми глазами. С хищной улыбкой. С мертвым сердцем. Чонин не понимал, что происходит, и втайне мечтал оказаться безумцем. Он каждую ночь выл в подушку, сотрясаясь от рыданий, как умалишенный проходил десятки тестов и процедур — Киму порой казалось, что в его теле не осталось ни единой клетки, не изученной странно встревоженными врачами. Иногда, притворяясь спящим, он подслушивал разговоры медсестер, которые обсуждали «того светловолосого мальчика, что каждый день приходит». Ким не знал почему, но его это волновало. Если бы тварь действительно хотела его убить — она бы так не церемонилась. Не плакала бы на крыльце больницы, вежливо отказываясь от чьей-либо помощи. Это было слишком странно. А потому, когда врач-психиатр пришел к нему в палату и присел рядом на стул, Ким напрягся особенно сильно. - Что происходит? Что со мной? - Чонин приподнялся на койке, закашлявшись. - Господин Ким, ваш... друг сказал, что вы недавно попали в аварию, это правда? - Да, это так, - недоуменно пробормотал парень, - Но при чем тут это? - К сожалению, к вашему нынешнему состоянию вас привел именно тот несчастный случай. - Вы издеваетесь?! Как авария могла привести к попытке самоубийства?! - Скажите... - врач замялся, - Вам в последние дни не виделось что-то странное? Я говорил с господином Лу и он рассказал, что после «инцидента» вы говорили что-то вроде «ты меня не получишь...». Чонин сглотнул. - Ну, допустим... - Что вы видите? Вы видите в Лу Хане врага? - Тварь. Я вижу тварь. Демона, - негромко проговорил парень, - Я знаю, что вы мне не поверите, но это правда! Она... Она хочет убить меня! Она уже забрала моего Лу... - Как я и думал, - печально протянул доктор, потирая переносицу, - К несчастью, все несколько не так, как вы говорите. Вашего друга никто не подменял. - Но... Я же...! - возмущенно воскликнул Ким, сжимая пальцами одеяло. - Мне непросто это говорить, но... Из-за аварии у вас произошел разрыв аневризмы. Это повлекло за собой возникновение неврологического расстройства, именуемого «синдром Капгра». У пациентов с этим диагнозом обычно повреждается канал между зрительной корой и мозжечковой миндалиной — эмоциональным центром мозга... - Доктор! - взмолился Чонин, - Я ничего не понимаю! - Ох, простите, - смутился мужчина, - Просто ваш друг знаком с этой областью психиатрии, а потому ему было легче понять, что с вами произошло. Вот смотрите. Когда мы видим, например, любимого человека или члена семьи, то ощущаем некое приятное тепло. Потому что наши чувства сильны. А у пациентов с синдромом Капгра отсутствует это эмоциональное возбуждение. Возлюбленный или родственник ими воспринимается как незнакомец, принявший известную им личину. Порой доходит до того, что больные видят уже не просто двойников, а даже пришельцев, роботов... Или демонов, как вы. - Но... Его голос... - Иногда бывает так, что голос для пациентов остается по прежнему родным. Значит, канал между той же мозжечковой миндалиной и слуховым центром не задет. Так вы можете «узнавать» своего друга. Но это все равно непросто. - А это опасно? - ошарашенно выдохнул Ким и доктор грустно усмехнулся: - Посмотрите на свои руки — и сами все поймете. Иногда, правда, бывает еще хуже. Порой больные, знающие о своем недуге, поначалу из-за чувства вины старались противиться своему страху... Но часто это заканчивалось трагически, было несколько случаев, когда человек убивал «угрозу», а затем и себя. Однажды пострадала целая семья. - Боже... Но это лечится? - Чонин старался унять дрожь в руках, против воли ощущая, как глаза наполнились слезами. Он с ужасом начал понимать, что никакой твари на самом-то деле и не было. Что тот, в ком он видел врага, оказался тем же самым родным и солнечным Ханем, который так боялся, так плакал, так... - Этот синдром крайне редкий. Во-первых, он чаще встречается у женщин, нежели чем у мужчин. Во-вторых, если Капгра развивается у шизофреника, то это лишь показывает остроту заболевания, и врачи утверждают, что ему можно помочь. Однако, все намного сложнее, когда дело касается травмы. В этом случае остается лишь надеяться, что через определенное время человеческий мозг сможет корректировать деятельность поврежденной зоны, а его «владелец» перестанет видеть монстров в своих близких. - Ну хоть что-то можно сделать?.. - Увы, подобное состояние нелегко контролировать даже с помощью психотропных препаратов. Зачастую больной просто физически не может выдержать огромное напряжение, вызванное его параноидальными страхами. Однако, - врач слегка улыбнулся, - сдаваться нельзя. Американские психиатры разработали экспериментальную методику, которая, вполне возможно, со временем сможет помочь если не совсем избавиться от синдрома, то хотя бы облегчить его, так сказать, протекание. Мы сейчас как раз думаем опробовать эту методику на пациентах. Если осмелитесь — я могу записать вас в группу. - Да! - без раздумий ответил Чонин, - Деньги — это не проблема. Я найду, если это будет необходимо. - Программа займет несколько месяцев. И все это время вы должны будете находиться в больнице. Не видеть никого кроме врачей и других испытуемых. Вы точно готовы на это пойти? - поправил очки мужчина. Ким слабо улыбнулся, устало опускаясь обратно на койку. - Да, доктор, готов. Он был готов на все. Лишь бы это помогло ему вновь терять разум не от страха, а в улыбке и солнечных глазах Лу. А уж получится ли? Иногда остается только верить.