* * *
Это было самое долгое чаепитие, которое Алиса могла припомнить на своём веку. И у чая был вкус счастья.20. I. 2014-26.III.2014
Глава десятая
2 апреля 2014 г. в 15:24
«Многое, многое могут простить нам любимые наши:
Больше, чем Бог нам простит и позволит нам совесть».
Александр Дольский
Когда сгенерированное вокруг приземлившегося в космопорту Обужа Гай-до обеззараживающее силовое поле рассеялось, к вышедшем из кораблика Алисе и Густафу неуклюже подкатил робот паспортного контроля.
– Добрый день. Рад вас приветствовать на планете Итака, – с механической учтивостью, зато довольно мелодично продзинькал робот. – Вы сопровождаете осуждённого? А Вы, извините, осуждённый?
Конечно, робот знал, кто есть кто – ему уже загрузили соответствующую базу данных. Но правила служебного этикета требовали подобной педантичности.
– Здравствуйте, – не уступая роботу в механичности тона, ответила Алиса. – Да, это мы. Пожалуйста, – она протянула контролёру пропуска.
Робот поблагодарил девушку, отсканировал карточки и пригласил гостей проследовать за ним.
«Проволочек, слава Богу, не намечается», – облегчённо выдохнула Алиса, когда они со Штреззером направлялись за чавкающим гусеницами по покрытию космодрома роботом в кабинет паспортно-визовой службы.
Она чуть сжала вялую ладонь Густафа. Уголки губ мужчины поднялись в слабой улыбке.
«Всё будет хорошо», – перемигнулись их глаза.
Средних лет служащий с кислой физиономией шумно обрадовался их появлению. Ещё бы! Поди, не каждый день доводится работать на работе?
Алиса с ледяной царственной вежливостью поблагодарила его за комплимент своему внешнему виду и на вопрос служащего о возможной для неё полезности его услуг попросила ускорить процедуру выдачи пропусков. Немного сконфуженный серьёзностью девушки конторщик спросил документы. Селезнёва подала своё удостоверение ИнтерГпола.
Этот пластиковый прямоугольничек был, наверно, самой неоценимой услугой, оказанной Алисе комиссаром Милодаром. Одному дьяволу известно, какими хитрыми махинациями ему удалось поставить не достигшую положенных восемнадцати лет девушку на полицейское довольствие и присвоить ей офицерское звание в специально созданном для неё отделе «Запаса». Кроме Алисы, в штате отдела состоял только… Милюшин! Подобное ухищрение позволяло и Селезнёвой, и Николаю Валериановичу навещать Густафа в любое время, не согласуя этот вопрос со службой контроля за осуждёнными. А в случае необходимости выступать в роли полицейских-сопроводителей, предписанных Штреззеру приговором. Таким образом, встречи их, нестесняемые посторонними соглядатаями, сохраняли положенную интимность. Однако, вручая Алисе бесценный дар, Милодар взял с неё честное-пречестное слово, что она никогда не воспользуется документом в малейших корыстных целях. И вообще, чтобы она пореже им «светила», поскольку фиктивности в карточке было не меньше, чем натуральности.
«Ну, а о своем окредитовании из бюджета департамента вообще не вспоминай», – напутствовал комиссар Алису.
Служащий с минуту переводил недоумевающий взгляд с монитора, где высветились данные карточки, на сидящую перед ним девушку и обратно. Такая молоденькая, и старший офицер? Да ещё с тремя орденами Союза Земли «За Доблесть» и серебряной медалью «Миротворец» Союза Галактики.
На недоверчивость «паспортиста» Алиса ответила дежурной улыбкой.
– Вас что-то смущает?
– Э, нет… Что Вы… Нет, – замялся служащий под строгим взором. – Можно, документы Вашего спутника?
Несмотря на работающий в полную мощность кондиционер, на лбу клерка выступили бисеринки пота, когда он погрузился в изучение карточки Густафа. Его удивление сменилось ощущением крайней неуютности. Судя по тому, как он заёрзал в кресле, «неуютность», прежде всего, относилась к сидению. Снова он поднял округлившиеся глаза на Алису.
– В-ы… Сопроводитель? – выдавил служащий из пересохшего горла.
– А это мой подопечный, – кивнула Алиса на Густафа.
Служащий сглотнул.
– В-ы бы не могли бы п-пройти анализ Д-ДНК? Извините… Правила…
– Конечно, – Алиса безропотно подала руку для взятия анализа крови.
Проделав необходимые манипуляции, а заодно проверив работу пеленгаторов Алисы и Густафа, конторщик приуспокоился и даже напустил на себя омерзительно важный задумчивый вид.
– Могу я узнать цель вашего прилёта? – осведомился он.
– Визит к другу.
– У осуждённого ограничение на контакты.
Алисе почудилась издёвка в голосе служащего.
– Нам это известно, – холодным тоном согласилась девушка.
Она бросила взгляд на Штреззера. «Подопечный» сидел расслабленный и с мечтательной безмятежностью смотрел в окно. Алиса, однако, предполагала, какие у него сейчас грёзы. И яркое воображение вызвало у неё лёгкое волнение за друга. Клерк и не подозревал, что между ним и большой-большой проблемой пластического хирурга, которому стараниями Густафа может представиться возможность пособирать пазл из тысячи кусочков под названием «Морда бюрократа», сейчас находится только худощавая совсем юная девушка.
– Могу я узнать имя того, к кому вы собираетесь в гости? – продолжал напрашиваться на неприятности неподозревающий о своём чудесном спасении служащий.
Густаф в прямом смысле взял себя в руки, перекрестив их на груди. Алиса благодарно ему кивнула и повернулась к клерку.
– Катарина Пауэл.
Служащий сверился с компьютером и удовлетворённо крякнул.
– Что ж, не вижу никаких препятствий для вашего визита. Рад приветствовать вас на нашей чудесной планете! – деланная вежливость конторщика степенью естественности проигрывала даже компьютерной галантности встретившего Алису и Густафа робота.
– Мы тоже рады, – сухо отчеканила Алиса. – Выдайте, пожалуйста, пропуск.
– Конечно-конечно! Сколько вы намериваетесь пробыть у нас?
– А какой лимит может дать полиция?
Клерк сунулся в компьютер.
– Три дня. Если точнее, шестьдесят пять часов.
– Это с учётом возможного пересечения часовых поясов?
Снова сверка с компьютером.
– Да. Так и есть.
– Значит, три дня, – улыбка Алисы прибавила пару градусов тепла.
Служащий кивнул и, совершив соответствующую перекодировку карточки Густафа, вернул пропуска Алисе. Затем, вдруг, спохватился и принялся рыться в бюро, бормоча: «Минутку-минутку, ещё кое-что». Наконец, он извлёк из ящика скромный электронный браслет.
– Э, извините. Вы должны это надеть. Это дубликат на случай потери пропуска.
На слове «потеря» служащий многозначительно приподнял брови.
Алиса наградила предусмотрительного клерка не подразумевающим благодарности "спасибом" и передала браслет Густафу. Тот с нарочито брезгливым выражением на лице защёлкнул его на запястье. Раздался короткий писк – карточка пропуска активировалась.
– Назначить Вам служебный флаер и дополнительное сопровождение, мисс?
– Спасибо, не надо, – Алиса поднялась. – До свидания.
– Всего наилучшего, – клерк ринулся провожать посетителей до двери.
– И как Вам не страшно в одиночку сопровождать такого опасного преступника? – громким шёпотом спросил он на пороге.
– Преступники те, кто его так называют, – открестилась Алиса, испепелив нахала взглядом.
И, к изумлению служащего, она взяла «опасного преступника» под руку, и они направились к выходу из конторы, будто обычная семейная туристическая пара.
От столицы нужно было лететь две с половиной тысячи миль к океанскому побережью, а оттуда ещё три сотни километров на большой Черепаховый остров в городок Фиалковое Озеро. Название городка было симпатичным, но более странным, потому что фиалки не растут у озёр, да и озера возле городка не было, а только небольшая речка. Но история не сохранила причины возникновения такого непонятного имени. Алису оно, впрочем, не волновало. Её интересовала женщина, проживающая в Фиалковом Озере.
Юпитерианцы не нашли Кэт. Не потому, что плохо искали, а потому, что искали не так, как следовало. Даже опытнейшему агенту Коре Орват потребовалось три месяца, чтобы вычислить Огаст, которая особо и не думала скрываться! Но разве порой то, что лежит на виду, не оказывается незаметнее всего?
Руководствуясь логикой и исходя из последствий, произошедшего пять лет назад, Кора взялась проверять полицейские архивы программ защиты свидетелей. Ей действительно попались заявления Кэтрин с соответствующей просьбой. Причём, поданные не только в ведомство Итаки, но и Земли, и Паталипутры. Но, к удивлению Орват, получившие удовлетворение заявления заявителем не использовались. То есть, присвоенный ему статус остался без подтверждения согласием самой Огаст. А потому в полицейских базах она более нигде не числилась ни под своей фамилией, ни под какой-другой, данной ей полицией в соответствии с правилами конспирации.
Не менее озадачил детектива тупик в кредитной истории Кэтрин. Женщина подала заявление о закрытии текущего планетарного кредита и нового не открывала. На что Огаст собиралась жить на планетах Союза с поголовным безналичным расчётом, Орват понять не могла. Предположение о том, нашла ли Кэтрин «спонсора» или перебралась за пределы Федерации, Кора изначально ставила под сомнение – ни то, ни другое не объясняло необходимости закрывать кредит.
Само исчезновение Кэт с Итаки отдавало мистикой! Никто из её друзей и знакомых понятия не имел, куда она подевалась. Если она была жива, то не давала никому из них весточку о себе. Многие склонялись к мысли, что она исчезла так же, как шестеро других людей из персонала злополучной больницы. Орват же, знакомая с историей Густафа, сомневалась в такой аналогии. У неё была информация, что Огаст купила билет на родину с открытой датой. И спустя неделю погасила его на Земле. Но иных данных о ней, кроме старых записей о её рождении и прохождении обучения, на голубой планете не оказалось. Огаст словно растворилась в воздухе! Правда, оставив после себя шлейф документов, в основном пресловутых заявлений, большинство из которых, по данным компьютеров организаций, куда они подавались, заявителем вторично не подтверждались, как и в истории с просьбой о полицейской охране.
Кора догадалась, что женщина своеобразным образом пускает пыль в глаза. Она на десятый раз взялась изучать оставленные Кэтти следы, и её внимание привлёк невзрачный попечительский акт на имя некой Катарины Пауэл. Данные об этой загадочной женщине сильно напоминали информацию о самом попечители – Кэтрин Огаст. Вплоть до имени и фамилии, которую, как оказалось, носила в девичестве мать Кэт!
И эта самая Пауэл появилась на Итаке и подала заявку в кредитный комитет аккурат после того, как свой кредит закрыла Огаст. Сверив биометрические данные из двух кредитных историй, Орват долго смеялась и над собой, и над грозными юпитерианцами. Биометрика Огаст и Пауэл была идентична…
А дело обстояло так.
Когда Густаф ушёл, Огаст обратилась в полицию. За ней прислали наряд и доставили для дачи показаний в центральный участок. Там женщине, испытавшей нервный срыв, стало совсем плохо. И ночь она провела в полицейском госпитале. А на следующий день ей сообщили, что на её квартиру совершён налёт.
Кэт вспомнила последние слова Густафа и поняла, что, кем бы ни был её бывший возлюбленный, он желал ей добра и пытался оградить от чего-то более опасного, чем он сам. Трудно сказать, что сподвигло Огаст на дальнейшие действия: интуиция, присущая женской природе, или общая неопытность в хитрой науке заметания следов. В любом случае, если подобное и было, то оно полностью оправдало себя.
Своими многочисленными заявлениями Кэт направила возможных преследователей по дюжине ложных путей, каждый из которых заканчивался глухим тупиком. Но охотники-то, знакомые с системой ИнтерГпола по секретизации, как раз упорно продолжали копать изначально бесплодную почву, полагая, что Кэт околотком присвоен статус «важного свидетеля», и теперь её скрывают с беспрецедентной тщательностью, чуть ли вообще не удалив из «списков живых» с закрытием кредита. Показания Густафа в ходе следствия над юпитерианцами потом заставят много важных чинов в управлениях внутренних дел и разведке Союза Галактики оставить свои посты из-за открывшейся халатности или недоработок в системе защиты баз данных, косвенно содействующих преступлениям Ордена, то и дело пасущегося на этих тайных нивах. Так что, то, что Огаст не воспользовалась услугами полиции по обеспечению своей безопасности, оказалось правильным поступком – нечего было мечтать спрятаться там, где синдикат давно нагрел лапы. Женщина, правда, о таком не подозревала и действовала по наитию или даже просто из-за навалившейся на неё беды и нервных переживаний забыла подтвердить своё участие в программе защиты свидетелей. Но это стало пунктом её спасения!
Дальше больше! Так же, как Орват, юпитерианцы обратили внимание на то, что Огаст отправилась на Землю – об этом говорил купленный и погашенный билет. И их люди искали её на Земле. Но трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате… особенно, если её там нет. Билет Кэт отдала одному из своих знакомых, собирающемуся в командировку в Солнечную систему. Именно его рука, а не Кэт, «прокомпостировала» карточку на таможне в Аризонской «Звёздной гавани».
Кэтрин инкогнито продолжала находиться в полицейском госпитале, когда исчезли первые двое из её коллег, а старшего детектива по делу налёта на её квартиру нашли с прострелянной головой. Огаст осознала, в насколько серьёзный переплёт она попала, и что кольцо невидимых щупалец вокруг неё сжимается. Собственная безопасность её мало волновала – вместе с Густафом она потеряла интерес к жизни. Но её друзья и знакомые могли оказаться случайными жертвами охоты за ней. Обезопасить их она могла, либо выдав себя, либо лишив своё близкое окружение какой-либо связи с собой. Она выбрала второе и, сменив имя, уехала из Обужа, ни сказав никому ни слова. Только проделала она это тоже не тривиально.
Смена имени или кредита проходят через паспортный стол и отражаются в истории субъекта. Но если есть история, есть и то, где она записана, есть архив. И нет никакой гарантии, что к этому архиву нет доступа у посторонних людей с корыстными интересами. О степени вероятности того, что до неё доберутся через банк данных паспортного бюро, Кэт могла только смутно догадываться. Но запроса на смену имени или кредита в бюро не направляла. А оформила фиктивное поручительство на выдуманную женщину, в которую она и превратилась на следующий день. Уже эта женщина – Катарина Пауэл – на основании поручительства получила на Итаке и новый паспорт, и новый кредит. По существу это была гениальная в своей безыскусности афера, и Кредитный Космический Комитет за такие фокусы мог назначить серьёзный тюремный срок, если бы биометрика из кредитной карты Огаст совпала с таковой у Пауэл. Но Кэтрин благоразумно заблокировала свой кредит и… исчезла, оставаясь под носом у рыщущих по Итаке охотников Ордена.
Скромная тихая женщина на деле доказала, что серой маленькой мышке для того, чтобы спрятаться, не нужна огромная галактика. Ей хватит гнёздышка под половицей даже в том же доме, где обитает её враг – кот.
В Фиалковом Озере Кэт начала новую жизнь. Если это можно было назвать жизнью. В общей череде наполненных серостью дней с ней часто случались приступы совершенного безразличия, кто она и что вокруг происходит.
Первое время она пыталась забыться, встречаясь с другими мужчинами. Её не успевшая увянуть красота, зажженная любовью к Штреззеру, привлекала к ней много поклонников. Но они недолго оставались с ней. Внутри Кэтрин уже совсем остыла. А новые неудачные романы всё увеличивали корку льда, сдавливающую её сердце. Огаст оставалась равнодушна к страстям кавалеров, на их внимание и ласки отвечала без интереса и души. Сначала, каждый из них думал, что это стратегия её любовных чар. Но скоро убеждался, что такова Катарина на самом деле, и настоящей взаимности от неё не добиться.
Её последний роман был и самым долгим – почти восемь месяцев. Он оказался очень хорошим человеком: ласковым и терпеливым. Не докучая Кэт расспросами о её прошлом, он видел, что её теперешнее состояние происходит из когда-то произошедшей с женщиной драмы, и пытался как мог вернуть её к свету и радости жизни. Но он не был ни Стефаном, ни Валентайном, ни тем более Линьомом. Кэтрин была по-своему признательна ему, но всерьёз не воспринимала, до момента, когда мужчина сделал ей предложение. Он хотел создать семью, завести детей. Он имел на это право, и, возможно, смог бы, в конце концов, утешить Огаст, подарив ей уют семейного очага. Только холодный рассудок Кэт тогда сыграл с ней злую шутку: она нашла, что мужчина не соответствует её пониманиям защитника и опоры, к которым она привыкла. Тем более он не мог стать таковым, если бы у них появился ребёнок. И ещё Кэтрин понимала, что не может подарить новую жизнь, сама утратив к ней вкус. Это был бы слишком смелый эксперимент. И слишком жестокий по отношению к ребёнку.
Они прожили вместе ещё месяц. А потом он ушёл. По-английски. Кэтрин была готова к этому. Терапия, в которой она изначально не видела смысла, себя не оправдала, и Огаст дала зарок больше ни с кем не встречаться – больше никого не мучить своей «фригидностью».
Закончив заочные курсы ветеринаров, она перевелась из городской поликлиники на островную так называемую «китовую ферму» и ухаживала за её обитателями, с виду напоминавшими помесь дюгоней с гиппопотамами. А дома её ждали тихая и ядовитая, как мышьяк, грусть и три раскуса – популярные на Итаке домашние зверьки, похожие на боа модниц XIX века. Соответствуя старшинству, они носили имена Стеф, Вэл и Брэм.
Перелёт на Черепаховый остров занял шесть часов. Гай-до не торопился. В космопорту Обужа Алиса провидеофонила Катарине и узнала от автоответчика, что хозяйка будет дома после семи вечера.
Погода на острове стояла пасмурная. Низкие клочковатые тучи стекали на город скучным дождём. Редкие порывы ветра доносили угрюмый шум волнующегося моря. Живые изгороди из местного кустарника, прозванного сапиенсами «серебряной акацией», напоминали причудливые нагромождения отлитых из свинца прутков, проволоки и чешуй. В вуали тумана трёхэтажные королитовые дома походили на дождевики-переростки. Они понуро горбили свои крыши и тускло мигали на мир светом в окнах квартир.
– Совсем как тогда, – вздохнул Густаф, глядя на улицу через витрину кафе, в котором они коротали время.
Алиса накрыла ладонью холодную кисть Густафа.
– Не надо, милый. Погода не имеет значения.
– Да… Моё солнышко со мной, – одними глазами улыбнулся мужчина.
– Тогда идём. Пора. Я освещу тебе путь, – подхватила шутку Алиса.
Она вышла под дождь и подняла руки к небу.
– Смотри, в нём нет ничего страшного!
Штреззеру вдруг показалось, что тучи разошлись над девушкой, и радостный белый свет закружился вокруг неё, запереливался, зазвенел волшебной мелодией.
И он шагнул ей навстречу. Он обнял её. Он погрузился в объявшее её сияние. Он зашептал, как никогда прежде слова, сказанные сотни раз, но так и остававшиеся не высказанными. Он больше не боялся. Оковы спали. Клетка разбилась…
Им оставалось перейти улицу до дома, где жила Кэтрин, когда Густаф внезапно остановился. Алиса удивлённо повернулась к нему.
– Как я выгляжу? – растеряно спросил мужчина.
– Как влюблённый мальчишка! – добродушно рассмеялась Алиса.
– Всё так плохо?
– Всё замечательно, Густаф! Ты великолепен! Идём!
Алиса подхватила Штреззера под локоть и повлекла в здание.
У дверей квартиры Густаф встал у косяка вне поля зрения, и Алиса нажала звонок. Дверь открыла женщина с короткой стрижкой.
«Симпатичная, – с грустью подумала Алиса, – только не для своего возраста, а для лет пятидесяти-шестидесяти». В довершение к морщинам в уголках рта и обозначившимся мешкам под глазами, делающими женщину старше, в движениях её чувствовалась напряжённость и усталость. Она немного сутулилась, словно всё готовилась сжаться, отчаянно пытаясь спрятать в себе что-то. Голову она держала понуро, и тусклая русая чёлка скрывала её левый глаз. Правый настороженно смотрел на Алису, поблёкшей зеленью, едва пробивающейся из-под бурых осенних тонов медленно затухающей жизни.
В руке женщина держала большую чашку, из которой курился изумительно мягкий манящий аромат, жасмина и шиповника с примесью чего-то ещё, что Алиса никак не могла определить или припомнить, но что ей было очевидно знакомо.
– Здравствуйте! Я Алиса Селезнёва. Я видеофонила Вам насчёт встречи.
Женщина улыбнулась.
– Да-да… Здравствуйте! С Земли? Не знаю, что там вызвало интерес к моей особе.
Голос женщины был тихим, осторожным, будто она стеснялась говорить. Но его умиротворённый звук, похожий на листопад, пробуждал желание слушать её, слушать, слушать. Алиса даже растерялась от охватившего её странного чувства расслабленности, вызванной речью женщины.
– Надеюсь, это не по поводу кредита, – спросила Пауэл то ли с сожалением, то ли с иронией.
– Нет, что Вы, – пришла в себя Алиса. – Но дело важное.
– Коль так – проходите. Вам нужно обсохнуть и согреться. Я как раз чай заварила.
– Спасибо, – Алиса запнулась. – Только я не одна, а с другом.
Улыбка женщины расширилась.
– Молодёжь всегда ходит компаниями, да? Ничего, у меня хватит чаю и на сотню друзей. Проходите, не стесняйтесь!
Алиса потянула Густафа за рукав из-за двери.
Женщина вскрикнула. Чашка глухо звякнула об пол, расплескав душистый напиток, и его благоухание окутало всё вокруг.
– Здравствуй… – проговорил Густаф, и синий свет его глаз стократ рассыпался в росе навернувшихся слёз. – Я скучал…