1
Широко известный в узких кругах детектив L, он же Эл Лоулайт, может, и выглядел фриком (допустим), нариком (кто из нас не без греха) и вообще крайне асоциальной личностью (не аутистом, у него даже справка была), но если бы он не разбирался в специфике человеческих взаимоотношений, химии и психоанализе, хреновый бы из него был сыщик. Так что он уже имел весьма четкое представление, чем авантюра Госпожи Мисы закончится. Если бы им было плевать друг на друга, как каким-нибудь трем актерам, с десяток свиданий не были бы проблемой: они бы закончились ничем. Если бы они испытывали друг к другу легкую симпатию, после окончания еженедельной развлекаловки они бы обменялись телефончиками и разошлись с приятными воспоминаниями. Но, увы, исходные данные были намного хуже. Эл, Лайт и Миса испытывали друг к другу ощутимую антипатию, что в условиях неизбежного сексуального напряжения должно было закончится страстным, катастрофическим романом. С ревностью, ором и, не исключено, мордобоем. Это должно было быть интересно, да и за себя Эл был уверен: ему, все же, было не восемнадцать, как некоторым. (Трава, опять же… хорошо, что никто не смел трогать его особые брауни.) — Засеки-ка будильник, Миса-чан, — елейно попросил Лайт, когда Эл закончил отключать камеры. Миса, закатив глаза, поставила таймер на телефоне. — Давайте, мальчики, — она довольно ухмыльнулась и откинулась на диване, располагаясь удобнее. Лайт со скучающим видом пожал плечами и посмотрел на Эла, немо уступая ему инициативу. — Хм-м-м… Эл знал, что улыбается он жутковато. Зря Лайт думал, что у него удачно выйдет изобразить камень. Ты считаешь, что ты хорошо маскируешься, мальчик? Думаешь, что плюющий на социальные нормы фрик Рюузаки не видит сквозь твои маски, не знает, кто ты такой? Как же жестоко ты ошибся. Из них двоих более социально тревожным был ни хрена не Эл. Не Эл слегка дергался каждый раз, когда его случайно касался человек, которого он не считал семьей. Не Эл отдергивал руку после рукопожатия, когда проходило минимально приемлемое количество времени. Не Эл дарил окружающим неискренние вежливые улыбки, лишь бы избежать конфронтации, лишь бы от него отвязались. Эл скосил глаза на Мису и негромко поинтересовался: — Вы позволите? — А, у тебя есть свои идеи? — довольно сощурилась Миса. — Ну давай, удиви меня. — Эй! — недовольно сказал Лайт, переводя взгляд между ними. — Ты слишком дерганый, — пояснил Эл. — Поэтому давай ты закроешь глаза и расслабишься, а я попробую кое-что более… невинное. Элу было скучно, и в связи с тупиком в деле Киры он чувствовал первые признаки приближающейся депрессии, так что надо было как-то разнообразить досуг. Лайт назвал бы его аморальной тварью за это, но Элу нравились социальные эксперименты, да и вообще опыты над людьми. Так что… искренние благодарности за предоставленную возможность, Миса-сан. Лайт недовольно вздохнул, но закрыл глаза и покрутил головой, изгоняя немного напряжения из плеч. Эл перешагнул через спинку дивана, намотал часть цепи наручников на указательный палец и склонился к уху Лайта. — И как же тебе нравится касаться себя, Лайт-кун? — проговорил он тем самым тоном голоса, что вызвал бы дикую завись у любого работника «секса по телефону». Дыхание легко защекотало ухо Лайта, и он дернул плечом. Миса, внимательно наблюдавшая за ними, с интересом склонила голову на бок. Эл дернул уголком губ и провел пальцем, обмотанным холодными металлическими звеньями по шее Лайта — от края челюсти до выглядывавшей из кофты ключицы. — Ладно, это неплохо, — фыркнул Лайт. Эл весело сощурился. Отлично. Он взял цепь в обе руки, натянул и повел вверх, по животу (мышцы пресса от прикосновения металла непроизвольно сократились), чуть задрав кофту, затем задел соски сквозь ткань, и, наконец, прошелся по открытой шее. Лайт неровно выдохнул, чуть раскрыв рот, но глаза послушно держал закрытыми. У Мисы зарумянились щеки и засверкали глаза. Эл снова склонился к уху Лайта, слегка подул, чтобы волосы пощекотали скулы, и негромко, низко проговорил: — Я могу тебя потрогать? — Можешь, — выдохнул Лайт и на секунду закусил губу. Эл все еще стоял у него за спиной, и теперь водил по наиболее вероятным эрогенным зонам кончиками пальцев, распаляя, но не отпугивая. — Охренеть, да ты явно знаешь, что делаешь, — невольно посмеиваясь, проговорил Лайт. Ну еще бы. И Эл, встретившись взглядом с Мисой, склонился ниже, коснулся языком уха, и, с удовлетворением услышав судорожный вдох, прихватил мочку зубами. Миса уже не выглядела расслабленной и довольной жизнью доминирующей королевой. Она склонилась вперед, едва не подпрыгивая на месте, розовая вплоть до зоны декольте, и глубоко дышала, прикрыв рот ладонями. Удовлетворенный эффектом, Эл выпрямился и начал массировать Лайту плечи и шею — в этом не было ничего сексуального, но действо заставляло Лайта расслабляться и доверяться рукам, словно он был прикормленным котом. — Какие бездны талантов ты, оказывается, скрываешь. — Когда-то прочитал учебник по акупунктуре. А потом подкинул его своим ученичкам, А и Б. Два непризывных някающих придурка, пока не сошли с ума, тусили без удержу, и после прочтения этого учебника представлялись в барах студентами-массажистами из мединститута. Им верили. Девицы были в восторге. Когда Лайт по консистенции уже начал походить на желе, Эл провел ладонями вниз по его груди и дальше, по животу, до ремня, и остановился. Лайт открыл глаза, как после дремы и повернул лицо к Элу, невольно опуская взгляд на его рот. Эл ждал. Он знал, что сейчас будет. И оказался прав: Лайт снова закрыл глаза и потянулся к нему сам. (Миса уже сидела, поджав под себя ноги, и закусила кулак, чтобы не визжать.) С поцелуями проблем у Эла тем более не было: он мог завязать черенок от вишни языком, чем в тайне очень гордился, так что… Лайт далеко не сразу от него оторвался, даже когда у Мисы на телефоне начал пиликать таймер. — Спасибо, мальчики! — тоненько сказала Миса и встала с дивана, слегка покачиваясь. — Вы свободны. А я, пожалуй, уединюсь. — Немного здорового онанизма, Миса-сан? — съерничал Эл. — О, да, — Миса явно не считала нужным отрицать очевидное. Лайт скромно поправлял бугор на штанах и, судя по лицу, вспоминал про себя таблицу Брадиса. И только у самого Эла не было этих проблем, потому что он в обед успел съесть полкило своих травяных брауни, а под веществами у него вставал максимум один раз из пяти.2
На второе свидание Миса притащила пиво Корона, нарезанные лаймы и сухарики. — Мы тебе что, «Форсаж»? — с легким возмущением подивился Лайт, пока Рюузаки отключал камеры. — Когда час пройдет, могу угостить, — ослепительно улыбнулась Миса в ответ, открывая первую бутылку. Что бы там окружающие мужчинки ни думали на ее счет, Миса была сообразительной, хорошо импровизировала, а еще неплохо так умела анализировать поведение окружающих. Лайт мог сколько угодно корчить из себя дамского угодника — язык тела выдавал его с головой. Во-первых, на всех его бывших девиц ему было плевать. Во-вторых, сексуальный опыт у него был откровенно мизерный. И после предыдущего свидания контраст был разителен: он неосознанно перестал отодвигаться от Рюузаки на всю длину цепи, тон голоса использовал скорее нейтральный, чем вежливый, и даже иногда на него «залипал». Рюузаки тем временем — вот тот, кому на сам факт свиданий было действительно наплевать, но он явно был из тех, кто любит манипулировать людьми чисто прикола ради. И он точно собирался продолжать просто чтобы посмотреть, как далеко он сможет зайти. Что ж, Мисе это было только на руку. Она показательно включила таймер и приготовилась смотреть. Лайт слегка напрягся, когда Рюузаки вместо долгой прелюдии предыдущего свидания сразу же запрыгнул на диван и подогнул под себя ногу, перекинув вторую Лайту через колени — пусть и ничем с ним не соприкасаясь. — Может, тебе глаза завязать? — поинтересовался Рюузаки своим голосом, который Миса определила как «только для спальни». Может, Рюузаки и не был привлекателен в общепринятом смысле, но когда он вот так опускал голос, Миса начинала думать что-то вроде «возьми меня, я твоя». На Лайта эта фишка тоже действовала, потому что он явно расслабился, и Рюузаки, увидев это, поводил бледными костяшками по его скуле, а потом мягко повернул к себе за подбородок. Соприкоснулись губы, мелькнули языки… Ну да, не зря Лайт оскорбился по поводу пива, Миса смотрела их как кино, очень уж картинно красиво они смотрелись: худощавый, бледный, черноволосый Рюузаки, игравший с соском Лайта через ткань рубашки, и такой подтянутый, словно сотканный из золота Лайт, сжимавший худую лодыжку сквозь джинсы и запускавший пальцы в черную, и так растрепанную гриву. Миса прикусила щеку, а потом все же нетерпеливо сказала: — Да поставь ты ему засос уже! Лайт с Рюузаки расцепились — руку с затылка надоедливого детектива Лайт так и не убрал, он будто вообще был немного не здесь. — Как пожелаете! — однобоко усмехнулся Рюузаки И припал к бледно-медовой шее, прямо под линией подбородка. Лайт издал короткий высокий стон, и у Мисы в трусах моментально стало мокро. Чтобы не начать рукоблудствовать прямо перед парнями, она взяла свое почти забытое пиво в левую руку и закусила указательный палец на правой. Хороши же, черти. Рюузаки уже совсем переместился к Лайту на колени и продолжал терзать его шею языком и зубами, оглаживая бока, а Лайт забрался руками ему под кофту, открывая Мисе вид на бледную спину и выступающие ребра, и вот она в жизни не подозревала у себя фетиша на широкоплечих бледных дрыщей, сколько открытий чудных относительно своих вкусов она совершила за последние несколько месяцев. — Лайт, что-то он больно тихий, оближи ему соски, — скомандовала Миса, прикончив первую бутылку и, как часто с ней случалось после этого, обнаглев чуть более, чем обычно. — Да, Лайт, будь хорошим мальчиком, — глумливо проворковал Рюузаки. А это было зря — ну, зря для Рюузаки, но даже лучше для Мисы. У Лайта в глазах сверкнул опасный огонек, и через мгновение он повалил раздражающего детектива на диван, цепко ухватил ногу под коленом и едва не разложил немного офигевшего от такого поворота Рюузаки на шпагат. — Я тебе сейчас покажу хорошего мальчика, — зловеще сказал Лайт, задирая белую кофту к шее Рюузаки, и пустил в ход зубы. Рюузаки, хоть и удивился (в хорошем смысле), вел себя тихо, и Миса, вздернув бровь, попеняла: — Ну и где? — Я не люблю стонать в койке, — ответил Рюузаки, поглаживая Лайта по загривку. — Ну поимитируй, Господи ты Боже мой, с тебя не убудет! — всплеснула руками Миса, едва не обливаясь пивом. — Э-э-э… — он посмотрел на Мису так, словно не поверил, что она просит именно это. — Не верю, Рюузаки. Я знаю, что ты можешь лучше! Рюузаки посмотрел на нее. Затем в потолок. Потом на макушку Лайта, который как раз собирался залезть языком к нему в пупок. Сжал переносицу. Покачал головой. — М-м-м… — нетвердым голосом начал он, постепенно втягиваясь, — да, детка… давай жестче, ты же можешь… Лайт фыркнул ему в живот — ну да, сначала было довольно смешно. А потом Рюузаки втянулся, начал нести какую-то ахинею, кажется, по-турецки, сексуальным, с хрипотцой голосом. Миса проверила таймер на телефоне и приказала: — У вас осталось десять минут, давайте опять в губы. Лайт подтянулся на руках выше, и теперь он практически лежал на Рюузаки, зловеще ухмыляясь. — Как ты там меня назвал, детка? — Тебе восемна… — начал отвечать Рюузаки, но Лайт заткнул ему рот. Расчет оказался верным: теперь Лайт терся о Рюузаки в мокром, грязном поцелуе, а тот закинул ногу ему на бедра ненавязчиво управлял движениями. Миса снова прикусила палец, чтобы не начать визжать. Может, ей так еще удастся уговорить их раздеться до гола через пару свиданий?3
Миса открыла дверь своих апартаментов в необычном (для Лайта) виде: с распущенными волосами, в теплых полосатых чулках и огромной черной футболке с христианской символикой. Рюузаки рядом хрюкнул и со смехом в голосе спросил: — Ты знаешь, что на этой футболке написано? Лайт в этом не очень разбирался, но это, кажется, была кириллица. — Не-а, — вздернула брови Миса. — «Православие или смерть», — поведал Рюузаки. Миса, до этого довольно мрачная, засмеялась. — Класс, теперь это моя любимая футболка. — Она привалилась к косяку и сказала: — Ребят, я сегодня не в настроении для свиданий, у меня все болит, и я злая как тварь. Лайт, припомнив, как Саю еще в октябре, свернувшись на диване в позе эмбриона, выла, что не хочет терпеть этот кошмар всю жизнь, каждый гребаный месяц, понял причину «повышенной злобности» и кивнул. — Может, тебе мороженого принести? *** Айзава появился в основном зале штаба без брюк, потому что система безопасности решила затупить, и вежливо поздоровался с Мацудой и господином Ягами, которые сидели перед мониторами и смотрели на последние сводки смертей. — Ого, а что с головой? — С женой поссорился. Дети маленькие, с ними гулять надо, а я… — Перебирайся сюда всей семьей, а? — весело сказал Мацуда. — Место — огонь! — Не сравнивай, ты же холостяк, — поднял бровь Айзава. — А где Рюузаки? — На свидании с Мисой-Мисой и Лайтом, — ответил Мацуда, поворачиваясь к компьютеру. — Ты хоть понял, кто из них с кем встречается? — Кхм. — Простите, шеф. Мацуда тем временем ткнул на иконки камер в комнате Мисы и вывел изображение на большой экран. — Странно, обычно они отключают камеры, — протянул он. — Удар по яйцам!!! — раздался звонкий вопль Мисы из динамиков. Рюузаки на экране кинул кубики и вздохнул: — Успешно. — Кидаю в него копье! — сказал Лайт. — Не получится, у тебя занозы с предыдущего раза. — У МЕНЯ ЛОВКОСТЬ — СОРОК ДВА, КИДАЮ В НЕГО КОПЬЕ НОГОЙ! Мацуда беспомощно оглянулся на своих коллег. — Есть идеи, чем они занимаются? Айзава покачал головой. Происходящее на экране не особо напоминало свидание. Рюузаки, Лайт и Миса сидели на полу около открытого окна, а между ними была какая-то доска для настольных игр, местами заставленная содовой, пивом и мороженым. — Он уворачивается, — сказал Рюузаки. — Пяткой в нос! — Он откидывает голову, и ты попадаешь ниже. Миса уже выбила ему кастетом зубы, так что пятку он тебе нежно обсасывает, — монотонно сказал Рюузаки. — Внимание, из-за леса на поляну выворачивает еще пятнадцать варваров. Между вами пятьдесят инициатив. Ваши действия? Лайт с Мисой переглянулись и в один голос мрачно сказали: — Молиться! — А… — протянул Айзава. — Кажется, я слышал от детей про это. Они играют в «Подземелья и драконы». Рюузаки на экране покачал головой и начал собирать доску. — Вы двое безнадежны. — Мы просто недостаточно задроты для этой херни, — ровно проговорил Лайт. — По крайней мере, вы мыслите цивильно, а не как ебанько, — совсем не обиделся Рюузаки. — Водился я как-то с… — детектив посмотрел на Лайта, развалившегося на ковре как Шахерезада, а потом на удивительно неопрятную Мису-Мису, поедавшую мороженое прямо из ведерка. — Кто любит смотреть передачи про серийных убийц США? Лайт с Мисой одновременно подняли руки. — Да все? — О, а кто у тебя любимый серийный убийца? — радостно спросила у Лайта Миса-Миса. — Эйч-Эйч Холмс, размах поражает, — не сомневаясь ни секунды, ответил он. — А у тебя, дай угадаю… Тед Банди? — Ну как же могло быть иначе, — ухмыльнулась Миса. — Красавчик Тед, — в тон ей продолжил подкалывать Лайт. — Сам знаешь, харизматичные и красивые маньяки — это большая редкость! — Фу, как пошло, — кисло прокомментировал Рюузаки. — У вас совсем нет вкуса. Передачу про дело ББ смотрели? — Тот, который пытался себя сжечь! — хлопнула в ладоши Миса. — О, да, не так много жертв, но очень жутко, — кивнул Лайт, глядя в пространство с очень сложным лицом. — Да-да, именно он, — кивнул Рюузаки. — Он уже сидел, но я, честно говоря, испытал облегчение, когда Кира его убил. Бёздей в край отбитый, он бы сбежал… Знал я этого типа еще до того, как он спятил, и водился пару раз с ним и еще с одним товарищем — тоже покойным. Дебилы малолетние… Был у них квест с вампиршей. Окей, они отрубают ей голову, можно идти дальше. И тут Бёздей говорит: а теперь я беру ее голову и трахаю ее в рот. — Рюузаки покачал головой. — Я был слегка поражен размахом мысли, кидали кубы на заражение вампиризмом, ему повезло. А потом Ансельм весело так говорит: а я тоже хочу трахнуть голову вампирши. У меня здесь только один вопрос: нахуя? — Офигеть у тебя знакомые, — явно пытаясь развидеть голову вампирши пробормотал Лайт. — Может, они были накуренные? — предположила Миса. — Уж поверь, я бы заметил! — мрачно покачал головой Рюузаки. — Эти два долбоеба как-то раз умыкнули у меня трубочку, а вот траву тащить побоялись, и купили в подворотне какую-то химозу. Возвращаюсь я после одного дела и во дворе вижу картину маслом: Бёздей землю жрет, а Ансельм бьется в эпилептическом припадке. Из сторожки несет какой-то адской херней, да так, что я чуть рядом с ними там же не прилег. Больше они не курили, но им было уже и не надо, кукушечка улетела в дальние страны и не вернулась. — Как скучно я живу, — проговорила Миса, а потом вдруг легла на бок и подтянула колени к груди. — Опять плохо? — сказал Лайт и достал со стола блистер. — Держи, выпей. Может, тебе мороженого еще? — Не, я наелась, — едва слышно пробурчала Миса. Рюузаки тем временем достал из кармана портсигар, открыл и тоже протянул Мисе. — Хочешь? — Это трава? — Миса заинтересованно подняла голову. — Это табак, — снисходительно сказал Рюузаки, доставая из портсигара тоненькую папироску и прикуривая. Лайт поморщился и начал смахивать дым игральной доской в сторону окна. — Но вообще, — Рюузаки заговорчески понизил голос, — если хочешь, можно достать и траву. — Эй! — возмутился Лайт. Одновременно с его вскриком из кресла поднялся шеф Ягами, мрачно сверкая очками. — Только попробуй, и тебя посадят! Рюузаки мерзко захихикал. — Одна загвоздочка, Лайт-кун. Пока я в этом здании, я юридически нахожусь на территории Соединенного Королевства, а у нас щадящее законодательство относительно легких наркотиков. Шеф Ягами медленно сел обратно в кресло, а затем оглянулся на подозрительно задумчивого Мацуду. — Мацуда. Не смей. — А я что? Я ничего!4
Это было крайне странно, но чем больше Рюузаки пытался выбесить Лайта, тем больше мыслей эротического содержания он вызывал. С Лайтом определенно было что-то не так. Мысли об интиме с кем-либо из бывших девушек все еще казались грязными и непривлекательными. Но когда Рюузаки начинал его подкалывать, у Лайта вскипала кровь, и вот, он уже готов тереться о него, как течная кошка. Когда Миса мерзко улыбалась и начинала командовать ими, Лайт хотел трахнуть ее прямо там, и это тоже не казалось пошлым, или неправильным. Только каким-то нездоровым, потому что все его желание базировалось на отрицательных эмоциях. В этот раз Миса встретила их в голубом шелковом платье-комбинации, с бокалом какой-то шипучки (Лайт в алкоголе не разбирался особо). — Приветик, мальчики! — улыбнулась она, а затем встала на носочки и чмокнула обоих в щеки. Ладно, Лайт немного слукавил, на прошлой неделе они неплохо посидели, развлеклись с настолками, поговорили, и основная часть взаимного негатива начала постепенно рассасываться. Это странное чувство в районе желудка отчетливо попахивало хуитой. Рюузаки отключал камеры. Миса сидела на диване напротив, и в этот раз не выглядела злой Госпожой. А у Лайта шалили нервишки. Спектакль начал выходить из-под контроля. Он кусал губы уже не из-за раздражения, и не потому, что не хотел в этом участвовать. Теперь его дергал мандраж предвкушения, а еще страх, что Рюузаки и Миса все поймут, и… что? Посмеются? Лайт не мог найти причину, но чувствовал покалывание в кончиках пальцев, и только ценой неимоверных усилий продолжал дышать ровно. А потом Рюузаки тронул его за плечо, и иррациональный страх переплавился в горячку, в жгучее желание. — Лайт-кун? — негромко, тем самым голосом с хрипотцой сказал Рюузаки. Миса, он видел краем глаза, задержала дыхание. Рюузаки оглядывал его оценивающе, явно думая, как бы свести его с ума в этот раз. Лайт не стал ждать и поцеловал его первым. Он сел к Рюузаки на колени и сам стащил с себя футболку, потому что хотел чувствовать на себе его сухие ледяные пальцы. Взгляд Мисы плавил его затылок, и ее частое дыхание ласкало его уши. Рюузаки впивался зубами в его плечи, и его пальцы вплавлялись в ребра, и, черт возьми, в этот раз Лайт, кажется, незатейливо и по-мальчишески кончит себе в штаны. — А ты вошел во вкус, — негромко смеялся ему в шею Рюузаки. У Лайта на языке вертелась сотня не очень пристойных предложений, но в итоге он только тихо сказал Рюузаки на ухо: — Как насчет того, чтобы перестать подбрасывать монетку на очередь и принимать душ вместе? Миса издала звук, похожий на визг и бульканье одновременно, и у Лайта по спине пробежали мурашки. Она смотрела на него. Она все слышала. Она это представляла. Рюузаки провел языком от его кадыка до подбородка и едва заметно поднял уголок губ. — Я подумаю. Лайт облизнул губы, глядя в необычно светлые ртутно-серые глаза, а затем положил руку на вздыбленную ширинку вытертых джинсов. — Идешь ва-банк? — поднял бровь Рюузаки. — Я люблю риск, — ответил Лайт, хотя совсем не чувствовал себя храбрым. — Да ну. В следующее мгновение Лайт встретился спиной с диваном, а Рюузаки правильно, сильно, именно так, как надо, вжимался в него и вылизывал его шею. Лайт скулил на высокой ноте и вскидывал бедра ему навстречу. За пятнадцать минут до окончания таймера он повернул голову и посмотрел на режиссера спектакля, который спектаклем больше не был. Миса тяжело дышала и впивалась ногтями в обивку дивана, лицо ее было красным, волосы чуть растрепаны, а сквозь шелк просвечивали затвердевшие от возбуждения соски. Лайт встретился глазами с ее горящим, темным взглядом и с негромким, жалобным стоном кончил, ярко, как никогда в своей жизни. Рюузаки, почувствовав дрожь, оторвался от его шеи и с удивлением посмотрел на Лайта сверху вниз. — Что, правда? — по-совиному склонив голову, спросил он. Лайт закрыл руками горящее от стыдного удовольствия лицо. Вау. Он был в такой жопе.5
То, что Миса увидела на свидании под номером пять, Эл с Лайтом успели несколько раз отрепетировать в душе. Мда. Эл, конечно, ждал забавных последствий эксперимента, но не так быстро. И, что было особенно печально, Лайт был вот так близок к тому, чтобы спалить их на публике. Играй, гормон. Ну, если фишечка со сменой почерка Киры была интригой Лайта, чтобы отвести подозрения, то все эти подростковые бури страстей и окситоцина были Элу только на пользу. Таймер Миса уже ставить не стала: она просто сидела и наслаждалась видом их голых ягодиц. Лайта наличие единственной зрительницы, казалось, только заводило. Когда они закончили шоу с известным финалом и привели себя в порядок, Миса предложила выпить по кофе. Эл и Лайт отказываться не стали, только последний достал ноутбук и начал смотреть сводки по убийствам: новый Кира предпочитал казнить неугодных после десятичасовых новостей. Пошли первые сообщения о смертях, и Лайт бездумно начал карандашом отстукивать по столу бит из “Another One Bites the Dust”. — Знаешь, Лайт-кун, — протянул Эл, принимая у на редкость гостеприимной и благодушной Мисы мармеладных мишек. — Я так рад, что стереотипы все-таки оказались мифом. Лайт моргнул, а потом медленно повернул голову к Элу с выражением лица из серии «и как я, блядь, должен на это реагировать». — Ты только что оскорбил, — четко, с расстановкой проговорил Лайт, — всю мою расу. — Очень задумчивая пауза. — Но спасибо. Миса хрюкнула в свой чай — она отстукивала тот же ритм, только коготками по фарфору, и тоже без задней мысли. — А можно я тогда прокомментирую? Ребят, вы бы побрились. Лайт поднял на нее уже второй «какого черта» взгляд за вечер. Цок-памс. Цок-памс. Цок-памс. Цок. В нужном месте Эл хлопнул дважды, а затем нарочито тихо пропел: — Steve walks warily down the street With his brim pulled way down low… До Лайта наконец дошла чернушная ирония ситуации, и он, фыркнув, прекратил мучить карандаш. — Нет, серьезно, — продолжила Миса. — Рюузаки, ты Гарри Поттера смотрел? — Ну видел, — вскинул брови Эл. — У твоего члена прическа профессора Снейпа. …что. Лайт расхохотался как припадочный. — Ау-у-у, и ведь реально, что-то есть! — А ты что ржешь, мне твоя мочалка тоже не нравится, — категорично прокомментировала Миса, но Лайт только захохотал еще громче, до слез. — Охренеть, — лаконично прокомментировал Эл. — Ребят, — продолжала Миса, и Эл, пожалуй, не очень хотел знать, что еще она думала по этому поводу. — Скажу как человек с некоторым опытом по части минетов: выковыривать из зубов лобковые волосы — это вообще не весело. Лайт резко прекратил смеяться и вопросительно посмотрел на Мису. — Это что, намек? — А, так вы все-таки еще не пробовали? — и интересом сказала Миса. — А мне показалось… Ну, значит, вас ждет много открытий чудных впереди. Ее правоту про «много открытий чудных» они подтвердили тем же вечером.6
В этот раз Миса была в одной майке и кружевных трусах, но выглядела при этом не как сексуальная богиня, а просто какая-то милая, уютная домашняя мадам. — Ну, что покажете? — поинтересовалась Миса, устраиваясь на диване — опять же, в максимально уютной позе. — Давай шестьдесят девять, — предложил Эл. — Фу, на фиг, она вообще не удобная, — поморщился Лайт. — Давай лучше монетку на очередь подкинем. Эл сразу же посчитал это идиотизмом, но монетку подкинул. Выиграл, хотя не очень-то и хотелось. Он сел на диван напротив Мисы и расставил ноги, предоставляя Лайту место. Миса опять попивала Корону с дольками лайма и смотрела на них с больным исследовательским интересом. Лайт встал на колени и начал деловито расстегивать ширинку на потертых джинсах Эла, невольно облизываясь. — Не, ну так скучно, мне-то что делать? — не сдержал легкое возмущение Эл. Лайт, совершенно не впечатлившись попыткой все же развести его на нелюбимую им шестьдесят девять, отбрил: — Мне плевать, можешь хоть Шекспира почитать. И тут же взял в рот на всю длину. Эл, вздрогнув, потому что это было охренеть эффектно, схватился правой рукой за спинку дивана, а затем поднял взгляд на Мису. Та с выражением неверия, переходящего в безумное веселье на лице, потянулась к своей любимой сумке, вытащила томик «Отелло» и протянула Элу через стол, прямо над двигающейся вверх-вниз головой Лайта. — Серьезно? — выдохнул Эл и с прогрессирующим охерением открыл пьесу на середине. Лайт явно не думал, что его предложение выполнят буквально, но сосать не прекратил, даже с ритма не сбился — только посмотрел на Эла удивленно снизу вверх, из-под растрепавшейся челки. Продекламировав половину монолога мавра, Эл вздохнул и посмотрел вниз. — Лайт-кун, давай лучше с зубами, а то я так кончу только часа через три, я сегодня курил. Осуждение на лице Лайта выглядело бы намного более впечатляющим, если бы у него во рту в этот момент не было члена. «Ты мразь», правда, у него получилось пробубнить вполне отчетливо. — Да-а, детка, давай пожестче. «Сука». — Попробуй стимуляцию простаты! — театральным шепотом подсказала Миса. Эл не заржал от всего идиотизма ситуации только потому, что был уверен: если он сейчас засмеется, Лайт его удавит как куренка. *** — Это был самый фейловый фейл, — хрипло проговорил Лайт, когда уже поздно ночью к нему все-таки вернулся голос. — Сам в шоке. Лайт повернулся к Элу и сощурился. — Не смей больше, блядь, курить, если трахаться собираешься. — Прости, прости. Хочешь, массаж сделаю? — …Давай. Они скинули все, кроме плавок, и забрались на кровать. Лайт расслабился и явно собирался заснуть где-то в процессе. Эл был, в принципе, не против. Лучше пусть спит довольный, чем бодрствует злой. Когда Лайт уже готов был задремать, в дверь их апартаментов кто-то поскребся. Сон как рукой сняло, и они оба повернулись к двери. — Мальчики, вы не спите? — жалобно пропищала Миса из-за двери. — Тьфу, напугала. Эл и Лайт встали с кровати и впустили даму. — Ребят, вы в электронике сечете? — печально хлопая ресницами проговорила она. Ночнушка на ней, кстати, была откровенно неприличная. Эл с сомнением переглянулся с Лайтом, и тот неуверенно ответил: — Ну да, немного. — Ой, класс, можете починить мне вибратор? Вот прямо сейчас, ну очень надо. У Лайта на мгновение отпала челюсть, но он быстро взял себя в руки. — Ладно, давай свой вибратор. Эл только и мог следующие пятнадцать минут стоять рядом в непроходящем фейспалме. Вскоре Миса счастливо убежала к себе с рабочим инструментом, расцеловав их обоих напоследок. Эл, когда за ней закрылась дверь, перевел взгляд на Лайта и только осуждающе покачал головой. — Я в шоке, — сказал Лайт. — Так и должно быть, — мрачно подтвердил Эл. — Как-то это, блядь, было обидно. — Это пиздец, друг мой. Они легли в кровать с одинаковым выражением осознания сучьей сущности бытия на лицах, и в какой-то момент Лайт спокойно сказал: — Мы ведь трахнем ее на следующей неделе, верно? — Ну наконец-то, — сварливо ответил Эл и, свернувшись калачиком, забылся беспокойным сном с участием Дездемоны, мавра и разноцветных резиновых членов.