Принц Х Царевич - 4

— Совсем другой вид, касатики! Красавчики! Так бы и слопала обоих, и косточки бы сахарные обглодала!.. Яга рассыпалась специфическими комплиментами, а на деле только мельком глянула на вернувшихся гостей, продолжила заниматься загадочной ворожбой над большим блюдом с водой, в котором она зачем-то отмачивала решето. — Марфушка с Марьюшкой мне подсказали дельную мысль, — пояснила бабка, подсыпав в блюдо порошка, отчего вода закипела ключом, хотя и по прежнему оставалась холодной. — Сестрёнку вашу можно и другим макаром ведь отыскать. — Привет, хозяева, — робко поздоровались девчонки из коробчонки. Пересвет не сразу их и заметил — полупрозрачных, скромно стоящих в уголке. — Вас зарядили? — обрадовался царевич. — Да скажешь! — хмыкнула Яга. Махнула рукой: на полочке стоял открытый ларчик, в который была горлышком заткнута перевернутая бутыль ведерного объема. Зелье из бутылки с бульканьем уходило внутрь ларца, где и пропадало бесследно. Во всяком случае, назад ни капли не вытекало. — Чтобы их заправить таким слабым раствором, сто лет понадобится. — Их две, — поправила занудно Дуня. — Значит, двести. — Не волнуйтесь! — заверили девчушки, встревоженные хмурым видом принца. — Хоть чуток энергией запасёмся — и более могучий источник силы себе отыщем! Тогда быстро восстановимся! — Умницы вы мои, красавицы! — покивала Яга. Обернулась к принцу: — Вы не сомневайтесь, девчонки сообразительные! Не то что некоторые тут. — Она выразительно покосилась на свою ученицу. — Я рад, что вы нашли общий язык, — произнес Кириамэ. — Надеюсь, Яга-сан, в таком случае вас не затруднит моя просьба? Возможно ли оставить этих двоих на ваше попечение? Пока они не восстановят силы в должной мере. Под вашим присмотром, уверен, они справятся с этой задачей гораздо успешнее. Яга подумала чуток, пожала плечами и кивнула. А затаившие дыхание Марфа с Марьей разразились таким возмущением, что через минуту совершенно выдохлись, пошли помехами, побледнели совершенно — и с обиженными всхлипами заперлись в коробчонке, с грохотом уронив пустую бутыль на пол. — Ничего, воспитанием их заодно займусь, — решила Яга. — И подучить не мешает малость. Столько раз вас оставляли без магической поддержки — помощницы называются! Ответом ей был двойной вопль протеста. — Про драконье подземелье сами же мне рассказали! — повысила голос ведьма. Ларчик угрюмо замолчал. Пересвет переглянулся с принцем — жалко ему было девчонок. Но тот покачал головой. — Конечно, учиться никто не хочет, — поддакнула Дуня. — Путешествовать по заграницам куда интереснее. И вздохнула с завистью. — О, кажись, поймала сигнал! — с воодушевлением возвестила Яга. Она подцепляла решетом воду из блюда и, перекатывая волной по кругу, напряженно всматривалась в мутное мерцание. Вода, повинуясь волшебству, из решета не проливалась. — Где ж ты, Войславушка, горлица перелетная?.. — Нашли? — подался вперед принц. Но кот под ногами ластился, подойти и заглянуть в решето мешал, спину выгибая, обтираясь, требовательно мурлыча. — Угу, я ж старуха опытная! — оскалилась щербатой улыбкой бабка. — Марьюшка с Марфушкой хотели такой фокус провернуть, да силёнок не хватило и разумения. А я-то знаю, что нужно в зелье добавить для усиления эффективности… О! Вот!.. Эх, сорвалась связь. Еще минутку, надо настроиться… Тут вся штука в том, как обойти глушащий амулет. Лиходей навесил на пленницу заклятье — а не подумал, что одного этого мало. Ведь каждое существо имеет своё собственное поле эмоционально-психического излучения. Волны эти, входя в контакт с окружающей средой, оказывают неизбежное воздействие, изменяя излучение предметов и живых существ. Вот по такому изменению можно спрятанного человека найти! Вернее — отыскать подозрительное, якобы пустое место, от которого волны идут. Я тебя просканировала, золотце, — пояснила ни слова не понявшему Пересвету ведьма, — и стала искать схожее, родственное изменение полей… Вот, визуальный сигнал установился. Можете полюбоваться! Пересвет заглянул в решето — и вздохнул с облегчением. Войслава! Живая и здоровая. Принц замешкался — о кота споткнулся. Тот был не согласен с невнимательным к себе отношением — вцепился в ногу когтями, повис на штанине. Благодаря этому промедлению Пересвету довелось увидеть чуть больше, чем принцу. Горчичный лацкан кафтана похитителя мелькнул в мерцающей глади. И царевич, узнав узор тонкой вышивки, украшавшей воротник, растерянно замер, захлопав глазами. Кириамэ торопливо отцепил кота от штанов, взял на руки — взглянул на изображение. Но похититель уже ушел из поля видимости. И Пересвет почему-то вздохнул с облегчением. Как пояснила Яга, ей удалось вызвать в решете изображение, которое в данный момент видел маленький мышонок, прячущийся в доме, где похититель держал пленницу. Поэтому угол зрения был такой низкий и узкий — из щели подпечья, над самыми половицами. Видно было немногое и нечетко. Но Кириамэ всматривался, затаив дыхание, потому что каждая мелочь могла оказаться решающей для поисков. Мышонок взирал на огромное колено похитителя — тот разжигал огонь в печке. За спиной негодяя подкрадывалась на цыпочках очень злая Войслава — с занесенной над головой сковородкой. Сзади, в полумраке, в дверях топталась Ясмин, маяча упрямой подруге, чтобы не валяла дурака и быстрей убегала, пока можно. Все в напряженном молчании смотрели, как Войслава приблизилась на решающее расстояние. Набрала в грудь воздуха, перехватилась удобнее обеими руками за ручку сковородки. И со всего маху опустила чугунную утварь на голову похитителя. — Сестрёнка! — одобрительно воскликнул Пересвет. — Вот даёт, — крякнула Яга. Получив сокрушительный удар, противник упал было лицом вниз. Но удержался на четвереньках, не растянулся на полу — уперся руками. Пальцы правой, унизанные перстнями, оказалась ровно перед носом мышонка. Огонь из печки высветил кудрявые волосы… Кириамэ дышать вовсе перестал, всматриваясь в изображение. Еще немножко голову поднимет — и будет виден профиль… Пересвета обуяло недоброе предчувствие. В тот же момент Войслава, приготовившаяся вдарить еще разок, для пущего эффекта, увидела не ко времени высунувшего нос мышонка. Царевна истошно заорала, сковородку бросила — и унеслась прочь, сметя в дверях за собою Ясмин. Похититель тряхнул ушибленной головой — подхватился с пола и ринулся следом. Но лица его Кириамэ увидеть так и не удалось, потому что одновременно с тем Пересвет незаметно дернул кота за хвост. Баюн заорал басом — и прыгнул с рук принца на стол, опрокинув блюдо, уронив решето и расплескав заколдованную воду. — Э, мышонка учуял, зверюга! — в досаде ругнулась Яга. — Дунька, неси тряпку, лужу подтирать. Ведьма приметила, что Кириамэ оказался расстроен неудачей больше, чем родной брат похищенной. Но промолчала. Пересвет же выглядел несколько сконфуженно и безуспешно пытался успокоить Ёширо, уверяя, что Ясмин с Войславой сбежали и поймать себя снова ни за что не позволят. Принц отцепился от Яги только после того, как та поклялась, что похититель действовал в одиночку и больше охраны вокруг дома не имеется. Потом ведьме пришлось еще раз связаться по тарелочке с царским теремом, чтобы передать точное местоположение царевны. К сожалению, на вызов ответила Забава, а не царица. Но и та не посмела перечить принцу, послушно записала сведенья и обещала передать мужу, ворча, что Светополк и без молокососов справился бы. Успокоился окончательно Ёж, лишь когда Яга раскинула, ворча, гадальные карты: — Ну, где ты видишь смертельную опасность? — вопросила бабка, поведя рукой над рядом карт. — Любовь у нее на пороге! Огромная и на всю жизнь. И восемь детишек от этой любови случится. Будете племянничков воспитывать, кхе-кхе… Кириамэ придирчиво пробежался взглядом — верно, сплошь одни алые червы. Сдался, выдохнул длинно. — Слава те боже, — вздохнула и Яга. Устав от ворожбы, разогнулась, потерла ладонями щелкнувшую поясницу. — Ну, теперь-то сядем ужинать? Наливай, золотце! — велела Пересвету. — Выпьем за любовь! И, касатики, потешьте уж бабушку — рассказывайте, какие новости в столице? Как нынче свадьбы принято праздновать? В каких нарядах невест под венец водят? — Ну, села на любимого конька! — проворчала Дуня, хлопоча вокруг стола. Ведьма на воспитанницу цыкнула. И с широкой улыбкой воззрилась на гостей, держа полную чарку апельсинной наливки для тоста. Пересвет смутился. Как же собственную свадьбу не вспомнить невольно, если старушенция наводящие вопросы прямиком в цель задает? Засыпала градом! А та довольная — мысли ясно читает, словно в раскрытой книге, без зазрения совести. Кириамэ-то нечего стесняться — он женихом был. Вот и улыбается, постреливая потеплевшим взглядом из-под ресниц, хотя отвечает вслух уклончиво. Ладно, Дуня, похоже, намеков хозяйки не понимала за малолетством и неопытностью. Что-то заподозрила, полюбопытствовала, переспросила — да Яга осадила резко, не собираясь делиться пикантным весельем. Девчонка насупилась и ворчать принялась больше обычного — еще более забавляя бабку, зачастившую поднимать чарки. Пересвет только вздохнул с облегчением, когда старушенция распорядилась постелить гостям разные постели в верхней горнице. С нее бы сталось и в одну кровать уложить! Сославшись на тесноту скромного жилища. И царевича ведь нарочно спаивала весь ужин. Подумать совестно, что он мог бы под хмелем вытворить, оказавшись под одним одеялом… Добравшись до своей постели, устроенной на широкой лавке, царевич с облегчением вытянулся на жестковатой перинке. И не заметил, как ухнул в глубокий сон. * * * Войслава вылетела в сени — и до звезд в глазах приложилась лбом о резко опустившуюся притолоку. Как всегда не вовремя! От беготни и воплей рост вернулся почти целиком — каких-то пол-аршина теперь лишь не доставало. Секундное препятствие — искры из глаз прогнать и на ногах удержаться. А за спиной уж топот!! Ясмин изо всех сил дернула за руку, вытащила спотыкающуюся в темноте царевну во двор. А во дворе выбор невелик — только в лес! Нестись со всего духа, не боясь напороться на ветки. А наткнуться было бы больно, вообще-то. И запинаться о коряги-корешки — невеликое удовольствие среди ночи. Хоть бы луна с неба подсветила! Фигушки — наоборот снежок повалил. По свежим следам — чего не нагнать-то? Вот и нагнал, конечно, много времени не потратил. Войслава ойкнула, выпустив руку Ясмин. Та скрылась где-то в непроглядном мраке, и у царевны душа в пятки ухнула. Одна оказалась — в темном холодном лесу, за спиной наемник. Злющий наверняка! Такую шишку ему поставила, от всей души. Сковородку наверняка погнула. Даже оружия нету!! Надо было хоть во дворе палку какую-нибудь прихватить, отбиваться. От злости и досады орать хотелось. И плакать от бессилия. Упрямо пыхтела царевна, продираясь через заросли, хоть понимала, что бесполезно. Молчаливый преследователь был уж за спиной. Ручищи протянул — и забилась она в тисках, визжа и пытаясь кусаться. Кажется, получилось пяткой под коленку больно ударить. Затылком в нос съездила. Локтем под дых пару разиков. Да разве этому буйволу ощутимо? Сгрёб, к себе прижал. И стоит — ждет, пока выдохнется, утихомирится сама. Царевна выдохлась быстро. В носу защипало. На глаза слезы навернулись от жгучей обиды на несправедливую судьбу. Зачем же доля у нее такая? Почему царской дочкой уродиться довелось? То замуж ее насильно хотят выдать неизвестно за кого. То убить пытаются — не по личным заслугам, а из политических выгод. Теперь вот украли и в сараюке неприглядной держат… Да еще приставили эдакого чурбана бесчувственного! «Чурбан», почуяв, как плечи пленницы дрожать начали, как завсхлипывала горько — осторожно развернул ее к себе сморщившимся личиком. Продолжая удерживать одной рукой за шиворот, второй потянулся в карман за платком. Слезы утёр, катящиеся по щекам крупными хрусталинками. Дал высморкаться. И, промокнув сопливый нос, пригнулся к ней. В губы растянутые, кривые, соленые поцеловал. Тихонько, чуть коснулся. Войслава хныкать вмиг бросила. Ее? Царскую дочку?! Какой-то наглый наемник?!! Да как он посмел!!! Она похлопала глазами. Нахал сам глаза вылупил, удивившись сосредоточенному сопению вместо ожидавшихся воплей. К еще большему изумлению — девчонка веки смежила и к нему потянулась, сложив губки бантиком. Не отказывать же… А зря. Вместо повторного поцелуя Войслава со всей злостью ухватила за нижнюю губу зубами и стиснула челюсти. Тот замычал, вырвался, чуть кусок собственного мяса не потеряв. Впрочем, пленницу при этом из рук не выпустил. Царевна гордо сплюнула. Поглядела с вызовом. Наемник усмехнулся. Ладонью стёр кровь со рта. Перехватил охнувшую пленницу, закинул себе на плечо вниз головой — и понёс назад в дом. * * * Пересвет посапывал с присвистом. До того сладко — аж завидно. Кириамэ с тоской разгладил складку на подушке. Спать не хотелось совершенно. Даже если вина выпить — не поможет, не возьмет хмель. Бабка догадалась, что поить принца бесполезно, поэтому к нему с тостами и не приставала особо, всё больше к царевичу. Но тот даже «навеселе» оставался настороженным. Понимая, что Яга уже всё знает про их брак, у царевича всё равно язык не поворачивался честно признать Кириамэ супругом. Даже при ней. Хотя бабка, забавляясь, всячески его вынуждала проговориться. Ёширо обиделся бы на подобное упрямство. Но нечем! Сил не было. В сердце давно поселилась какая-то гулкая пустота. Вроде бы всё идет удачно — Войслава, похоже, сбежала от похитителя. Светополк буквально завтра должен ее отыскать и в терем привезти. Они с Пересветом добудут диковинных птиц — благодаря чему выиграют тяжбу с Кадаем. Но почему же ему так муторно? Кажется, раньше никакие проблемы не могли вывести его из равновесия. Он всегда знал, что должен делать, чтобы соблюсти достоинство и честь императорской крови. Только это его волновало. А сейчас? Совсем раскис. Ослабел. И слабость его — вот, похрапывает тихонько. Поскрипывая половицами, явился кот. Изъявил великодушное желание согреть для гостя постель. Развалился на подушке, принялся сосредоточенно вылизываться. Кириамэ кошачьего доверия не оценил, почесал за ушами, под шейкой — и оставил постель греть в одиночестве. Тихонько спустился, вышел во двор: подышать, по надобности заодно — и на звезды посмотреть. Звезд с луной видно не было, как назло. Медитировать на темные тучи совсем не хотелось. Зато оконце в светлице, где Яга с воспитанницей спать укладывались, еще светилось. Вероятно, услышав скрип входной двери, Яга выглянула сама, в оборчатой ночной сорочке, в чепчике на седых кудряшках: — Не спится? — поинтересовалась, впрочем, без ехидства. — Книжку, что ли, дать тебе почитать? — Книжку? — переспросил Ёширо. — Угу, — серьезно кивнула бабка. — Я ж лесная ведьма. И книжки у меня соответствующие. Пользуйся, пока по доброте душевной предлагаю! Или не интересно тебе своё будущее узнать? Она поманила его войти в светелку. Кириамэ покосился на расстеленную кровать с полудюжиной высоких перин. На томящийся в печи горшок со снадобьем. Похоже, старушка перед сном решила затворить какое-то зелье. Дуни видно не было, что к лучшему. Ведьма велела ему сесть к столу. Смахнула со скатерти в полотняный мешок пучки засушенных трав и цветов, кулёчки с порошками и черт знает с чем еще. И положила перед ним толстенную книгу: — Вот. Хочешь ли полюбопытствовать? Разрешаю! «Книга Судьбы» — значилось крупно на сафьяновом потертом переплете, схваченном парой серебряных узорчатых поясов с застежками. Замочки были открыты. Для него? — Правда, можно? — Принц даже ощутил некоторый трепет перед колдовским талмудом. Хотя тот и не выглядел устрашающе — книга как книга, мало ли что можно на обложке написать. — Валяй, — великодушно махнула бабка. Ушла к горшку, загремела крышкой да поварёшкой. — С какой страницы книжка откроется — с той и читай. Ёширо помедлил. Но разве откажешься? Раскрыл створку переплета — и страницы сами зашуршали, замельтешили. Остановились на нужном развороте. «Хроники Тридевятого царства, Тридесятого государства» — было выведено витиевато сразу через обе страницы красными чернилами. Кириамэ опасался, что не сможет разобрать непривычные буквы. В конце концов, устным разговором он овладел довольно хорошо, а на счет письменности в своих способностях не был уверен. — Не скромничай! — фыркнула бабка, услышав в мыслях сомнения. Вернулась, придвинула поближе свечку — и снова ушла к печке. Кириамэ взялся разбирать заковыристые буквицы. На удивление, читалось без труда. «После преждевременной гибели цесаревича Светополка, случившейся при загадочных обстоятельствах, государь Берендей Иванович назначил своим наследником младшего из сыновей — Пересвета Берендеевича. Однако тот воле отца повиноваться отказался, бремя правления не принял. Равно отказались и прочие Берендеевичи. Благодарение Господу, Берендей Иванович прожил до глубоких седин в здравии и зравомыслии и передал власть старшему внуку — сыну своей дочери Войславы, Ингвару (при крещении названному Игорем). Пересвет Берендеевич по молодости лет вел жизнь целомудренную, питая стойкое отвращение к женитьбе. Всё своё время посвящал он служению отечеству, прославившись умением разрешать мирным способом международные конфликты, как то с Кадаем, с Ордой, с Шемором, с Тюрилем, Штирейхмарком и прочими королевствами и землями, склонил к присоединению Ибирь. В его праведных трудах незаменимым помощником и бесценным товарищем был его самый верный и преданный друг — нихонский принц Ёширо Мотохирович Кириамэ, (принявший имя Егор Патрикеевич), муж Пересветланы Берендеевны, незаконнорожденной дочери царя, скоропостижно скончавшейся, не проживши в браке одного года. Пересвет Берендеевич очень чтил уважение, которое питал его названный брат к памяти покойной царевны, и на все просьбы доброжелателей твердо объявлял, что вступит в брак не раньше, чем его овдовевший друг найдет себе вторую супругу. Только к тридцати годам Пересвет Берендеевич уступил настоятельным уговорам лучшего друга — и женился на юной нихонской принцессе, родной племяннице Ёширо Мотохировича, который самолично отвёл невесту под венец. Столица была поражена необычайной красотой иноземки, имевшей белоснежную кожу, черные волосы, глаза редкостного василькового оттенка и чрезвычайно изящные манеры, из-за чего новоявленную царевну прозвали «фарфоровая куколка». Годом позже Ёширо Мотохирович почувствовал усталость от суетной мирской жизни — и остригся в монахи, отдалился от света в заволжские леса, приняв строгую жизнь отшельника. Его многодневные молитвенные подвиги на открытом воздухе, непрерывные даже в самую страшную непогоду, называемые «медитация в позе лотоса», приводили в недоумение и восхищение даже обитателей тамошних скитов, славившихся суровыми традициями. Однако Пересвет Берендеевич не желал рвать давнюю дружбу и несколько раз в год вызывал верного соратника в столицу. Пересвета Берендеевича и его прекрасную супругу Господь одарил благодатью в виде пятерых детей, из коих четверо были юношами, не уступавшими в красоте своей матери, дочь же уродилась в отца, светловолосою. Крестным отцом для своих детей царевич назначил Ёширо Мотохировича. Окончил свою праведную жизнь Пересвет Берендеевич в сорок семь годов, в день свадьбы старшего сына, свалившись в хмельном азарте с лошади и свернув шею. Узнав о его гибели, Ёширо Мотохирович поседел в одну ночь — коса до пят цвета воронова крыла осветлилась до белизны снега. Достопочтенный монах, даже в годах сохранявший удивительную юношескую стать и гладкое лицо без морщин (вероятно, сказывалось благородное происхождение и многодневные строжайшие воздержания и посты), во мгновение ока превратился в дряхлого старика. Он лично подготовил достойные похороны для любимого друга, но в последний момент не пожелал расстаться с покойным и взошел на погребальный костер вместе с ним. Под плач крестников и племянницы, принц совершил самоубийство, пронзив своё сердце нихонской саблей, упал на грудь покойного царевича и сгорел с оным в едином пламени. Прах обоих погребли в одной могиле.» Прочитав, Кириамэ несколько минут не мог вымолвить ни слова. Точно окаменел с фальшивой, бледной улыбкой на бескровных губах. Яга не торопила. Книгу убрала на печку, подсунув под полосатую занавеску, отгораживавшую теплую лежанку позади трубы. Поставила перед принцем большую кружку дымящегося сладкого отвара: — Пей, — велела. — А то отощал до неприличия, скоро душа сквозь косточки просвечивать будет. Кириамэ отхлебнул терпкого, насыщенного чарами зелья. Потом всё-таки справился с собою, проговорил без печали: — В тридцать? То есть через четырнадцать лет? Старшие мои… племянницы как раз войдут в возраст… Значит, у меня будет четырнадцать счастливых лет. Он не прогонит меня, не возненавидит. Разрешит мне быть подле него… А после — еще семнадцать? Я усмирю сердце, буду очищать свою душу от скверны, медитировать на лоне природы, наблюдать, как растут дети Пересвета… мои внуки… Поистине, у меня будет счастливая судьба, — сказал он светло, но голос дрогнул. Он опустил голову, нервно потер переносицу. Снова взглянул на ведьму: — Но я не хочу такого конца. Я не хочу такой смерти. Не хочу умереть позже, чем он. Увидеть его мертвым, приготовить для него погребальный костер… Нет! Пусть я уйду первым? В конце концов, я старше его, это будет справедливо. Что мне сделать, чтобы изменить судьбу? Ведь это возможно, да? Скажите мне! — Судьба не полено — можно и узелком завязать, да всё равно в ту же сторону ниточкой поведет, — усмехнулась ведьма. — Было бы желание — всё исполнится! — Оно есть. Кириамэ покусывал губы, невидяще разглядывая мутный отвар, зябко грея о кружку чуть заметно дрожащие пальцы. — Ну, так и сбудется, коли желаешь всем сердцем, — успокоила ведьма. — Помни главное — летопись твоей жизни пишешь не только ты сам, но и все те, кому ты вручаешь себя. Ты понимаешь? — Хай, вакатта… [хорошо, ясно] — Если хочешь умереть у него на руках — умрёшь. Если хочешь прожить до белых волос — проживёшь. Твои желания исполнятся, будь спокоен. Но учти, что и желания других тоже осуществятся! Если кто-то полюбит тебя больше собственной жизни — с того света назад вернет, как бы ты ни упирался! Это ты тоже понимаешь? — Да. Яга усмехнулась. Оглушенный пророчеством книги, принц вряд ли услышал ее слова. Но ничего, потом вспомнит, позже поймет. Когда время подойдет нужное. Он поблагодарил и тихо ушел, бледный и пошатывающийся, точно убитый призрак, ведя ладонью по стене, чтобы не потерять равновесие и не потеряться в обрушившемся горе, не утонуть в застывших слезах, не имеющих право пролиться, потому что иначе будет не остановить… Занавеска за печкой раздвинулась, вниз свесилась вихрастая голова ведьминой ученицы. — Чего ж ты его так сурово? Помрет ведь с тоски! — проворчала Дуня. — А нечего время зря терять! — усмехнулась ведьма. — Коли любишь и любим — незачем от своего счастья отказываться. Дуня вынула на свет книгу, поглядела на обложку. Дохнула, стерла ладонью наведённые мороком буквы — проявилось настоящее название: «Книга Страха». — Вот ты обманщица!! — возмутилась девчонка. — Ты специально его до срыва довести хочешь! В могилу загонишь — не жалко? — Смерть и так у них за плечом стоит, — невесело откликнулась Яга. — Недолго осталось быть вместе. Хоть потороплю, как сумею. Дуня не поверила. — Точно ли? — спросила тихо. Хотя Яга никогда в жизни такими предсказаниями зря бросаться не станет. — И ничего сделать нельзя? Предотвратить невозможно? Даже предупредить их? — Не вздумай! — шикнула Яга. — Нельзя человека о неизбежной гибели предупреждать! Иначе Смерть на тебя саму оглянется — так всю жизнь Черной Вестницей и будешь работать. — А кто из двоих-то? — не унималась Дуня. Но ведьма решительно плюнула на огонек свечи: — Спать ложись! Коли такая умная — вот сама и догадайся. * * *