Вода и Огонь

      Убедившись, что девушка не представляет угрозы, Моргун смирился с её присутствием и принялся освобождать незнакомца от одежды и некоего подобия доспехов. Тот стоически перенёс этот процесс, не издав ни единого звука — лишь стиснул побелевшие губы и потом долго не мог успокоить дыхание, почти без сил упав на подушки. Энна дёрнулась было помочь, но после предупредительного рыка чудовища решила лучше не вмешиваться и вернулась в кресло. Моргун тем временем заботливо укутал друга в одеяло, принёс ему чашку воды и, рыкнув, взмахом головы подозвал девушку, чтобы она в очередной раз сменила на лбу мужчины мокрый платок.       Энна тихо удивлялась тому, с какой заботой и осторожностью Моргун обращается с беловолосым. Кто же эти двое? И какая связь смогла соединить человека и чудовище? Впрочем, незнакомец ведь сказал, что он не человек…       Вскоре мужчина забылся беспокойным сном. Моргун примостился около кровати, охраняя покой друга, а Энна свернулась в кресле, зябко поёживаясь: в комнате было прохладно, да и насквозь промокшая обувь тепла не добавляла.       Когда в свете, что падал с потолка комнаты, появился желтоватый отблеск, девушка поняла, что близится вечер, и скоро ей можно будет покинуть это место. Весь день она молча ухаживала за незнакомцем, делая холодные примочки и обтирая его лицо влажной прохладной тканью. Эти прикосновения явно приносили ему некоторое облегчение — по крайней мере, выглядел он уже получше, хотя неестественная бледность и тёмные круги у глаз никуда не делись.       Энна вздохнула: как она будет выбираться из этих подземелий, было непонятно — незнакомец не мог даже встать, не говоря уже о том, чтобы проводить её к выходу на поверхность, а идти с чудовищем девушка просто опасалась. Его грозный вид и агрессивный настрой отнюдь не внушали спокойствия. Энна куда охотнее ушла бы отсюда сама — но она прекрасно понимала, что без провожатого безнадёжно заплутает в бесконечной веренице тоннелей.       Набравшись смелости, она осторожно потормошила незнакомца за плечо. Вздрогнув, тот приоткрыл глаза и не сразу, но всё же сфокусировал взгляд на девушке. Убедившись, что беловолосый её слышит, Энна вопросительно произнесла:       — Уже вечер… мне бы наверх?       С видимым усилием разжав пересохшие губы, он обратился к Моргуну:       — Выведи её на поверхность… с той стороны моста.       Энна невольно скривилась, поняв, что ей всё же придётся остаться с этим монстром один на один. Всё-таки в присутствии незнакомца она чувствовала себя намного спокойней. Она краем глаза скользнула по недовольной морде клыкастого, с некоторым злорадством отметив, что ему эта идея по душе не больше, чем ей. Моргун пару раз рыкнул и нехотя встал, нависнув над Энной хмурой тёмной глыбой.       Отвлёкшись на созерцание чудовища, Энна вдруг почувствовала, что по её ногам что-то пробежало. Опустив глаза, она наткнулась взглядом на маленьких и шустрых…не понять — кого. Похожие на прямоходящих ящериц с двумя головами, они ловко передвигались по жилищу незнакомца где на двух, а где и на четырёх лапках. У них было по три руки и две головы — но, кажется, способность Энны удивляться в эту ночь полностью иссякла. Она лишь прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и молясь всем богам, чтобы больше никогда не видеть этого места и этих существ, как будто порождённых чьим-то параноидальным сознанием.       Не то, чтобы ей не было всё это интересно, просто расклад выпал немного неудачный.       Существ было двое, и они резво мельтешили у кровати незнакомца, пища что-то на непонятном Энне языке. Девушка учтиво сделал шаг назад, освобождая для них место… и тут же наткнулась на Моргуна. Тот схватил её за руку и, не обращая внимания на то, что девушка еле поспевает за ним, потащил через комнату.       Там они вышли через ту же дверь, через которую вчера и попали в подземное обиталище незнакомца, но те тоннели и ходы, которыми они шли сейчас, были другими: более старыми, более дикими. Кое-где полуразрушившиеся стены оплетали толстые корни деревьев, а свет давали не лампочки, а большие фосфоресцирующие грибы.       Вскоре воздух стал сырым и холодным. Кое-где по стенам сбегали тоненькие струйки воды, которые тут же впитывались землёй под ногами, превращая её в полужидкую слякоть. Энне с каждым шагом становилось всё холоднее, сырость, казалось, проникала под кожу и заставляла её покрываться тысячами мурашек.       Моргун тяжело топал впереди, увлекая девушку в глубину полутёмных туннелей. Всю дорогу они шли молча, отзвуки их шагов глохли под низкими земляными сводами. Моргун ни разу не обернулся, чтобы проверить — идёт ли она за ним. Энне казалось, что он бы не сильно огорчился, потеряйся она в одном из этих бесчисленных тоннелей. «Приду домой, — подумала девушка, — надо будет непременно полистать старые книги в библиотеке дяди Нэда. Вдруг там найдётся какое-нибудь упоминание об этом подземном городе?»       Нет, говорить об этом она ни с кем не будет — слова незнакомца прозвучали достаточно убедительно, чтобы Энна поняла: если она хоть кому-то расскажет, ничего хорошего с ней не случится, а вот плохое — запросто. Слишком уж не прост был этот беловолосый…       Когда они наконец, отодвинув тяжёлый люк, ступили на освещённую фонарями мостовую ночного города, Энна с упоением втянула носом прохладный воздух и осмотрелась. Нужно было сориентироваться с направлением. Моргун доставил её не в то же место, из которого Энне и незнакомцу пришлось в тот раз в спешке уходить.       При всей своей неприязни к Моргуну, она всё же обернулась, чтобы поблагодарить его, но тот уже вновь исчез внизу, задвинув за собой тяжёлую крышку люка. Энна осталась одна на пустынной улице.       Оглянувшись по сторонам ещё раз, дабы увериться, что их никто не видел, она зашагала вперёд по улице и сориентировалась по первому же дому. Название улицы было знакомым, и скоро она стояла возле трёхэтажного домика на Крэнберри-стрит.       Знакомая дверь, отделанная под тис, открылась с быстротой молнии, как только она нажала на дверной звонок.       На пороге стоял растрёпанный дядя Нэд, вглядываясь в лицо Энны с явным волнением.       — Эн, бог мой, где тебя носило? Я все телефоны оборвал, — заговорил он, на миг приобняв её на пороге и лишь потом пропуская в дом.       — Нуу…я немного загулялась, — девушка пожала плечами и отвернула лицо, пряча разбитые губы, когда Нэд, включив маленькую коридорную лампу, попытался разглядеть её получше.       — Что стряслось? На тебя кто-то напал? Знаешь, эти хулиганы, их даже здесь хватает…       — Дядя, со мной всё в порядке. В порядке, — остановила она родственника, положив руки ему на плечи и посмотрев в глаза. — Может же у меня быть ещё немного ветра в голове?       Пожилой мужчина вздохнул и отступил на шаг.       — Ну тогда хоть помойся…от тебя странно пахнет, — заметил он и в его глазах заблестели искорки веселья. — И спать иди, — его лицо покрылось морщинками от улыбки. — Видок ещё тот… — добавил он, уходя в темноту соседней комнаты.       Энна коротко усмехнулась, представив себе свой нынешний облик, и направилась в ванную. Из зеркала на неё смотрела бледная уставшая девушка с растрёпанной копной белых волнистых волос — то, что некогда было аккуратной причёской, теперь больше напоминало воронье гнездо. Она даже подумала, что на месте Моргуна тоже нарычала бы на то чудовище, что стояло сейчас напротив. Одежда была в ещё более плачевном состоянии. Всем вещам требовалась тщательная стирка, а туфли проще было выкинуть, чем привести в порядок. Девушка наполнила ванну и с наслаждением погрузилась в горячую воду.       «Кстати, а что стало с трупами?» — промелькнула у неё мысль. Странные незнакомцы, которых они оставили валяться на улице, отнюдь не выглядели обычной шайкой. Да и об убийстве должно было печататься в газетах — в этой части города подобное происходило нечасто. Наверняка должны быть какие-то сводки, комментарии в новостях. Завтра она обязательно должна всё проверить.       Энна вылезла из ванны и тщательно растёрлась полотенцем. Скормив грязную одежду стиральной машине, девушка сразу направилась в спальню. Желудок протестующе урчал и требовал пищи, но она мысленно послала еду к чертям и поспешила забраться под одеяло.       Завтра. Всё завтра.       ***       Зарядившие дожди и погружение по уши в книги делали дни почти неотличимыми друг от друга, и Энне уже временами казалось, что всё произошедшее с ней около недели назад было лишь сном. Единственным напоминанием об этих событиях осталась розовая полоска над верхней губой, на месте зажившей ссадины.       Новостные сводки не дали Энне ничего нового: никакой информации о трёх трупах ни в газетах, ни на экране телевизора она не обнаружила. Дядя Нэд учтиво молчал, не мучая её вопросами и лишь странно поглядывая в сторону племянницы, когда та, часами не выходя из библиотеки, рылась в книгах.       Что ей особенно нравилось в Нэде — так это молчаливое понимание и умение не вмешиваться в чужие дела.       Терпеливо обшарив всю библиотеку, Энна не нашла ничего особенно полезного — лишь пару старых сказок, в которых были эльфы, гоблины и прочая нечисть. Моргуна она сразу отнесла к разряду гоблинов, так как те показались ей наиболее неприветливыми и неудавшимися на внешность. А вот существ, похожих на таинственного незнакомца и маленьких двухголовых-трёхлапых, даже в сказках не нашлось. Интернет пестрил разными названиями и странными словами на всех языках мира, одно и то же существо в мифологиях разных народов называлось по-разному, и описания их, соответственно, тоже разнились, поэтому Энна отмела всемирную паутину как источник невероятно богатый, но и столь же невероятно запутанный.       С ощущением некоторой досады она захлопнула толстый томик под названием «Волшебные существа» и посмотрела в окно, за которым капли дождя шуршали по кленовым листьям, уже раскрашенным осенью в разные оттенки золота. Потом пожала плечами и направилась в свою маленькую домашнюю мастерскую: книги книгами, странности странностями, а работа ждать не любит.       На её рабочем столе уже стояла деревянная коробка с очередным заказом. Сняв крышку, Энна вытащила конверт с описанием: серебряная шкатулка с музыкальным механизмом и встроенным самоцветом. Имя и адрес заказчика в документах не значились. Впрочем, её делом было лишь починить странную штуковину, право разбираться со всем остальным она оставляла за Кевином — антикваром, регулярно отдававшим ей на починку разные старинные механизмы.       Энна отложила конверт в сторону и достала из коробки свёрток, запакованный в толстый слой пузырчатой плёнки, под которой обнаружилась узорная старинная шкатулка. Поставив её под большую настольную лупу и отрегулировав фокусное расстояние, девушка принялась внимательно изучать заказ.       Это была небольшого размера — где-то с ладонь величиной — коробочка из потемневшего от времени серебра. Некогда покрывавшая её позолота теперь сохранилась лишь в углублениях сложных узоров в кельтском стиле, украшавшим все стороны шкатулки. На крышке была выгравирована семиконечная звезда, сплетённая из тройных линий. Девушка в задумчивости свела брови: кажется, этот знак она уже видела… и вроде бы даже совсем недавно… но где?       Открыв крышку, Энна тихо ахнула от представшей перед ней красоты: в центре серебряного ложа, покрытого завитками синей эмали, покоился круглый самоцвет величиной с грецкий орех, с оплывшими, точно от невероятно горячего пламени краями. Его глициниево-аметистовые бока переливались всеми цветами радуги, небольшие кобальтовые вкрапления играли в свете ламп — создавалось впечатление, будто перед ней в шкатулке лежит маленький кусочек сверкающего в лучах солнца моря.       Судя по сложному механизму, состоявшему из множества мелких деталей, вещицу изготовили в восемнадцатом веке где-нибудь в Германии — однако узоры, покрывавшие её поверхность, мешали остановиться на этом предположении. В те времена кельтский стиль был не в моде, да и потемневшее серебро говорило о том, что шкатулка куда старше. Может быть, механизм встроили в корпус, изготовленный намного раньше? С другой стороны, такая форма самоцвета как раз наводила на мысль о раннем средневековье… «Анахронизм какой-то», — подумала девушка.       Она ещё немного полюбовалась на диковинку, потом придвинула к себе инструменты и принялась за работу. Дело механика-антиквара не терпело суеты и невнимательности, любая деталь могла быть важной, любое неверное движение могло испортить вещь навсегда.       Энна любила свою работу и заслуженно пользовалась репутацией одной из лучших в этой мудрёной профессии. Было нечто волшебное в том моменте, когда последняя крохотная деталька становилась на своё место, и мёртвая вещь оживала. Серебряные птицы щебетали, трепеща крылышками, парочки в старинных нарядах кружились, держась за руки, заводные куклы кланялись и говорили «мама», а сложный механизм, спрятанный от посторонних глаз, вызванивал прихотливые мелодии…       Сам же процесс — присмотреться к конструкции, понять, чего в ней не хватает, найти эту деталь в своих запасах или даже изготовить самой на миниатюрном фрезерном станке — напоминал ей увлекательнейшую головоломку, над которой девушка могла просиживать часами, не замечая хода времени. Порой она чувствовала в этом своё вселенское предназначение: побеждать хаос, восстанавливая изначальную красоту.       Шкатулку, попавшую в её руки в этот раз, похоже, швырнули со злости на пол. Хрупкий механизм представлял собой плачевное зрелище: тонкие штырьки и зацепы обломаны, зубчатые колёсики частично тоже сломались, частично же соскочили со своих мест, раскатившись по всему дну серебряной коробочки. По счастью, среди многочисленных запасов всевозможных деталек Энне удалось подыскать подходящие на замену. Несколько часов кропотливого труда — и последний винтик встал на место. Энна закрыла крышечку, прикрывающую внутренний механизм устройства и с облегчением вздохнула: работа окончена.       Сначала девушке показалось, что шкатулка неподвижна и её так и не вышло заставить работать, но внезапно механизм ожил: внутренняя часть шкатулки с мелодичным звоном разъехалась в стороны, открывая взору Энны пустое, убранное тёмным изъеденным временем бархатом и пустующее сейчас ложе — как будто для такого же камня, как и сверху.       Девушка торжествующе улыбнулась ещё одной своей маленькой победе. Работа сделана, теперь можно запаковывать шкатулку обратно и нести её Кевину.       Энна закрыла потайной отсек и, не удержавшись, погладила пальцем поверхность самоцвета, выглядевшую такой притягательно-шелковистой. К её удивлению, камень оказался чуть тёплым на ощупь, словно долго пролежал на солнце. Энна поспешно отдёрнула руку…       …И увидела, что в месте её прикосновения в самоцвете зажглась синяя искорка. Полосы густо-синего цвета потянулись от неё в глубину камня, и скоро он весь сделался тёмно-синим и непрозрачным. Девушка тихо охнула — ей ещё ни разу не случалось испортить вещь, отданную ей на реставрацию.       Может быть, камень восстановит цвет, если закрыть крышку и некоторое время не прикасаться к нему? Энна читала о камнях, которые меняют цвет под действием освещения и потом восстанавливают его в темноте. Правда, о камнях, меняющих цвет от прикосновения, ей слышать не доводилось.       Опустив крышку шкатулки, Энна отправилась на кухню — готовить себе не то очень поздний ужин, не то очень ранний завтрак. Пока засунутая в микроволновку пицца доходила до готовности, девушка бездумно уставилась в окно, следя, как дождевые капли чертят по стеклу извилистые дорожки. К тому моменту, когда тренькающий звонок возвестил, что еда готова, Энна успела почти успокоиться. Механизм она починила, камень тоже остался цел, ну а цвет… может быть, до вечера он всё же восстановится?       Покончив с ужином, Энна запаковала шкатулку обратно в пузырчатую плёнку и отправилась спать. Ближе к вечеру она отвезёт её Кевину.       ***       Через два дня Энна обнаружила в своём почтовом ящике очередное письмо от Кевина: новый заказ. О шкатулке с загадочным камнем не было сказано ни слова. Девушка вздохнула с облегчением: значит, был шанс, что с камнем всё в порядке или заказчик попался не особенно внимательный…       Дождь закончился, но хмурая пелена туч по-прежнему застилала небо. Энна любила такую погоду: в пасмурные дни можно было не возиться с нанесением солнцезащитного крема, да и тёмные очки становились не нужны. Однако прежде чем выйти из дома, девушка всё же сунула их в карман куртки.       Осень уже полностью вступила в свои права — ни с чем нельзя было спутать этот горьковато-холодный запах, насквозь пропитавший город: запах дождя и опавшей листвы. Едва заметный отблеск пожелтевших листьев, ковром покрывших землю в палисадниках, ложился на стены из красного кирпича, придавая им оттенок тёмного янтаря. Лёгкий ветерок, неспособный забраться под тёплую куртку, мягким холодом оглаживал лицо. С промокших веток всё ещё капало, и людей на улице почти не было. С наслаждением впитывая осенние запахи, Энна машинально шагнула в сторону, когда, завернув за угол, вдруг наткнулась на трёх мужчин в сером, перегородивших узкий тротуар.       Только это её и спасло: рука, протянувшаяся, чтобы схватить её за плечо, ухватила лишь рукав куртки.       Девушка рванулась в сторону, на бегу оборачиваясь; трое кинулись за ней.       «Что им надо? — стучала в её сознании единственная мысль, пока ноги несли её вдоль улицы. — Зачем они за мной гонятся?»       Что-что, а бегать Энна умела хорошо. В первые несколько минут ей удалось немного оторваться от преследователей — однако те оказались тоже отнюдь не черепахами. Вдобавок девушка понимала, что на долгую гонку её не хватит, а если эти трое догадаются рассредоточиться по соседним улицам — всё закончится ещё быстрее.       Задыхаясь, она свернула за угол — и кубарем покатилась по асфальту, споткнувшись о лежащую на тротуаре крышку канализационного люка. Быстро вскочив, девушка нырнула в открытый люк. Ушибленное при падении колено ныло, пару раз она едва не сорвалась с узкой железной лесенки — но, стиснув зубы, всё же достигла дна. Тут же вскочив на толстые трубы, покрытые обтрёпанной теплоизолирующей обмоткой, Энна побежала в темноту. Конечно, нет гарантии, что этот путь не заведёт её в тупик — но ведь есть и шанс уйти по подземным тоннелям достаточно далеко, чтобы преследователи потеряли её.       «Главное — самой не потеряться», — мелькнуло у неё в голове.       По металлическому стуку позади она поняла, что от преследователей её отделяет совсем немного — всего лишь один поворот. Вдобавок подземелье вдруг озарилось тускло-жёлтым светом — у тех, кто гнался за ней, с собой оказались фонарики. Положение становилось отчаянным.       Трубы, по которым она бежала, вскоре свернули в стену. Девушка спрыгнула с них и помчалась дальше по бетонному коридору, по полу которого тёк довольно широкий ручей. Она порадовалась, что, выходя из дома, предусмотрительно обула не лёгкие туфли, а крепкие осенние ботинки. Теперь она старалась бежать по краю ручья, чтобы плеск воды не выдал её преследователям. Однако в глазах уже начинало темнеть, в груди жгло, словно огнём, и Энна чувствовала, что скоро попросту свалится, как загнанная лошадь.       Вдруг по её плечу чиркнуло что-то твёрдое. Остановившись, она уставилась на металлический штырь, торчащий из стены. Выше обнаружился ещё один, а над ним темнело круглое чёрное пятно: то ли вентиляционная шахта, то ли небольшой технический отводок. Раздумывать было некогда: опёршись на один штырь и подтянувшись из последних сил на другом, Энна перевалилась через край спасительного тоннельчика и распласталась на холодном бетоне, тщетно пытаясь успокоить дыхание.       Её сердце похолодело, когда она довольно отчётливо услышала низкий мужской голос:       — Мэтт, мы тут может годами плутать и не найти её.       — Придётся возвращаться, — ответил ему второй голос. — Искать её здесь бесполезно, лучше подстеречь у дома. Рано или поздно она должна будет вернуться.       Преследователей было лишь двое. Видимо, третий не полез за ними. Энна, почти не дыша, замерла в своём убежище, молясь всем неведомым силам, чтобы преследователи не догадались посмотреть наверх.       — А это точно она? Это она коснулась камня? — вновь спросил первый голос.       — Она соответствует описанию. Вряд ли в Нью-Йорке много похожих девчонок.       — Хозяин будет недоволен тем, что мы её упустили.       — Время пока терпит. Рано или поздно мы соберём их всех.       — Тот предыдущий убил четверых наших. Это становится всё более опасным.       — Игра стоит свеч. Жезл Валионы отплатит своим слугам должным образом.       Их голоса всё удалялись, пока Энна совсем не перестала слышать их.       Девушка облегчённо перевела дух, однако спускаться пока не стала. Третий преследователь наверняка остался стеречь наверху, да и эти двое явно будут возвращаться тем же путём.       Подслушанные ею фразы требовали обдумывания. «Она коснулась камня»… не тот ли камень из недавно починенной ею шкатулки имеется в виду?       Вдруг её точно молнией прошибло: она вспомнила! Вспомнила, где видела тот символ с крышки шкатулки — семиконечную звезду, сплетённую из тройных линий. Энна даже зажмурилась, так чётко встала перед её глазами картинка: вот она с ножом бросается на человека в чёрном… вот он перехватывает её руку… и на груди у него тускло отблёскивает серебристый медальон: семиконечная звезда.       Значит, загадочная шкатулка как-то связана с теми людьми в чёрном, что напали тогда на беловолосого? «Тот предыдущий убил четверых наших» — уж не о нём ли говорили эти в сером?       Энна терпеливо дождалась, пока неудавшиеся преследователи вернутся обратно, и звуки их шагов окончательно стихнут. Только после этого она спустилась вниз. Теперь, когда подземелье ничем не освещалось, ей предстояло выбираться на ощупь.       ***       Спустя час Энна, усевшись под стеной, чтобы дать передохнуть ногам, всё-таки призналась себе, что заблудилась. Видимо, в темноте она пропустила нужный поворот — или же, напротив, поспешила и свернула не туда. Ей оставалось лишь идти вперёд в надежде на то, что попадется, наконец, канализационный люк или вентиляционная шахта, по которой она сможет подняться наверх.       Проблуждав ещё около двух часов, девушка вдруг заметила, что тоннели, по которым она шла теперь, изменились. Они стали уже, их стены и пол были вымощены округлыми булыжниками; время от времени среди этих камней попадались другие, источавшие тусклый синеватый свет. В отличие от тех диких катакомб, по которым она пробиралась во время первого своего блуждания по подземелью, эти были сухими и чистыми, воздух здесь не отдавал затхлостью… но отчего-то девушке всё сильнее начинало казаться, что нога человека сюда если и ступала — то очень давно.       Внезапно Энна услышала доносящиеся откуда-то спереди голоса. Слов было пока не разобрать, но было ясно, что это не шум подземной реки. Неужели она всё-таки вышла к людям? Девушка, ускорив шаг, двинулась к источнику звука.       Поворот, ещё поворот… а вот и отверстие в стене, откуда падает желтоватый свет и несётся гул голосов! Наконец-то она выбралась!       Однако, подбежав к освещённому проходу, Энна застыла как вкопанная, ошеломлённо глядя на открывшееся ей зрелище. Представшая перед ней картина настолько напоминала ожившее полотно Иеронима Босха, что девушке показалось, будто она попала в чей-то кошмарный сон.       Просторный подземный зал был заполнен существами, которые всегда казались ей не более чем выдумками безумных сказочников — и двух одинаковых в этой толпе было не найти. Взгляд девушки перебегал с одного на другого, не в силах остановиться: вот один, похожий больше на выкорчеванный пень, чем на живое существо, несёт в руках-корнях кого-то, похожего на гигантского паука, обросшего зелёным мехом; вот двое — жабообразная клыкастая тварь и длинный шестирукий ящероид, покрытый разноцветной чешуёй — о чём-то судачат, то и дело указывая конечностями на стену, всю увешанную птичьими клетками; вот дудит в волынку круглоголовое и круглоглазое создание, помесь богомола и плюшевого мишки…       Немного присмотревшись, Энна поняла, что это странное место — что-то вроде рынка. В принципе, за исключением внешности здешнего народа, он ничем не отличался от какого-нибудь восточного базара, виденного ею по телевизору: продавцы предлагали свой товар, покупатели приценивались к нему, и те, и другие шумно торговались. С потолка свисали то ли верёвки, то ли лианы, то ли чьи-то хвосты, а между всем этим витала мешанина экзотических запахов.       Раздвигая толпу, через зал двинулась кавалькада высоких существ в балахонах, под которыми можно было разглядеть не лица, а металлические круги, и Энна не сдержала смешок: «Похоже на медные сковородки». Как ни странно, смех помог ей преодолеть скованность. Девушка спустилась с невысокой лесенки и нырнула в толпу, стараясь двигаться как можно осторожнее и никого не касаться.       Впрочем, старания её были безуспешны: идущие толкали её со всех сторон, и, к своему удивлению, Энна вскоре обнаружила, что на неё никто особого внимания не обращает, хоть она и явно отличалась от здешних существ. То ли люди сюда изредка всё же захаживали, то ли её нетипичная внешность играла ей на руку, и существа принимали её за «свою».       Миновав особенно шумное место, где торговец, похожий на гриб, о чём-то ругался с высокой длинноносой и уродливой женщиной со скрипучим голосом, Энна оказалась у подножия широкой лестницы из тёмно-зелёного камня, уводившей куда-то вниз. Пути, ведущего отсюда наверх, ей отыскать так и не удалось.       Сев на верхнюю ступеньку, Энна уронила голову на руки.       — Это определённо не мой день… — в отчаянии прошептала она.       Вдруг она почувствовала, что по её ногам промчалось что-то шустрое и мелкое. Сама не ожидая от себя столь быстрой реакции, Энна резко нагнулась вниз и схватила одно из тех двухголовых существ, что видела в доме беловолосого незадолго до ухода.       Беловолосый… Энна только сейчас задумалась, что он может что-то знать о людях, напавших на него и на неё. Может быть, попробовать заставить это мелкое создание отвести её к нему? План, возникший в её голове, выглядел не слишком убедительно, но лучше уж такой, чем совсем никакого.       Пойманное существо между тем надрывно пищало и вырывалось, отпихиваясь от неё всеми тремя руками. Но Энна держала его крепко.       — Эй… эй, хватит, замолчи, — наконец бросила она, глядя на существо.       То на мгновение замерло, смотря на неё как будто в удивлении.       — Ты понимаешь меня?       Существо неуверенно покивало головой.       — Отлично… так. Тут где-то живёт такой беловолосый парень. Высокий, ходит с копьём. Знаешь такого?       Существо округлило все четыре глаза и заверещало с новой силой, пытаясь вырваться и одновременно цапнуть Энну за руку.       — Отведи меня к нему, и обещаю, что ничего тебе не сломаю.       Энне самой было мерзко говорить подобные вещи, но обстоятельства вынуждали.       Существо, казалось, опешило от последней фразы — но, увидев мрачную решительность в глазах девушки, тут же как-то съёжилось и сникло. Трёхрукий явно боялся вести её в это место, и Энне в общем-то было понятно — почему. Даже в том плачевном состоянии, в котором девушка увидела беловолосого в первый раз, в нём ощущалась внутренняя сила в сочетании с нелёгким характером. За то, что звереныш приведёт её к нему, его могут и к праотцам отправить.       Как ни жаль ей было трёхрукого, Энна всё же посильней сжала это существо, немного встряхнув его для убедительности. Зверёк что-то запищал, и девушка немного ослабила хватку, давая ему выговориться. Не поняв ни слова, она всё же разобрала в размахивании всех его трёх рук направление, в котором ей следует идти.       Энна, не выпуская свою добычу, шла по указкам существа. Тоннели, по которым пролегал их путь, не напоминали ни человеческую часть подземелий, ни мокрые катакомбы с гнилушками по стенам. Выложенные камнем, местами украшенные причудливыми узорами, со стрельчатыми арками между переходами… ими явно пользовались, и часто.       Спускаясь по очередной каменной лестнице, она внезапно оробела: беловолосый не был ей другом или даже знакомым, более того — именно по её вине он и получил тогда кирпичом по затылку. Тихо застонав от досады, девушка всё же заставила себя идти дальше — что бы там ни было, пути назад уже нет: лестница привела её в знакомую подземную комнатку, где она однажды уже провела день.       Существо в её руках протестующее запищало и снова принялось яростно вырываться; выдернув из захвата заднюю ногу, оно шкрябнуло девушку когтями по запястью. Энна выпустила его и проводила взглядом, пока оно, сердито ругаясь на два писклявых голоса, взбиралось вверх по лестнице.       Затем она шагнула в комнату и настороженно огляделась. С первого взгляда было ясно, что ни беловолосого незнакомца, ни жуткого Моргуна в подземном обиталище нет.       Здесь было сумрачно и прохладно, тишину нарушал лишь звук капающей воды где-то в углу. Теперь, оглядевшись как следует, Энна видела, что это подземное обиталище — скорее не комната, а довольно просторный зал с высоким, терявшимся в темноте сводом. Зал озарял неяркий дневной свет; подняв голову, Энна увидела, что он падает из длинного колодца в потолке. На неровном полу, вымощенном тёмно-серым камнем, недавний дождь оставил лужи воды, которые, похоже, не обременяли хозяина подземного жилища. По обе стороны от погасшего очага вдоль стен тянулись столы, уставленные причудливыми стеклянными сосудами — частью пустыми, частью заполненными чем-то непонятным. Энна вытянула шею, силясь рассмотреть их поближе, но тронуть их не решилась.       Подойдя к стене со странным барельефом, который она приметила ещё в первый раз, девушка провела по нему рукой: обычный бетон — но рука неведомого мастера превратила его в произведение искусства. Присмотревшись, Энна разглядела, что барельеф не окончен — в верхнем правом углу сложные линии узора обрывались, и над ними нависал кусок лишь слегка обколотого камня. «Уж не хозяин ли дома сотворил эту красоту?» — отчего-то подумалось ей, хотя такое предположение не очень сочеталось с тем странным человеком, которого она помнила.       И который говорил, что он — не человек.       Вернувшись к лестнице, девушка со вздохом опустилась в уже ставшее привычным кресло у её подножия. Сердце колотилось от странного волнения, смешанного со страхом. Непонятное чувство разгоралось в ней, когда она видела этот зал, странные предметы в нём, которые — при всей разрозненности — удивительно сочетались между собой. За любой из них антиквары отдали бы всё, включая последнюю рубашку. Здесь всё было как-то странно, необычно — но… интересно. Даже страх не мог пересилить того всепоглощающего интереса, что охватывал Энну при взгляде на помещение.       Кто же он — тот, кто живёт здесь? Что за странный мир открылся ей — мир, о котором люди и не подозревают, хотя он таится буквально в двух шагах от них? Энна чувствовала себя стоящей на пороге чего-то невероятного.       Спрятав озябшие ладони в рукава куртки, она приготовилась ждать.       ***       Сморённая усталостью и волнением, Энна всё же задремала. Очнулась она от того, что её рывком сгребли за ворот куртки и довольно грубо встряхнули. Испуганно распахнув глаза, девушка встретилась взглядом с тигриными глазами незнакомца.       В этот миг она поняла, насколько же глупо сделала, придя сюда — настолько его внешний вид отличался от того, что она запомнила. Тогда он был похож на раненого зверя, теперь же она оказалась в лапах хищника, полного сил и готового вцепиться в горло при любом намёке на опасность.       — Что ты здесь делаешь? — осведомился он. Голос его звучал негромко и очень спокойно, но сердце Энны от этого тона тут же ухнуло в пятки. Так страшно ей не было ни разу в жизни. Те, кто гнались за ней, показались ей теперь куда меньшим злом. Девушка попыталась ответить — но перехваченное ужасом горло смогло издать лишь невразумительный писк.       Откуда возник кинжал, внезапно оказавшийся приставленным к её шее, она даже заметить не успела.       — Вы, люди! — с едва сдерживаемой злостью в голосе прошипел беловолосый. — Вы лезете изо всех щелей, вы хуже тараканов, мерзкие, самодовольные твари, заполонившие мир. Я сказал тебе — не приходить. Я говорил с тобой, хотя люди не заслуживают речи, всё, что вы понимаете — это меч и копьё. Пеняй на себя!       Девушка ощутила мгновенный укол боли, и по коже поползла щекочущая капля.       — Стой! Я спасла тебе жизнь, — в отчаянии прохрипела она, уже ни на что не надеясь.       Рука, державшая нож, внезапно замерла. Лезвие по-прежнему холодило её горло, струйка крови уже затекла на ключицу. Скосив глаза в полуобморочном состоянии, Энна увидела, что незнакомец, сощурив глаза, молча разглядывает её.       Вдруг отточенная сталь исчезла с её горла так же быстро, как и появилась. Незнакомец почти швырнул Энну обратно в кресло. Потом отступил на шаг назад и, склонив голову набок, уставился на девушку.       — Человек напоминает мне о законе, — сказал он с непонятной интонацией. Это уже была не ярость, а какое-то другое чувство. Во всяком случае, немедленная смерть ей пока не грозила.       Потом он сунул нож за пояс, и прошёлся по залу. Энна робко смотрела на его широкую спину и на длинные спутанные пряди волос. Он немного сутулился, видимо, из-за усталости.       — Хорошо. Убить я тебя не могу. — Он остановился у холодного очага, не глядя на неё. Как будто я мусор, который неизвестно как попал к нему в дом, с внезапной обидой подумала Энна.       — Зачем ты пришла снова? Что ты хочешь? Чтобы я вернул тебе этот долг? Вы, люди, всегда славно трактовали древние законы на пользу себе, — в голосе беловолосого промелькнула горькая усмешка.       Энна отрицательно мотнула головой.       — Нет, я не требовать… долг. Скажи, что ты знаешь о тех, кто напал на тебя тогда в переулке? — внезапно решившись, сказала она.       Ответ был кратким и разочаровывающим:       — Ничего.       Прижав руку к шее, девушка мельком глянула на ладонь. Оставленный ножом порез был небольшим, но ощутимым.       — Но ведь что-то же им было от тебя нужно?       — Не знаю. Было некогда их расспрашивать, — беловолосый вопросительно посмотрел на неё. — Отчего они тебя вдруг заинтересовали?       «Лучше подстеречь у дома», — всплыла в памяти Энны фраза одного из преследователей, и на девушку вновь нахлынул отступивший было страх.       — Они ждут меня возле дома… — только увидев, как нахмурился, глядя на неё, беловолосый, Энна поняла, что произнесла эти слова вслух.       — Что?       — Они меня нашли, и… и теперь я не знаю как быть. Они знают, где я живу.       Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, девушка пересказала происшедшие с ней события: загадочная шкатулка, погоня, обрывок диалога в подземелье… Беловолосый задумчиво хмыкнул.       — Вот как?       Оставив Энну, он подошёл к грозди стеклянных сосудов, свисавших над изголовьем кровати. Девушка не разглядела, что именно он сделал — но они засветились мягким, но довольно ярким светом. В комнате сразу стало уютнее.       Сев на кровать, беловолосый вытянул вперёд длинные ноги и вновь посмотрел на Энну.       — Значит, ты пришла, чтоб узнать про тех людей? — от его голоса она вздрогнула.       — Да…       — И что ты сделаешь, если даже узнаешь?       — Ну… — замялась Энна. — Наверное, заявлю в полицию…       — Вряд ли она тебе поможет.       — Почему? Это бандиты. Обычные бандиты… — её голос увял. Гоняться за кем-то среди дня — выглядит слишком нагло для обычных бандитов. Энна и впрямь усомнилась, что полиция сможет что-то сделать. Неприятная дрожь пробежала вниз по позвоночнику.       — Ты останешься здесь.       — То есть как это? — опешила Энна. — Сейчас-то мне точно нельзя возвращаться, за домом наверняка следят, но у меня там работа, дядя Нэд…       — Меня не интересуют человеческие дела, — оборвал её беловолосый. — Если таково твоё желание, я отведу тебя домой. Меня не интересует, что с тобой будет после. Если ты останешься здесь, ты сохранишь свою жизнь. Я знаю, люди её очень ценят.       Энна не знала, что сказать. Всё это звучало жестоко, зло, холодно. И логично.       — Ты знаешь про Троллевый рынок и про мой дом, — продолжил беловолосый. — Я думаю, они смогут воспользоваться тобой, как проводником. Значит, если ты попадёшь домой, мне придётся переселяться. Неудобно. А тебя тогда придётся убить. Так что — выбирай.       Энна ошеломлённо уставилась на незнакомца. Она ни на миг не усомнилась, что он действительно способен это сделать: убить её и переживать потом по этому поводу не больше, чем если бы прихлопнул комара.       За стеной пронёсся очередной поезд, а она всё так же стояла, не зная, что сказать. «И во что же тебя угораздило впутаться?» — эта мысль приходила уже в тысячный раз.       Вдохнув поглубже, чтобы голос не дрожал, она ответила:       — Я остаюсь.