По дороге в Скинград на нас не единожды набрасывались медведи, лесные волки, пару раз повстречались даже спригганы. Иногда попадались одинокие бандиты или воры, притворявшиеся при нас мирными странниками, не решаясь в одиночку собирать «дорожный налог» с трех путников.
Мартин рассказывал истории из своего прошлого, делился смешными курьезами, случившимся в бытность его священником. Порой казалось, что мы успели поговорить уже обо всем на свете. Его «свете». О себе я вещала неохотно, с осторожностью выбирая то, чем можно было бы поделиться. Далеко не все человек из другого, магического мира понял бы из моих рассказов. Даже я, давно познакомившись с игровым вариантом Тамриэля, периодически уточняла у престолонаследника непонятные мне слова или вещи. К тому же не хотелось давать наемнику пищу для подозрений. Его-то никто не посвящал в особенности моего появления в этом мире.
Эльвелл считал своим долгом периодически подкалывать меня пошлыми шуточками. Сначала я огрызалась, подкалывала его в ответ или просто возмущалась таким поведением. И когда наша очередная перепалка достигала апогея, вмешивался Мартин. Позже, справедливо рассудив (естественно, мысленно), что с дураком спорить – дело неблагодарное и весьма нервозатратное, к провокациям эльфа я стала относиться философски. Полное игнорирование насмешек полукровки чудодейственным образом во много раз сократило количество шпилек в мой адрес. Шутить с престолонаследником мер почему-то категорически не желал.
Особенным потрясением меня наградило экстравагантное нападение.
В самом разгаре вынужденного уединения в кустах слева от себя я услышала слабый хлопок. Моментально ускорившись и завершив процесс в рекордные сроки, вскочила, надевая штаны и оторопело оглядываясь по сторонам. Взгляд выхватил «оживление» кустов со стороны подозрительного звука.
Я, преисполнившись праведной жаждой мщения, поспешно сотворила фаербол, желая основательно подпалить наглую физиономию остроухого засранца, посмевшего подсматривать за импровизированным «женским туалетом».
Загадочные заросли опять шелохнулись. Я, теряя терпение, взяла инициативу на себя, наступая на внезапно ожившую растительность. Ветвистый представитель местной флоры дрогнул в очередной раз, приоткрывая
завесу тайны вид на находившегося в нем наблюдателя.
— А-а! — вскрикнула, от неожиданности отбрасывая куда-то, явно не в цель, магический снаряд и подрываясь в сторону лагеря.
Прямо из кустов вылетел, хлопая кожистыми крыльями, остроухий засранец. Только не тот, которого я ожидала увидеть.
Суровая сиродильская фея
Винкс, именуемая здесь просто и брутально – бес, обнажив приветственный оскал, хрипловато и совсем несолидно заверещала. Миниатюрное, бессовестно нагое тельце местного летающего монстрика имело неприятный серо-грязный оттенок, а морда была странно-морщинистой и ассоциировалась лишь с экспонатами цирка уродов.
Вдогонку мне ободряюще полетел заряд ледяной магии. Морозная стрела хищно вгрызлась в землю рядом с ногами, весьма успешно наращивая темп моего отступления. Внезапно на пути вырос Мартин, вооруженный неизменным клинком. Следом за ним показался белокурый остроухий засранец, которого я и ожидала (а теперь – и желала!) увидеть вместо здешней злой феи мужского рода.
Не успев притормозить или свернуть, с разбега врезалась в бастарда. Бывший священник приглушенно охнул, едва удерживаясь на ногах, и, попутно приобнимая меня, уберёг нас от падения. Эльвелл оценивающе осмотрел обстановку и глубокомысленно хмыкнул. Хладнокровно метнул кинжал прямо в беса, и без комментариев удалился прочь.
Септим, поинтересовавшись моим самочувствием и удовлетворившись сумбурным ответом, проверил окрестности заклинанием на наличие живых существ. Не найдя поблизости потенциально опасных объектов, престолонаследник молча направился в лагерь. А я осталась на полянке, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Со стороны стоянки послышался дружный мужской хохот, от которого мне стало немного обидно.
Насупившись, легонько потыкав в тельце местной брутальной феи вытащенным из него же чуть ранее кинжалом, направилась обратно в сторону костра и палаток.
В глазах мужчин еще плясали смешинки, но при мне они никак не обсуждали произошедший чуть ранее конфуз.
Первой не выдержала я:
— А вы бы не напугались, если бы на вас в…в…в процессе такая гадость напала?! — пробурчала, понимая, что бояться там по существу было нечего.
— Напугались бы, — бастард милостиво согласился со мной, из сострадания к сирым и убогим, присутствующим в нирноспасительных рядах. По-доброму усмехнулся, помешивая кашу:
— Мы тебя не упрекаем вовсе.
— Но смеетесь, — возразила я, запоздало понимая, что выгляжу ужасно глупо. Глупее, чем было там, за кустами.
— А что, нельзя? — подавшись вперед, поддразнил полукровка, нежно баюкающий в руках изрядно потрепанный томик «Похотливой аргонианской девы».
— Можно. Над тобой, — перекривляла я наемника. Закончив сие высокоинтеллектуальное дело, поймала веселящийся взгляд бастарда. Прокашлявшись и выпрямившись, чинно уселась, вспоминая, что в моем возрасте так вести себя не положено.
«И в возрасте Эльвелла – тоже!» — раздраженно добавил внутренний голос, после чего сменил гнев на милость. — «Хм, а давно я так глупо и весело не дурачилась».
Еще на полпути до Скинграда окружающая среда стала заметно преображаться. А непосредственно в окрестностях города природа словно пела и танцевала, наслаждаясь ласковым, почти приморским климатом и представая перед ценителями во всей своей непокорной красе. То и дело волшебство атмосфере добавляли искры, чудом долетавшие от айлейдских источников магии до тракта. Жизнь пестрила буйными красками, и даже назойливое присутствие людей не слишком мешало ей щедро украшать землю душистым шелковисто-зеленым покровом, довершая это великолепие узорами тонкой работы, выполненными из различных цветов.
В темное время суток природа становилась истинно-двуликой, демонстрируя особенное ночное убранство. Даже такой далекий небосвод казался чем-то неотделимым и близким. Звездная россыпь высокомерно, но снисходительно делилась своим мерцанием, а Массер и Секунда играли главные роли в этом бархатном ночном безмолвии.
Относительно теплые вещи были поспешно заменены легкими одеяниями, более подходящими для жаркой погоды.
Недалеко от каменной громады города в лазурное небо поднимались непроглядные клубы дыма. Вдали показались когтистые Врата, черные шипы которых словно обмакнули в кровь. Именно эти «двери» в местную версию ада придется закрыть по заданию графа. Если, конечно, все пойдет так, как в игре.
Даже до дороги, по которой мы ехали, ветер донес смрад серы и пылающего забвением тлена.
Оказавшись в Скинграде, мы единогласно постановили, что задержимся в городе на один-два дня, в связи с необходимостью пополнить припасы и отдохнуть от набившей не одну оскомину дороги. Я понимала, что по-хорошему стоило бы явиться на поклон к графу сразу же, обговаривая условия, по которым он предоставит военную поддержку Бруме для открытия Великих Врат (лучше заранее заручиться боевой помощью, если Лашанс не успеет добыть Амулет Королей до побега Манкара в Рай). Но далеко не факт, что Янус Гасилдор поверит мне. Еще меньше шансов было на то, что глава города согласится отрядить часть своего военного ресурса на северо-восток Империи, близ гор Джерол. Так как нам еще доведется побывать в Скинграде на обратном пути, все вопросы, связанные с городским начальством я решила отложить до следующего визита.
Пришлось на пару дней заселиться в постоялый двор «Две сестры» в виду его более демократичных цен на постой. И сервис, и обстановка соответствовали стоимости проживания и особым лоском или хотя бы чистотой не отличались. Но это все равно лучше полевых условий.
Утром я, осчастливленная сном в человеческих условиях (крыша над головой, а под телом видавшая виды, но, тем не менее, кажущаяся мягкой и уютной после сна на земле в спальнике кровать), обнаружила около двери записку.
С удивлением раскрыла новое лаконичное послание от Уведомителя:
«Не задерживайся. Я слежу за тобой»
С обратной стороны пергамента красовался красно-бурый отпечаток руки.
«Ну надо же, самой что ли дописать «Мы знаем»?» — умилилась я фирменному стилю Темного Братства, вспомнив записку, которую можно было получить от фолкритской Семьи в Скайриме.
Немного отдохнув и придя в себя, наша нирноспасительная процессия отоварилась необходимыми припасами и, более не задерживаясь в Скинграде, вновь продолжила заданный курс.
На второй день пути по Золотой дороге (считая от отъезда из Скинграда) перед всеми путниками открывался вид на безжизненную и опустошенную возвышенность. Именно там располагался Кватч.
С тех пор как на фоне ставших вдруг невероятно яркими и выразительными зеленых холмов показались очертания города, чудом пережившего трагедию, ранее веселый и добродушный Мартин стал хмур и задумчив. Кватч стоял немым укором и локальной демонстрацией будущего, которое Дагон уготовил всему Тамриэлю.
На мое предложение заехать в Кватч Септим младший отрицательно покачал головой и объяснил свой отказ потерей большого количества времени. К тому же посещать изрядно порушенный город ради припасов было глупо. Местным жителям вряд ли хватит их даже для себя. Мы проехали мимо.
Во второй половине пути в едва ли не бесконечной череде дорожных лагерей изредка попадались придорожные мотели таверны. И с завидной регулярностью в каждой из них, я вновь и вновь получала записки от Уведомителя. В очередной раз подняв с пола послание, помеченное характерным отпечатком ассасинской длани, мысленно усмехнулась:
«Оказывается, вовсе необязательно вступать в Темное Братство и становиться Душителем, чтобы получать записочки от Люсьена Лашанса. Нужно просто достаточно заинтересовать мужика».
***
Имперец вперился задумчивым взглядом в тяжелые тучи, грозившие излить свое бремя водной карой на Анвил. Все шло по плану и, благодаря Тенегриву, Уведомитель успел немного опередить трех спутников.
Небо до самого горизонта затянуло плотное переполненное влагой темное полотно. Сильный дождь стал бы для убийцы сегодня настоящим подарком.
Ночь, полная неверных теней и упоительной тишины, испокон веков являлась главным союзником и покровителем ассасинов. Однако и шумный, застилающий обзор ливень при умелом использовании также становился весомым подспорьем. Пусть водная стихия и доставляла определенные неудобства, но преимуществ у нее неизменно оказывалось больше, нежели можно было бы ожидать на первый, неискусный взгляд.
Если Отец Ужаса и Мать Ночи будут сегодня благосклонны к своему покорному слуге, Лашанс непременно воспользуется даром, ниспосланным вместе с облаками. И под покровом нечестивого дозволения Матроны свершит все, что задумал. И даже более того.
Крупная капля мокрым росчерком прошлась по щеке мужчины, благословляя его намерения на удачный исход. Медовые глаза не смогли скрыть холодное торжество во взгляде, когда небесная влага коснулась уголка губ. Лашанс аккуратно стер часть влажной дорожки с лица, размазав ее следы по щеке, и лукаво усмехнулся. Теперь все получится.
Он не сомневался. Ни до, ни, тем более, теперь.
Небеса разверзлись, завесив город густой пеленой дождя. Мужчине пришлось прищуриться и опустить голову из-за назойливых капель, норовящих поближе познакомиться с таинственным человеком в черном плаще.
Нечестивые супруги благоволят ему. Большего и не надо.
***
Анвил вопреки ожиданиям встретил нас проливным дождем и сильно хлещущим ветром. Разгул ненастной погоды сумел испортить вещи, настроение и планы.
Первую волну ливня нам пришлось переждать в конюшне «Спокойные лошади» едва ли не в обнимку со своими питомцами. Естественно, в списке услуг «оставление людей на постой» не значилось, но заплатить за него все равно пришлось. Причем как за эксклюзивную опцию элитного заведения.
Наконец, когда стихия выдохлась и поумерила свой пыл, мы поспешили укрыться в городе. Едва приветливая дверь таверны «Графский герб» захлопнулась за нашими спинами, как барабанная дробь частых крупных капель вновь атаковала город, оглашая окрестности боевым перестуком.
По мощеной площади текли бурные водные потоки, отбивая всякое желание высовываться на улицу. Разбушевавшееся ненастье вынудило нас поселиться в самом дорогом заведении Анвила. Аренда комнаты на сутки стоила целых двадцать пять септимов. Но искать в такую отвратительную погоду что-то дешевле могло оказаться, в конечном счете, себе дороже.
Несмотря на то, что охранять нужно было именно венценосную особу, с завидной регулярностью вышеупомянутой особе приходилось защищать меня. Я заняла центральную комнату, напротив двери, ведущей на первый этаж. Ту, которую по логике вещей, должен был занять бастард. Мои спутники поселились в «номерах», расположенных по бокам от центрального.
До заката было еще много времени, а ветер и не думал разгонять тучи, пресекая водное бесчинство на улицах Анвила. Неспешно поужинав, мы поднялись наверх и разошлись по комнатам.
Смыв с себя дорожную пыль, я с наслаждением развалилась на кровати. Прикрыла глаза, расслабленно потянулась, лениво думая над тем, какой же следующий шаг предпринять. Под монотонный стук дождя, сначала раздражавший, а после – убаюкивающий, сон сморил меня.
***
Пульсирующая головная боль грубо и беспощадно выдернула меня из беспамятства. Первой мыслью после пробуждения было сетование в стиле «надо меньше пить». Глаза никак не желали открываться, но я все-таки пересилила их протест и распахнула веки.
Взгляд тут же выхватил свечу, тускло озарявшую комнату теплым светом. За столом, на котором стоял единственный источник освещения, спиной ко мне сидел неизвестный человек в черном плаще с капюшоном. Что он делал, я не смогла увидеть.
Страх пробежался мурашками по позвоночнику и ощутимо хлопнул сердце, заставляя его увеличить частоту ударов. Обреченно отметила, что руки связаны таким хитроумным образом, чтобы я не могла применить магию: ладонями приставлены друг к другу и крепко обмотаны веревкой от пальцев и до запястий. Я впала в замешательство – стоит ли подавать признаки жизни и оповещать неизвестного о своем пробуждении или притвориться спящей, пытаясь узнать что-нибудь полезное. Или же подкараулить удобный момент для побега.
Опустив глаза вниз, осуждающе уставилась на выглядывающий из складок одежды кулон: «Что, похищения хозяйки вне твоей компетенции что ли?!».
— Ты должна была очнуться намного раньше. Такая слабая. Но собралась спасать Темное Братство и весь мир? — уничижительно прошелестел знакомый голос.
Не видя больше смысла изображать полутруп, уселась на кровати, мысленно не соглашаясь со словами мужчины: «Не слабая я, не слабая! Просто недостаточно сильная, чтобы тягаться с тобой…».
— Лашанс? — даже не сомневалась, что за столом сидит именно он, но все-таки спросила.
Частый перестук тяжелых капель глухо отбивался от крыши заброшенного помещения. Окно, плотно завешанное лохмотьями ткани, не позволяло определить время суток. Во влажном, спертом воздухе витал легкий неприятный запах непонятного происхождения.
Люсьен не спешил отвечать. Уведомитель медленно развернулся ко мне, почему-то напомнив хищной грацией своих движений самодовольного кота. Посверлив меня снисходительным медовым взглядом, мужчина соблаговолил нарушить затянувшееся молчание:
— Ты оказалась права.
Только сейчас я разглядела на столе нечто среднее между тетрадью и дневником. Чуть дальше располагался непонятный овал. Прищурившись и рассмотрев глазницы в грязном ворсистом предмете, оказавшемся на поверку иссохшим женским черепом на металлическом подносе, судорожно сглотнула и на мгновение зажмурилась, чтобы тотчас сменить направление взгляда. Так вот откуда шел запах…
«Какая мерзость», — всеми фибрами души я желала развидеть жуткую, но еще более того, отвратительную картину. Было очень противно. Даже мое воображение, немного закаленное просмотром ужастиков, решило благоразумно капитулировать, и не рисовать в голове еще более гадкую картину. Только память упрямо подсовывала «скриншот», опрометчиво сделанный считанные мгновения назад. Я уставилась в другой зловещий темный угол, показавшийся мне после такого зрелища вполне себе милым и уютным. Без иссохших останков сомнительного происхождения.
— Не сомневался, что ты оценишь, — ядовито протянул довольный Лашанс. Вновь развернулся и погрузился в чтение, как я могла предположить, дневника Матье Беламона.
— Зачем ты снова…
(спер…) похитил меня? — совершенно не зная и не предполагая, что мне делать, снова привлекла внимание Люсьена.
— Похищают что-то ценное, — собеседник пренебрежительно не согласился с моей трактовкой вопроса, не отрываясь от изучения записей предателя.
— Тогда зачем я здесь? — раз я не что-то ценное, то причина, вызвавшая принудительную смену места дислокации моей персоны, заинтересовала меня больше прежнего.
— Не мешай. Для разговора время еще будет, — отмахнулся Уведомитель.
Почувствовав характерный дискомфорт, ерзая на кровати, вновь позвала убийцу:
— Лашанс…
Ответа не последовало.
— Я в туалет хочу…
Молниеносно развернувшись, от чего я вздрогнула, мужчина одарил меня испепеляющим взглядом.
«Мда, еще чуть-чуть добавил бы адского огоньку во взгляд, и в туалет можно уже не ходить», — флегматично заметила, под напором придавившей нужды, не имея возможности в полной мере оценить и прочувствовать всю тяжесть карающего взора, направленного на бессердечную меня.
— Акатош подери! — с чувством выругался Уведомитель, ища взглядом что-то по комнате.
«Сейчас допросится. Явлюсь по его душонку и подеру», — с чувством оскорбленного превосходства, возмутился властный глас Акатоша в моей голове. После чего повелел: «Так ему и передай».
Прежде чем я успела открыть рот, услышала очередную реплику Аэдра: «Следи за ними лучше».
За кем следить я не поняла, но на всякий случай продолжила наблюдать за мечущимся по комнате имперцем. Создавалась впечатление, что Акатош обращался не ко мне.
После непродолжительной паузы Дракон Времени повысил голос в моей голове:
«Где дисциплина?! Я еще поговорю с твоим мужем. Не можете за своими уследить! Что за времена пошли?!»
«Мужем?!» — возмутилась я настолько, что Ауриэль обратил-таки на меня свое драгоценнейшее божественное внимание.
«Ты еще здесь?! Не подслушивай!» — отдал категоричный приказ Аэдра и «отключил связь».
Мне оставалось только гадать, с кем был тот разговор, который я чуть-чуть «подслушала».
С громким стуком у кровати приземлилась найденная Лашансом бадья. Предмет выглядел весьма внушительно и в то же время удручающе.
— А руки? — я протянула Люсьену руки в ожидании, когда же он, наконец, соблаговолит освободить мои конечности от пут.
С видом величайшего одолжения всех времен и народов Уведомитель разрезал кинжалом веревки и вновь направился к столу.
— Дверь там, — предвосхищая мой вопрос, не глядя указал в сторону неприметной дверки за моей спиной.
— Без глупостей, — угроза была первым, что я услышала во время триумфального возвращения из сомнительного вида уборной.
— Да-да. Я же не дура, — не стала спорить.
Уведомитель даже оторвался от увлеченного созерцания дневника. И все ради того чтобы оказать величайшую честь и открыть мне глаза на истину: наградил меня взглядом, в котором вполне красноречиво читалось «еще какая дура».
