Многочисленный отряд отменно вооруженных воинов верхом на лошадях приближался к руинам. Светлые обломки древнего города издалека имели едва уловимую схожесть с огромными, выбеленными временем костями.
— Ваше величество, какие будут указания? — Клинок учтиво обратился к последнему из рода Септимов.
— Зачистим местность от нежити и на поверхности заночуем. В руины пойдем, когда солнце взойдет, — последовал уверенный приказ.
— Не сочтите за дерзость, но…
— Закариус, опять ты за свое, — бастард перебил поток раздражающих расшаркиваний.
— Кхм. Прошу прощения. Привычка, — прокашлялся воин.
— Как есть, говори, — дал отмашку престолонаследник.
— Будет… несколько неразумно ночевать так близко к этому проклятому месту, — Клинок, несмотря на желание Мартина считать его равным и обращаться соответствующе, проявлял осторожность, тщательно подбирая слова.
Септим неодобрительно качнул головой. Ему хотелось простого обращения. Бывшему священнику было в тягость наблюдать подобострастие и священный трепет по отношению к себе. Но за всю пору путешествия Клинки относились к нему как к чему-то ужасающе-неведомому и привычки этой с течением времени не изменили. И от опасностей старались оградить, как нечто невероятно ценное. Должно быть, Джоффри раздал бойцам особые указания… и угрозы. Суетливая забота о жизни имперца была оправдана текущей в его жилах древней кровью, которой подвластно совладать с Амулетом Королей и вернуть барьер между планами. Но церемонность на грани раболепия была крайне неуместна, по мнению бастарда. Прежде всего, он такой же человек, как и они. И желал он уважения, но не боязливой услужливости.
— Бывал ли ты здесь раньше? — задумчиво взирая на громадные осколки древнего сооружения, спросил Септим.
— Никак нет, ваше… Мартин, — осекся Клинок.
— А я бывал. И помню слишком уж хорошо. Лучше, чем хотелось бы, — казалось, синие глаза глядели вникуда. Но они смотрели сквозь время, окунув бастарда в болезненные воспоминания.
— И внутрь пробирался? — заинтересованно уточнил Эльвелл.
Полукровка честно отрабатывал свою плату и по возможности старался не оставлять подопечного нанимателя без надзора. Только мер не проникся важностью положения отпрыска правящей династии и вполне вольно общался с бывшим священником.
— Верно, — слабая невеселая улыбка на мгновение проскочила на лице бастарда. Предводитель отряда Клинков погладил шею оседланной им кобылы. Капри довольно всхрапнула.
Мартин и не думал брать в дорогу питомицу Алинэй. Но лошадь была достаточно умна, чтобы действиями изъявить категоричное желание везти наследника Септимов на своем крупу. Бастард с теплотой в душе подумал, что кобыла таким образом пытается приглядеть за ним вместо своей хозяйки. И сдался.
— Дай-ка угадаю…
кто-то украл твой сладкий рулет тебе есть, что нам рассказать и посоветовать. Полезного и не очень. Привал, — эльф залихватски махнул рукой и хитро оглядел ближайших всадников. Поймал взгляд бретонки и нахально подмигнул. Сероглазая девушка нарочито оскорбленно отвернулась, но довольной улыбки сдержать не смогла. Брилле наемник нравился не меньше, чем она ему.
Отряд, с легкой руки Джоффри увеличившийся в несколько раз после новости о том, что возглавит его сам Мартин, простирался на большое расстояние. Грандмастер порывался лично сопровождать будущего императора, но бастард наотрез отказался. Вместо этого он приказал старику контролировать поиски Великого Велкидского камня.
Закариус вопросительно посмотрел на Септима, ожидая от того разрешения. Мартин кивнул, подтверждая слова наемника о привале.
— Привал! — Клинок громогласно оповестил весь отряд.
Воодушевленные скорым обедом у теплых костров люди засуетились. Горы Джерол и их окрестности славились пробирающими до души морозными ветрами. В таких местах согревающее пламя все начинают ценить особенно ревностно. Храм Повелителя Облаков тоже располагался в этом горном массиве. Но высокие прочные стены мешали ветру войти в полную силу и вдоволь разгуляться по окрестностям прибежища Клинков. Тем не менее, и в крепости сквозняков хватало.
Септим спешился и немного прошелся, разминая тело после продолжительной верховой езды. Он непременно расскажет своим людям все необходимое о развалинах, «полезное», что сам некогда узнал. А что «не очень» – и сам забыть старался.
***
Пегая лошадь нервно переминалась с ноги на ногу. Краденному животному новый хозяин не пришелся по душе. К слову, слишком сильное чувство опасности, которое дикий лес нес в каждой тени и шорохе, тоже оказалось не по вкусу.
Женщина прошипела ругательство и хлестнула дурную скотину по уху. Хлопоты и так росли столь же быстро, как Гниль Намиры после дождя. Любая, даже самая незначительная мелочь, стремящаяся выйти из-под контроля, неимоверно раздражала властную особу.
Мужчина в черном, словно бездна Ситиса, одеянии подъезжал, восседая на нелепо-белоснежном скакуне. Низко надвинутый капюшон едва скрывал улыбающийся рот. Ухмылка больше походила на безумный оскал. Намертво въевшийся, присохший к некогда привлекательному юношескому лицу. Стоило бы его стереть, соскоблить, чтобы не обезображивал собой дивный лик всадника. Но, увы, это было непросто.
Альтмерка всего на крошечное мгновение презрительно сморщилась. Радушная, влюбленная улыбка расцвела на женском лице, пряча за маской истинное чувство, мимолетно вырвавшееся наружу. Наездница пришпорила всхрапнувшую скотину, вынуждая животное везти свою непрошеную ношу навстречу таинственному человеку.
— Мой дорогой Брат, как же я рада видеть тебя, — эльфийка не пожалела сладости в свой голос. — Я так боялась, что мы больше не встретимся.
— Возлюбленная Сестра, — бретонец поспешил спуститься с животного. — Мне не хватало твоего общества. — Мужчина подошел к пегой лошади и протянул руки, дожидаясь, когда альтмерка с привычным изяществом выпорхнет из седла и приземлится в его объятия.
Всадница неловко спешилась, едва заметно прихрамывая. Последствия увечья не укрылись от, иногда не к месту, внимательного Брата. Осторожно поддержав обманчиво беззащитный хрупкий стан своей возлюбленной, он обеспокоился:
— Что случилось, Аркуэн?
Эльфийка зло выплюнула короткое, но ёмкое:
— Лашанс.
Лицо бретонца побагровело. Он тут же отстранился, словно забыв о существовании мера, вцепился в свои волосы, точно бы стремясь вырвать немалый клок. Пнул остроносым кожаным сапогом пучок травы, выбивавшийся из общей картины разнотравья, и возопил:
— Лашанс?! Опять Лашанс?! Этот предатель…предатель…предатель! Это ничтожество поплатится. За всё-ё, — протянул Беламон и глупо хихикнул. — Поплатится.
— Матье, тише, тише, — блондинка пыталась отрезвить мужчину. Аркуэн с досадой отметила, что чем дальше, тем чаще этому олуху изменяла выдержка. Анвильский мальчишка терял сноровку. Уведомитель всерьез встревожилась, как бы ее сошка не испортила такой чудесный план.
***
По подземным ходам мы добрались до дома Анголима. На поверхностный взгляд внутреннее убранство выглядело вполне прилично и… до безобразия обыденно. Ничем непримечательный декор удивил меня больше, чем предполагаемые кровавые пентаграммы или скелеты в шкафах. Но версия, что эльф соблюдал конспирацию благопристойного горожанина, вполне объясняла наличие в доме достаточно распространенного по Сиродилу дизайна.
Внутри здания царил беспорядок. Кто-то побывал здесь раньше нас и пытался что-то найти. Очевидно, не только мы охотились за ключом от склепа.
На застланном коврами полу и стенах, увешанных гобеленами, красовались следы от магических рун школы разрушения. Несколько безнадежно испорченных картин ошметками валялись по всей комнате. Большая часть ловушек была весьма умело деактивирована взломщиками. Но другая все-таки сработала, о чем свидетельствовали темно-бурые пятна. Вряд ли эта кровь принадлежала самому Слышащему. Слишком хлопотно и нерационально было бы убивать его здесь и тащить тело в далекую землянку.
Лашанс обыскивал и первый, и второй этаж, дотошно просвечивал комнаты заклинанием поиска сокрытого. Но ключ с упорством, достойным лучшего применения, никак не желал находиться. Либо нас опередили и уже забрали его, либо загадочный предмет и вовсе покоился в другом месте. Мы с пустыми руками вернулись в подвал, в глубине которого зиял тайный ход в городские катакомбы. Ассасин в последний раз пригляделся к стенам, полкам, ящикам, полу, для надежности снова запустил магическую поисковую сеть. Но даже чарам оказалось не под силу найти то, чего здесь попросту не было.
Я уже подошла к тайному ходу, когда глухой стук падающего тела оповестил меня, что что-то пошло не так. Обернувшись, получила приятную возможность лицезреть упавшего навзничь спутника. Мысленно позлорадствовав и возблагодарив карму, хоть чуть-чуть отомстившую Уведомителю за мои мучения, ждала, когда имперец поднимется.
Но мужчина продолжал
косплеить спящую красавицу неподвижно лежать. Я опасливо приблизилась и пригляделась к застывшему ассасину. Пробежалась взглядом вокруг, пытаясь определить источник колдовства.
Руна с разорванной цепью письмен, в центре которой зиял небольшой зазор, еще не успела совсем угаснуть. Она располагалась там, где я меньше всего ожидала ее увидеть – в потолке. Словно дождавшись моего внимания, зеленый отблеск волшебства с чувством выполненного долга исчез.
Опустила взгляд на имперца, стремясь понять, не покинул ли он сей бренный мир. Распластанное тело не подавало никаких явных признаков жизни. Я присела, протянув руку и прикоснувшись к шее убийцы в надежде убедиться в наличии пульса. Пальцы почувствовали еще не истаявшее тепло мужской кожи, но искомого биения жилки так и не ощутили.
— Лашанс?! — склонившись над бездыханным спутником и хлопая ладонями его щеки, тихо окликнула. Имперец не шелохнулся.
Вспомнив простейшее заклинание лечения, приложила руку к мужской груди. Из-под ладоней полились теплые искорки целительных чар. Поглощаемая телом энергия не оказала на моего спутника никакого видимого глазу эффекта.
«Чем же его пришибло? Он умер или парализован?» — отрешенно думала, приложив ухо к груди Уведомителя.
В голове всплыл мой личный опыт от пребывания в магическом стазисе, насланном на меня алхимиком перед
издевательствами лечением ноги. Во время действия заклинания старика мое сердцебиение сильно замедлилось, а дыхание стало затрудненным и еле различимым.
Не заметив ударов сердца и подумав пару секунд, попытала удачу, поднеся ухо к носу Спикера. Я не испытывала никакого волнения за ассасина. И это было вполне логично, после всех его пыток и грубостей.
«Парализован, значит», — флегматично заключила, почувствовав слабый выдох.
Память в моей голове уже прокручивала полный список «долгов», которые, по ее нескромному мнению, следовало немедленно выплатить Уведомителю. Валюта для выплат именовалась «мстя жестокая» и «мстя очень-очень жестокая». Мой внутренний архивариус уже в предвкушении потирал лапками.
Выпрямившись, я расплылась в довольной улыбке. На долю секунды мне померещилось, что глаз Люсьена нервно дернулся.
Внезапно возникшее чувство безнаказанности опьянило меня и заставило забыть о таком важном слове, как «последствия».
— А я ж могу делать с тобой все, что мне захочется-я-я, — упоенно мурлыкнула. Рука уже тянулась к поясу мужчины.
Вытащив из ножен его оружие, полюбовалась красотой клинка*. Проверила баланс, который оказался просто идеальным. Скопировав поведение Лашанса, приставила лезвие к горлу имперца, наклонилась и томно прошептала:
— Ну и что мне делать, м? Написать свое настоящее имя на твоем теле? Вот здесь, — Левая рука легла в район солнечного сплетения живого «трупа» и смело скользнула в сторону живота. Лениво съехала в бок, к поясу, где крепились ножны.
— Теперь ты понимаешь, каково это – чувствовать холод и остроту металла у шеи? Тебе нравится? Мне – нет! Было мерзко, — бросила ледяным тоном, убирая клинок в ножны. — Тебе повезло, что я не знаю то заклинание. Я бы тебе тоже чего-нибудь заморозила. В воспитательных целях.
«Капец. Сначала делаю, потом думаю. Это все твое тлетворное влияние, изверг», — метнула в живую статую негодующий взгляд. — «Я ж убивать не собиралась, только убежать. А после такого представления он, если будет жив, поймает и с меня скальп снимет», — мысленно простонала.
В глубине дома послышался какой-то грохот. «Бравая» компания неизвестных захватчиков вломилась внутрь. Идти встречать незваных гостей с хлебом-солью мне жутко не хотелось. Вряд ли бы меня обрадовала встреча с теми, кто мог позволить себе беззастенчиво вторгнуться в дом главы гильдии убийц.
Я поспешно поднялась и приготовилась удирать со всех ног. Бросила быстрый взгляд на оцепеневшего имперца, сумбурно размышляя, оставить его тут или оттащить в безопасное место. И стоит ли вообще помогать такому вредоносному созданию.
Хотелось избавиться от угрозы в лице ассасина. Но бросить мужчину сейчас – не означало обезопаситься от убийцы. Уведомителю по его темнобратскому статусу была характерна повышенная живучесть. И как только Люсьен разберется с нежданными визитерами, сразу доберется до меня. И уже не ради продолжения командной работы, а чтобы отомстить.
К тому же оставался контракт. Если Лашанс остерегался меня даже калечить, не то, что убить, то, возможно, мне тоже следовало задуматься и остерегаться его смерти. И терять союзника, способного достать Амулет Королей, было бы глупо. Слишком много сил и боли уже было поневоле вложено мной в этот «союз».
Еще и самостоятельно выбраться из запутанных катакомб у меня бы не вышло. А проверять личности шумевших наверху индивидов, находящихся на пути к кратчайшему выходу через дверь, желания не возникало.
И было кое-что, что мне не хотелось признавать. Оставить Люсьена в заведомо беспомощном состоянии на растерзание недругу – я никогда бы себя за это не простила. Даже любимая им Семья – единственный сторонник убийц – теперь против Лашанса. Я бы с удовольствием лично устроила взбучку заносчивому кинжалистому гаду, но позволять другим делать это не собиралась.
Причин помочь Спикеру было достаточно, поэтому свои злопамятство и жажду мщения я временно затолкала подальше.
— Ты мне нужен. Живым. И, по возможности, здоровым, — со вздохом объявила, хватая мужчину под руки и волоча в сторону входа в городские катакомбы.
Полный боекомплект зелий и ядов, метательных ножей, кинжалов и других составляющих опасной амуниции ощутимо утяжелял Лашанса.
— И почему, скажи мне на милость, я спасаю человека, который столько раз грозился меня убить, а?! — пыхтела я, таща достаточно увесистый живой груз. — Как ты, Уведомитель Черной Руки, вообще в паралич вляпался?! Фух, ну ладно, и на старуху бывает проруха, — затащив «пациента» в тайный ход и не подумав о последствиях, разжала пальцы, выпуская мужчину из рук.
Красноречивый стук удара головы о землю флегматично прокомментировала:
— Ну-у, ничего, я тоже из-за тебя головой обо всякое билась, — совесть была на редкость солидарна с хозяйкой и грызть оную не спешила. Скорей, наоборот, охотно повторила бы непрямой «массаж» ассасинских мозгов в надежде на их вправление.
Я потянулась к пыльному рычагу в нише. Дверь со скрежетом съехала влево, вплотную сливаясь со стеной. Кромешная тьма накрыла нас, не оставляя шанса хоть что-то разглядеть.
— Капитан, здесь был какой-то шум, — гулким басом донеслось из глубины дома.
Под аккомпанемент грозно бряцающего снаряжения несколько пар ног спустилось в подвал. Послышались едва уловимые звуки копошения – солдаты проверяли все подозрительное в обстановке. Но, видимо, ничего достойного повышенного внимания и неотложных действий так и не нашли.
— Нет тут никого. Стало быть, то злокрысы расшумелись, — подытожил другой голос. — На верхних этажах больше следов. Стал-быть, начнем оттуда.
Даже неприятный затхлый воздух катакомб не помешал мне облегченно вдохнуть и выдохнуть. Только через несколько мучительно долгих минут, когда последние шаги за стеной стихли, осмелилась вызвать фаербол для посильного освещения окружающей меня мрачной действительности.
Внезапно увидев сверкнувшие рядом медовые глаза и напугавшись от неожиданности, я едва успела пискнуть:
— Ой…
Имперец быстро зажал мне рот, пресекая шум, который мог бы привлечь внимание и заинтересовать стражников.
— И точно, злокрысы, — раздалось задумчивое. Ведущая в подвал дверь закрылась за, как теперь выяснилось, самым последним визитером, о чем свидетельствовал характерный щелчок.
Я зло взглянула на Уведомителя, откинула мужскую ладонь и тихо возмутилась:
— Не смей трогать мое лицо немытыми руками! — представив, сколько микробов за время нашей вылазки с удовольствием «пожали руку» имперцу, содрогнулась.
— А мытыми, значит, смею, — прищурившись, ухмыльнулся Лашанс.
— И мытыми нет! — вытирая лицо от теоретически находящейся там грязи, выпалила. — Зачем тебе вообще это делать?
— Свои ты, полагаю, мыла? — с угрожающе-жесткой иронией в тоне уточнил собеседник.
— Это ж совсем другое. Я тебя в чувство привести пыталась, — стушевалась я.
Покосившись на мой фаербол, Уведомитель выгнул бровь и запустил в воздух магический светлячок.
Сконфужено потушила свой магический шар и в ответ на покровительственный взгляд немного обиженно заявила:
— Ну, нет у меня этого заклинания. Нет…
Послышался скупой мужской смешок. Сложившаяся ситуация заставила меня почувствовать себя нелепо.
Чтобы заглушить смущение, я скрестила руки на груди и оскорбленно уставилась на визави:
— Я ему тут жизнь спасла, а он ржёт. Давно бы менты…тьфу! Стражники тебя схватили.
—Ты не мне жизнь спасла, а прихвостням графа, — вальяжно бросил Лашанс, намекая на свое превосходство в смертоубийственном поприще. Казалось, будто вот-вот потянется, как расслабившийся после удачной охоты кот.
— Пока с тебя сошел бы паралич, они успели оценить твой походный набор, — кивнула куда-то неопределенно, на мужчину, в карманах которого припасено много смертоносного «добра». — И тут же тебя убить.
— Прежде всего, им захотелось бы меня допросить, — резонно заметил мужчина, внимательно оглядев закрытый ход в подвал.
— «Прежде всего», им захотелось бы не рисковать, а избавиться от такого явно опасного типа, — возразила, скрестив руки на груди. — А потом они сказали бы, что ты оказал сопротивление при задержании, и им пришлось убить тебя.
Уведомитель расписал место потайной двери набором замысловатых рун и активировал магическую ловушку. Письмена стремительно побледнели до состояния невидимости. Подвижная серая стена больше ничем не выделялась. Неосведомленный человек просто так не догадался бы, что эта мрачная громадина может отделиться от монолитной каменной кладки и открыть путь в чужой подвал.
— Стражи в этом доме много. В таких случаях они питают надежду, что подавят врага числом, — снисходительно просветил меня ассасин.
— Пока ты будешь разбираться с одними, другие уже позовут подкрепление, — я не собиралась так просто отказываться от попыток получить признание своего благого дела от эгоистичного оппонента.
«Вот она, неблагодарность в чистом виде. Эх, тяжела доля героя», — ворчал внутренний голос.
— Прежде чем новые отряды появятся на пороге этого дома, я успею скрыться, — скучающе заметил убийца, показывая, как его утомили бессмысленные пререкания. И решительно отбрил: — Довольно.
Ассасин старательно запихивал камень в углубление с рычагом. Замаскировав нишу, скользящими хлопками струсил пыль с рук и обновил магический светлячок.
— Я тебя спасла, и нефиг это отрицать, — я решила
топорно-в-лоб-овым методом прямо возмутиться. — Мог бы и «спасибо» сказать.
— Полно. Я оценил твое безрассудство, — категоричным тоном изрек визави. Вряд ли он был знаком с загадочным «нефиг», но наверняка по контексту понял смысл и предпочел не заострять на слове внимание.
Я едва успела почувствовать торжествующий привкус победы от его косвенного признания моих бесценных лашансоспасительных заслуг, как меня нагло спустили с небес на землю:
— Напомни, что было перед этим? Ты хотела что-то сделать со мной, — Люсьен угрожающе надвигался на меня. Медленно, с хищной грацией наступал, растягивая момент и умело нагнетая обстановку.
Городские подземные туннели оказались предательски узкими. И вопиюще грязными. Я слишком быстро уперлась в завешенную измочаленной паутиной стену.
— Что? — нервно переспросила, с напускным удивлением хлопая глазами. — Ничего…
— Мне так не казалось, — наседал мужчина. Ассасина окружал противоречащий ситуации ореол темного, опасного магнетизма.
«Стокгольмский синдром, ты ли это?» — нервно пошутил внутренний голос. И завистливо присвистнул: — «Вот это харизма…
Красноречие по-любому на соточке».
— Вдруг в тебя тоже заклинание с побочными эффектами попало? Иллюзии, например, — я неосознанно уперла руку в грудь Уведомителя, останавливая его приближение.
Уже на уровне рефлексов я ожидала какого-то подвоха от имперца и была настолько взвинчена, что с трудом удерживала в себе желание вклинить между нами самый мощный из своих фаерболов. Или крикнуть стражникам, сделав рывок в сторону скрытого рычага и безуспешно надеясь, что меня не перехватят «в полете». Но визави не спешил размахивать передо мной ничем колюще-режущим или магически-поблескивающим. И раз уж убийца еще не проявил активных агрессивных действий, я не проявляла свои. Был не тот случай, когда «лучшая защита – это нападение». Провоцировать хищника себе дороже.
Пока Спикер с непроницаемым лицом изучал меня, я критически (и даже немного панически) оценивала расстояние между нами.
— Ты слышал что-нибудь о личных границах? — ненавязчиво поинтересовалась у мужчины. Мягкая кожа зачарованного жилета ассасина приятно холодила мою ладонь.
— Разве меня остановят какие-то границы? Законы? Протесты? — медовый взгляд стал строгим. — Ты уже знаешь меня ровно настолько, чтобы самостоятельно ответить на этот вопрос. Попросишь доказательств?
Перед глазами замаячило свежее воспоминание замороженной Люсьеном ладони. И боли. Такой яркой, будто я испытывала ее всего секунду назад.
— Нет. Что тебе надо? — устало спросила и рваным движением отдернула руку. Выскользнула влево, мимо Люсьена, и сказала:
— В попытках понять тебя и эти перепады настроения я скоро с ума сойду.
В глубине души осталась уверенность, что мне всего лишь позволили совершить этот утекающий маневр.
— Действуешь ты так, будто он (ум) давно тебя покинул, — уничижительно хмыкнул убийца. И пошел в обратном направлении. К выходу из катакомб.
После затяжной паузы, когда я думала, что разговор уже окончен, Уведомитель бросил будничным тоном:
— Спасибо. За намерение.
— За «намерение»? — переспросила, замедлив шаг. Усталость путалась в ногах и выуживала зевки из моего рта. — За намерение помочь?
Ответа не последовало. Имперец, сохраняя молчание, твердой ловкой походкой продвигался вперед. Магический свет удалялся вместе с моим спутником. Оставаться в полной темноте в извилистых подземных ходах с кучей опасностей мне совсем не хотелось.
— На здоровье, — фыркнула, нагоняя мужчину. — Только не заставляй меня пожалеть об этом.
Меня полностью проигнорировали.
Из-за изнеможения поддерживать темп неутомимого ассасинистого терминатора становилось все трудней. Казалось, я скоро начну спотыкаться на ровном месте.
— Почему нельзя было сразу сказать «спасибо» и на этом все? — сокрушенно вопросила я, сцедив очередной зевок в руку. Сама прекрасно понимала глупость всех этих препирательств. Но остановиться не могла: казалось, если замолчу – тут же свалюсь и засну.
Закралось подозрение в нехватке кислорода. Но полное отсутствие зевоты у имперца развеяло эту версию в прах.
Лашанс был бодрячком. Свеж и энергичен как огурчик, что меня несказанно бесило. Я, конечно, тоже была как огурец, но по личным ощущениям… подвявший, зеленый и в пупырышках.
— Слишком скучно, — на пару мгновений оглянулся убийца. В прищуренных медовых глазах проскользнули лукавые искорки.
«Гр-р-р! Р-р-развлекаешься, зараза», — мои мысли устроили экстренный консилиум по поиску цензурных выражений по отношению к поведению Уведомителя. И пришли к смиренному выводу, что проще законспектировать новые обороты во второй томик словаря русского матерного, чем запикивать все, кроме знаков препинания. Даже междометия и союзы звучали как первосортная брань. Интригующе и весьма угрожающе.
С большим запозданием я заметила, что Уведомитель сбавил шаг. Заплетающимся из-за сонливости ногам стало легче поспевать за гораздо более выносливым имперцем.
***
— Ключ. Ключ у тебя? — голос дрогнул от нетерпения. Мужская ладонь бережно очертила изгиб нежного женского лица. Подушечка большого пальца прошлась по расслабленной, податливой, но узкой губе.
— Нет, — прозвучало слишком сухо. Но с хитрецой.
— «Нет»?! — с нажимом, срываясь на истерический тон, переспросил мужчина. Осторожные пальцы жесткими прутьями грубо впились в кожу альтмерки.
— Не забывайся, мальчишка, — разъяренно приказала женщина, злым ударом отшвырнув руку со своего лица.
Эльфийка взвилась в полусидячее положение. Белокурые волосы красиво рассыпались по обольстительным изгибам плеч.
Тяжелая пощечина оставила отпечаток небольшой руки на щеке бретонца. В глазах Матье полыхнула звериная ярость. Аркуэн жадно следила за тенью каждой эмоции на лице Беламона. Мер была готова к любому проявлению безрассудства мужчины и знала, как его подавить. Ее весьма забавляла игра с чужим безумием, а управлять им и вовсе доставляло куда большее наслаждение.
— Я не потащу ключ в такое место, — процедила альтмерка через оскаленные зубы. — Он спрятан до тех пор, пока в нем появится необходимость.
— Все же, у тебя, — низким тембром простонал Матье и слегка оторвался от подушки, чтобы схватить и увлечь за собой Аркуэн.
Альтмерка поддалась, опускаясь на грудь любовника. Светлые пряди игриво щекотнули бледную кожу бретонца. В конце концов, было опрометчиво отказываться от удовольствия, если оно не мешало ее задумке. Наоборот, отчасти помогало удерживать власть над мужчинами.
***
Сквозняк игрался с маленьким огоньком свечи. Тени неодобрительно дрожали. Подробная карта Сиродила лежала на неровном столе. На потрепанной выцветшей в желтизну бумаге красовались новые пометки, выведенные аккуратной рукой. Чернила еще не успели высохнуть, посему еще нельзя было сворачивать большой пергамент. Сохли они непривычно долго. Может, оно и к лучшему – давали шанс лучше запомнить все необходимое. Или передумать.
Тихий мерный шелест исписанного дневника безумца в заляпанной кожаной обложке щекотал чуткий слух ассасина.
Лашанс уже продумал и выбрал дальнейшие действия и отказываться от них не собирался. Впрочем, Уведомитель мало верил в их успех. Но бездействовать, когда его драгоценная Семья рушится и исчезает прямо на глазах, а у него есть призрачная возможность прекратить распад, он себе не позволил бы. Хотя бы попытается, пойдет на крайний риск. Если Мать Ночи будет потворствовать его искренним стремлениям уберечь Темное Братство от исчезновения, задумка Спикера увенчается успехом. И уже следующей ночью он с ключом и аэдровой куклой предстанет перед духом Нечестивой Матроны.
Мужчина оторвал сосредоточенный взгляд от писанины Беламона и посмотрел влево. В другом углу комнаты примостилась лежанка. Имперка – или, вернее было бы сказать, похожая на имперку девка – свернувшись клубком, лежала спиной к тусклому источнику света. Она так утомилась, что заснуть ей не помешал даже обычно раздражающий изнеженную девчонку свет. По виду кажется сильной. Но слабая. И пустоголовая.
Уголок мужской губы едва заметно дрогнул, намекнув на улыбку.
Второй раз она сознательно упустила возможность убить Лашанса. Более того – попыталась спасти! Уму непостижимо. Теперь, сам того не желая, Уведомитель верил чужачке больше, чем кому-либо из дражайшей Семьи, в глазах которой заклеймен предателем. Какая жестокая ирония.
Спикер отложил в сторону найденный под анвильским маяком дневник. Совсем некстати ему вспомнился томный шепот и будоражащая воображение фривольность рук заказчицы. Медовые глаза азартно блеснули. Игра на ее нервах, поначалу порожденная желанием припугнуть или проучить Алинэй, иногда разнообразила досуг мужчины и порой была недурственна. Но, быть может, стоило немного изменить принцип ходов и конечные цели? Имперка, сама того не ведая, завоевала малую толику его доверия. Мужчина сможет с ней на время оставить настороженность и расслабиться. «Симпатичный, но все равно гад». Люсьен сыто ухмыльнулся. Если выживет…
Имперец еще раз проверил карту. Убедившись в том, что новые записи окончательно высохли, ловко сложил пергамент и поместил в дорожную сумку. С сожалением вспомнил о припасенных зельях и превосходной зачарованной броне, оставшихся в его доме. Они бы Лашансу пришлись очень кстати. Но Фаррагут теперь небезопасен, полезные вещицы остались недосягаемы.
Спикер еще раз бросил цепкий взгляд на спящую девушку. Взять ее с собой было бы крайне неразумно. Неискусная в умении сражаться, она только помешает. Убийца предусмотрительно не сковал ее, чтобы не убежала. Велик риск, что он не вернется. Лашансу все же не хотелось, чтобы ту, кто глупо и наивно стремилась спасти его самого и его гонимую всеми Семью, настигла нелепая смерть от голода или жажды. Ему не чуждо то, что именуют благодарностью. А найти заказчицу для него не станет проблемой. Если, конечно, Уведомитель не предстанет перед Ситисом.
Мужчина задул свечу и направился к единственному выходу. Туда, где поставит жизнь на кон и постарается выжить.
Уже на пороге ему почудились немногим ранее уже слышанные слова: «Ты мне нужен. Живым. И, по возможности, здоровым». Уведомитель надменно фыркнул. И криво улыбнулся. Однако медовые глаза остались серьезными и холодными.
***
В столешницу был воткнут до боли знакомый моему горлу кинжал. Оружие Лашанса пригвоздило к видавшему виды дереву сложенный пополам пергамент без подписи.
— Люсьен? — неуверенно позвала. Но никто не откликнулся.
— Люсьен?! — громче повторила.
Было неуютно. Обычно Уведомитель сам безжалостно будил меня. Или, по крайней мере, проснувшись, я находила его где-то поблизости. Сейчас его определенно не было рядом. И любимый кинжал он почему-то не взял.
Я выдернула оружие из стола и нетерпеливо развернула бумагу.
«Загляни под шкуру лежанки. Найденное тебе пригодится. Жди три дня. Сохрани Береги клинок», — гласили ровные строки с характерной вытянутой буквой «т», напоминающей меч.
«Что…?», — я снова и снова перечитывала слишком лаконичное послание. И злилась на привычку Люсьена скупиться на информацию.
В голове роилась уйма вопросов. Неприятный комок подкатил к горлу при мысли, что его письмо чем-то походило на прощальное.
А с учетом того, что он доверил мне владение своим излюбленным оружием, напрашивался совсем скверный вывод. Прощался он не только со мной, но и с жизнью…
Я обессилено рухнула на стул. Положила письмо на стол перед глазами, уткнулась в столешницу локтями по обе стороны от бумаги и уперла голову в ладони. Неизвестно сколько сидела в удрученной позе, буравя взглядом красивые внешне, но ужасающие по значению строки.
Мне не хотелось верить в сокрытый между ними смысл. Лашанс сомневался, что останется жив. А если он настолько сильно не уверен, что потрудился написать записку и не пожалеть любимый кинжал, то шансов почти не было. Я спрятала лицо в руках.
«Что за…», — всепоглощающий шок и волнение разогнали в голове все мысли по закоулкам.
