Изменить историю

      Звёздное небо мерцало множеством разноцветных всполохов. Над костром вилась парочка непонятно откуда взявшихся столь ранней весной мошек. Ролас – юный рыжий паренёк, виденный мною ещё при первом пробуждении в лагере непонятных личностей, – подкинул несколько криво обломанных дров в костёр. Потревоженное пламя затрещало и выпустило вверх сноп ярких искр.       Мой взгляд оторвался от парнишки у огня и устремился вслед за быстро гаснущими оранжево-красными точками. За всё время пути мне казалось, что запах походного костра напрочь въелся не только в одежду, но и в мои кожу и волосы. Порой его избыток вызывал тошноту, порой, напротив, был незаметен, но чаще всего он следовал по пятам тонким чистым ароматом жжённой древесины, почти незаметным в виду привыкания к нему.       Были ли тому виной изменения в моём теле, либо тамриэльские костры чем-то принципиально отличались от земных, но меня не беспокоил кашель из-за дыма.       Я лежала на спальном месте под шкурами, тщетно пытаясь заснуть. В голову лезли разные мысли и, к моему огорчению, они были преимущественно мрачными. Мысли о прошлом и об угрозе будущего прорвали тщательно возводимую мной плотину отрешенности и хлынули в сознание безжалостным вязким ледяным потоком. Они затягивали подобно болоту. Моя прежняя жизнь казалась всё больше похожей на сон, в который мне иногда и самой уже плохо верилось. Так же, как порой не верилось во всё происходящее в Тамриэле – изредка проскальзывала шальная мысль: «А не брежу ли я?». Диссонанс, вызванный огромными различиями между прошлой и нынешней жизнями, вкупе с неопределённостью дальнейшей участи заставляли сомневаться то в прошлом, то в настоящем, и это пугало. Особенно, когда стараниями Мифического Рассвета само существование будущего было под большим вопросом.       Потерять прошлое, вынужденно рисковать будущим и не иметь возможности взять под контроль настоящее – что может быть хуже? Я приподнялась на лежанке и неосознанно мотнула головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё нежеланные размышления.       На поляне горело несколько костров – так как борцов с культистской нечистью оказалось неожиданно много, одного источника тепла на всех явно не хватило бы.       Часовой недоумённо посмотрел на меня с немым вопросом в глазах, но я лишь вздохнула и пожала плечами. Не спалось.       Слева меня «подпирал» костёр. Справа – эльф, примостивший свой спальник вплотную к моему. Со стороны изголовья лежанки соседом был никто иной, как Люсьен Лашанс, который, наверное, если можно было бы, отодвинул подальше костёр и улёгся бы бдеть мою честь с противоположного от мера бока. Впрочем, нет, он с большей охотой отодвинул бы от меня полукровку.       Я решила выбраться из кокона шкур. В процессе сего действа выяснилось, что на моём животе пригрелась эльфийская конечность, под покровом ночи забравшаяся ко мне под покрывала.       Пока я раздумывала над тем, не дать ли мне по чужой загребущей руке, её обладатель приоткрыл глаза и, хлопнув длинными ресницами, с сонной поволокой во взгляде искоса поглядел на меня.       Заметив пробуждение святотатца, посягнувшего на мою неприкосновенность, я поймала его взгляд и откинула шкуры. Эльф, которому показали на его руку, возлежащую на чужих территориях, с невозмутимым видом слабо улыбнулся. Я шлёпнула опоясывающее обвившую меня мужскую руку, не спешившую покидать моё тело. Отрезвлённая шлепком конечность перестала мимикрировать под пояс с автоподогревом и шустро уползла восвояси к своему хозяину. Мер скорчил обиженное лицо, призванное пристыдить и усовестить меня. А, возможно, чтобы в порыве раскаяния я вернула изгнанную длань обратно на живот и даже расположила бы её где-нибудь повыше.       Я вздёрнула бровь и устремила негодующий взор на полукровку. Оный быстро распознал отсутствие шутливого настроя на моём лице, и предпочёл более не гневить даму вызывающим поведением.        Невольно восхитившись отменным чувством самосохранения спутника, я поднялась, сбрасывая шкуры, и шагнула со спальника на землю.       — Куда собралась? — вопрос Эльвелла на мгновение опередил ассасина.       — Куда? — сверкнул медовый взор.       — Спите, — ответила я, не зная, то ли плакать, то ли смеяться из-за столь бдительного конвоя.       — Куда ты? — требовательно повторил наёмник.       — Да какая вам разница?! — стараясь сдерживать громкость голоса, возмутилась я.       — Большая, — сверля меня немигающим взглядом, выдал ассасин.       Возразить на сей «железобетонный» аргумент мне было нечем. Да я и без того понимала, что спутники, вероятно, озаботились вопросом моей безопасности. Но порой так хотелось побыть наедине с самой собой…       — Я просто хотела…, — я замялась, пытаясь определиться с чётким ответом. — Пройтись.       Мужчины посмотрели на меня как на идиотку: одиночные ночные прогулки по пересечённой лесной местности можно было приравнять к попытке самоубийства. Особенно в моём исполнении.       — Я не далеко, — поспешила добавить, при виде досадливо-укоряющих взоров. — Мне просто не спалось.       — Знаешь, что…, — произнёс ассасин и угрожающе замолк. Под нашими с полукровкой недоумёнными взглядами, Лашанс откинул шкуру и поднялся с лежанки. Бывший Спикер посмотрел на меня, как на умалишённую: — Порой твоя глупость не знает границ.       Эльвелл солидарно кивнул с тяжким шумным выдохом, выражая немое согласие со словами имперца.       Обидней было от того, что меня неправильно поняли. Я и не собиралась отходить далеко. Более того, я не планировала «гулять» за пределами света костра – только отошла бы подальше от скоплений спящих тел. Туда, где поглядеть на звёздное небо можно было бы в относительном уединении, без сопровождения нестройной а капеллы храпа во всех тональностях.       Оскорблённая в лучших чувствах, я более подробно сообщила спутникам о своих намерениях.       — Я пойду с тобой, — на этот раз своё спальное место покинул Эльвелл. С завораживающей грацией поднявшись в вертикальное положение, эльф добавил: — Побудешь наедине с собой в нескольких шагах от меня.       — Я сам сопровожу её, — холодно обронил Люсьен.       — Я сама себя сопровожу, — возмущённо заявила я, пытаясь отделаться от обоих кандидатов в личную свиту.       — Потише, — внезапно встрял в разговор Ролас. — А то всех перебудите.       Лашанс сорвался с места и в мгновение ока оказался рядом со мной. В следующую секунду из лёгких вышибло воздух от удара о чужое плечо. Бывший темнобратский Спикер под изумлёнными взглядами эльфа и Роласа взвалил меня к себе на плечо.       — Отпусти её! — возмутился Эльвелл, подскакивая к удаляющемуся со мной на плече имперцу, пока сам объект мужских препирательств в моём лице тихо откашливался.       — Ты что творишь?! — зло прошипела я Люсьену.       — Ты уже начинаешь говорить почти как настоящая ассасинка, неплохо, змейка, — хмыкнул Лашанс, игнорируя требование наёмника.       Я пыталась сползти на землю, но убийца держал меня так, чтобы я не могла выбраться из его хватки.       — Поставь её на землю, — Эльвелл перегородил бывшему Уведомителю дорогу. И пусть лица остроухого товарища мне было не видно, но голос его звучал крайне угрожающе. Я привыкла к насмешливому позитивному пройдохе, и теперь столь разгневанный приятель стал для меня открытием.       Имперец попытался проигнорировать полукровку, но тот больше не позволил даэдропоклоннику ступить и шагу. Лашансу пришлось остановиться.       — Сгинь, — единственное слово, которым удостоил имперец наёмника.       — Отпусти меня! — я со всей силы ударила Спикера по спине.       Очень хотелось попросить помощи эльфа, но я понимала, что моя просьба станет отмашкой для мордобоя обострения конфликта между наёмником и ассасином. Тем более, полукровка и так бы мне помог.       — Ты её слышал. Отпусти, — жёстким ледяным тоном бросил Эльвелл.       Я ещё раз стукнула Лашанса по спине:       — Поставь меня, — терпение таяло, а решимость предпринять более жёсткие действия росла. Ещё немного, и я начала бы сопротивляться всерьёз и со всей силы. И тогда бы кинжалистый гад не смог удержать меня, зато получил бы в качестве утешительного «приза», по меньшей мере, кулаком в ухо или локтём в затылок.       Возможно, почувствовав мой настрой, Лашанс отпустил руки, позволяя мне сползти на землю. В момент моего приземления что-то пошло не так, и я потеряла равновесие. С двух сторон меня удержали спутники. Взъерошенная, подхваченная под руки, казалось, я и правда находилась под конвоем, как преступница.        «Как же меня это задолбало», — злость клокотала внутри. Пока мы находились в плену, безоружные и в окружении толпы посторонних, мужчины несколько поумерили свои амбиции и претензии на меня. Но даже в этой ситуации они нашли возможность поспорить.       Пусть в банде Вилара было много людей, но до предварительного обсуждения стратегии допускались единицы. Только приближённые – обладатели хороших тактических навыков, которым норд мог доверять.       Утверждённый же план по понятным причинам доводили до сведения каждого участника группировки.       Нашей троице главарь однозначно не доверял. Тем не менее, в виде исключения оказал нам сомнительную честь присутствовать на предварительных «дебатах». Оставалось только гадать, каковы были мотивы Вилара.       Пока рядовые бандиты подчинённые норда были разогнаны по делам, в центре лагеря происходило обсуждение. Помимо нашей троицы, Вилара и Карнигара на собрании присутствовали ещё четверо мужчин, которых я лично не знала. Ещё пара стояла в карауле, взглядом выискивая любопытствующих, которые не допускались на совет.       На наспех сооружённом подобии стола лежала большая карта Тамриэля. Пергамент был изрядно потрёпан, особенно заметен был износ по махровым краям и потёртым заломам. Кое-где по бумаге раскинулись следы разводов, в некоторых местах чернила расплылись в бесформенную грязь из-за некогда капавшей на бумагу жидкости. Но больше всего меня интересовали чернильные метки, оставленные самим владельцем стратегичекси важного пергамента.       — Такая… большая свора поскупилась на магическую защиту для карт, — усмехнулся Лашанс, рассматривая трофей.       — Магическая защита? — я с удивлением подняла глаза на ассасина. Если бы мы были вдвоём, Люсьен непременно поупирался бы, прежде чем ответить. И только доведя меня до состояния, близкого к нервному срыву, с видом огромнейшего снисхождения поделился бы крупицами информации.       — Некоторые карты зачаровывают от тления. Или используют чары на сокрытие важных меток, — охотно пояснил мер, увлечённо разглядывая обсуждаемый предмет.       Однако сейчас я могла не упрашивать гада кинжалистого, так как теперь в моём обществе находились менее заносчивые и вредные личности.       Я с благодарностью взглянула на Эльвелла и улыбнулась:       — Спасибо, — после чего краем глаза пронаблюдала едва уловимую досаду на лице Люсьена.        «Ему не дали потрепать мне нервы. Экая жалость», — мстительно подумала я с донельзя довольным видом.       Полукровка удивлённо вскинул брови и, переведя взор на меня, усмехнулся:       — Откуда такой порыв вежливости?       — Да просто…, — я замялась с ответом. — Иногда начинаешь воспринимать по-новому и ценить обычные вещи, — я метнула косой взгляд на имперца. По ехидной физиономии ассасина стало очевидно, что мой скрытый упрёк поняли, но раскаяния не испытали. Наоборот, очень гордились каждым жестоко убитым нервом.       Эльвелл, между тем, тоже правильно оценил происходящее и наградил ассасина тяжёлым взглядом.       — Выясните отношения в другом месте, — подал голос главарь «народных мстителей».       — Долго же ты терпел это, — едко добавил Карнигар. В нашем присутствии недовольство ни на секунду не покидало лицо бретонца. Мы ему однозначно очень не нравились, и скрывать свою неприязнь и подозрения правая рука главаря и не думала.       — Вернёмся к обсуждению Мифического Рассвета, — сказал Лашанс нейтральным тоном, но все отреагировали так, будто перед ними командир. Не последовало никаких возмущений, что посторонний раскомандовался. Напротив, на несколько мгновений все притихли и чуть ли не вытянулись по струнке. Только Вилар хмыкнул, но проявил настоящую мудрость лидера и не стал начинать конфликт за власть там, где этого не требовалось. Он-то был уверен в собственных силах и авторитете, и самоутверждаться по пустякам ему не требовалось.       — Продолжим…, — кивнул норд. «Коренастый» указательный палец лидера ткнул в одну из заметок на чужой карте.       — Вот здесь…, — обсуждение стратегии пошло своим чередом.        «А что, если карта всё-таки зачарована?» — озадачилась я, слушая в пол-уха монолог Вилара. Но как бы я ни приглядывалась к пергаменту, уловить хоть малейший отблеск зачарования так и не смогла. Через несколько минут я оставила попытки поиска того, чего не было, и принялась за изучение детища сиродильских картографов. Выходило из рук вон плохо, так как «детище» было повёрнуто ко мне вверх ногами. Участники дискуссии обступили карту со всех сторон, и мне достался один из самых неудобных углов обзора. Столкнуть Вилара с его позиции для получения доступа к наилучшему виду на карту я посчитала лишним, то бишь смертельно опасным.       Примерно в двух днях пути по пересечённой лесной местности находилось нечто, по всем признакам похожее на лагерь либо основной группы разбойников, либо их мифическо-рассветных хозяев. «База» супостатов располагалась в северной стороне от нас, однако немного отклонялась от маршрута, ведущего к Храму Повелителя Облаков, что ставило меня в затруднительное положение: Мартин в непонятном, но явно опасном стазисе не мог ждать, пока я вдоволь нагуляюсь по сиродильским лесам вместе со «священным походом» борцов со злом. К тому же, моё положение пленницы тоже свидетельствовало о том, что и меня записали в потенциальное зло. Какие-то неразборчивые борцы попались…       Но и отпускать нас так просто никто не собирался, слишком уж многое мы узнали: следовало как-то доказать свою лояльность и непричастность к Мифическому Рассвету и другим даэдрическим культам. «Знали бы они, с кем имеют дело», — мысленно усмехнулась, вспоминая о наличии в рядах моих компаньонов одного совсем не скромного и молчаливого темнобратского убийцы.       Как бы мне ни хотелось поскорей отделаться от общества команды Вилара, но с огорчением пришлось признать, что, вероятней всего, нам придётся сделать небольшой крюк и потерять драгоценное время.       И всё же я хотела попытаться уговорить норда отпустить нас.       Но пока мысли метались в нерешительности и попытках составить в уме более-менее приличную речь ля убеждения, меня опередили:       — Время не ждёт. Последний из рода Септимов на грани жизни и смерти…, — начал Эльвелл. Его слова своей пафосностью напоминали какой-нибудь эпичный заскриптованный диалог в игре, и в другой ситуации мне стало бы смешно. В этот же раз я с благодарностью взирала на наёмника, взвалившего на себя бремя главного парламентёра. Для убеждения лучше уверенный последовательный пафос, чем запинающееся хаотичное бормотание.       — … Слишком многое поставлено на кон. Нам нужно попасть к Клинкам как можно скорей, — завершил Эльвелл тираду, а я мысленно ему поаплодировала. На несколько неожиданно долгих секунд среди немногочисленных окружающих повисла тишина.       — И что же именно вы будете делать, явившись к Клинкам? — спросил один из приближённых главаря. Имени этого имперца я не знала.       Простой и очевидный вопрос поставил меня в тупик.       Чтобы знать, что делать, нам ещё надо было разобраться с состоянием Мартина и вообще найти решение, в сторону которого предстояло «двигаться». Опираясь исключительно на предположения, мы и сами пока что плохо представляли план возможных действий.       Впрочем, правду говорить вовсе не обязательно…       — А это уже секретная информация, и разглашению она не подлежит, — жёстким тоном изрёк Эльвелл, на несколько мгновений показавшийся агентом тайной канцелярии, высокомерно отмахивающимся от взятки за засекреченные данные.       Полукровка выглядел так убедительно, словно действительно хранил государственную тайну. Однако он всего лишь выкручивался из щекотливой ситуации, так как нам не следовало говорить, что мы действуем по наитию и просто импровизируем за неимением достаточного количества знаний. Нам нужна была, по крайней мере, хотя бы видимость важного приказа и, соответственно, веская причина убраться отсюда как можно скорей.       Норд метнул взгляд на меня:       — Твоя компаньонша несколько удивлена наличию секретных поручений, — командир «народных мстителей» оказался не так глуп. Он безошибочно выбрал меня в качестве «детектора лжи» моих спутников – в отличие от наёмника и ассасина, я не умела достаточно убедительно лгать. И что-то подсказывало, что Вилара было бы очень сложно провести даже мастеру лжи и обмана.       Только вот я не столько удивилась блефу остроухого товарища, сколько восхитилась его способности виртуозно выкручиваться. Это был невольный восторг с примесью удивления и опасения. Но разве Вилара интересовали такие детали? Впрочем, я бы и сама не стала объяснять сей щекотливый момент.       Я прониклась благодарностью к полукровке за то, что он раньше меня поднял главную тему нирноспасительной процессии и, соответственно, ему в первую очередь и отвечать. Однако мысленно отметила, что помимо ассасина не стоило недооценивать способности эльфа. Он мог лгать не менее правдоподобно и убедительно.       — Я бы сказал, что она в опасении, как бы наш остроухий напарник не выдал вам эти самые секретные поручения, — бывший Спикер Тёмного Братства деловито сцепил руки за спиной.        «Как бы неоднозначные достоинства моих соглядатаев не обратились против меня…», — промелькнуло в мыслях.       Опомнившись, я с запозданием кивнула, подтверждая сказанное Лашансом.       Вилар с сомнением прошёлся взглядом по нашим наичестнейшим физиономиям, задержавшись на моей подольше, и неопределённо хмыкнул. Норд нам не поверил, что, несомненно, говорило о его далеко не скудном интеллекте. Но, тем не менее, решил нам подыграть, чтобы услышать, что ещё мы можем сказать.       — Почему сразу не сказали то, что говорите теперь? Чего ждали все эти дни? — не скрывая скепсиса, заговорил молчавший до этого незнакомый мне бретонец.       — Говорили. Не всё, но говорили. И без крайней нужды мы бы не рассказали и этого. Но более ничего поведать не можем, — Лашанс метнул медовый взор на бретонца и сильней вдавил сжатый кулак в застланный картой огромный пень.       — Странно наткнуться на приближённых к императорской крови в таком месте. Никаких государственных указов при себе вы не имели. Я не могу поверить вам на слово, — Вилар начал оглаживать свою бороду. — Но что, если вы всё же говорите правду?...       — Мы говорим правду, — в лоб, не моргнув глазом, заявил Лашанс. В его высказывании таился скрытый вызов, нагловатый и требовательный. И капля пренебрежительной насмешки, будто норд безнадёжный идиот, раз не верит в такую прописную истину. Казалось, имперец вот-вот вытащит из-за пазухи официальный приказ и с возмущением замашет правительственной бумажкой перед носом главаря банды.       Вилар на мгновение опешил и призадумался.        «Вот как работает перк красноречия», — хихикнула я про себя. — «Особенно когда задействовано комбо из красноречия Эльвелла и убеждения Лашанса».       Кто-нибудь более внушаемый, вроде меня, сдался бы под натиском дара убеждения и обаяния моих спутников, но норд лишь нерешительно замялся и быстро опомнился:       — Со мной это не сработает, — Вилар покачал головой. — Использование таких уловок не поможет заслужить доверие. Напротив, вызовет лишь больше подозрений, — главарю «народных мстителей» не пришлись по душе действия моих спутников.        «Его уровень слишком высок», — внезапно всплыло в голове. Мне вспомнились игровые предупреждения, возникающие, когда уровень противника и его сопротивляемость выше уровня заклинания или способности. Сдержать нервный смешок стоило титанических усилий.       Эльвелл, поймав мой взгляд, состроил бровки домиком:       — Я сам по себе такой обаятельный, — улыбнулся и подмигнул мне.       Я улыбнулась в ответ, душа в себе желание ткнуть локтем в бок занявшегося самолюбованием или пикап-разминкой товарища.       — Это не отменяет правдивости наших слов, — повторил Люсьен, но уже несколько сбавив тон.       К вящему сожалению, мне не удалось понять, кто именно из моих знакомых сделал что-то, подрывающее доверие: один отшутился, другой проигнорировал намёк на обвинение, но изрядно поубавил напор.       Вилар перевёл цепкий взгляд на меня, отчего я изрядно напряглась.       — Это правда? — поинтересовался норд, явно определивший меня как самую лёгкую цепь для допроса и считывания информации. Я была не настолько глупа, чтобы полагать, что он мне верил хоть сколько-нибудь больше, чем моим товарищам. Но вот моей мимике и жестам – вполне.       — Да, — слегка удивлённым, едва ли не вопросительным тоном ответила я, гадая, о какой именно правде речь – о сказанном спутниками чуть раньше или об отрицании использования уловок в убеждении и обмане. Впрочем, это не имело значения, я бы подтвердила что угодно в пользу своих товарищей.        «В любой непонятной ситуации всё отрицай. Или выгораживай своих балбесов», — философски заметил внутренний голос.       Норд хмыкнул и обернулся к одному из подчинённых:       — Позови сюда Тирация и Роласа.             — Понял, — бретон коротко кивнул и удалился. — Вилар, опомнись, — тон Карнигара был тяжёл. — Им нельзя верить. А ты ещё хочешь…       Вилар взмахнул рукой, жестом приказывая шрамированному товарищу замолчать.       Внешне мои спутники оставались спокойны, но в тот момент ко мне пришло чёткое понимание того, что они напряжены и повысили бдительность до предела. Не укрылось это и от главенствующего в этой шайке норда.       — Если вы говорите правду, — давящим тоном начал он. Для придания пущего трагизма ситуации Вилар упёрся руками на пень, игравший роль подобия столешницы, глянул исподлобья на нас и продолжил хмуро:       — То не побоитесь пройти «Кровавую исповедь».       Название мне категорически не понравилось. Я мельком покосилась на лица спутников, силясь оценить их реакцию, и к своему личному недоумению обнаружила их удивление.       — «Кровавая исповедь»? — осторожно переспросила едва уловимым шёпотом Эльвелла, надеясь получить пояснения. Человек не должен был расслышать мои слова, а вот для остроухого спутника вполне по силам было разобрать смысл реплики.       — Не слышала о ней? — хмыкнул перехвативший мой вопрос Вилар и присел на пенёк у «стола».       — Нет, — чуткость слуха норда поражала.       — А твои друзья слышали, — норд позволил себе короткий смешок. — Вот они тебе и расскажут, — предводитель «народных мстителей» опять по очереди поглядел на нас и, возвращая интонацию имперца, с неким вызовом спросил:       — Ну что?       — Сначала объясните…, — я не хотела соглашаться на то, о чём не имела представления. К тому же название «испытания» отнюдь не располагало к экстриму и безумным экспериментам.       Эльвелл обхватил рукой моё предплечье и слегка дёрнул, вынуждая меня оборвать реплику и посмотреть на наёмника.       — Мы пройдём «Исповедь», — объявил имперец.       Я возмущённо посмотрела на него и перевела негодующий взор на наёмника:       — Что за «Исповедь»?! — тихо шикнула в сторону полукровки.       — Потом объясню, — резко и безапелляционно вымолвил эльф.       По серьёзному предупреждающему фиалковому взгляду поняла, что мне следовало отложить свой протест до выяснения обстоятельств. Пришлось подавить подгоняемый страхом и рвущийся наружу порыв возмущения.       — Гляжу, не все из вас согласны, — не преминул заметить Вилар, от внимания которого не ускользнула наша с Эльвеллом заминка. Норд уставился на меня: — Ты будешь проходить «Кровавую исповедь»? Если вы ничего дурного не замышляли, то и бояться тебе нечего.       Я беспомощно посмотрела на Эльвелла и Люсьена. Наёмник накрыл мою руку своей и кивнул, призывая довериться ему. Ассасин недовольно покосился на разгулявшиеся эльфийские конечности, но когда наши взгляды встретились, утвердительно кивнул.       — Хорошо, — произнесла я с тяжёлым сердцем, понимая, что у меня нет выбора, кроме как довериться спутникам. Пришлось подписаться на что-то непонятное, лишь бы не усугублять ситуацию.       — Вот и умница, — ободряюще улыбнулся Эльвелл.       Я в ответ одарила его тяжёлым скептическим взглядом и сжала в кулак руку, прикрытую эльфийской ладонью. Мера мой намёк не смутил, и он не спешил убирать свою конечность с моей. Пришлось высвобождать пленённую длань самостоятельно.       — Нам нужно поговорить перед ритуалом, — сказал имперец Вилару. — Как видишь, её нужно посвятить во… все тонкости, — кривая усмешка, возникшая на лице ассасина, отнюдь не добавила мне энтузиазма.       Появление Тирация и Роласа прервало дискуссию.       Худощавый взъерошенный имперец обратился к норду:       — Командир.       Однако Вилар проигнорировал Тирация и посмотрел на Роласа:       — Нужна «Кровавая исповедь». Сможешь?       Шок и удивление, посетившие моих спутников, были понятны без слов.       Лашанс только нейтральным глухим голосом вымолвил:       — Он…? — впрочем, ассасин быстро скрыл подлинные эмоции за фальшивой маской безразличия.       — Он, — с нескрываемым удовольствием подтвердил главарь.       Мне и раньше не нравилась эта затея, но реакция спутников вызывала ещё больше опасений. Однако я воздержалась от того чтобы устроить допрос присутствующим, и решила понаблюдать за дальнейшим развитием событий.       — Ты бы мог прямо сказать, что желаешь нам смерти в страшных муках, — невесело усмехнулся Эльвелл.       — Ну что ты. Ради такого я не стал бы рисковать Роласом, — басовито хохотнул в свою бороду Вилар.       К слову, самому Роласу так и не дали внятно ответить на вопрос норда.       — Так, может, ты и на мальчишку затаил обиду? Вот и решил всех разом, — хмыкнул Лашанс.       — Довольно, — главарю надоели препирательства. — Ролас. Сможешь?       — Могу попробовать…, — паренёк взъерошил свои рыжие вихры.       — Сможешь или нет? — давящим тоном задал вопрос норд. — Не уверен – откажись.       — Смогу, — вырвалось из уст мальчишки так отчаянно, будто он только что в прыгнул с обрыва.       — Тираций, помоги ему подготовиться. Если появятся подозрения, что он не выдержит, доложи мне.       — Будет сделано, — имперец кивнул.       Сопровождаемые нашими взглядами Ролас и Тираций удалились.       И только когда они скрылись из виду, Лашанс подал голос:       — Нам тоже нужно подготовиться, — напомнил бывший Уведомитель Тёмного Братства.       — Вы можете рассказать ей всё здесь, — норд остался непреклонен.       — Ты хочешь стать свидетелем очередного приступа паники? — с холодной иронией уточнил Лашанс, намекая на моё поведение.       Мне захотелось дать смачную затрещину Люсьену за то, что он посмел выставить меня истеричкой.       — В этом есть смысл. Идите, — Вилар слегка небрежно махнул рукой в сторону выхода. Он был уверен: что бы мы ни задумали, «кровавая исповедь» прольёт свет истины на наши мотивы и замыслы.       — «Кровавая исповедь», значит? — уперев руки в бока, я взирала на своих спутников с негодованием.       Так как прятаться для приватного разговора было особо негде(нам бы и не дали надолго скрыться из виду всей троицей одновременно), мы просто отошли в сторону, но продолжали оставаться под надзором шайки Вилара. Некоторые мужчины косились на экспрессивно жестикулирующую меня с недоумением.       Лашанс не спешил что-либо пояснять, упиваясь моим испугом, только смотрел на меня с довольной ухмылочкой, от чего я впадала в ещё большее бешенство.       Эльвеллу же хватило ума (и не доставало садизма), чтобы не мучить меня неведением.       — Тебе проще всего её пройти, — мер капитуляционно приподнял руки раскрытыми ладонями в мою сторону, невербально показывая жест полной открытости и доверия. — Там только название страшное. И оно оправдано для тех, кто виноват.       — Ты упустил одну маленькую деталь, — с издёвкой в голосе заявил ассасин. — Если кровавый маг неправильно задаст вопрос, то даже самый невиновный из всех людей в Нирне умрёт в адских муках.       — Это не в интересах мага. При нарушении порядка ритуала его постигнет та же участь, — Эльвелл поморщился.       — Ты видел, какому мальчишке этот идиот поручил провести обряд? — вкрадчиво, с жалостью, словно разговаривая с безумцем, изрёк имперец.       — Это ещё ничего не значит, — Эльвелл поглядел на моё лицо. — Лучше бы помог её успокоить и объяснить, а не усугублял! — мер приобнял меня и погладил по плечу. — Не слушай этого грязекраба. Он любит сгущать краски.       Бывший Спикер презрительно поглядел на эльфа, отдельного убийственного взгляда удостоилась его рука, покоящаяся на моём плече, цокнул, но, поймав мой взгляд, заговорил:       — Отчасти он прав…       — Вот видишь, он сам признался, что грязекраб, — фыркнул полукровка.       — Аэдров шут, заткнись или говори по делу, — выругался имперец, которому не пришлись по душе подколы товарища.       — Он всегда такой? — Эльвелл скосил хитрющие глаза на меня.       — Обычно ещё хуже, — окинув имперца снисходительно-злорадным взглядом, вынесла вердикт.       Спикер прищурился, взглядом обещая мне устроить все кары небесные, но тему развивать дальше не стал.       Взор кинжалистого гада меня достаточно впечатлил, чтобы разжечь во мне острую необходимость сменить тему:       — Почему они сразу не проверили нас этой магией? — я потёрла руки и сжала кулаки, пряча окоченевшие кончики пальцев в ладони.       Уже вечерело. Эхо зимы неумолимо выхолаживало весенний воздух. Тепло было только днём, а по утрам и вечерам ещё держался некомфортный холод.       Хотелось погреться у костра, но пока разговор не закончен, нам не следовало приближаться к местам скопления приспешников норда.       — Потому что это крайняя мера, к которой можно прибегнуть, — сообщил Лашанс, снимая с себя тёмно-коричневый шарф.       — Почему? — мне на руки прилетела тёмная, ещё слегка тёплая ткать. Я подняла вопросительный взгляд на Лашанса. Бывший Спикер, ничего не говоря, отошёл к одному из многочисленных деревьев и опёрся на его ствол. Я слегка смущённо поблагодарила неожиданного благодетеля: — Спасибо.       — Потому что мало обладателей подобных чар…, — добавил мер, пытаясь спрятать меня под полой своей куртки. В отличие от имперца, он не имел в своём распоряжении никаких шарфов и шапок, которыми можно поделиться. Поэтому ему оставалось только прикрывать меня от холода своей курткой, для чего нужно было приобнимать меня – этим мер и пользовался без зазрения совести. А я слишком замёрзла, чтобы возражать и отстаивать личные границы.       — Удивительно, что у них вообще оказался такой человек, — Лашанс прервал речь наёмника, глядя на мои манипуляции с его вещью. — Во время проведения ритуала заклинатель может погибнуть.       Я повязала шарф на шее, и озябшие руки нырнули под куртку мера. Замерла, чувствуя приятное тепло, но не теряла бдительность на случай, если эльф решит дать волю своим наглым конечностям.       — И почему же тогда они ради нас решили рискнуть своим редким магом? — выдохнула в шарф. От вещи исходил уже знакомый мне слабый запах яблок и полыни.       — Потому что мы можем говорить правду – они это понимают. И если на кону действительно стоит жизнь последнего наследника династии, который может восстановить барьер между Нирном и Обливионом, что разрушит замысел Мифического Рассвета, с которым они борются…, — Эльвелл сделал загадочную паузу и продолжил:       — Это и в их интересах. Не удивлюсь, если они нам ещё и помощь предложат. В их интересах нам посодействовать.       Как ни странно, руки остроухого наёмника вели себя прилично, не спускались и не поднимались «ненароком» в места, на которые им не следовало посягать. Полукровка просто поглаживал меня по спине, чтобы я быстрей согрелась.       — Лучшая помощь, которую они сейчас могут оказать – препятствовать открытию новых Врат, чем они и так уже занимаются, — добавил Лашанс.       — Верно, — Эльвелл призадумался. — Разве что сам кровавый маг мог бы нам пригодиться…       Спутники не знали всей информации о «Кровавой исповеди». Эти чары были сродни притче во языцех – кровавые маги сами по себе редки, и из них лишь немногим под силу освоить эту область магии. Никому из прочих учеников и вовсе не приходило в голову углубляться в изучение бесполезной области – того, что им неподвластно и с чем с большой долей вероятности они не столкнутся в течение всей жизни.       Само же магическое образование затрагивало тему «Кровавой исповеди» вскользь и крайне поверхностно, потому что данные чары относились к категории крайне нежелательных, недостаточно изученных, непредсказуемых и, как следствие, опасных.       Поговаривали о людях с врождённым даром, которые на интуитивном уровне могли творить такую волшбу, и для этого им не обязательно было вступать в ряды магического университета. Они оставались талантливыми самоучками.       Вот нам и пришлось довольствоваться скудной информацией из сказаний, не забывая, что очень многое в них, вероятней всего, окажется далеко от истины.       Когда мы попытались найти Роласа, чтобы непосредственно у него узнать, к чему нам готовиться, нас к оному магическому дарованию не пустили. Чтобы мы от счастья, выпавшего на нашу долю, ненароком не придушили столь ценный и редкий экспонат, не иначе. Вилар тоже не спешил прояснять ситуацию, ибо это было не в его интересах.       Наибольшая опасность нависла над Лашансом. Он не просто убийца, а даэдропоклонник. Если бы только Вилар знал о деятельности Люсьена, то незамедлительно убил бы его. И никакая миссия по спасению Нирна, возложенная на плечи бывшего ассасина, не остановила бы норда от расправы.       Единственное, что нам удалось выяснить: на подготовку к «Кровавой исповеди» магу нужно определённое время. И самое раннее, когда смогут провести этот ритуал – вечер следующего дня.       Весть об отсрочке всколыхнула противоречивые чувства. Под поверхностными нотками облегчения притаилась тяжесть ожидания неизбежного. Мне снова не спалось, но я упорно старалась провалиться в небытиё. Получалось из рук вон плохо. Я невольно ворочалась.       В какой-то момент даже проскользнула шальная мысль: «А не подлезть ли мне к Эльвеллу»? От отчаяния я уже готова была согласиться на успокоительные обнимашки. Останавливало только то, что наёмник захочет претендовать на недвусмысленное продолжение, если не сразу, так позже – точно. Впрочем, если бы я знала наверняка, что завтра будет последний день моей жизни, я была бы даже не против оторваться напоследок…       На рот легло что-то тёплое и шершавое. Доли секунды хватило, чтобы опознать очертания чужой руки. Прежде, чем я стала кричать и вырываться, слух уловил:       — Это я. Тихо.       Узнав голос имперца, я раскрыла глаза и замерла на мгновение. Лашанс склонился надо мной и едва слышно прошептал:       — Ни звука. Мы выберемся отсюда.       Едва заметно кивнула.       Имперец подхватил меня на руки, взвалил себе на плечо и, каким-то чудом ступая бесшумно с такой тяжёлой неудобной ношей, прокрался мимо всех спящих в лес. Мой взгляд метался по дремлющим лицам – даже караульный прикорнул.       Когда мы скрылись за ветками, Лашанс спустил меня на землю. Я огляделась:       — А где Эльвелл?       — Иди, — шикнул ассасин. Лашанс вцепился мне в руку и потащил куда-то в темноту. — Ступай осторожно.       Поначалу я послушно шла следом, почему-то решив, что Эльвелл непременно ждёт нас впереди – видимо, привыкла, что имперец не сильно баловал меня конкретными и исчерпывающими ответами на мои вопросы. Чаще всего он их просто игнорировал.       Осторожно переступая в темноте, я следовала за бывшим Спикером.       Однако Эльвелла всё не было на пути.       — Когда мы встретимся с Эльвеллом? Он успел уйти так далеко от нас?       — Не встретимся мы с ним, — буркнул ассасин, продолжая тянуть меня вперёд.       — В смысле?! — я попыталась вырвать руку. Но у меня ничего не получилось, хватка тренированного убийцы была слишком сильна.       — Он остался, — скупо выдал имперец.       — Как – остался? — я продолжила упираться.       Лашансу ничего не оставалось, кроме как остановиться. Иначе бы я упала и сломала себе что-нибудь.       — Легко, — хмыкнул мужчина. — Пошли, пока есть время.       — Ты его бросил там?! — я попыталась отцепить руку имперца поэтапно – по одному пальцу – от своего запястья.       — Да, — будничным тоном выдал ассасин.       — Почему?! — я настолько опешила, что остановила попытки вырваться. — Он… жив?       — Жив. Если нас будут преследовать, я использую благословение Ситиса. Ситис не покинул меня. Но нечестивого благословения хватит только на двоих, — выдал Люсьен, крепче сжимая мою руку, словно предотвращая очередную мою попытку выскользнуть из его хватки. — Да и…, — в темноте послышался смешок. — Я не жажду помогать ему.       — И ты хочешь его просто бросить там? — удивление, разочарование и гнев захлестнули меня.       — Почему нет?       — А Сестру или Брата из Братства ты тоже так бы бросил? — холодно хмыкнула я. Если бы не полумрак, имперец увидел бы на моём лице горькую презрительную улыбку.       — Мне приходилось лично убивать Братьев и Сестёр, проваливших сделку, заключённую Чёрным Таинством. Если это было на благо всех, то я это делал, — вместо ожидаемого хладнокровия в голосе имперца проскользнула глухая печаль.       — Но тогда мы все провалили задание, мы все попались. Почему тогда меня взял с собой? — запястье уже ныло от боли.       — Не трать время попусту. Уходим, — имперец снова попытался потянуть меня за собой. Он не хотел отвечать. Он вообще никогда не считал нужным отчитываться передо мной.       — Уходи один. Я его не оставлю, — я дёрнула многострадальную руку на себя. Манёвр получился неожиданно сильным. Лашанс не рассчитывавший на такой мощный протест, невольно потянулся вслед за рывком моей руки.       Тушка темнобратского Спикера врезалась в мою и сшибла меня с ног. Мало Люсьену было издевательств над моим многострадальным тельцем, так для пущего эффекта он приземлился на меня, вышибая весь воздух из моих лёгких и прочих частей тела.       Дыша мне в шею, Лашанс просипел:       — Ты решила так попрощаться? — с голосе послышался смешок, перешедший в кашель. Всё-таки воздух не только из меня выжало.       — С тобой по-нормальному не получается, — выдавила из себя. Имперец скатился с меня на землю, но в темноте не заметил корень дерева и благополучно стукнулся об него макушкой.       Ругательства, извергаемые недовольным ассасином, звучали для меня аки музыка. Я не выдержала и прыснула со смеху.       Поднимались мы молча.       Отряхиваясь от земли, я сказала:       — Уходи один. Я останусь.       — Глупо. Он бы сам сказал тебе уходить, раз уж представилась возможность, — имперец облокотился на ствол дерева, которое всего пару минут назад дало ассасинистому гаду заслуженную оплеуху.       — Знаю, — я скрестила руки на груди. Запястье, недавно скованное хваткой Лашанса, саднило. — Но в аналогичной ситуации он, наверное, всё равно меня не оставил бы.       — Ты слабая и без сноровки. А он сильный и опытный, сможет за себя постоять. Это ты себя защитить не можешь, — Лашанс попытался указать на то, что ситуации разные.       — Даже он или ты не смогли бы защитить себя без магии и оружия против такой своры.       Лашанс загадочно обронил:       — Кстати об оружии…       Послышался характерный звон, и на несколько мгновений в полумраке показался тусклый металлический отблеск рассеянного лунного света.