Patchwork People

Наконец-то я перевела эту главу...Простите меня за маленькую задержку, ведь у меня действительно очень мало времени:(. Я думаю, что все заметили, что я разбила одну огромную главу "Finding" на четыре чуть-чуть меньшего размера. Так вот, если это кому-то интересно, то следующая глава будет абсолютно новой и она не станет продолжением этой. Enjoy~ xoxo ___________________________________________________________________ — Конечно, черные узкие джинсы. Реджи вытащил их из кучи наших лохмотьев, при этом слабо скривившись. — Ты все равно наденешь их, даже если я буду против, да? Они слишком хорошо подчеркивают твою задницу. — А что вы, ребята, делаете сегодня вечером? — спросил я, поднимая черные джинсы, которые были неряшливо брошены на пол. Я всегда доверял чувству стиля Реджи. Он был самым модным натуралом из всех, кого я когда-либо встречал. Несмотря на все свои заморочки, я рассказал ему про Гарри, и он был первым, кто согласился помочь мне выбрать одежду для свидания. — Работаем, — сказал Лука с дивана. Они с Харви собирали пазл с котиками и собачками. Он был огромным, не меньше десяти тысяч частей — не странно, что я смог увидеть лишь один глаз какого-то животного. — Скорее всего, нам придется привыкнуть к этому. Ты придешь туда перед свиданием? — Нет, — спокойно заявил я. Ну, как спокойно — в моем животе творилось что-то непонятное, ведь я действительно волновался из-за свидания. — Я собираюсь зайти туда позже. Я начинаю в восемь. — Увидимся там! — крикнул Харви взволнованно. Он взял несколько кусочков пазла и бросил их обратно. — Я не могу найти хвост черного щенка! Если мы не найдем эту часть до того, как закончим работу… — Найдем, — успокаивающе ответил Лука. Его голос был похож на голос диджеев, которые ведут программы поздно вечером. — Ты должен потерпеть еще чуть-чуть. В это время из кухни появился Зейн, который поедал хлопья. Его лицо выражало полнейшую скуку. — Тебе нужны мои советы по флирту? — Нет, Зейн. Я думаю, что смогу справиться и без тебя. Это ведь не мое самое первое свидание! — Это твое первое свидание за последние... даже не знаю, сколько времени прошло с твоего последнего свидания, — заметил Харви. — Только не волнуйся. — И меньше матерись! — добавил Реджи, копаясь в куче рубашек. Они различались лишь тем, что мои были намного меньше, чем рубашки Луки. Только этот парень не мог втиснуться в мои рубашки, поэтому он имел свой личный комплект. — Не могу поверить, что помогаю тебе поразить одного из этих, — добавил он, подумав. — Только не завали это свидание, иначе я буду очень злиться. О, вот и он. Даже не глядя в мою сторону, Реджи бросил мне темно-красный свитер, который идеально облегал мои бицепсы и не подчеркивал маленький животик. — Разве там не жарко? — спросил я, думая, что задал вполне разумный вопрос; тот, что не нуждается в столь грозном взгляде. — Уже успело похолодать, пока ты спал. Итак… Сюда подойдут и твои красные Vans, и твои Toms. И, пожалуйста, открой свои тату. Возможно, так его мать не очень быстро догадается, во что вляпался ее сын. — Господи, Реджи! — я почувствовал, что все содержимое рта Зейна оказалось на моем лице, а сам пакистанец стал заливаться смехом. Даже Лука, который всегда старался выглядеть как можно серьезнее, позволил себе улыбнуться. — О, я уверяю тебя, что Господь не имеет ничего общего с этим. Это типичный вид плохого мальчика. Оставь свой пирсинг. Без него ты выглядишь слишком странно. — Согласен. Я удалился в ванную комнату, поправляя волосы и дергая рукава свитера, пытаясь убедить себя, что я выгляжу хорошо. Это не должно было что-то значить для меня, но значило. Это все имело для меня значение, и меня бесило это. Даже в детстве, несмотря на то, что я любил выделяться из толпы, я боялся, что люди осудят меня, отторгая тот баланс, что я нашел в себе. И неважно, что говорили люди, сколько роз я получал на День Святого Валентина или сколько приглашений на танец я находил у себя в сумке — я не мог жить в гармонии с собой. Поэтому я изменил свое тело чернилами, историями и пустыми обещаниями. Мой разум был заполнен моей физической оболочкой. Все началось с одного тату — вороны в полете между лопатками. Одна татуировка превратилась в рукав, а после и в четверть рукава на другой руке, в тату на лодыжках и ребрах, а также много других. Я не любил сам процесс, но обожал результат. Когда я наконец перестал поправлять свои волосы, я все-таки закатил рукава, чтобы оголить тату. Во всяком случае, они помогали отвлечь взор от тех мест, что мне в себе не нравились. Я вышел на улицу, схватив свой скейтборд, и начал прокручивать в голове путь к дому мамы Гарри. Мы все хорошо знали город и не возражали пройтись пешком, но это было еще тогда, когда мы не копили деньги на починку единственной машины. — Удачи! — крикнул Харви, вылезая из открытого окна. — Практикуйте безопасный секс! — хихикая, добавил Зейн. — Вы не видите меня, но знайте, что я показываю вам средний палец! — крикнул я в ответ. Соседние с нашим домом кварталы давали возможность попасть в ту часть города, где клубы процветали наравне с обычными офисами и магазинами, в которых каждая девушка могла бы купить себе платье для выпускного. Мама Гарри жила в самом тихом районе города с железными воротами и плиткой цвета мокрого асфальта. Ее дом, возможно, не отличался бы от других, если бы не огромное количество керамических кошек, которые просто "захватили" ее крыльцо. Я сразу же понял, что пришел в правильное место. Мою догадку подтвердила Джемма, открывшая ворота. Она была одета в розовый сарафан, а на ее голове красовалась желтая бандана. Ее глаза широко раскрылись, что не придало мне особой уверенности в себе. — Ва-а-ау! Ты выглядишь горячо. Гарри оценит это. — Возвращайся в дом! — сказал Гарри, стоя за спиной сестры. Он заметно злился на нее. — Ты пугаешь его! — Я прошел через намного более пугающие вещи, жираф, клянусь. Ее слова оказали на меня парализующий эффект. Джемма прошла через огромное количество дерьма в этой жизни, но продолжала улыбаться. Я шагнул вперед, замечая, что газон во дворе давно никто не стриг. Моя профессия научила меня разбираться в людях. У мамы Гарри, наверное, не было мужчины, который мог бы помочь ей, но, возможно, состояние Джеммы было настолько плачевным, что ни один мужчина в этом доме не имел времени на то, чтобы скосить траву. Ох, если она подстригает траву собственными руками, как моя мама раньше, ее состояние действительно ужасно. — Игнорируй ее, пожалуйста. И давай притворимся, что этих керамических кошек просто не существует. Я наблюдал за тем, как Гарри переместил вес с одной ноги на другую, нервно заламывая руки. Сегодня вечером он был одет в черные узкие джинсы и персиковую рубашку с цветочным орнаментом. Я был почти уверен, что она прямиком из женского отдела. В его волосах все еще был венок из цветов. — Мне нравятся кошки… Ну, я так думаю. — Я люблю кошек, — сказал Гарри немного неохотно. Когда мы подошли к ступенькам, я остановился и посмотрел на него — на то, как он смотрел на меня сверху, но все равно был меньше. Конечно, я был неуверенным в себе, и мой рост оставлял желать лучшего, но я научился быть сильным. Лука научил меня бороться благодаря опыту работы в боксерских командах. Харви научил меня защите, которой научился в кемпинге, хотя я до сих пор не понимаю, причем тут кемпинг — дикие животные не собирались начинать с ним поединок. Мы с Зейном часто дрались, и наши удары были довольно точными. Я был силен физически, но не морально. Думаю, что с Гарри все было наоборот. — Хочешь войти? — спросил Гарри, пока я стоял на пороге. — Нет, я думал, что вы едите на крыше. Кудряшка выпучил глаза. — Шутка! Я шучу. Да, я хотел бы войти, — Гарри не отреагировал, и я добавил: — На самом деле единственное, чего мне бы хотелось больше — это пойти на концерт The Fray. — The Fray? — он попятился назад, пока не нащупал дверную ручку. Он открыл дверь и подождал, пока я не соизволю зайти. — Что не так с The Fray? — Ничего! Это так… скучно. Я ведь предполагал, что это твоя любимая группа. Он посмотрел на мои руки. — А как насчет твоей? — The Beatles. — Ну конечно! Почему я не удивлен? — Элвис стоит на втором месте, — сказал он немного раздраженно. Бедный мальчик не мог ничего поделать со своими эмоциями. — Опять же, ничего удивительного! Ты предсказуем, кудряшка. Но это нормально. Он мягко улыбнулся, прежде чем зашел в зеленую кухню, где вкусно пахло каким-то блюдом. Возле плиты стояла хрупкая женщина, которая медленно помешивала то, что находилось в кастрюле. — А вот и ты! — женщина, которая, видимо, была мамой Гарри, взмахнула руками. — Джемма сказала, что ты убежал, и мне пришлось перемешивать весь этот беспорядок. Ты называешь это пастой? — Ты привыкла к своей черной пасте, мам. Эта паста будет действительно вкусной, а? Эта женщина была худой и тоже имела те прекрасные ямочки, что сводили меня с ума. Когда она заметила меня, ее тон изменился, и она с восторгом сказала: — Вы, должно быть, Луи? Я Энн, милый. О, Гарри, он такой красивый! Она вытерла руки об фартук и приблизилась ко мне, протянув руки. Я неловко обнял ее. Забавно, но последней, кого я обнимал, была проститутка, поэтому мое тело отказывалось воспринимать такой дружеский жест. — Маааааам! — заскулил Гарри за ее спиной. — Ты знаешь, что Джемма сделала сегодня все, чтобы смутить меня окончательно? — Конечно, нет, — ответила Энн. — Я просто рада, что ты привел этого красавца в наш дом! Разве это преступление? Прежде чем Гарри успел утвердительно кивнуть, на кухню ввалилась компания хиппи во главе с Найлом, который размахивал пакетом и обнимал Джемму. — Лиам… Найл… Джемма, я тебя целовала сегодня утром, но сделаю это еще раз… и Дональд. Мама Гарри поцеловала каждого, по очереди называя их имена, а Джемма в это время смеялась, потому что Найл щекотал ее. Гарри молча смотрел на них. — Что вы здесь делаете? — наконец спросил он. Группа людей наконец-то повернулась к нему, и только Лиам казался пристыженным. — Гарри, поприветствуй их! — сказала Энн, поражаясь грубости своего сына. — Джемма упоминала про семейный ужин при нас, — сказал хиппи, которого звали Дональд. Он оказался тем парнем из парка, которого так невзлюбил Зейн, и тем, что, возможно, слишком сильно заботится о Гарри. — Мы одна семья, в конце концов! Найл посадил Джемму за стол и взял Лиама за руку, размахивая ею в разные стороны. На футболках всех парней был нарисован знак мира или цветочный принт. И конечно, на их головах красовались венки. Я должен спросить у них, когда они успевают постоянно делать новые или хотя бы поинтересоваться, как им до сих пор это не надоело. — Я не приготовил достаточно еды, чтобы угомонить аппетит Найла, — возразил Гарри. — Мы и не ожидали, что ты сделаешь что-нибудь настолько невероятное, — дразня, ответил Лиам. — А теперь давайте садиться и есть. Все подошли к столу, а Дональд принес стулья из соседней комнаты. Лицо Гарри не выражало ничего, кроме удивления и раздражения. Я достаточно знал этого кудрявого парня, чтобы сказать, что его сложно разозлить, особенно друзьям. Парень вздохнул и подошел к плите, раскладывая по тарелкам пасту, а хиппи из его компании стали дружелюбно задавать мне различные вопросы. Это делали все, кроме Дональда, который до сих пор неприветливо дулся. — Ты вырос в этом городе? — спросил Лиам, облокотившись на стол. — Сколько себя помню. Здесь я пошел в школу, до шестнадцати лет играл в футбол, пробовал себя в разных амплуа, но ничего не выходило. — Болят ли тату? — серьезно спросил Найл. Этот парень оставался самой большой загадкой для меня. — Некоторые - да. Но это того стоит. Я положил свой подбородок на руки так, как и все они. Дональд все еще смотрел на меня. — Что ты делаешь по жизни? — наконец спросил он и повернулся к Гарри, глядя на него и его мать. — Я работаю в «Bart’s Clothing» сейчас, это в скейт парке «Night Life». — Нет, я имел в виду другое… До наших ушей донесся звук серебра, упавшего на плитку. — Гарри! Ради всего святого, подними ты уже эти вилки! Найл норовит съесть кусок стола, а ты тратишь время впустую! — Прости, мам, — уши кудряшки были красными. Дональд, к счастью, больше ничего не спросил. Он спокойно ел, как и остальные парни. Повернувшись, я заметил Гарри, который нес в руках тарелку для меня. — Интервью окончено, мы можем идти. — Куда идти? — спросил Дональд с набитым ртом. — Мы едим на крыше, — сказал Гарри и подошел к ближайшему проходу, предварительно посмотрев на меня. Я, конечно, последовал за ним. Он провел меня через гостиную с мягкими диванами к лестнице. Под потолками красовались пластмассовые горшки с цветами, лепестки которых падали на пол. Мы повернули направо и оказались в комнате, которая принадлежала Гарри. Я сразу же понял это, ведь она была наполнена ароматом океана и цветов, что так подходило кудряшке. На его кровати лежал толстый полосатый кот. Гарри попытался открыть окно. — Как зовут кота? — спросил я, приближаясь к животному, чтобы погладить его. — Джон, — проворчал Гарри, когда открылось окно. На первом этаже что-то кричал Найл, а Джемма смеялась. Как бы они мне ни нравились, за исключением Дональда, я хотел побыть наедине с кудряшкой. Даже несмотря на то, что он был настолько глупым, чтобы назвать кошку Джоном. — Как Джона Леннона? — догадался я. — Конечно. У меня был черный кот по имени Элвис. Он был слишком подлым мудаком, но я все равно любил ее. — Ее? — Ее. Гарри кивнул, а потом выполз из окна и забрался на крышу, разглядывая заросший двор. На одном из огромных деревьев расположились качели. Возможно, Джемма и ее брат любили кататься на них, пока она не заболела раком? Или она была из тех, кто не цепляется за свое детство, ведь происходящее сейчас намного сложнее? — Подай мою тарелку, хорошо? И подай свою, пока я нагрею для тебя местечко. — Ты же знаешь, что я шутил насчет еды на крыше. Но, в конце концов, я повиновался, выбрасывая из головы последнее из своих сомнений и присоединяясь к кудряшке. Сначала мы ели молча. Это был первый раз, когда мы действительно были наедине друг с другом, и это оказалось в новинку, если учесть еще и тот факт, что под нами не было земли. Теперь мы наконец-то поняли, что молчание может быть не только неловким, но и до ужаса сладким. Сейчас мы могли спросить что угодно друг у друга и сказать любую чепуху, и именно это мы ценили. Когда светлячки начали кружить над нашими головами, Гарри отложил тарелку в сторону и подвинулся ближе ко мне. — Пытаешься соблазнить меня? — пошутил я. — Нет. Готовлю собственное интервью. — О, Господи, помилуй! Какие же мудрые и замечательные вопросы вы приготовили по этому поводу? — Ты пойдешь со мной на выпускной? Гарри сказал это очень быстро. Как только я услышал его слова, парень прикусил губу, чем вызвал у меня маленький смешок. — Выпускной? Твой последний танец в школьной жизни? Ты не считаешь это формальностью? — Да, но к тому времени мне уже исполнится 18. Я смогу уехать. Я могу работать в маминой пекарне немного дольше, а потом поступить в университет. — Пекарня? — я улыбнулся, когда его коленка стукнулась об мою. — Это так мило. Именно этого я от тебя и ожидал, пирожочек. — Опять ты со своими прозвищами. Сколько ты будешь их выдумывать? — Столько, сколько ты не можешь себе представить. Я думаю, что получу разрешение на то, чтобы раздражать тебя, если я пойду с тобой… — я сказал это тихо, — на выпускной… — Ты все-таки пойдешь? Даже не посмотрев на меня, он оживился и еще ближе придвинулся ко мне. Так, что я мог чувствовать запах пасты от съеденного ужина. Старательно отводя взгляд от его губ, я посмотрел в глаза, которые тоже считал ужасно привлекательными. — Да, я собираюсь пойти на этот твой чертов выпускной. Но ты мне будешь должен. И что-то очень большое. Ты можешь, конечно, купить мне Lamborghini, а можешь просто сделать намного больше этой замечательной пасты. Но я все-таки собираюсь настаивать на машине. Он запрокинул голову и расхохотался так, что его было слышно далеко за пределами двора. Я ненавидел то, как легко этот невинный смех вызвал у меня невероятный восторг. Но я любил это больше, чем мог презирать. — Время покажет, что я смогу сделать для тебя. Скажи, ты не против, если мы останемся здесь до того времени, пока тебе нужно будет идти на работу? — Конечно, Хазза. Все, что ты захочешь. — У меня уже 4 имени, — сказал он с усмешкой. Он полулежал на мне, обнимая мои плечи одной рукой, и я тоже прижался к нему, наблюдая, как его грудная клетка легонько поднимается и опускается. — Ты что, считаешь? — спросил я. Думаю, это было слишком поздно, и он забыл о том, что сказал совсем недавно, но Гарри снова улыбнулся. Он, видимо, думал о чем-то, что может заставить сердце биться чаще. — Да. Я делал этого с того времени, как мы встретились. — А сегодня мы на свидании, — он повернул голову ко мне, и наши губы оказались невероятно близко. Нам не оставалось ничего, кроме поцелуя. — Как это случилось? — размышлял он, дразня своим дыханием мои губы. — Я знаю, что я не твой тип. Да и ты тоже не подходишь мне. — Не мой тип? Как кто-то такой невероятно красивый может не понравится кому-то? — Ты знаешь, что я имел в виду, — сказал он немного грустно. — Еще недавно я думал уговаривать Дональда пойти со мной на выпускной. Я собирался его спросить именно в ту ночь, когда появился ты… я ненавижу свои мысли, ведь в них находишься только ты. Это глупо — влюбиться в кого-то так быстро, но потом я решил, что мне правда нравится быть с тобой рядом. Разве это ничего не значит? — Конечно, значит, — ответил я, не отрывая глаз от него. Это был бы хороший момент, чтобы поцеловать Гарри, но его взгляд был настолько уязвимым, что я позволил его голове скользнуть на мое плечо, пока венок неприятно царапал мою щеку. — Я полагаю, что так и должно быть. Но ты должен знать, что моя карьера, как и моя огромная задница, сейчас находится в не самом лучшем состоянии. — Прости, — ответил Гарри. Это было настолько искренне, что я поспешил утешить парня. — Ты стоишь этого. Это случилось, но меня до сих пор смущало то, что он говорит о Дональде больше, чем о любой девчонке, которая когда-либо флиртовала с ним. Лиам, Найл и Дональд были его семьей, и этот странный парень был действительно заинтересован в Гарри, как и кудряшка в нем. Что бы случилось, если бы я тогда послушался Луку и не пошел бы с Зейном? Сидел бы Дональд сейчас на моем месте, переплетая их пальцы? — Это хорошо, что ты теперь знаешь все. Я волновался по поводу этого. Итак, интервью окончено. Что ты хочешь узнать обо мне? «Все», — подумал я. — Все, чем бы ты хотел поделиться, — сказал я вслух. — Расскажи мне то, что бы ты хотел, что бы я знал о тебе. Я буду слушать что угодно. Что-то изменилось в поведении Гарри. Его плечи напряглись, и он быстро выпалил: — Я волнуюсь за Джемму. Он весь дрожал и нервно пыхтел в мою шею. — Почему, Хазз? Она ведь в стадии ремиссии, да? Сегодня она пришла на йогу, и я думаю, что это хороший знак. Я пытался убедить его в этом, как и себя самого. — Я знаю, я знаю, — я почувствовал слезы на шее. Господи, он что, плачет? Как, черт возьми, его утешить? О да, я ведь гений, поэтому меня хватило на единственное «О нет, пожалуйста, не плачь». — Я не плачу! — настаивал он, а слезы катились градом. — Я никогда ни с кем не говорил об этом. Мама не поймет меня, а Лиам и Найл слишком заняты друг другом. Дональд сразу же стал бы приставать ко мне. Ох, иногда мне хочется задушить его… — Вот это мой хиппи! — крикнул я. — Миролюбивый ублюдок, который грозиться убить своих лучших друзей. — Ты слишком много ругаешься, — икнул он. Гарри дал мне возможность уйти от этой темы, но я не собирался этого делать. — Почему ты волнуешься за нее? — продолжил я. — Она… эмм... — глубоко вздохнув, начал Гарри. — Ну? — Она… приемная сестра, — неубедительно закончил он. Я ничего не сказал в ответ, ведь я считал, что сейчас неподходящий момент. — Мы знаем, что она когда-то имела семью. Не родителей, а дядю и тетю, которые отказались от нее. Об этом услышала мама, когда подрабатывала в больнице. Но когда Джемме исполнилось 13, она узнала, что больна раком. Это действительно дерьмово, что имея такую отличную сестру, я только и делаю, что плачу и волнуюсь за нее. Так не должно быть. — Но ей становится лучше, правда? — я успокаивал его, поглаживая по спине. — Врачи говорили со мной и мамой на прошлой неделе. Они сказали, что она в огромной опасности и что нам надо надеяться на лучшее. Я не знаю, что делать. Моя маленькая сестра изучала медицинские словари, чтобы узнать, каковы ее шансы выжить, когда должна была играть в куклы. Это так несправедливо. Я пытался найти третью работу, вдобавок к покосу травы и магазинчика Энди, но в этом городе не так много мест, которые нуждаются во мне. Теперь я работаю в пекарне, но только два раза в неделю. Теперь маме не нужно нанимать никого нового. А теперь осень, и людям не нужно будет косить траву… Было слишком много информации, и мой мозг отказывался ее воспринимать, но я хотел дослушать историю Гарри. — Господи, Гарри! Ты вообще спишь? — Не совсем. Не сейчас. Я хожу в школу, чтобы в будущем найти работу получше, после я иду в пекарню, потом подстригаю газоны, а когда наступает ночь, я иду к Энди и сижу там до того времени, пока мне не нужно будет идти снова в школу. А по выходным я провожу занятия йоги. У меня бессонница, но теперь я сомневаюсь, что это действительно причина всего этого. У меня просто нет времени. — Ты не спишь, когда возвращаешься из магазинчика Энди? — спросил я, уже зная ответ. — Я иду в школу. — Спи сейчас, — я шепнул ему на ухо. — Скорее всего ты не работаешь сегодня. Спи. — Сегодня просто роскошный день, и такое бывает слишком редко в моей жизни... — Гарри зевнул. — Ты ведь будешь здесь, когда я проснусь? Его ресницы трепетали, а сам парень уже посапывал. — Я буду, — сказал я, и в эту секунду мое сердце разбилось на мелкие кусочки. Я ненавидел ложь, ведь все сводилось только к одному: мы с Гарри не можем быть вместе. Бампер скоро снова разрешит нам продавать наркотики, и кудрявый все равно узнает об этом. Единственная причина, по которой он пригласил меня на свидание — я прекратил продавать. Гарри не знал, что я солгал. Я мог стерпеть эту душевную боль, но я просто не мог стерпеть те вещи, которые я уже сделал в этом веселом доме с чудаковатыми кошками и растениями около потолка. Я не мог разрушить то, что было между Гарри и Дональдом. Кудрявый мог бы встречаться с таким, как он, а не с таким грязным и порочным, как я. У этого парня нет даже времени для сна! Так откуда возьмется время для меня? Я поцеловал его в лоб и продолжил напевать свою собственную песенку, пока его дыхание не стало ровным и размеренным. Я никак не мог донести этого парня хоть куда-нибудь, но все-таки мне это удалось. Когда он проснулся через несколько часов, Гарри даже не заметил, что я не был рядом с ним, ведь он был слишком вял и слаб. Я выскользнул в гостиную и остался незамеченным. Я молился, чтобы не увидеть его еще раз. Я могу влюбиться в него и, что еще хуже, он может полюбить меня. И если это произойдет, то настанет Апокалипсис. Я по-настоящему мерзкий тип, и если он попытается узнать получше, то узнает обо всех людях, которых я потерял из-за собственной глупости. Узнает о тех местах, где я продаю наркотики. Я не хочу, чтобы он проходил через все это. Он должен проводить намного больше времени с Джеммой. Я не хотел заботиться о Гарри. Он должен жить своей жизнью в своем несовершенном пузыре из любви и ласки. Я хочу, чтобы он всегда улыбался. Чтобы он не становился мной. Когда я вернулся домой, Зейн сидел на самодельной табуретке и нервно постукивал пальцами по экрану телефона. 27 новых сообщений. — Как все прошло? — спросил он нетерпеливо. Он прочитал все по моему лицу и продолжил. — Ты ведь не собираешься видеться с ним больше, не так ли? Ты героически покидаешь их, чтобы они связались с кем-то более милым и беззаботным, чем ты. — Я не собираюсь, — сказал я срывающимся голосом. Я, как правило, всегда прятал эту часть себя где-то глубоко в душе, но сейчас это сделать было достаточно сложно. Я жалел, что все еще существую в этом мире. — И не говори мне, что я должен поступить по-другому. Не после того, что я натворил. Если бы я сказал эту фразу кому-то другому, он бы засмеялся, но это был Зейн. Он понимал меня. Он гладил меня по спине, пока я плакал в потертую подушку. Плач заставлял меня чувствовать себя настолько жалким и слабым, что я не знал, что сделать еще, чтобы избавиться от этой всепоглощающей печали. — Именно поэтому ты заслуживаешь что-то в этой жизни, Лу. ________________ Гарри не знал, где мы живем, но я все еще продолжал избегать его на работе. Он останавливался возле моего магазина три раза, хриплым голосом спрашивал Барта обо мне, на что тот просто отвечал: — Я не видел его, ребенок. Прости. Когда я слышал, что дверь закрывалась, Барт смотрел на меня, сидящего на корточках за прилавком, и говорил лишь одно: — Трус. Я знал это. Но Гарри открылся мне, и это чертовски настораживало. Я слишком много заботился о нем за это короткое время, и я действительно боялся. В любом случае, мы не могли быть вместе, ведь это убило бы нас. Реджи не говорил мне о том, что я все испортил, а Харви посоветовал жить дальше и уволиться, но боль в сердце все равно не утихала. Через неделю после того, как я бросил Гарри в его же доме, я попрощался с Бартом и устроился на работу Луки, разбирая счета, и делил деньги с другими. Когда я получил свою первую и последнюю зарплату, парни настояли на том, чтобы я потратил ее на себя. Кельвин, татуировщик, который был моим мастером с семнадцати лет, сделал мне тату, которое было похоже на запутанные линии, соединявшие мои предыдущие тату между собой. Некоторые мои тату не носили никакого личного характера. Они просто были. Ведь случалось так, что я просто приходил к нему, как сегодня, и показывал место на руке, при этом сказав лишь "Вот здесь". Я был удостоен чести холста для этого парня, и, между прочим, Кельвин никогда не подводил меня. Поначалу Харви пытался упоминать Гарри. — Он спрашивал о тебе, Луи. Ему действительно больно, и он растерян. Он думал, что вы наконец-то стали официальной парой, и этот парень не знает, что он сделал не так. Возможно, тебе стоит… — Возможно, Харв, — язвительно отрезал я. — Я не говорил с ним. Он очень скоро поймет, что я был ошибкой. Затем, вероятно, он даже не будет помнить моего имени. Внутри я страдал от той мысли, что Гарри, возможно, дует губки, расспрашивая Харви о своей ошибке, которая на самом деле была моей. Он, разумеется, всегда будет винить только себя. — Хорошо, — неохотно согласился Харви. Через две недели начался фестиваль. Карнавал пришел в город, прихватив с собой дешевые чучела животных. Мне удалось остаться дома, не считая ночных пробежек в продуктовый магазин и походов в кино с ребятами. За день до карнавала Харви пришел со своей смены в хорошем настроении, и от него пахло сладкой ватой, которую продают в скейт-парке. Имя Гарри было в черном списке, поэтому он часто рассказывал мне про университетские поездки и фейерверки, которые были самыми огромными за всю его жизнь. — Ты ведь собираешься пойти, верно? — спросил Реджи, толкая меня в плечо. — Наверное, — пробормотал я. На самом деле я стал отшельником, который сидел дома, вечно натирая свои тату кремом от зуда. Я предпочитал сидеть в тишине, чем встречаться с какими-то девушками. Глядя на них, я думал лишь о том, что их блеск для губ слишком липкий, а духи слишком приторно сладкие. Перспектива огромного фестиваля с кучей народу конкретно противоречило моим тихим будням. Зейн вышел из ванны, этим же спасая меня от ответа. Он посмотрел на Харви и Реджи, меня, и, конечно, на Луку, который читал газету, прочищая горло. — Бампер говорит, с субботы мы можем продолжить продажу. Эти слова привлекли большое внимание. Даже Лука сверкнул белыми зубами, хотя этот парень довольно редко улыбался. — О Боги! Почему ты не сказал нам этого раньше, Малик? Мы так долго ждали этой новости! — Я был уверен, что я сказал это Луи, когда шел в ванную. Тем более, что я и сам недавно получил это сообщение. Возможно, хоть это выведет нашего Лу из такого состояния. — Гарри все еще упоминает тебя, — неуверенно пробормотал парень. — Харви, иди к черту! Зейн стукнул кулаком по нашему самодельному столу, который был сложен из прямоугольных плиток. — Сядь в угол и перестань уже говорить об этом цветочном ублюдке, — рявкнул Реджи. Харви покорно поднял руки в знак поражения, попятившись в угол, где лежала вся наша одежда. Он сидел там тихо, слушая наш разговор. — Прости, чувак. — Реджи похлопал меня по спине, и я слегка вздрогнул. — Простить за что? Он мне безразличен. Никто, кажется, не поверил в правдивость моих слов. С большой неохотой, как вы уже, наверное, догадались, я надел разорванную майку и джинсы, а потом взял скейтборд. Клеверсвилль — первое, о чем мы узнали на уроках истории в местной школе. Наш город был одним из самых старых в этом районе. Он был основан парнем по имени Баркли, который утверждал, что в прошлой жизни был собакой, а потом сошел с ума. Никто ничего так и не знал о нем, но учителя твердили, что он был гением. Во всяком случае, когда его корабль остановился на побережье, этот парень поднялся на один из горбов и увидел огромное поле клевера. Конечно, люди в наше время сомневаются, что эти цветы могут расти так близко к воде, но историкам этого не доказать. И, конечно, большинство этих растений не могло иметь четыре листка, как рассказывает нам легенда. Это не могло расцениваться, как удача, но это действительно было чем-то особенным для этого парня. Итак, увидев это, Бракли сказал своей команде, что находилась на борту, что он нашел место, где хочет жить. История была нечеткой, но это вдохновляло людей на новые легенды и рассказы о Бракли и его клеверном поле, что разместилось на песке. Это был небольшой городок, но он имел свои отдельные части. Магическое место, которое Бракли все норовил расширить, люди разбили на кварталы, а затем расположили на холмах свои общины в окружении, как вы уже догадались, клевера. Именно поэтому каждый, кто приезжал на карнавал, надевал тематическую футболку с изображением этого растения. «The Farewell to Summer Bash» ознаменовал тот период, когда Бракли основал наш город, и то время, когда ни один человек не может сорвать клевер, пока не наступит следующее лето. Это было лишь суеверием, но наши люди любили этот карнавал. — Бьюсь об заклад, что ирландский парень любит этот праздник, — прошептал мне на ухо Зейн. — Найл, — я автоматически его поправил. — Я знаю. — Зейн скривился. — Я знал его до этого. Я повернул голову, чтобы встретиться с его глазами. Я не знал, о чем сейчас говорит пакистанец. — О, смотри! — Зейн умчался прежде, чем я смог что-либо сказать. Машинально я сунул руки в карманы и ускользнул из толпы парней в зеленых рубашках и девушек, которые держали в руках клевер. Группа пьяных мужчин на сцене пели ирландские джиги, временно забыв о том, что они англичане. Это действительно заводило толпу, и многие подпевали им. Я думал, что наконец-то нашел то место, с которого спокойно смогу посмотреть хоть что-то, но как только я расслабился и стал наблюдать за выступлением, на сцену выскочил Найл и начал танцевать так же, как и остальные мужчины, при этом он держал в руке бутылку пива. Несколько секунд спустя я заметил Лиама, который смотрит на это и фотографирует ирландского парня. Я не заметил Гарри, но, должно быть, он рядом. Как только я ушел из толпы, все еще слыша пьяные крики Найла, внезапное чувство одиночества накрыло меня с головой. У меня были друзья; друзья, которые стали моей семьей, но они не поняли бы меня сейчас. Не то чтобы они были глупыми или ничего обо мне не знали, нет. Но часть моего разума была заполнена вопросом «А что, если…?», который я ненавидел больше всего. А что, если я перестану дурачиться и подойду к нему, признавшись о том, что я хочу о нем заботиться? А вдруг нет? А что, если я и мои друзья проживем вместе всю жизнь, пока не станем старыми и одинокими? Самый большой минус этого «А что, если…?» — это когда ты знаешь ответ. Некоторые ответы никак не вписывались в мою реальность. Мое одиночество должно остаться, а Гарри должен продолжать жить без меня, и это будет вполне нормально. В любом случае, это была лишь маленькая взаимная влюбленность. Я ведь не прощался с ним так, как, к примеру, я прощался со своей матерью и сестрами. Но эта боль отличалась от той, что я испытывал до этого. Я потерялся во множестве «А что, если...?», когда ушел из его дома, и даже если бы я знал концовку, я все равно дорожил бы этой историей. Все произошло намного раньше, чем должно было. Эта история могла бы иметь счастливый конец или нет? Кого это волнует… Это бы закончилось, несмотря ни на что. Но ведь сейчас была лишь середина нашей истории. И она могла вмещать в себя множество эмоций и возможностей, ведь граница между этим «А что, если…?» и реальностью теперь разрушена. Я убеждал себя, что все закончилось, когда отошел от мигающих конструкций и кучи машин, направляясь вниз по склону к пляжу. Там я увидел две фигуры, которые сидели на песке. Я чуть смутился и отвернулся от них, чтобы не нарушать их личное пространство, но как только я это сделал, один из них повернулся в мою сторону. — Луи! Черт. Только я могу быть таким «счастливчиком». Я повернулся в другую сторону и принялся бежать. — Нет, Луи, не уходи! Гарри смотрел на меня так, что захватывало дух. Я не видел его лишь несколько недель, но сейчас его смутный образ превратился в четкую картинку: его красивые кудри, нежные розовые губы и чертовки милый зуб, который он повредил во время катания на скейте. Он был так рад меня видеть. Фигура, которая сидела рядом с ним, однако, выглядела иначе. — Привет, Луи, — сказал Дональд, обнимая Гарри за плечо. К моему удивлению, кудряшка сразу же убрал его руку, пожав плечами, и посмотрел на меня. Он схватил одну из моих рук и переплел наши пальцы, поцеловав их. — Ты не сердишься на меня? — я спросил почти отчаянно. «Ради всех чертей, злись на меня, скажи мне, что я осел и ты не хочешь меня больше видеть», — подумал я. Сюрприз. Он не слушал меня. — Нет! Я понимаю, что мы слишком поторопили события. Но мне очень жаль. Может быть, я не должен был рассказывать тебе обо всем так скоро, и ты не должен был встречаться с моей мамой. — Нет, нет. Она мне понравилась. И мне понравилось все, о чем ты говорил. В общем, все было неплохо, — заикался я. Он засмеялся, и я слушал этот волшебный звук, пока он не уплыл вместе с волнами. — Садись с нами. Дональду явно не нравилась такая перспектива. — Я собираюсь найти Найла и Лиама, — сказал он Гарри. — Ты можешь пойти со мной, если хочешь. — Я буду здесь. — ответил Гарри не задумываясь. Я боролся с желанием довольно ухмыльнуться, ведь Дональд нахмурился и поплелся вверх по склону к оживленной толпе. Когда он ушел, Гарри потянул меня на землю, и мы уселись, прежде чем он отпустил мою руку. Я ничего не мог сделать, но я был разочарован тем, что не смог уберечь этого парня от себя. Зейн называл это квестом по спасению нас обоих от меня же. Я ожидал, что он будет нормальным человеком и станет злиться на меня. Тогда было бы намного легче уйти. Я не мог ничего сделать с собой. Он выглядел слишком опьяняюще: его лицо заставляло мои внутренности скручиваться, а сердце — бешено колотиться. Я не хотел никого поцеловать или трахнуть с того времени, как встретился с ним, а ведь даже Харви недавно притащил в дом девушку. Я был настолько глуп, что все эти две недели и даже сейчас позволял себе думать, что ему все равно, и он не заботится обо мне так, как я о нем, но все пошло насмарку, когда он сказал: — Я скучал по тебе. — Ты даже не знаешь меня, — запротестовал я. — Я знаю тебя. Ты здесь, и я не позволю тебе уйти снова. Я думаю, что я не смог бы забыть о тебе, ведь я скучал так сильно. — Ты сошел с ума? — я посмотрел на него сквозь челку, но выражение его лица не изменилось, и этот кудряшка до сих пор улыбался. — Нет! Я просто думал, что тебе нужно больше свободы. Конечно же, я был расстроен, да. Но я не собирался сдаваться так просто. Я сказал Харви, что дал тебе еще одну неделю, чтобы остыть, а после я бы попытался поговорить с тобой. — Ты ничего не делал, — улыбаясь, сказал я. Он, в конце концов, и правда ничего не делал, но заставил меня чувствовать то, что я не чувствовал уже давно. Я не видел тех кошмаров, которые жили со мной постоянно. Я не слышал плач сестер и крики матери с требованием, чтобы я заботился о ней после смерти. Я снова мечтал, и это было невероятным явлением в моей жизни, поэтому я никак не мог забыть Гарри. Теперь я улыбался, мечтал и смеялся до боли в животе. Это было до того, как я ушел от него. Я не мог сказать, что он нравился мне. Я был привязан к нему его улыбкой и энергией, которые вывели меня из того страшного состояния. — Я должен был сделать что-то. — Гарри продолжал, не замечая моего потрясения. — Я всегда делаю. Но ладно. Просто дай нам шанс. Если ты скажешь «нет», я приму это. Но должен предупредить тебя, что тогда ты не получишь индивидуальных занятий йогой. — Это звучит пошло, — указал я, когда наконец выбрался из своих мыслей. Он покраснел и прикусил губу. — Не делай из меня озабоченного. — Что? Похоже, что передо мной какая-то девственница. Не парень, который уверен в своей привлекательности. Я засмеялся, когда он ничего не ответил. — Ты никогда не был ни с кем. — Я ждал подходящего человека, — сказал он, скрестив руки на груди и изображая гнев, но даже при этом он не переставал улыбаться. — Ты когда-нибудь целовался? — спросил я. — Да, пару раз, — ответил он неубедительно. — Ты - лжец, — я выдохнул. Я не знаю, что он думал по поводу поцелуев, но желание преодолело разум, и я сломался. Я взял его лицо в свои руки, и он посмотрел мне прямо в глаза. — Я не вру, — настаивал он, рвано дыша. Я поцеловал его. Я всегда считал, что поцелуи — это лишь простая трата времени. Зачем целовать человека, если это ни к чему не приведет? Это был мой первый поцелуй, когда он не подразумевал ничего пошлого в себе. Наши губы идеально подходили друг другу, а когда Гарри выдохнул мне в рот, у меня действительно сорвало крышу. Когда мы целовались, наши носы мягко терлись друг о друга, а когда кудряшка тихо застонал и прижал меня ближе, я начал доказывать себе, что это лишь поцелуй и ничего более. Малыш знал, как целоваться. Он мастерски орудовал языком у меня во рту и нежно поглаживал волосы на затылке. Я чувствовал себя слишком хорошо, и казалось, что происходящее здесь — обычная иллюзия. Это не мог быть его первый раз, ведь мы говорим только о поцелуе. Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, я должен был держать себя в руках, чтобы не накинуться на него снова. — Хорошо. Ты не врал, — сказал я. Господи, эти губы… — Я и не собирался, — ответил он нахально. — Но я чувствовал, будто это действительно мой первый поцелуй. — Как думаешь, насколько хорош будет наш второй поцелуй? — спросил я. Я показал свою истинную сущность, но Гарри лишь засмеялся и сел ко мне на колени. От его красивой фигуры захватывало дух. Я видел его в отражении лунного света и могу сказать, что это было прелестно. На этот раз не было цветов, но был галстук с нарисованными клеверами. Даже тот факт, что мы были на фестивале с огромным количеством людей, позволял нам чувствовать себя вполне комфортно. — Я не хочу делить тебя ни с кем, — выпалил я, говоря, в основном, про Дональда. — Тогда не делай этого, — ответил Гарри, при этом покусывая и целуя мою шею. — Я тоже не могу делиться тобой. Скажи, как это называется? — Отношения, — я застонал, когда он прекратил свои действия. Я ненавидел его уверенную сторону, но это было настолько сексуально, что я не мог держать себя в руках. — Тогда мы находимся в отношениях? — спросил он, поднося свой указательный палец к моему подбородку. — Потому что я не целуюсь с незнакомцами. Что на это скажет моя ма… Я заткнул его сладким поцелуем. Называйте это, как хотите. Возможно, я слепой человек, который в первый раз увидел солнце, или ребенок, который ожидает чуда в Рождественскую ночь. Чувства, которые были между нами, стали намного сильнее, и мое сердце не могло оставаться равнодушным к этому. Сейчас я был действительно счастливым человеком. Мой мозг перестал думать, когда мы целовались, но когда мы оторвались друг от друга, то обнаружили огромную толпу людей рядом с нами. Ведь так легко потеряться среди людей, но мы все равно нашли друг друга. Если только неделя принесла мне столько нового, то что случится через месяц? Через год? Возможно, я сойду с ума от настолько сильных чувств к этому парню? Я лишь надеялся на то, что эта забота не станет душить меня. — Давай найдем других, ага? — спросил Гарри. — Я не думаю, что мы пропустили фейерверк. Мы нашли Лиама и Найла на сцене. Они упали в обморок от огромного количества дешевого пива, которое они выпили. Они были настолько близки друг другу, что это давало определенную надежду. Гарри повел меня к более людной части пляжа, где Джемма сидела на песке, наблюдая за небом. Я думал, что она, как и любая старшая сестра, будет не слишком рада увидеть меня снова, но, на мое удивление, она лишь улыбнулась и похлопала по песку рядом с ней, будто приглашая сесть. Мы втроем наблюдали за фейерверком, а рядом с нами стояла толпа людей, что только то и делали, что ахали и охали. Я абсолютно не обращал на них внимания, ведь рядом со мной сидел Гарри. Часть меня все еще протестовала против этих отношений, но теперь я мог ничего поделать с собой. Слишком далеко все зашло. Ближе к концу этого действия он повернул голову ко мне, пытаясь что-то сказать о том, как прекрасно это шоу, на что я улыбнулся, а он в ответ нежно поцеловал меня в губы. — Я рад, что теперь могу это сделать всегда, когда захочу. Я тоже рад. Зейн и остальные нашли меня только после шоу, когда я стоял в одиночестве, пока Гарри и Джемма пошли к их машине. Когда я рассказал им о кудряшке, они лишь хитро посмотрели друг на друга, прежде чем устроить групповые объятия. Это было так же редко, как и не трезвонящий телефон Зейна. — Мы поняли это, когда ты исчез, — сказал Харви немного самодовольно. — Я готов был даже поспорить на это. — Это так красиво, — наигранно продолжил Реджи, вытирая мнимые слезы, но даже он не мог ухудшить мое настроение. Гарри должен отправить тех пьяниц домой, а я пообещал прийти к нему позже. Он оставил свой номер, на случай, если я захочу с ним связаться по телефону Зейна. Как только он оставил клочок бумаги в моей руке, Лука заговорил: — Как Харв и говорил, мы предполагали, что это случится. Мы позволили тебе отдыхать и сделать новые тату, но он сделал намного больше, чтобы поднять твое настроение. — Хватит, Лука, либо я скажу всем, чтобы они создали новых персонажей в GTA после тебя. — Оу. Я предполагаю, что ты не хочешь этого! Он достал из своего пиджака крошечный мобильный телефон. Конечно же, у Зейна была модель намного лучше, но меня это мало беспокоило. — Это, кстати, моя любимая игра, — сказал я в спешке, пока парень передавал мне телефон. Я включил его и записал туда номер Гарри, Зейна и Бампера, пока Лука читал мне лекции по использованию этого устройства. Я должен был ожидать этого. — Ты находишься на тарифном плане. Ты не можешь отправить столько сообщений, сколько хочешь. Понимаешь? Ты ограничен в звонках. В телефонной книжке есть номер, на который тебе нужно позвонить, чтобы узнать свой счет. Мы купили телефон, а ты сам возишься с ним. Договорились? — Договорились. Я снова обнял их. — Я понятия не имел, что все произойдет сегодня. Я думал, что Гарри еще долго будет ходить сам не свой. Но теперь все вернулось на круги своя, и я рад этому. Мы все обменялись улыбками, и я наконец-то понял, что они действительно заботятся обо мне. Я никогда не был мудрым, но я всегда имел друзей, которые поддержат меня. И теперь, по какой-то неведомой иронии судьбы, у меня был Гарри. Я не мог дождаться, чтобы поцеловать его снова и, думаю, это окончательно вскружило мне голову, ведь я чуть не потерялся среди толпы. Харви шел рядом со мной, Реджи выкрикивал пьяные ругательства на животных из нашего двора, Лука кивал головой, а Зейн снова печатал какое-то сообщение. На этот раз, все было действительно правильно. ___________ Капля яда попала в мою жизнь. Бампер позвонил лично мне на следующий вечер. Теперь, когда он знал, что у меня есть личный телефон, он перестал беспокоить Зейна, ведь так ему было тяжело дозвониться. Конечно, я задолжал пакистанцу, поэтому не жаловался, в отличие от Бампера — он наш босс. Он всегда имел безумный характер, но в последнее время он только ухудшался, поэтому я боялся поднять трубку, когда его имя высветилось на экране. — Зеленый свет, — сказал он мне, не здороваясь. — Зеленый свет? — повторил я, лежа на диване. Ребята услышали это, Харви даже выронил пазл, на что все дружно засмеялись. — Да, Луи. Зеленый свет. Ты знаешь, где встретиться со мной, чтобы забрать товар на этот месяц. У меня для вас стандартный набор, ничего особенного. Вы должны будете продать это, прежде чем получить что-нибудь дорогое. И не ходите в слишком популярные места. Мы получили четкое распоряжение, но я не предсказатель будущего. Он сказал, что встретится только со мной, единственным человеком, кроме Зейна, кто видел его в живую, и велел принести ребятам товар до полуночи. В два часа ночи мы вышли из дома. Мы созвонились с людьми на наших рабочих местах, в то время как Харви молча дулся: — Не можем ли мы сохранить обе работы? Так мы получим больше денег. Давайте, это ведь умно. — Мы не можем жить двумя жизнями, Харв, — терпеливо пояснил Лука. — Это слишком сложно. Мы заработаем больше на этой работе: никаких налогов, проверок, и это действительно весело. Никто не упомянул мои отношения с Гарри, ведь это действительно пример жизни на два лагеря. Но это не может продолжаться долго, ведь морская рыба не может плавать в хлорированной воде, правда? Наша жизнь с парнями — это море. Такое же непредсказуемое и волнующее. Харви пробормотал себе под нос что-то о свободе и о переезде в другой город. — Ни один город не приютит нас, — сказал Лука мягко. — Есть один, на другой стороне Эддингтона... — начал Харви, наивный дурак. — У тебя новое сообщение, — сказал Зейн, застегивая куртку. Почти все было готово. Реджи будет ходить со мной сегодня ночью. Наши личности всегда притягивали симпатичных девушек из колледжа. Иногда я даже прикидывался футболистом, только чтобы поскорее продать эту дурь. — Я прочитаю его потом. Часть меня надеялась, что это сообщение от Бампера, но оно оказалось от Гарри. Сладкий и невинный мальчик заслуживает кого-то намного лучше, чем я, но мой эгоизм не позволял отпускать кудряшку. «Джон передает "спокойной ночи". Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя снова, Boo Bear. Чем занимаешься?» С пачкой кокаина в кармане и величайшим чувством вины в груди я ответил ему, прежде чем бросить свой телефон в карман, полный наркотиков, мысленно отчаянно пытаясь оградить этот мир от нашего с Гарри, личного. «Слушаю, как храпит Зейн. Я позавтракаю, а после буду досыпать на твоем диване. Передай Джону привет от меня! Хххх»