Patchwork People

Огромное спасибо Саше, моей бете. Она- просто чудо и я рада, что работаю именно с ней. В санатории, к счастью, нашлось свободное время, чтобы до конца перевести текст. Не забывайте, что главная награда для меня - это ваши отзывы. Enjoy, cupcakes xx _________________________________________________________________________________ Голос Зейна выдернул меня из далеких мыслей. — Больничный браслет, — предупредил он. — Дерьмо, — пробормотал я. Я снял браслет, а затем бросил в ближайший мусорный бак. Мы должны были встретиться с Джеммой, Гарри, Лиамом и Найлом на ланче, и это был первый день, когда я вышел на улицу после того, как Бампер выбил из меня всё дерьмо. На случай, если Гарри заметит какие-то синяки или как я морщусь, когда слегка повернусь, мы все придумали веселую историю о том, как я пытался выучить новый трюк на скейтборде и это не увенчалось успехом. Реджи хотел добавить, что я порвал штаны и начал плакать, но Лука запретил ему это делать, слава Богу. Я думаю, они жалели меня, и хотя я ненавижу жалость, не могу иначе объяснить то, как полз домой, стонал и плевался кровью, пытаясь добраться до ванной комнаты, где меня и вырвало. Никому весело не было, и это не удивительно. Они молчали почти весь вечер, но я чувствовал, что они смотрели на меня, пока мы ждали. Гарри с друзьями согласились встретиться с нами в местной закусочной, но они, как всегда, опоздали. Это было, безусловно, мне на руку, ведь больничный браслет обязательно бросился бы им в глаза. — У хиппи нет чувства времени, — вздохнул Харви, положив голову на деревянную столешницу. — Они просто появляются, когда хотят. — Именно как сейчас, — Лука улыбнулся, когда они приблизились. Джемма робко поглядывала на нас, а Гарри уставился на меня с явным восторгом. Он умолял меня встретиться все это время, но я нелепо оправдывался как только мог, что, несомненно, смутило его. Поклявшись, что я придумаю что-нибудь по этому поводу сегодня, я похлопал по месту рядом, изогнув бровь. Лиам шел за ними, уныло глядя в пол. — Эй, сладкие щечки, — Гарри поцеловал меня в лоб, прежде чем сесть и поправить стул так, чтобы наши коленки касались друг друга. — Я скучал по тебе. — Прошло всего несколько дней, — скромно сказал я. — Три. И это слишком много. — Что случилось? — спросил Зейн Лиама, прерывая нас. Глядя на то, как Гарри начал дуться, я перевел взгляд на Лиама и удивился темным кругам под его глазами. — Найл — херов мудак, — сказал он дрожащим голосом. — Он продолжает задавать мне идиотские вопросы, но стоит мне заговорить о рождественском ужине, он тут же переводит тему. Я думаю, он может не приехать, и это большая ебаная проблема, ведь мы всегда вместе печем десерты. — У нас должны быть десерты, — согласился Гарри. — Что за праздник без них? — Я немного умею печь, — неожиданно сказал Лука. Мы с Харви и Зейном удивленно посмотрели на него. — Что? — Я думал, я единственный из нас способен разобраться на кухне, — сказал Зейн немного обиженно. — В общем, — Лука отвернулся от нас и повернулся к Лиаму, — я помогу с выпечкой. В любом случае, хорошо иметь под рукой рефери в случае начала драки. — Спасибо, — сказал Лиам с облегчением. — Я знаю, вы все слышали, что я говорю о Найле много плохих вещей, но на самом деле он не плохой человек. Это просто трудный период для нас, и я пока не могу понять, как все можно исправить. Официантка прервала нас. Я отвернулся, когда она рассказывала о сегодняшних специальных предложениях, а Гарри, наоборот, продолжал вежливо слушать и смотреть на девушку. Фишка была в том, что Гарри был просто слишком хорошим человеком. Настолько хорошим, что рядом с ним я одновременно чувствовал себя мусором и миллионом долларов, ведь я знал, что мне нужно быть лучше, и я также знал, что не могу стать лучше. Но я был уверен, что он все равно заботится обо мне так, словно я самая ценная вещь в его жизни. Когда официантка повернулась, чтобы принять мой заказ, пришлось отвлечься от мыслей. Когда наши взгляды столкнулись, ее улыбка стала еще шире, оголяя идеальные белые зубы. — Что Вы хотите пить, красавчик? Гарри застыл рядом со мной, а мне нужно было хорошенько постараться, чтобы подавить приступ смеха. — Просто немного воды. Она нацарапала это в своем блокнотике перед тем, как повернуться к Гарри. Ее улыбка исчезла. — А Вы? — То же, что и мой парень, — сказал Гарри слишком громко. — Итак… воду? — Воду, — повторил он, будто угрожая. — Меня сейчас стошнит, — засмеялся Зейн, когда она умчалась прочь, бросая сомнительные взгляды в нашу сторону. — Она просто спросила его, что бы он хотел выпить, Гарри. — Да. Выпить. Гарри дулся ровно до того момента, как мы заказали еду и она появилась на наших столах: дымящиеся стейки и картошка на потрескавшихся фарфоровых тарелках. У официантки была подруга, которая помогла ей донести еду до нашего стола. Она была высокой и пышной, как и первая девушка. К моему ужасу, она обратилась именно ко мне во время нашего с друзьями разговора. — За эти стейки можно умереть, да? — О да, абсолютно. Вам они понравятся. И да, вы будете ужасно хотеть вернуться сюда снова, — влезла она. — Конечно, — ответил я холодно. — Гарри может понравиться это кафе, тогда оно станет регулярным местом для наших свиданий. Я снова пытался сдержать смешок, а Гарри выпрямился, будто говоря: «Да, сучки. Свидания!» Пара неохотно отступала, пока хорошо сложенный мужчина с бейджиком, на котором было написано «менеджер», не рявкнул на них, чтобы они несли кувшины с напитками, и они были вынуждены покинуть нас. — Напоролись не на тех, — сказал Реджи, разрезая стейк для Джеммы. В это время Гарри смотрел на меня так злобно, что мне стало не по себе — я никогда не видел его таким. — Что случилось, Хазз? — Они мне не нравятся. — Гарри, я уверен, они милые девушки. — Возможно, но они должны отступить. — Ешь свой стейк, детка. Возможно, они не будут беспокоить нас больше. Зейн и Лиам болтали и, наконец, грустные глаза парня заискрились от смеха, когда они обсуждали комедию, которую смотрели в квартире хиппи. Хотя Найл обычно смотрел ее с ними, его имя они не упоминали. Гарри молча ел, иногда обиженно косясь на меня, но я был польщен его ревностью. Наверное, он думал, что я могу променять его на этих хихикающих девушек, от которых сильно пахло лаком для волос и чьи губы были покрыты огромным слоем блеска. Возможно, они милые, но меня это не интересовало. Я не собирался знакомиться с ними. — Не унывай. Я прикоснулся своим коленом к коленке Гарри, и он, наконец, улыбнулся. — Я не видел тебя последние три дня, а теперь две девушки преследуют тебя, словно хищницы. Они смотрят на нас сейчас, я надеюсь, ты знаешь это. — Хорошо. Я положил свои вилку и нож и чуть наклонился к Гарри. — Все еще смотрят? — Да, — хмуро ответил Гарри. — Просто проверяю. Я притянул Гарри к себе, соединяя наши губы в нежном поцелуе. Это все, что было нужно: один крошечный поцелуй отправил посыл в мою голову, и мое тело стало просто оголенным нервом. Три дня без Гарри взяли свое, и я утонул. — Снимите себе номер! — Реджи бросил скомканную салфетку в нашу сторону. Несмотря на то, что она не попала в нас, это помешало нам: испарилась та атмосфера, в которую я привык погружаться лишь за закрытыми дверями. Джемма смотрела на нас с открытым ртом, будто она не могла в это поверить. Черт, я сам не мог поверить. Прежде чем я успел послать их куда подальше и снова поцеловать Гарри, я услышал, что мой телефон зазвонил. Лука повернулся в мою сторону. Реджи откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — Луи. Голос Харви был пропитан болью. — Извините, — пробормотал я, отодвигая стул и вставая. — Куда ты идешь? Голос Луки излучал тревогу, будто я собирался сделать что-то отвратительное, а не просто ответить на телефонный звонок. — Я должен ответить на звонок, — терпеливо сказал я. — Если только вы не сделаете это за меня?.. Лиам склонил голову и посмотрел на Гарри, но тот все еще увлеченно смотрел на меня. — Я скоро вернусь, — сказал я, когда никто не стал возражать. Я надеялся, что они придумают какую-то историю о том, кто мне мог позвонить, ведь в моем телефоне было лишь три номера, два из которых принадлежали Гарри, а последний — Зейну. Я поплелся в мужскую уборную. Как только я убедился, что все кабинки пусты, я ответил. — Почему ты так чертовски долго не отвечал на вызов? Я мог с точностью сказать, что он был зол. — Я обедаю со своими друзьями. Это все, что Вы хотели знать, сэр? Я пытался сохранить горький сарказм в моем голосе, но это было трудно, ведь этот мудак, который отправлял меня в госпиталь больше раз, чем я на это рассчитывал, только что прервал меня во время такого момента в моей жизни. — Ты должен сказать, как идут дела с продажами, ведь когда я попытался узнать это у Зейна, он мне не ответил. Могу предположить, что это не очень хорошо. Когда я не ответил, он взорвался смехом. — Вы — бесполезное дерьмо. Я приеду сегодня вечером. — Что? — мой голос стал на октаву выше. Я откашлялся и продолжил: — Нет, в этом нет никакой необходимости, сэр. Нам просто нужно время, чтобы люди поняли, что тот случай, который произошел несколько месяцев назад, был нелепой случайностью. И это произойдет, я клянусь. — Я буду около 11. Он повесил трубку, оставив меня наедине со слепой паникой, растущей в моей груди. Этого не могло произойти. Я стал грушей, чтобы Бампер не трогал моих друзей. Они не заслуживали того, как он разговаривал со мной. Наша жизнь и так была полна всякого дерьма и без его появления в нашем доме. — Черт. Я соскользнул вниз вдоль стены, пытаясь придумать какое-то объяснение для парней. Что бы они сказали, если бы узнали, что моя жертва была напрасной? Будут ли они злиться на меня? Слеза покатилась по щеке, несмотря на все мои старания задержать рыдание где-то в горле. Одна из первых вещей, которую я узнал, когда моя мать умерла — жизнь никогда не бывает справедливой. Она не относится ко всем одинаково — растаптывая слабых и оставляя их в настолько темных местах, что они покончат со всеми последними связями в этом мире лишь с небольшим сомнением. Но это всё зашло слишком далеко. Я, возможно, не заслужил Гарри с самого начала, но я заслужил хотя бы день с ним, когда я бы не беспокоился о Бампере или о том, каким несчастным человеком я был, когда думал, что наркотики — это лучшее, что случилось в наших жизнях. Так или иначе, где-то по пути я понял, что заслужил счастья. И, возможно, я даже достоин Гарри. Реджи, Лука, Харви и Зейн… они не заслуживают того, чтобы быть здесь, когда приедет Бампер. — Лу? К моему ужасу, Гарри-таки протиснулся в туалет, отступая от удивления, увидев меня, сидящего на полу. — Что ты делаешь? — Я… Я не мог даже думать об этой проклятой лжи больше, поэтому я больше не беспокоился. — Дела идут не очень хорошо, Жираф, — закончил я устало. Я уже собирался рассказать ему все и позволить последствиям настигнуть меня, но он закрыл за собой дверь и запер ее. — Всё будет хорошо, — успокаивал он. Он сел рядом со мной на пол, взяв мои руки и целуя каждый пальчик по очереди. Я в недоумении уставился на него, а слезы продолжали катиться по щекам. Я ненавидел плакать. Я ненавидел людей, которые видели, что я плакал. — Я пришел проверить тебя. Лука действительно волновался. Я тоже волновался. Эти милые девушки смотрели на уборную так, словно это врата Рая. — Это ужасно, — всхлипнул я. — Детка, — сказал Гарри тихо. Иногда я спрашиваю себя: знает ли он больше, чем я ему рассказываю? После, он поцеловал меня, обвив руками мою шею, а его ресницы ласково щекотали мои щеки. Стон вырвался из моих губ, когда он придвинулся ближе, усаживаясь мне на колени. Я заметил — ему это нравится. Не сказать, что я был против, но сейчас я чувствовал больше, чем просто грязные долгие поцелуи. Это было нелепо, учитывая, что мы сейчас находились в грязном туалете, но когда его губы раскрылись и он ворвался языком в мой рот, я понял, что нам нужно остановиться. Но подумать об этом оказалось проще, чем сделать — мои губы отказывались останавливаться. Когда он оторвался от меня, я уж было собрал все мужество возразить, но его губы нежно коснулись моей шеи. — Гарри… — я ахнул, когда он слегка прикусил мою кожу, и этого было достаточно, чтобы послать теплые импульсы по всему моему телу. Затем его руки скользнули вниз, и через несколько секунд он начал прикасаться к моим бокам. Жжение стало мучительным. Крик, что вырвался из моей глотки, испугал нас обоих: его — потому что этот крик разрушил наш момент, а меня — потому что я всегда умел скрывать свою боль, но его большие руки слишком больно нажали на мои ушибленные ребра. Впервые его прикосновение задело меня и стало чем-то временно нежелательным. — Что с тобой случилось? — спросил Гарри. Он говорил не о "сейчас", а о чем-то ином. Он подозревал что-то. — Что ты имеешь в виду? Я смотрел немного испуганно, и он глубоко вздохнул. — Тебе. Больно, — он наклонился ко мне, проговаривая каждое слово. Нежное и мягкое выражение лица, которое всегда присутствовало на личике Гарри, вдруг сменилось сердитым и угрожающим. — И я ждал, как хороший бойфренд, пока ты мне все это объяснишь. Например, почему твой палец сломан, или синяки, либо, хм-м-м... Быть может, даже не знаю, то, что ты хромаешь. Тебе больно. И эти синяки, которые заживали несколько дней… Ты не хотел со мной видеться, пока все это не пройдет. Так вот. Что, черт возьми, произошло? Я не мог ничего сделать и поэтому продолжал пялиться на него. Это было настолько неуместно, что он действительно разозлился. — Блять, почему ты ухмыляешься? — Ты выглядишь очень горячо сейчас, Хазз. — Не меняй тему. Хотя он пытался выглядеть сердитым, одинокий выдох вырвался из его груди, когда Гарри коснулся одной рукой полосы синяков на моем плече. Мягче, чем тогда, когда он коснулся моих ребер, ведь вся дикость и похоть утихла. Его прикосновение было похоже на касание ребенка, который увидел упавшего птенца и, понимая, что он обречен, надеется на то, что птенчик вдруг научится летать. Гарри завис, наблюдая и чего-то ожидая. Он не должен был говорить этого. Я знаю, что он хотел, чтобы я встал самостоятельно, оттолкнул его и пошутил о том, что он действительно гигант, но боль в моих ребрах не давала этого сделать. Со взглядом, полным грусти, что насквозь пронзила меня, Гарри встал с моих колен и помог мне подняться. Затем он придержал дверь для меня, и мы оба направились к остальным. ______________ — Джемма хочет пойти в кино сегодня. — А я хочу пнуть Лиама под задницу, чтобы поиграть в Марио Карт, но нам придется иметь дело с последствиями. Реджи лежал на диване, скрестив руки на груди. Я не рассказал им о звонке Бампера и не собирался. В противном случае, они все вели бы себя так, как я сейчас: сидели бы на полу в ожидании неизбежного ужаса. Может быть, Зейн понимал, в чем дело. Он единственный смотрел на меня так, что я даже почувствовал, как напряжены его плечи. — Мы все принимаем поражение, не так ли? Это не было нашей ошибкой, но он не может сделать это с нами. Это неправильно. — Что сделать? — невинно спросил Харви. — Он может причинить нам боль. Разве ты не понимаешь этого? — Это все, что он может сделать, — возразил Харви. — В любом случае, он не имеет права злиться на нас. Это не наша вина, что дитя Грег взял слишком много. Зейн поморщился. — И это не наша вина, что люди спохватились и начали уделять намного больше внимания акции "Скажем нет наркотикам" в школе, — продолжил Харви. — Все будет в порядке, — сказал Лука, положив руку на мое плечо, словно успокаивая. Я бы мог расплакаться прямо тогда. Я никогда так много не плакал в своей жизни. Я ужасно устал — так, что даже не слышал своего пульса. Мне нужно было мудрое и спокойное слово Луки. — Спасибо, — прошептал я и громче добавил: — Кто бы мог подумать, что ты в прошлом угонщик? Нервный смех, который заполнил комнату, вскоре превратился в реальный и жизнерадостный. Мы все были гребанными врунишками. Ирония была в том, что Лука никогда не воровал машину. Реджи вырос в католической семье и однажды, когда он потерял сознание от количества выпитого, друзья парня решили сделать ему тату в виде дьявола, которое чертовски перепугало парня, когда он проснулся, и Реджи пошел в полицию. У Харви никогда не было девушки, но его жизнь была разрушена одной девочкой, которую он любил. Зейн, со всем своим тщеславием и лаком для волос, ни разу не считал себя красивым. А я, несмотря на то, что знаю Гарри Стайлса и люблю его, никогда не верил в надежду. Даже сейчас не верю. Мы сидели там, думая об одном и том же, смеясь, как пьяные, из-за того, что наша жизнь мелочна, но у нас было что-то действительно отличное: мы были друг у друга. — Что в этом смешного? Наш смех немного утихал, а все парни напряглись, глядя на меня. Я повернулся к двери и потерял дар речи. Нет. Этого не должно было случиться. Нет-нет-нет-нет. Иди прочь. Беги. Гарри Стайлс был в моем доме, и его рука все еще лежала на дверной ручке. — Гарри... — наконец сказал Зейн, вставая и пытаясь улыбнуться, хотя это было больше похоже на гримасу. — Мы просто....эмм... готовимся искать работу. Пришло время снова взяться за это дело, ага? — Да, это хорошо. Я просто пришел проведать Луи, — он сначала посмотрел на меня, а после быстро отвел взгляд. Застенчивый. — Ты должен уйти, — хрипло сказал я, схватив телефон с дивана и нажав на какую-то кнопку, чтобы увидеть время. 23:05. — Ты должен уходить! — я кричал. — Убирайся! Гарри отшатнулся, ошеломленный моей враждебностью. Я бы смог справиться с его обидой, но только когда он будет далеко от этого места. Мои нервы натянулись, словно дрожащие от напряжения струны. Раньше я думал только о том, что Бампер окажется в одной комнате с моими друзьями, но сейчас во мне вспыхнул огонь слепой паники. Бампер забрал бы Гарри с его дикими невинными глазами и сломал бы его. Гарри мог бы оказаться в той же палате, что и я, крича от того, как его кости собирают обратно. — Я сделал что-то не так? — спросил Гарри, когда я выпроводил его обратно через входную дверь подъезда. В это же время я услышал рев Харлея, любимого мотоцикла Бампера. Не было времени, чтобы извиниться или объяснить все таким образом, чтобы не задеть его чувства. — Просто беги как можно дальше! Я толкнул его еще раз. Мне казалось, что толчок был слабым, но я даже не успел моргнуть, когда он начал падать назад. Он махал руками, стараясь сохранить равновесие, но это ему не помогло. Буквально через секунду Гарри упал, проделав короткий путь от крыльца до земли. Это было небольшое расстояние, поэтому он не должен был сильно удариться, но боль в его глазах была такой сильной, что даже я не смог сдержаться. — Хазза... В некотором смысле, я был даже рад, что он не остановился и не слушал мои оправдания и извинения. К тому времени, как его силуэт исчез за углом дома, Бампер уже подъехал на своем Харлее. Несколько соседей даже выглянули из окон. Мы всегда чувствовали опасность, исходящую от этого места, ведь угроза уже ходила в наших мрачных окрестностях. Находиться здесь было словно быть раненым в резервуаре с акулами. — Луи. Бампер соскочил со своего мотоцикла, тряхнув волосами, и положил очки в карман пиджака. Думал ли он, что это неудобно и не круто всегда ездить без шлема? В первый раз, когда он избил меня, действительно избил до поломанных костей, я молился в своей больничной койке о том, что он попадет в автокатастрофу на этом своем чертовом байке. Въедет прямо в большой грузовик, и его череп расколется. Последние минуты его жизни будут тянуться очень долго и мучительно, растягивая боль, пока он не поймет, что никогда не был лучше меня. Я молился, чтобы все мои страдания преобразовались в последние его минуты жизни. Но кошмары никогда не умирают, даже когда ты просыпаешься. Даже когда такие хорошие вещи, как Гарри, приключаются, они все равно существуют. — Ну же, тащи свою задницу сюда. Пришло время, о котором мы договаривались. Один хороший разговор — это все, что мне нужно. Я придержал дверь для него. Я не должен был этого делать. — Как, черт возьми, я выгляжу по-твоему? Как королева красоты? Он толкнул меня вперед достаточно сильно, и я споткнулся о коврик. Харви нашел его пару лет назад и спас от соседской свалки. Харви всегда хотел сделать наш дом лучше, но он был очень бережным и никогда не тратил деньги впустую. Я надеялся, что Бампер не уделит слишком много внимания ему. Внутри квартиры все вскарабкались со своих прежних сидячих мест и неловко встали, когда он зашел. — Сэр, — Лука кивнул. — Заткнись. Бампер устроился на диване, подняв свои ноги выше, сметая пазл Харви и Луки, которые так усердно складывали его. Куски рассыпались под давлением его обуви. Именно тогда, когда наш босс и по совместительству мучитель пришел сюда, чтобы вытрясти всё из нас, я был уверен, что Харви больше расстроился из-за этого чертового пазла. — Вы, ребята, в последнее время меня подводите. Я не могу терпеть это, и я не могу держать чертовых детишек на моей зарплате. Теперь поправьте меня, если что-то не так: у нас был уговор, что я даю вам наркотики, которые можно продать, вы это делаете и после получаете заслуженную плату. Я не само милосердие, но всегда давал вам немного больше, чем другим. Но когда я не получаю то, чего хочу, я не буду держать бесполезных работников рядом. Вы поняли, мальчики? Никто не ответил. Если бы он отлучил нас от дела, мы оказались бы в полной заднице. Даже работая всего несколько недель в нормальном мире, мы были полностью обессилены. Мы не принадлежим ему. И никогда не будем. Бампер вздохнул и рассеяно почесал плечо. Я заметил, что его искусанные ногти были покрыты черным лаком. Он всегда выглядел так, словно участник какой-нибудь рок-группы, но не такой холодный человек, как торговец наркотиками. — Один из вас должен взять ответственность за все это, понимаете? Мы опять молчали. Те, кто еще не видели Бампера, наконец-то поняли, насколько он страшный: холодная усмешка на губах, проколотые уши, огромное количество тату. Он, возможно, был именно тем человеком, которого нужно было избегать в своей жизни любой ценой. — Мальчики, — он потер переносицу. — Я не хочу повторять все сначала. Один из вас берет на себя ответственность. Либо я увольняю вас и мы забываем то, что когда-то встречались в этой жизни. Полицейская сирена завыла где-то рядом, пугая нескольких соседских питбулей. Бампер даже не вздрогнул. — Если никто из вас не заговорит, я отрежу ваши языки и... — Я, — сказал я. Это вышло сдавленным рыданием. Я откашлялся и попробовал еще раз: — Я, в любом случае, отвлекал их общественной жизнью. Сказал им, что я позабочусь о продажах и они доверились мне. Ребята напряглись и посмотрели на меня, но я не осмелился встретиться с чьим-нибудь взглядом. Бампер, возможно, не поверил этой лжи, но ему было все равно. Пока у него есть козел отпущения, ему все равно на правду, и тогда мы можем выжить этой ночью, а разобраться потом, утром, когда окажемся в безопасности. Тщательно выбрав момент, он выпрямил ноги и встал, и пазл захрустел под его весом. Я сглотнул, ожидая, что будет дальше. Побьет ли он меня сильнее, чем до этого? Мне всегда удавалось протянуть хотя бы полторы недели между этими встречами. Может, он меня, в конце концов, убьет? Он попятился, сжав кулаки и направляя их на меня. Я закрыл глаза и вспомнил, как мы с Гарри, смеясь, сидели в его детской. Мы обнимались, стараясь соприкасаться каждой клеточкой наших тел, и Гарри любовался звездами. — Все в нашем мире представляет собой большую картину, — говорил он. — Те небольшие звезды вдали даже не знают, как они сверкают и то, что вместе они прекрасны. — Что-то похожее на кастрюлю? — пошутил я. — Маленькая Медведица, — он отодвинулся. — Ты можешь себе это представить, Лу? Одну маленькую вещь, которая настолько разная для нас? Я пытался, но никак не мог замечать те вещи, которые замечал Гарри. Если честно, это как искать золото в песочнице. Я не мог назвать себя глупым, но мир действительно имел границы, и это было ужасное место, я, в основном, не хотел искать скрытый смысл в том, что существовало в нем. Но я услышал его голос рядом с моим ухом. — Одна маленькая вещь, но как существенно все меняет... Кулак Бампера не притронулся ко мне в ту ночь. Когда звук чего-то тяжелого, что упало на пол, донесся до меня, у меня не было времени среагировать, ведь Зейн потянул меня из дома, Харви бежал за нами, а Реджи был у него на руках, изо всех сил пытавшийся вырваться и, черт возьми, я никогда не думал, что Харви был настолько сильным. — ЛУКА! — Реджи кричал снова и снова.— ОТПУСТИ МЕНЯ, ТУПОЙ ПРИДУРОК! ЛУКА! Он кричал, пока не сорвал голос. Зейн не отпускал мою руку, пока мы не оказались около дома Лиама. Дорога здесь была настолько размыта, что я думал, что уже час бежал не видя куда. В тот момент что-то замерло в моей голове, когда Бампер, без сомнения, пытался убить меня. Лука. Где был Лука? Был ли Бампер до сих пор в нашем доме? Я был немного раздражен, что никто не ответил на мои вопросы, но только потом понял, что я не задавал их вслух. Я запутался. — Зейн? — Лиам открыл дверь в одних боксерах. Он прищурился, смотря на него, а после посмотрел на меня. — Уходите. Вы чертовски больно толкнули Гарри. Меня не волнует, что кто-либо из вас делал в прошлом, но это было слишком. Никто из нас не собирается... — Лука мертв, — прервал Зейн. Я вскинул голову и уставился на его лицо. Намек на глупую ухмылку, бесстрастное лицо с губами, которые боролись с улыбкой. Харви, который не в состоянии поддержать шутку и опровергнуть только что сказанное. Лишь Реджи мог засмеяться, чувствуя себя запутанным. Это должно было случиться. Я ждал этого. Никто ничего не сказал. — Он не мертв, — сказал я, стараясь взять на себя роль Харви. — Ты ошибаешься. Зейн жалостливо посмотрел на меня, прежде чем повернуться к Лиаму. — Да, у нас есть много вещей, которые нужно объяснить. Много. Но Гарри появился в неподходящее время, и если бы он остался, он мог бы оказаться на месте Луки. Голос Зейна дрогнул на его имени. Я глубоко вдохнул, не переставая дышать. Вдох, выдох. Этого не произошло. С чего бы этому случиться? Смерть одного из наших друзей была нелепой ошибкой. Как и потеря моей матери. Как и я, еще маленький ребенок, который не смог справиться с управлением, из-за чего погибли мои сестры. Я, который влюбился в ребенка, который все еще учится в школе и говорит, что звезды - это маленькие сознательные засранцы с чувствами, которые составляют огромную картину. Чепуха. Все это. Что еще хуже, эта чепуха была реальной. — Впусти нас, — попросил Зейн. Лиам, с намного меньшей неохотой, чем я ожидал, сделал шаг назад, придерживая для нас дверь. Реджи тупо шел вперед, а Харви немного подталкивал его сзади. Лиам привел нас в гостиную и сказал сидеть здесь, пока он сделает нам кофе. Найл просунул голову в дверной проем: — Какого черта они здесь делают? — Наш друг мертв, — объяснил ему Зейн. Враждебность улетучилась, как будто ее и не было. У него не было сил на словесные дуэли с Найлом. К моему огромному удивлению, раздражение спало с лица блондина, и он сел на край освободившегося кресла. — Мне очень жаль. Я не хотел... Знаете, Гарри был очень расстроен. Обычно, он всегда винит себя во всем происходящем, — мы сидели молча, пока он размышлял над чем-то. — И думаю, сейчас самое время сказать всю правду, пока он не вернулся от Энн. — Какую правду? — мой голос был похож на унылое карканье. Выражение лица Найла покинула наивность, которая у меня всегда с ним ассоциировалась. Он спокойно сказал: — Я знаю, что это вы с Зейном продали кокаин Грегу. Несколько человек из клуба описали мне вас, но они были настолько запуганы, чтобы пойти в полицию, ведь... Они покупали у вас это раньше. Мы легко могли догадаться обо всем, ведь совсем недавно два парня предлагали нам наркотики, но мы отказались, а через десять часов мой брат умирает. Мы онемели. Найл, который мог сделать самые добрые слова настолько грубыми, признался, что знал, что мы были причастны к убийству его брата. — Я был зол, конечно. Хотел сразу же пойти в полицию, но затем Гарри начал говорить о вас, и я должен был признать, что если бы это были не вы, на этом месте оказался кто-нибудь другой. Знаете, заняло много времени, чтобы отпустить прошлое. Найл смотрел на Зейна с нескрываемым презрением. — Я действительно ненавидел вас обоих, но когда я начал вас узнавать, это чувство исчезло. И меня это убивает. Он повернулся ко мне на секунду, но потом сразу же вернулся к Зейну. — Но теперь я знаю больше. Что сделано, то сделано. Лиам, который в этот момент прокрался в комнату, приобнял Найла. — Спасибо, — сказал он. Я не знал, что сказать. Мы видели Найла так много раз после смерти Грега. Мы наблюдали за ним и знали, что виновны в смерти его брата. Но теперь все стало ясно. Неудивительно, что он так злобно смотрел на нас с Зейном и был против дружбы Лиама с пакистанцем. Он сделал всего несколько ехидных комментариев мне и Гарри, но в большинстве случаев его внимание было приковано к кареглазому. Может быть, его личная привязанность к Лиаму сделала свое дело. — Однажды мы смотрели расследование убийства по телевизору, — продолжил Найл, а его голос был мягче, чем гул микроволновки на кухне. — И тут случилась самая странная вещь в мире. Мужчина обращался к убийце своей дочери. И он сказал, что простил его, ведь только так он сможет жить после её ухода. С решительностью, Найл добавил: — Я тоже прощаю вас. Обоих. Как будто зная, насколько сопливым получился этот момент, он повернулся ко мне с очень знакомым рыком. — Но если ты еще раз ударишь Гарри, ты заплатишь за это. Реджи всхлипнул, опираясь локтями на подлокотники. Наша короткая передышка закончилась. Лука. Мертв. — Как? — спросил я у Зейна. — Это было... это было предназначено мне. — У него ножевое ранение, Лу. Господи, а ты просто стоял с закрытыми глазами. Лука не колебался. Мы даже глазом моргнуть не успели. — Полиция скоро будет там, — сказал Реджи через несколько минут. — Весь товар при мне. Они могут искать, но ничего не найдут. Но копы... в нашем доме. Как мы все объясним? — Может быть, мы просто поскорбим, прежде чем придумывать отговорки? — сказал Зейн. — Можем мы просто заснуть и прикинуться, что это произошло во сне? — Я постоянно так делаю, — Реджи закрыл глаза и свернулся калачиком на диване. — Так что да. Лиам молча встал, крадясь на кухню, чтобы проверить кофе. У меня не было сил сказать Лиаму, что я не люблю кофе и что я хочу горячего чаю или воды. Но когда он принес дымящуюся чашку с именем Гарри на ней, я выпил все до дна. Около трех часов ночи Лиам решил, что Гарри остался ночевать у своей матери. Я единственный не спал и слышал, как они с Найлом шепчутся про то, что Джемму рвало сегодня весь день и она не могла встать с кровати. Знал ли Реджи об этом? Конечно же, да. Они часто говорили. У него не было мобильного телефона, но он всегда звонил ей из автомата на улице. — Ты можешь спать в комнате Гарри, — прошептал Найл мне около четырех утра и проводил меня, хотя я мог дойти туда и сам, передвигаясь, как зомби. Прежде чем он ушел, я схватил его за руку. — Мне очень жаль. Мне невероятно жаль. Мы и понятия не имели... если бы мы не продали, кто-нибудь из нас мог умереть тогда. — Ты не можешь спихивать свои страдания на других, — ответил Найл, не испытывая злости. Я заслуживал ее. — Это не было нашей целью. Он был в отчаянии, поэтому мы продали ему. Тогда нам это показалось победой, но мы не остановились, чтобы подумать о последствиях. Но когда мы услышали в новостях... это съедало нас изнутри. Мы никогда не хотели... — Почему вы делаете это? — спросил Найл, аккуратно освобождая свою руку из моей хватки, как будто я был настойчивым ребенком, который приставал к нему. — Что делаю? Я не делаю больше ничего. — Ты продавал наркотики. Тогда, когда у тебя были другие возможности работать и ты, черт возьми, даже на время воспользовался ими! Почему ты вернулся к этому? Разве ты не видишь, как это ядовито? В прямом и переносном смысле. Я даже не мог злиться на эти повторяющиеся вопросы, которые мы задавали себе снова и снова, ожидая ответа. Я сказал ему то, что говорил всем, проводя аналогию с рыбой. — Почему ты не дышишь под водой? — Что? — Почему ты не дышишь под водой? — повторил я, прислонившись к дверному косяку. Мое тело было тяжелым и болело от горя. — Почему я не могу? Да потому что я не рыба. — А я не чертова птица. Я не умею летать. Рай ближе к небу, а Ад находиться на дне океана. Я плаваю, приятель. И я не знаю, как делать что-то еще. Понимаешь? — Не совсем, — упрямо сказал Найл. Было странно говорить с ним таким тоном, но я что, должен играть с ним во время признаний? — Я продаю... продавал потому, что я пытался доказать что-то всю свою жизнь. — Что? — спросил Найл, будто играя со мной в эту же игру. — Мои сестры не умерли просто так. Я обещал им мир, и мне приходилось продавать наркотики, чтобы обеспечить его. У меня было столько денег... больше, чем было у мамы. Мы собирались поехать в магазин, я собирался взять их за руки, как будто это просто прогулка. Но потом я бы сказал им бежать. Бежать, выбирать все, что они захотят, потому что я мог себе это позволить. И это было бы правильным поступком с моей стороны. Все учителя, которые говорили, что я не смогу ничего в этой жизни, могли бы сосать мой член, потому что я мог подарить сестрам Рождество. Я пообещал им, что у меня будут деньги, что я не позволю им снова голодать, и что у нас все будет хорошо. Найл моргнул, ожидая. — Мы не доехали до магазина, — тихо закончил я. Когда я натянул одеяло на себя, Найл все еще стоял в дверном проходе с открытым от шока ртом. — Дальше все было... хорошо? Я не ответил ему. Я зарылся в одеяло, от которого пахло Гарри. Несмотря на все мои усилия, мой разум отказывался вызывать в воображении его счастливый образ, вместо этого решив воспроизводить тот момент, когда он падал с крыльца и его лицо было полно боли. Многие вещи заставляли меня думать, что я не заслуживаю Гарри, но теперь я наконец подтвердил это. Найл исчез, и я старался избегать мыслей о Луке. Мой разум вооружался против меня, требуя всего, чего я не хотел. Как быстро он ушел? Следовал ли за нами Бампер? Самое главное — что теперь? Мы потеряли члена семьи, и для чего? Сразу же после того, как взошло солнце, я уснул.