***
— Левее! Правду говорят, что ты дурак! О, что это за нафиг? — Попробуй ты это сделать. Вперед! Зейн слез с лестницы и сунул верхушку для Рождественской елки в руки Найлу. Затем, он направился на кухню, где Лиам уже начал печь печенье. Пять дней до Рождества. Четыре до худшей ночи в моей жизни. Дядя Луки приехал на опознание тела, и это было забавно, ведь мы понятия не имели, что остался кто-то из его семьи, знавший, что он вышел из тюрьмы. Тем не менее, его дядя должен был знать что-то настоящее о том дне, потому что когда он приехал забрать скудные пожитки Луки, он спросил: — Те дети... Что-нибудь слышали от них? — Нет, — ответил я. Неблагодарное дерьмо. Его дядя, широкоплечий мужчина с толстым клубком бороды, глубоко вдохнул, придавая полноту своему телу. — Лука всегда был милосердным, с того момента, когда он поделился конфетами с теми детьми. Не знаю, почему он закончил свою жизнь здесь, но что сделано, то сделано. Я чувствовал потребность извиниться за что-то. За то, что Лука, возможно, занял мое место. Но я не мог подобрать слов. Я все еще пытался понять тот момент, где, клянусь, Бампер хотел ударить меня, но после я был оттолкнут к входной двери. Где-то в этом пустом пространстве жизнь Луки закончилась. Я слышал, что нож Бампера прошел прямо сквозь его сердце. Из-за того, что дядя Луки настоял на том, чтобы забрать его тело обратно на север, у нас не было похорон. Реджи принял это слишком близко к сердцу, и если бы не внезапная оживленность Джеммы, он, скорее всего, спрятался бы в старой спальне Гарри. Рождество раскрыло хорошее, плохое и нас. В то время, как Гарри был погружен в последнее занятие по йоге в этом году, я был дома, листая газеты и пытаясь найти работу, чтобы заработать как можно больше денег к Рождеству. Мне бы хотелось подарить что-то каждому парню этом году, но в основном Лиаму, Найлу и Гарри, за то, что приютили нас. Особенно Гарри. За то, что все еще остается на моей стороне, несмотря на трехмесячную ложь. Я был в ужасе, проснувшись несколько дней назад от мысли, что Гарри поддерживает меня лишь потому, что я только что потерял одного из своих лучших друзей, и он не хотел быть слишком грубым. К счастью, он остался таким же ярким и любящим, как и всегда, читая мне свои любимые рассказы перед сном, которые он удачно скрывал под своими журналами «Yoga Lyfe». Мама никогда не читала мне сказки на ночь, но я объяснял это отсутствием времени, а не отсутствием заботы. — То есть ты никогда не слышал рассказов? — спросил недоверчиво Гарри. — Один! — защищаясь сказал я. — И он был лучшим. Но я бы не назвал это детской историей, всё-таки. — Тогда что же это было? Я сомневался. — Стихотворение. Предсмертная записка. Я не знаю, Хазза. Это было что-то, что много значило для кого-то. — Могу ли я прочесть это? — спросил он робко. Он, очевидно, заметил, насколько неспокойным я был. — Это есть только в одном экземпляре. —объяснил я, затем сменив тему. Я мог бы прочитать ему это в один день, но эта история предостерегала от любви, она была горькой и мрачной в каждой строке. Это было не то, что ему нужно, когда его сестра болеет раком. Во всяком случае, мы все были немного озабочены, пытаясь поставить рождественскую елку и каждый, кто мог себе это позволить, был занят подарками, которые тайком хранили в коричневых пакетах. По правде говоря, мы должны были поставить елку на следующий день после нашего прибытия, но ни один из нас не был в настроении. Затем, на следующий день, началось время покупок. Энн и Джемма праздновали Рождество у нас, поэтому они принесли свои подарки сюда, и маленькая кучка сформировалась около невидимого дерева. Можно было наконец-то подумать, что всё волнение пропадет, ведь дерево было установлено и наполовину украшено, но Зейн был расстроен на протяжении всего утра. Я последовал за ним на кухню после ссоры с Найлом насчет верхушки для елки, надеясь разрядить это напряжение. Черт возьми, Найл простил нас за то, что не обязан был, и, конечно же, подобрел по отношению к нам. Сейчас не время для мелких ссор. На кухне, Лиам и Зейн прижались к печи, смеясь и поедая тесто для печенья. Никаких следов парня, который выбежал сердитым из гостиной. Я уже был готов уйти и оставить их наедине, когда что-то остановило меня. Лиам поднял палец, щедро обмазанный желтым тестом. Он протянул его Зейну, будто говоря, чтобы тот попробовал его, хотя Зейн имел свои собственные чертовы пальцы, чтобы сделать это. Я ожидал, что пакистанец лишь засмеется от этого жеста, но вместо этого он опустил голову и слизал тесто с пальца Лиама, а после губы парня растянулись в застенчивой улыбке. В тот момент, слишком близкий, и странный, все стало еще хуже, когда глаза Лиама впились в Зейна. За все месяцы нашего знакомства, он никогда не смотрел на кого-то так. Ни на меня, ни на Гарри и, определенно, не на Найла. Его глаза будто застыли на лице Зейна, будто он намеревался запомнить каждую родинку на его коже, каждый волос, каждую ресничку. Лиам смотрел на Зейна так, будто он любит его. Я попятился назад, в гостинную, и сел рядом с Реджи на диване. Мое тело было слишком тяжелым. Мы наблюдали за тем, как Найл борется с гигантской звездой в течении нескольких минут, прежде чем он сумел сделать все должным образом. С криком торжества, он спрыгнул с лестницы и бросился на кухню. Я захлебнулся воздухом, молясь, чтобы он не увидел какую-нибудь сцену, похожую на ту, что увидел я. Через несколько мгновений появился Зейн, запрятав руки в карманы спортивных штанов и с хмурым выражением лица. В течении нескольких месяцев я знал, что Зейн и Найл имели преграды на пути к лучшим друзьям. Даже сейчас, после того, как Найл простил нас. И я думаю, что мы все знали, что Зейн и Лиам сейчас были особенно близки, но никто не мог предположить в какой степени. Сделали ли они что-либо интимное вместе? Лиам казался мне человеком, который не способен на обман, но насколько я могу рассчитывать на свое личное мнение? Да, я знаю, что мы общались и делили общий фактор в нашей жизни - Гарри, но я не знал Лиама так, как знали его Зейн или Найл. Я не знаю, какой он любит кофе или какие его любимые фильмы, или его мнение о многих вещах. Из всего, что делало этого парня Лиамом, я не знал ничего, чтобы могло подсказать мне, что он все-таки способен закрутить интрижку с Зейном за спиной у Найла. Но какое это имело значение? Что-то должно было происходить между ними. Я посмотрел на Зейна краем глаза, замечая некоторые вещи, которых не заметил раньше. То, как он продолжал оборачиваться в сторону кухни, либо как его угрюмый вид усугубился, когда он услышал смех Найла. —У вас, ребята, есть какие-либо деньги на покупки? — спросил Реджи, вставая и потягиваясь. — Я не хочу ждать, пока Гарри и Харви вернутся с пиццерии. — Говори за себя, — Зейн вновь обернулся на кухню, выражая еще большую угрюмость. Как, блять, я не мог видеть этого раньше? Зейн ревновал Лиама к человеку, брата которого мы, считай, убили. Найл, должно быть, что-то подозревал, иначе он бы относился к нам с Зейном одинаково. — Да, у меня есть деньги. — предложил я. — Не так много. Серьезно. Это остаток от… — я откашлялся. Реджи посмотрел на пол. — У меня тоже. Но я, думаю, мы не можем пустить их в обиход, пока не сможем заработать честные деньги. Его рот скривился от слова «честные» так, как будто это было иностранное прилагательное, и он не знал, как правильно использовать его. — Да, идемте, — сказал Зейн, как только хохот на кухне превратился в тихую ссору. Найл кричал слишком много в последнее время, возможно потому, что появилось еще два человека в их скромных размеров квартире и один из них постоянно флиртует с его парнем. И облизывает его палец в тесте. Я вздрогнул от этой картинки. Мы взяли машину Гарри, так как кудрявый взял тачку Лиама. Автомобили все еще были тем, к чему мы должны были привыкнуть. Гарри и Лиам, самые заядлые в этой выходке «спасите торговцев наркотиками», настояли на том, что мы были слишком болезненно выглядим, чтобы ходить в город и обратно пешком. Это было примерно два часа дороги, но я предполагаю, что они рассчитывали время немного иначе. Это по-прежнему было странно, чувствовать звон ключей в моей руке. На пути торговому центру, Зейн, насупившись, прислонился к окну на заднем сидении. Когда мы проехали половину дороги , я не смог терпеть этого больше. Меньше чем за час, я понял, что мой лучший друг влюбился в кого-то, и я чувствовал себя дерьмово, видя его, и это разъедает меня изнутри. Как это произошло? Когда? — Зейн? — начал я. — Хм? — Почему ты ненавидишь Найла? — Я не ненавижу Найла. — сказал он, будто скучая, наигранным голосом. Но я уверен, что в его голове был такой энтузиазм, словно он говорил: «да, я выбросил все свои лаки и гели для волос, которые засоряют свободное место в ванной комнате». — Может быть, — признался я. — Но что-то не так. Скажи мне, что? Нам? — поправил я, когда Реджи приподнял бровь. — Я думаю, мы заслуживаем знать, что происходит, — добавил Реджи, опуская вниз зеркало заднего вида, возясь с кольцом в носу. У него было заражение, к величайшему недовольству Найла. Не все хиппи были знакомы с пирсингом. Я не могу сосчитать, сколько раз Гарри наблюдал за мной, когда я доставал кольца из моей губы и брови. — Это не больно? — спрашивал кудряшка каждый раз, словно надеясь, что я врал раньше, но сейчас был готов сказать правду и признаться ему, что это было мучительно. — Это совершенно не больно. — отвечал я каждый раз. Зейн подвинулся так, что мы могли видеть его лучше в зеркало заднего вида. Ощущение отвращения поселилось на его лице. — Я знаю Найла. Не напрямую, и он не знает, что я его знаю. Но я видел его в тех местах, где он не должен быть. Особенно в последнее время. — Что? — спросил я, сбитый с толку. — Что, черт возьми, ты говоришь? Это был не тот ответ, который я ожидал. Я не мог представить себе место, где не должно было быть Найла. Он был единственным хиппи вокруг, который не поклялся быть вегетарианцем, поэтому я не мог даже пошутить про "Burger King" либо еще какое-нибудь дерьмо. —Найл… Я не знаю, как часто он… Зейн провел рукой по волосам, разочарованный тем, что он говорит. Реджи и я терпеливо ждали, опасливо смотря на друг друга. — Вы знаете, я много ходил по уголкам даунтауна….и к пирсу? Для, хм, развлекательных целей? — Да, и ты больше не посещал такие места, после того, как встретился с Лиамом, потому, что у тебя стояк на него. Двигаемся дальше. — смерть Реджи запланирована. Он повернул зеркало назад и терпеливо ждал, пока Зейн продолжит. Мы оба были полностью приняты врасплох его признанием. — Найл работает там. Мои действия были рефлекторными. Я нажал на тормоз, в результате чего автомобиль, который ехал за нами, резко свернул и засигналил. Я показал им фак, в то время, как они проезжали мимо нас все еще сигналя. — Повтори еще разок. — сказал я, как только машина вернулась обратно в нужную полосу и улетала прочь. — Найл работал там прежде. Он, должно быть, узнал меня. Он всегда был вроде… занят. Лицо Зейна покраснело, отчасти от смущения и частично от гнева. — Он обманывает Лиама. И ни Гарри, ни Пейн не имеют ни малейшего понятия. Мне интересно, почему, черт возьми, он делает это? Все они имеют достойны рабочие места. Найл получает отличные чаевые в ресторане, а Лиам получает приличный заработок в кинотеатре. Что, черт возьми, он думает? — Я не знаю. — сказал я, стараясь сделать это успокаивающим тоном. Это не было моей сильной стороной. Я закончил перерыв и возобновил путь к торговому центру, надеясь, что Зейн остынет. Нужно было отвлечь его. — Ты собираешься купить Лиаму что-то? — спросил я. — «Жизнь жуков» коллекционное издание. — быстро сказал он. — Книгу по садоводству и подписку на журнал об этом. И возможно несколько искусственных цветов, из которых они так любят делать эти цветочные венки. — Они милые. — сказал я, автоматически защищая Гарри и его чувство моды. — Да, возможно. — ответил Зейн, вероятно, думая о тех моментах, когда его одевал Лиам. У него не было много волос, особенно когда мы впервые встретились с ним, но после это на его голове начал расти клубок диких кудрей, похожих на волосы Гарри. — В чем их прикол, в конце концов? — Я спрошу когда-нибудь. — продолжил я. — Я еще не интересовался этим. Скажи, что ты купишь Джемме? — Книгу стихов. Я специально заказал её. Это сборник всех наших любимых произведений. — сказал он хвастливо. Было приятно вернуться в такие моменты со всеми нами вместе и не думать слишком много о Луке. Его смерть не взяла верх над любым из наших удовольствий. Скорее наоборот, мы должны были закрыть его потерю где-то далеко в сердце, ведь боль была достаточно сильной, чтобы повлиять на вещи, которые мы делали, и на тех, о ком мы заботились одновременно. Мы думаем о нем. Постоянно, но мы не могли позволить, чтобы горе покалечило нас. — Это мило. Я куплю Гарри кольцо. Я, возможно, только что объявил, что собирался взять уроки стрип-дэнса, где я изменю свое имя на Луизу. Подождите, нет. Не хватает гламура. Люсинда. — Эм… Кольцо-кольцо? — спросил Зейн, изогнув бровь. — Нет, просто одно кольцо. — сказал я, пытаясь шутить. Их выражения лиц отчасти пугали меня. — Это серьезно? — спросил Реджи, сложив руки на коленях. Я чувствовал, словно это был допрос. — Да. Но ты на самом деле нужен мне, Редж. Я хотел сделать для него шапку. Так что я подумал, что ты мог бы научить меня вязать. Реджи уставился на меня, разинув рот. — Смотри, я куплю спицы и пряжу. Я просто хочу, чтобы ты научил вязать меня обычную черную шапку и… КАКОГО ХРЕНА ТЫ СМЕЕШЬСЯ НАДО МНОЙ, ПРИДУРОК? — После всех этих лет…— пискнул Реджи, задыхаясь от сильного смеха. — После всех этих чертовых лет, на протяжении которых ты дразнил меня по поводу вязания… ты хочешь, чтобы я научил тебя? О, Боже… Это… Он прыснул смехом, сворачиваясь калачиком и кладя голову на приборную панель. На заднем сидении, Зейн закусил губу, чтобы не взорваться смехом. Боже, я не должен был этого говорить. О чем я вообще думал? После минуты передышки, я расправил плечи. Я представил, как очаровательно будет выглядеть Гарри в шапочке, поэтому я действительно хотел работать и загладить свою вину чем-нибудь честным. — Просто научи меня. — ворчал я. — Я буду у тебя в долгу. — Я не знал, что ты был фанатом этого. — Я… Я хотел создать целый сайт, чтобы показать тебе всю мою любовь к твоей работе, но потом я вспомнил, что у нас нет Интернета. — Ты? Вязание? Он усмехнулся и мое терпение лопнуло. — Прекрасно. Я просто куплю ему эту чертову шапку. — О, Лу-лу. — ворковал он, схватив меня за подбородок и качая головой назад и вперед. — Не будь ребенком. Я научу тебя. Лучше начать в ближайшее время, либо он успеет получить только клубок пряжи в подарок. О, и кольцо-кольцо. — Не слишком ли рано для кольца? — спросил я, мое раздражение исчезает в тревоге. Гарри и я никогда не говорили много о прошлых отношениях. Мы были так довольны своей теперешней жизнью, почему же нам говорить о тех вещах, которые уже не имеют значения? В начале наших отношений, я убедился, что нам с Гарри может быть весело, но мы никогда не могли работать из-за моего прошлого. Теперь, однако, я жил с ним. Наркотики медленно уходили из моей жизни, оставив последние ночи с Гарри и обеденный стол, за которым мои друзья сидели и смеялись. Могло ли действительно все быть так просто? — Ты думаешь, что это слишком рано? — спросил Зейн, ища взглядом место для парковки. Люди смеялись, толпились вокруг своих машин и бросались на дорогу с огромными пакетами. — Нет, я так не думаю. Этой покупкой я хочу убедиться, что я смогу удержать его, знаешь? — сказал я, прежде чем он понимает, какую ошибку я допустил. — Шучу. — добавил я, когда они оба сидели молча. — Почему ты это сделал? — спросил Зейн. — Что? — Унизил себя. Мы не полные мудаки, Луи. Мы допустили несколько ошибок, наша жизнь была дерьмом, но сейчас все в порядке. У нас есть что-то хорошее, так не можем ли мы просто наслаждаться этим? Пожалуйста? — Ты прав. — я поспешно согласился. Я въехал в первое и единственное место для парковки , которое я увидел, и мы шли молча всю дорогу внутрь.***
Я проснулся в сочельник с тем же чувством волнения, что и четыре года назад. Сегодня ровно четыре года. Рядом со мной лежал Гарри, слегка похрапывая и не обращая внимание на то чувство вины, в котором я тонул. Я до сих пор просыпаюсь в этот день, молясь, чтобы это все было сном и что Физзи может прибежать ко мне в любую секунду, напоминая мне, что сегодня я обещал взять их в торговый центр. Будто бы я мог забыть. Первый раз я купил наркотики у человека, который был действительно хорошим другом Бампера. Первый раз я продал хорошее количество гашиша тридцатилетнему мужчине, чьи волосы были длиннее, чем у любой из моих сестер. Я очень нервничал, а мое сердце билось слишком часто, думая о том, что он может толкнуть меня и отобрать наркотики, либо застрелить меня. Я даже не мог поверить в то, насколько гладко все прошло, как легко было получить деньги, просто передав пакет. После этого я действительно имел наличку, реальные деньги в моем бумажнике. Я затолкал девочек в фургон, смеясь и щекоча ноги Дейзи. Лотти сидела рядом со мной, подпрыгивая, а Физзи наклонилась вперед, чтобы поговорить с ней о возможной покупке нескольких ленточек для волос. Я хотел сказать им, что они смогут купить что-то намного большее, чем это, но сюрприз должен оставаться сюрпризом. — Пристегните свои ремни безопасности! — сказал я, заводя машину. — О, ну ладно! — застонала Физзи. Она исчезла за моей спиной, но я никогда не обращал внимания на то, что происходило дальше. Не то, чтобы мне было все равно, но я слишком стремился добраться до моего большого сюрприза. Это было проблемой. Я был так сосредоточен на их обеспечении, что я забыл заботиться о них так, как должен был. Я до сих пор помню последние слова Лотти. Тишина нарушилась неистовым писком стеклоочистителя. Падающий снег был все гуще и гуще. «С днем рождения, Лу. И спасибо» Я осторожно выскользнул из постели и взял ту одежду, что валялась на полу. Моя шапка, шарф Гарри и куртка, которую кудрявый украл у меня. Этого было достаточно, чтобы удержать мое тепло, что осталось в пижаме. Я никогда не приезжал на машине, когда я навещал их. Сначала потому, что это была, словно злая шутка, потом потому, что у меня не было авто, а сейчас потому, что это до сих пор напоминает мне какую-нибудь тупую шутку: то, что я смогу доехать безопасно, чтобы проведать их могилы, но не смог довести самых дорогих мне людей до торгового центра. Я ходил пешком. Когда я приехал, солнце только стало виднеться на горизонте, проливая оранжевый цвет на снежную пыль. Немного дальше я заметил несколько семей, с которыми я познакомился в прошлом году. Девушка, которая потеряла мать из-за рака, принесла ей розовые розы, пахнув при этом достаточно большим количеством духов сирени. Молодая пара, чей ребенок родился мертвым, стояли над крошечной могилой не далеко от меня. Мужчина, который потерял своего сына на войне. Я присоединился к ним. Мальчик, который убил своих сестер. Я снял свою сумку с плеча и сел лицом к их надгробиям, словно перед расстрелом. Эта всегда была самая сложная часть - наверстывать то, чего никогда не происходило. — Я надеюсь там красиво, где бы вы, ребята, ни были. — прошептал я. Я вытащил свои подарки. Плюшевые звери, куклы Барби, ленточки для волос и свежие букеты цветов. Если бы они увидели эти подарки, возможно, они даже не захотели бы их. Но я должен был сделать что-то, пришлось догадываться. В конце концов, я планировал купить им то, чего бы они только не захотели. Я зажег свечу и поставил её между могилами Фиби и Физзи, и это крохотное мерцающее пламя в сером холоде успокаивало меня. Если повезет, то никто не проснется дома, и я мог бы просидеть пару часов здесь. Я свернулся прямо там, на снегу. Холод не тревожил меня. Ничто не может беспокоить меня больше, чем то, что я был здесь, глядя на то место, где ютились вместе все мои ошибки. У Луки будет надгробие в течении нескольких месяцев. Мне нужно было сходить к нему, чтобы поблагодарить его. Через некоторое время, когда молодая пара двинулась с места, а отец военного начал пить, я услышал, как вдалеке хлопнула дверь автомобиля. Хоть я и хотел побыть один, я чуть было не примерз к земле и не возражал бы, если бы это был Зейн, который принес мне одеяло. Я не чувствовал своего лица, а мои зубы неприятно стучали об друг друга. Но кто услышит? Отец того парня был слишком занят, крича ругательства небу. — Лу? Это был Гарри. Черт возьми. Прежде чем я успел возразить, он взял меня на руки и понес. Мое горло болело слишком сильно, чтобы сказать, что я позволил холоду пробраться сквозь мою кожу. Да, я собирался заболеть. — Я бы пошел с тобой. — прошептал он мне на ухо. Я прижался к его груди, пытаясь дать отпор тем горячим слезам, что наворачивались на мои глаза. Почему я был таким ребенком в последнее время? Нет, с тех пор, когда я встретил Гарри, и когда он начал рвать на кусочки мое прошлое. — Но я знаю, что ты должен был побыть один. Теперь я просто должен отвезти тебя домой и, детка, ты… Ты такой холодный… Он прижал меня ближе. В любое другое время, я был бы смущен. Большой, плохой Луи Томлинсон. Бывший наркоторговец, владелец более тридцати татуировок и чемпион уличных боев 2011, лежит на руках у своего парня, который несет его через кладбище. По дороге домой, Гарри включил печку в автомобиле,барабаня пальцами по рулю. Было что-то, что он отчаянно хотел сказать, но он продолжал держать это в себе. Это было так, словно он не знал, что делать со мной, и это заставило меня чувствовать себя очень виноватым. Он не должен заботиться обо мне так же, как о Джемме. Но если бы я знал, что он пойдет за мной, я бы сказал ему, чтобы забрал меня в определенное время. — Сделаешь громче? — спросил он мягко. — Я люблю эту песню. Я сделал все так, как он просил, возясь онемевшими пальцами с регулятором громкости, пока до меня не донеслись звуки песни Snow Patrol-Chasing Cars, заполняя молчание между нами. — Зейн зол на меня? — я спросил как раз перед тем, как мы выехали на дорогу. — Никто не злится на тебя, детка. Когда он вышел из машины и направился ко мне, чтобы донести меня до дома, я слишком устал, чтобы протестовать. — Господи, ты ледяной. Я чувствую это сквозь рубашку. Внутри дома Лиам и Зейн ютились на диване делясь с друг другом пледом и смотря «Историю игрушек». Найл говорил по телефону на кухне, по-видимому, с Дональдом. Надеюсь, он не появиться здесь завтра. — Неси его в душ. — сказал Зейн Гарри, даже не смотря на него. — Он заболевает слишком быстро, так что мы будем везунчиками, если это просто простуда. Лиам засмеялся, будто бы Зейн шутил, но в прошлом году мне пришлось проваляться в кровати в течении трех дней, а затем я был вынужден вернуться к продаже и чихать рядом с каждым клиентом. Скорее всего, Гарри быстро понял, что от него хотели, ведь его темп ускорился, и он затащил меня в спальню Лиама и Найла. Их ванная была более роскошной, чем общая, поэтому мы, как правило, пользовались ей, когда нуждались в хорошем душе или хотели понежиться в ванной. Как оказалось, этого нам хотелось все время. Гарри усадил меня на раковину, стоя между моих ног и вглядываясь в мое лицо. Это ощущение было таким знакомым… Было ли это почти пять месяцев назад, когда он зашел в магазин Барта со своими содранными коленками, касаясь моих бедер и очаровывая меня, прежде чем я узнал хоть что-либо о нем? — Не убегай снова. — сказал Гарри с болью в голосе. — Я проснулся, и мы с ребятами не могли нигде тебя найти. Не имея ни малейшего понятия о твоем местонахождении, я думал, что ты сбежал, пока Зейн не проснулся и не сказал нам заткнуться, ведь ты всего лишь навещал свою семью. — Я не навещал их. — ответил я жестко. — Я навестил их могилы. Это разные вещи, знаешь ли. Гарри покачал головой, не удосужившись ответить. Вместо этого он включил душ, пока пар не начал подыматься к потолку. Не говоря ни слова, он протянул свои руки, чтобы снять с меня одежду. Парализованное сознание взяло верх надо мной. Стресс и недостаток пищи испортили мое тело. Гарри заслужил кого-то подтянутого, с мышцами и без кругов под глазами. — Лу, тебе станет только хуже,если ты останешься в ней. — Отвернись. Я уставился на занавеску так, чтобы не встретиться с ним взглядом. — Что? — Отвернись, детка. Я не в лучшей форме в последнее время. Он не отвернулся или даже не посмотрел в сторону. Вместо этого, он шагнул вперед и взял мое лицо в свои ладони. — Луи, ты всегда будешь самым красивым человеком в моей жизни. Он сказал это правдиво, сняв с меня шарф, куртку, сунув пальцы под мою рубашку. Влажный материал покидал мою кожу, хотя и неохотно. Его руки были настолько теплыми, что я на самом деле вздрогнул, но он был слишком занят, чтобы заметить это. Его глаза скользили по тату на моей груди, сопровождая каждую отдельным взглядом. Это потрясло меня тогда. Мы встречались в холодное время года, и с тех пор, как он признался, что девственник, я отбросил все мысли о попытках чего-либо. Не говоря уже о том, что я никогда не чувствовал себя так комфортно без одежды. Гарри никогда не видел меня настолько обнаженным. — Хазза, мне холодно. — сказал я, стараясь не думать, о том, как он смотрел на меня. — Конечно. — его голос был хриплым, посылая новое стадо мурашек по моей коже. — Прости. Когда я снял свои мокрые штаны, он отвернулся. Я был рад. Он сгреб всю одежду вместе, когда я скользнул в горячую воду, почти забывая о том, что я до сих пор в боксерах. — Черт. — я ахнул, когда вода полилась на меня. Это чувство напоминало порезы крошечными ножами, которые копались в моих нервах и отправляли болезненные укусы по всему телу. Мне было холоднее, чем я думал. — Ты в порядке? Я слышал, как Гарри сел на пол. — Да, я в порядке. Просто… это действительно горячо. — Вот в этом и дело. Ты знаешь, насколько ты замерз? — Я не мог почувствовать этого тогда. — признался я. — Твои пальцы были синими. И ты не мог перестать дрожать. Боже, я думал, что должен был отвести тебя в больницу. — Я рад, что ты так не сделал. Я ненавижу больницы. — Ты говорил мне это. — я мог бы сказать, что он улыбался. — Я не стал бы мучать тебя так. Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — сказал я, немного всхлипывая. Определенно болен. Прошло несколько минут, и душ оказался приятным, а не мучительным. Когда мое тело привыкло, я протянул руку, чтобы сделать воду еще горячее. — Почему ты не сказал мне? Я чуть не подпрыгнул. Я знал, что Гарри все еще сидел там, но он был таким тихим… — Не сказал что? Нетерпеливый вздох вырвался с его губ. — Сегодня твой день рождения. Я спросил у тебя об этом несколько месяцев назад, но ты проигнорировал мой вопрос, поэтому я решил, что пропустил его или что-то в этом роде. Я хотел это знать. — Не волнуйся об этом. Мне действительно все равно. Ну и что, что я родился 21 год назад? Я научился кататься на скейте, когда мне было 15 лет, 28-го декабря, и этот день мне принес намного больше счастья, чем мой дерьмовый день рождения. Думаешь, я буду праздновать его? Не-а. Прежде, чем я мог даже попытаться снять мои промокшие боксеры, шторка дернулась, и Гарри шагнул вперед, на его лице читалось раздражение. По меньшей мере. Он задернул штору и подошел ближе ко мне. — Ты в одежде. — указал я на это слабо. — Когда ты собираешься заботиться о себе? — спросил он яростно. — Зейн и я прекрасно поговорили об этом на прошлой неделе. Ты считаешь себя дерьмом и винишь себя в смерти сестер, и ты не рассказал мне всего. Нет, ты не рассказал мне толком ничего. Я даже не знал, как они умерли, Лу! Я не знал ничего о твоей матери и не имел ни малейшего понятия, что ты по-прежнему продавал все это время. Я был так терпелив, так хотел просто провести время с тобой. Но ты должен мне что-то, дать мне знать, что я не единственный, кому это все не безразлично. — Ты действительно думаешь, что ты единственный? Я не мог даже злиться. Я был слишком ошеломлен, стараясь вспомнить ту ситуацию, в которой Гарри смог бы начать сомневаться во мне. Кроме того случая с Лукой. — Я не думаю так, детка. Но я понятия не имею, насколько серьезно ты относишься ко мне, ведь ты держишь все свои чувства при себе. И это больно любить кого-то, кто не заинтересован в том, чтобы позволить любить всего себя. Он вздохнул, ожидая того, что я скажу. Вместо этого, я смотрел на воду, которая заставила приклеиться его волосы ко лбу, а одежду прилипнуть к его мышцам. Мне потребовалось некоторое время, пока я не позволил словам облить меня с ног до головы, как это уже сделала горячая вода. — Ты любишь меня? — Из всего, что я только что сказал… — он закрыл глаза и расслабил свои сжатые кулаки. — Из всего, что я только что сказал, это действительно все, на что ты хочешь ответить? — Разве это не все, что имеет значение? — Да, но только если чувства вернулись. — Ты и так знаешь, что они вернулись. — сказал я, сжимая его руку. Я хотел, чтобы он посмотрел на меня. — Я люблю тебя. Пожалуйста, не сердись. Я предупреждал тебя, что я закончу всё это, рассказав тебе правду, и я сделаю это. Просто я не знаю, когда это произойдет. Я не сказал тебе про сегодня… потому ,что это тот день, когда они умерли. Я не люблю это вспоминать. Плечи Гарри опустились, когда он врезался в меня. —Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё в ближайшее время. Я на самом деле этого хочу. Я беспокоюсь о тебе всё время, и даже сейчас, я волнуюсь за то, что ты живешь со мной. Ты действительно счастлив здесь? Соскучился ли ты по своей прежней жизни больше, чем по теперешней? — Не будь настолько смешным. — сказал я, положив руку ему на шею, притягивая ближе. Наши губы впились в друг друга, и, если бы мы оба не желали друг друга так отчаянно, я мог бы сказать, что это было болезненно. Но мы слишком увлеклись моментом в ту самую секунду, когда это все произошло. И вот я засасываю его нижнюю губу, а он своими сильными руками охватывает мои бока. Черт, его руки покрывали практически все мои ребра, попадая пальцами в промежутки между ними. — Я и не смешной. — сказал он, двигаясь, чтобы поцеловать мою шею, «смешно». Он начал засасывать и целовать, в свою очередь впиваясь зубами в мою кожу. — Смешной. — я выдохнул, ударяясь головой об стену. — Смешной, глупый, цветочный придур… ох! — мои слова превратились в резкий стон, ведь его руки были на моем заде, а его ногти резко впились сквозь промокший материал. Не было смысла скрывать, что я был возбужден. Меня никто никогда так не обнимал, и я не был никогда настолько заведенным. Миролюбивый Гарри Стайлс терзал меня в душе, как похотливое животное, и я не мог этому протестовать. Он поднял меня, словно я был пушинкой, вжал меня в себя и простонал куда-то в шею. Я обернул ноги вокруг его мокрого тела, смакуя то, как мы терлись друг об друга и как его язык скользил вниз по моему телу. Прежде, чем я смог понять всё это, он снова опустил меня на пол и запустил свои руки в мои боксеры. — С днем рождения. — сказал он, тяжело дыша. А потом невинный, девственный Гарри Стайлс снял с меня последний клочок одежды и поместил свои губы на мой член. С днем гребанного рождения меня.