Экипаж

Струи воды стекают по плечам и спине. Татьяна Висла стоит под горячем душем, запрокинув лицо и обхватив себя руками. В голове легкий туман, в теле — слабость. Нельзя так долго жить на кофе, просиживая день за днем над книгами. Нельзя — но она должна стать лучшей. В который раз. И сейчас, стоя под горячей водой, Татьяна чувствует холодный страх. А если она плохо ответит завтра на экзамене? А если она вообще его завалит? А если она вообще завалит эту сессию? Прочитаны горы книг и все конспекты, курсанта Вислу уже узнают в лицо в библиотеке и ставят в пример. Но сейчас девушке кажется, что все знания в один миг испарились из головы. Татьяна не может удержать всхлип и зажимает рот рукой. Ее начинает потряхивать – верный признак, что приближается истерика. С одной стороны, можно поддаться ей, никто не увидит — ночь, все спят, — и только Татьяна, закончив читать, пытается привести себя в порядок к завтрашнему утру. С другой — если она сейчас позволит панике овладеть собой, завтра будет совершенно разбита. За спиной раздается легкий шорох — а потом Татьяну прижимают к холодной плитке стены. Она дергается, но тот, кто стоит сзади, не уступает ей в силе. Вернее, та — к татьяниной спине прижимаются небольшие мягкие грудки, соски щекочут кожу. Шеи касается теплое дыхание — а затем незнакомка начинает оглаживать тело Татьяны. Девушка давит порыв закричать и продолжает попытки оттолкнуть незнакомку, кем бы она ни была — за что получает укус в шею и шлепок по ягодице. Татьяна тут же замирает, — на этот раз от стыда. Ее тело, видимо, окончательно сбрендившее от перегрузок, которым подвергает его хозяйка, откликается самым неожиданным образом: щекоткой в груди и жаром внизу живота. Холод стены и новый шлепок, против ее ожидания, не кажутся ей неприятными, а лишь придают ощущениям остроту. За спиной раздается легкий смешок — словно незнакомка и представить не могла, что именно заведет Татьяну, но теперь узнала и страшно довольна результатом. Одной рукой она продолжает гладить девушку — Висла больше не хочет оборачиваться, по крайней мере сейчас, — а второй начинает поглаживать внутренние поверхности бедер поочередно. Татьяна дышит чаще, упирается пальцам в стену, словно хочет вонзить их в плитку, как в мягкую глину. Сверху все еще льется вода. Пальцы незнакомки медленно, неторопливо ищут чувствительные места. Колени у Татьяны начинают дрожать. А потом дрожь переходит на все тело — потому что эти пальцы все-таки находят — и девушка обхватывает Татьяну за талию, поддерживая. Висла, забыв о стеснительности, сама прижимается к ней. Девушка, оказывающая ей сейчас такую необходимую поддержку, хмыкает, и свободная рука перемещается с талии на грудь Татьяны, слегка стискивая ее, ловя пальцам сосок. Удовольствие такого рода для курсанта Вислы непривычно, оно оглушает ее, и незнакомка зажимает ей рот, превращая вскрик в невнятный звук. А потом отпускает. Татьяна хватается за стену, словно боится упасть. А потом медленно, очень медленно оборачивается. Перед ней стоит Алисия Эгрю, совершенно обнаженная. Татьяна помнит ее — тихая неприметная девочка, ее однокурсница, редко подающая голос кроме как на уроках и семинарах. Но если уж Алисия открывала рот, ее слова запоминались всем надолго. Вот только помнит она ее не поэтому — незаметная Эгрю при всем при этом умудряется прекрасно учиться, ничуть не уступая самой Татьяне. — Расслабляться тоже надо уметь, Татьяна, — тихо произносит Алисия, глядя ей в глаза, выходит из кабинки и принимается заворачиваться в полотенце. — А экзамен ты сдашь, — бросает она через плечо замершей в оцепенении Висле перед тем, как уйти. Татьяна смотрит ей вслед, а затем закручивает воду в душе. Она чувствует, что сил хватит ровно на то, чтобы дойти до спальни и рухнуть на свою койку. А завтра после экзамена надо бы поплотнее пообщаться с Алисией Эгрю.