Пой же вместе со мной!

- Староста, смотри, пляж! - Староста, смотри, арбуз! - У меня не бинокулярное зрение, поэтому давайте по очереди,- степенно ответил нам староста, мудро решив из двух сторон выбрать третью и не смотреть никуда. Эдакий нейтралитет из двух зол. Мы, повисшие на нем с этих двух сторон, не были довольны его философией. Потому что она была правдива, и смотреть в обе стороны сразу люди не умели. Вот голуби или там какая-нибудь камбала, вот они, говорят, умеют. Но мы не они, они не мы, и надо скорее завершать эту мысль, пока не пришел Стас Михайлов, дремящий в каждой русский душе. Потому что я уже слышу его напевы про никого не надо нам. Это же он пел?.. - Староста, а кто пел "Я это ты-ы, ты это я-а, и никого-о не нужно на-ам"?- резко переключилась я с пляжа и арбузов на свой внутренний конфликт. Ваня аж удивленно притормозил, а вместе с ним и вся наша трио-процессия. - Конечно же Мурат Насыров,- в очередной раз блеснул интеллектом мой однокурсник, а я временно затихла, стараясь заселить в одну свою русскую душу обоих столь востребованных певцов. И это дало Ване возможность вырваться вперед со своей темой про арбузы. Которые он углядел где-то в радиусе наших неспешных пешеходных приключений. Вообще, арбузов тут было много. Не так много, как в Астрахани, например — я свято уверена, что они там растут прямо на улицах, и заплыв арбузных корок является традиционным конкурсом на день города — но все равно больше, чем у нас. И это обязывало. Обязывало купить самый большой и сочный арбуз и торжественно вкусить его бархатную красную плоть. Осталось дело за малым, всего лишь найти плод, идеально подходивший под наши требования. А вот с этим вышли проблемы. Но Ваня, кажется, нашел что-то близкое. В этом краю, куда нас занесли ноги и вера в неоспоримые способности старосты в ориентировании, в этих дебрях прекрасного города Геленджика, где в лозах прятались люди, а улицы назывались знакомыми эпитетами и фамилиями, в переплетении прекрасных и уютных дорог, скрытых сенью деревьев без названий, Россия узрел. Узрел что-то, что по его мнению, узреть должны были все остальные. И я, сдавшаяся в попытках объяснить внутреннему Михайлову, что не все известные русские слезливые песни про любовь сорокалетних тетенек написал он, решила отложить свое объявление про пляж. Его мы, по крайней мере, уже видели. А вот что там с арбузами это уже интереснее. Небольшой рынок фруктов венчался арбузной лавкой, словно короной. Она располагалась у самого входа, маня своим великолепием оттенков зеленого и, кое-где, всполохами красного. Взгляд любого ищущего притягивался к ней, как кот, унюхавший валерьянку. И без слов было понятно, что именно заметил Россия. Его. С детства я убеждена в том, что у каждого вида фруктов, овощей, ягод и прочего, что потребляет человек, есть свой царь. Эта вера уверенными корнями вплелась в моё сознание, когда лет в шесть от брата и его родственной щедрости я получила на ужин яблоко. О, это было не простое яблоко! Красное, поблескивающее, украшенное желтым узором Избранного, отмеченного солнцем, оно было огромно. Примерно с половину моей головы, а то и больше, это было оно — царь-яблоко. Вдохновленная его величием, мощью и размерами, павшими перед моими зубами, я навсегда прониклась мыслью о том, что подобное творится повсеместно. И царь-груша, царь-салат и царь-абрикос поджидают людей на их пути, дожидаясь того, кто позволит им с честью уйти в вегетативную Вальгаллу. И, переродившись, вернуться на землю, все логично. Так вот, перед нами был царь-арбуз. Громадный, наверное, почти с мою ногу и уж точно больше кота, ярко-полосатый, насыщенно-зеленый и с желтым, отлежалым бочком. Он был огромен. Он был непреподъемен. Он был волшебен. Он полностью удовлетворял внутреннюю любовь России ко всему громадному. Стаей лун, привлеченных силой притяжения этого арбуза, мы подбежали к продавцу. Он выглядел как тот, кто продает царей на завтрак, обед и ужин. То есть, не внушал доверия. - А вот сколько у Вас килограммчик арбуза стоит?- решила я поиграть дурочку, чтобы продавец царей не догадался о моем арбузном уровне знаний. А ведь в нашей иерархии я дослужилась до третьего арбузного епископа, махом перепрыгнув кота на состязании по выплевыванию семечек на дальность. До этого он уверенно лидировал, всегда начиная гладить вкусные арбузы хвостом на рынке, но физиологическая невозможность котов плеваться чем-то твердым помогла мне выйти вперед. И стоило подкрепить это звание. - Четы-ы-ырэ рубля,- странно выделив цену, сообщил нам владелец арбузной лавки. В очках старосты блеснули все знания и умения человечества, касающиеся экономики. Такие низкие цены нам еще не попадались в округе дома и нашего уже прирученного и прикормленного пляжа. А значит был шанс урвать прекрасный царь-арбуз по дешевке. - А можно нам вот этот?- скромно ткнула я пальцем в святилище наших чаяний и надежд. Продавец царей загадочно усмехнулся своей щетиной и повел носом. - Если паднимитэ,- сообщил он свое условие. И я поняла всю его хитрость, всю лживость и все надежды оставить столь чудесно огромную ягоду себе. Ведь никто не сможет поднять такого красавца, хотя бы на стоящие рядом синие, древние весы. И, будь я тут одна или только со старостой, обремененным силой ума, а не мышц, мы бы горестно ушли ни с чем. Но с нами была надежда! С нами была вера! С нами не было любви, но с нами был Ваня! Брагинский залихватским движением закинул шарф за спину, и уверенность продавца пошатнулась. Богатырски сделав шаг вперед и припав на одну ногу в священном почитании чистых углеводов, Россия обхватил руками этого круглого монстра. Поднапряглись силы русские, задышал озабоченно богатырь Иванушка, нахмурился грозно свет очей президентских — и выдернул арбуз. Точнее, просто поднял с места на дощатом помосте и в пару шагов переложил на весы. Продавец посмотрел на нас глазами шокированного цареубийцы. - Староста, сколько там?- прошептала я, пытаясь увидеть отметку весов с дребезжащей красной стрелкой на небольшой белой линейке. - Восемьдесят арбузорублей, по местному курсу,- так же шепотом ответил стоящий в более выгодной позиции коллега по добыванию столь нужных ягод. Я сделала сложное лицо, деля друг на друга несложные числа, а потом уважительно покачала головой, округляя глаза. Восемьдесят арбузорублей по местному курсу несомненно стоили всех стараний и страданий, которые мы ощутили на своей шкуре и своих ногах, уже полчаса пытаясь вернуться из дебрей местного парка аттракционов к себе домой. Потому что за восемьдесят арбузорублей можно и пострадать! - Никогда таких громадных арбузов не видела,- поделилась я мнением, пока Ваня готовился совершить второй подвиг схожей направленности. А именно громко выдыхал, страстно обнимая царь-арбуз и готовясь рвануть его с весов на стол продавца. Староста поправил на носу очки и очень согласно кивнул. В его очках я увидела быстро мелькающие анатомические подробности того, что будет, если данный образец бахчевых культур случайно упадет на него. Ничего приятного там не было. Поэтому мы решили не препятствовать России в его желании нести царь-арбуз и дальше. Ведь все логично, царь горы (по мнению Великого Сражения в день, когда снегоуборочные машины доехали до моего двора) несет царь-арбуз. И мы, скромные прислужники, делаем вид, что страхуем и в любой опасный момент готовы подхватить либо падающего Россию, либо его падающий груз. Хоть я и видела суровую, но горестную правду в глазах старосты. Он не собирался ловить никого. Ему важнее были целые руки, а не страна или арбузы. С едой передвижение стало медленнее. Брагинский, положив подбородок на толстый зелено-полосатый бок и то и дело сдувая со лба челку, высматривал посадочное место. Нести этот гигант до дома, конечно, никто не планировал. Хоть и было немного жаль кота, что не сможет попробовать чудесный плод, но у него там рыба и почесывания за ушками, поэтому в обиде он явно не останется. - А может поедим на пляже? Он же вон!- вспомнила я про замеченный ранее кусок пространства. Россия многозначительно прищурился, немного поправил арбуз и активно согласился с тем, что поесть на пляже очень классная мысль. Особенно на галечном, ведь так противный песок не будет хрустеть на зубах, а камни послужат нам, как и нашим далеким геленджикским предкам, орудиями сражения. А еще там была колонка с водой. Наша процессия, под бубнеж старосты о том, что его лично не устраивает столь открытый тип потребления пищи, но большинство зовет его своими социологическими законами, уверенно свернула в сторону пляжа. День уже перевалил за свою жаркую кульминацию и плавно катился в сторону закатной развязки, а оттого жара постепенно спадала, и люди возвращались на шезлонги и полотенца. Но мы презирали удобства, обратившись в тех, кто первобытно рад своей добыче за жалкие восемьдесят арбузорублей. И все смотрели на нас с нескрываемой завистью, как на добытчиков и гордость любого геленджикского племени. Оттащив добычу ближе к линии прибоя, чтобы шум моря обогащал нас своим йодом и древним языком Ктулхи, но не слишком близко — дабы мелкая галька не начинала играть роль песка, а принесенные волнами водоросли не стремились дополнить наши гурманские предпочтения, Ваня вывалил арбуз на гальку. Арбуз издал утробное, неприязненное у. - Предлагаю убить его!- сразу начал Ваня на правах главного добытчика. Спорить было сложно, ибо, во-первых, арбуз и так не был живым, а, во-вторых, съесть его целиком не смог бы даже питон. Да и корки были невкусными. - С точки зрения физики, удар в этой плоскости будет наиболее результативным,- староста жестко положил ладонь на округлый бок арбуза в его трепетной и беззащитной серединке. В глазах России было согласие и безразличие, касающееся места, куда надо бить. - Бить надо острым!- вспомнила я уроки ОБЖ, ведь именно там всем преподавали наиболее быстрые способы убить других и не умереть самому. Поэтому с восьмого класса я знала, где удар острым предметом поможет скорее добраться до внутренностей чего бы то ни было. А потом физика разъяснила это точками приложения силы и прочими умными словами. Ваня, вообще явно замышляющий разбить ягоду своим умелым кийя-а-а-а-а рукой, все же задумался. И согласился, что острым бить удобнее. Да и надо же будет как-то разделять потом арбуз на порции. Заостренный кусок гальки сделался из простого, круглого путем мощного удара камнем помассивнее. Глядя на лихо отлетевший в сторону ненужный нам кусок, я порадовалась тому, что миролюбиво не ссорилась с этим умелым переносчиком и разбивателем всего, что только можно. Староста тихо подумал и отсел подальше. - Я тебя купил, я тебя и убью!- очень литературно вознес Ваня камень к небесам, а потом со всей богатырской силой опустил его на круглый и полосатый зеленый бок. Арбуз разломался на двое с гулким треском лопнувшего ведра или треснувшей ткани. Трещина вспорола мощные бока, пробегаясь до самого конца, сладкая мякоть брызгами полетела во все стороны, а не ожидавший от врага такого легкого проигрыша Брагинский чуть не полетел носом в арбуз. Благо, рядом всегда была я, готовая помочь. И не готовая есть то, в чем было чье-то лицо. - Браво,- сдержанно похвалил староста нашу скульптурную композицию "Страждущие по бахчевым". Россия громко и недовольно шмыгнул носом, но потом вспомнил, что негоже тратить время на каких-то там людей, когда есть такое превосходство. Разрубленное пополам и истекающее своим соком, словно раненый конкистадор. Тщательно продезинфицировав руки морем, во избежание недовольного ворчания старосты и свято помня уроки Смешариков, мужчины решили предоставить мне право первого укуса. Наверное, потому что еще со школы я славилась отменной способностью переваривать все, что было заложено программой Вселенной в человеческий желудок. Или же они были коварны, но об этом в кругу друзей думать было не принято. Элегантно отковыряв пальцами кусок из самой середины, где мякоть была ну очень красная, я, словно торжествующий дикарь, отправила его в рот. Все очень нетерпеливо заглянули в моё уже перемазанное лицо, пытаясь найти там первые признаки отравления чем-либо. Я выдержала драматическую паузу, равную по моральному напряжению как минимум трем паузам Ревизора, буквально слыша в голове России моральные дилеммы по поводу того, везти ли меня в скорую, если что, или сначала доесть арбуз, а потом уже вести. И быстро вспоминаемые старостой признаки смерти от арбузового передоза. - Да нормальный он!- все же решила я не мучить мужчин, торопливо выцарапывая себе новый кусок. Торжествующий выдох ознаменовался треском арбузной плоти, раздираемой нетерпеливыми моими соратниками.