Пой же вместе со мной!

- Ну зато ты теперь... Мм... Ну как зебра! - Это комплимент?..- подозрительно покосилась моя Родина. Я пожала плечами, аккуратно налепливая очередной пластырь на очередную царапину. Их было много, особенно на лице и руках. На ногах меньше, но они глубже. Собственно, все из-за кота, который в прошлой жизни явно был обезьяной, а тут решил вспомнить это и вообразил Брагинского пальмой. Но у обезьян нет когтей, а у котов есть, и они острые. Благо, почти сразу мой четырехлапый сосед передумал и спрыгнул, но боевые отметины теперь красиво украшали всего Ваню. И мы их залепляли пластырями. Хотели йодом помазать, но тогда Брагинский стал бы похож на недо-негра. Зебра по-любому симпатичнее. - Конечно!- кивнули мы с котом. Кот теперь замаливал свою вину, ибо понимал, что не комильфо скакать по живым пальмам. Да и живая пальма тоже может дать сдачи. Но нет, Брагинский не смог поймать кота и закинуть в баскетбольную сетку вместо мячика, как грозился на весь зал. Чему кот явно был рад. - Ну вот, еще на нос... И все,- я отлепила уже десятый, наверное, по счету пластырь,- Хорошо, что глаза не задело. А то был бы пиратом одноглазым. - Ага, как Англия,- хмыкнул Россия, почесывая царапину на руке. Я пожала плечами, убирая пластыри. Все, теперь красиво и вообще зашибись, если не присматриваться. Хорошо, что у него бледная кожа - так меньше видно пластыри. Интересно, а у негров свои пластыри?.. Отбросив эту крайне интересную, хоть и немного глупую мысль, я задумчиво посмотрела на йодный карандаш. Потом на такой же карандаш с зеленкой. Захотелось творчества. Творчество у нас было широкомасштабным, красивым, но двухцветным. Коричневым и зеленым. Мы, будто дети малые, изрисовали сначала себя, потом подрисовали друг дружке что-нибудь интересного вроде усов на щеках, а потом стал творить дальше. На стене. Благо, в одном месте обоев не было и можно было потом просто не обращать внимания на зеленые рисунки. Россия изобразил себя и оставил автограф. Ну, как автограф - две заглавные буквы "и" и "б". Я критично покусывал кончик карандаша с йодом. - Нет, что-то не так. Не хватает экспрессии. Давай на животе глаз нарисуем? - Можно так,- у меня отняли карандаш и подрисовали пару художественных штрихов, которые я не поняла. Но так несомненно было экспрессивнее. Я удовлетворенно кивнула. - Но вообще на стенах нельзя рисовать.- вспомнила я. Россия разочарованно вздохнул. Кот вильнул хвостом. - Но мы можем сходить в галерею современного искусства, они приехали к нам на неделю!- вспомнила я, когда взгляд упал на яркую брошюрку, что лежала на столе. Брошюрку кинули в почтовый ящик, я её вынула и забыла. Но вот, пригодилось. К тому же, обычно на таких выставках можно неплохо посмеяться, а смех продлевает жизнь. Да и народу там мало, не стыдно поржать в тишине. Вот так вот, оставив кота дома, ибо он снова мог сбежать и испортить нам современное искусство, мы пошли просвещаться. Благо, идти было не далеко. Все то же первое января уже стало оживленнее. На улицах появлялись люди, чаще дети или старики, ну или трезвенники. Дети с санками и ледянками радостно мчались в сторону парка, где у нас стояли горки, или же сами осваивали сугробы. Иногда тот или иной ребенок проваливался по пояс или по грудь, что вызывало смех у остальных. Я с солидным лицом уговаривала себя, что я уже выросла из этого возраста, в котором можно с разбегу прыгать в сугробы. Россия, видно, тоже себя уговаривал идти просвещаться, а не ловить ангину или простуду в близлежащих сугробах. Здание картинной галереи, в котором часто так же устраивались всякие выставки, от художественных до научных, встретил нас просто великолепными сугробами в рост человека по бокам от входа. Я представила, как я там тону, и отказалась от идеи туда прыгнуть. Соседа, видимо, это не страшило, но около одного сугроба сейчас пыхтел дворник, а другой оприходовали дети-сугробики. В галерее было тепло и тихо. Гардеробщица посмотрела на нас, очень различающихся по внешним признакам, притом по всем, и кивнула на вешалки. Я сняла куртку, оставшись в обычном зеленом свитере. Сосед сказал, что останется в плаще. Я закатила глаза. Он вообще что-то не очень любил снимать верхнюю одежду в помещении. То ли боялся, что украдут, то ли что еще. Ну, к шарфу я уже более или менее привыкла. Но чего в пальто своем или плаще, плохо разбираюсь, ходить круглые сутки?.. Холодно, конечно, но не настолько. - Снимай,- начала я мягко, одновременно дергая его за рукав. - Не буду,- надулся ребенок-переросток, скрестив руки на груди. Я снова вежливо попросила, теперь уже с легким намеком на угрозу. Ведь от просьбы до ора так много стадий, за час все не переберешь. Россия сдался на стадии "тихий ор с рукоприкладством". Потому что снизу спустился начальник выставки, невысокий мужчина с элегантной, но немного козлиной бородкой и в очках, и сказал, что они распугают муз. Мы притихли, а Ваня-таки сдался и снял верхнюю одежду, не отдав при этом шарфа. Ну хоть что-то. Купив билеты, мы пошли на второй этаж - просвещаться. Только-только я переступила порог комнаты, где выставлялось современное искусство, я поняла, что надо было орать громче, чтобы спугнуть нафиг всех их муз. Выставка представляла собой несколько холстов сначала, потом дальше шли скульптуры. На первом справа холсте была просто восхитительная, великолепная и несравненная красная полосочка. Горизонтальная. Ближе к низу холста. Мы с Россией уставились на эту полосочку, силясь понять, что она значит. Ваня повернул голову так, чтобы видеть её вверх ногами. Судя по его лицу лучше не стало. - Давай дальше,- решила я, пока мы тут не свихнулись, пытаясь понять значение этого произведения искусства. После полосочки, решив, видно, покорить наш разум, была сплошная размазюка. Я, вспомнив, что такие картины надо смотреть издалека, стала отходить. С увеличением расстояния ничего не менялось, и я врезалась спиной в стоящий в пяти метрах другой холст. Обернувшись, я чуть не заработала инфаркт. На этом холсте во весь красках раннего импрессионизма было изображено нечто. Страшное, бледно-серое нечто на черном и темно-синем фоне. Очень реалистично жуткий и пугающий. Россия радостно лыбился. - Кто это?.. О, тут название есть...- я наклонилась, чтобы посмотреть название этой чудо-картины, краем глаза следя за полотном. Кто его знает, может оно живое. - "Вечный страх". Красиво, и подходит,- оценила я название и отошла подальше. Подальше страх стал еще страшнее, меня передернуло. Это что же должно такого в жизни быть, чтобы это нарисовать? - Очень красиво,- лыбился мой сосед. Оставив его любоваться пугающим искусством, я пошла дальше, вдоль экспрессивных холстов. После великолепной картины изображающей человека, состоящего из собак, под названием "Очень собачья жизнь" ко мне снова присоединился Россия, заявив что упросит босса купить ту картину и повесит у себя в Кремле. На мой логичный вопрос "а нафига тебе этот ужас?" ответить не смогли. После ряда великолепных картин, из которых мы поняли только одну (нарисованный синий чайник, очень реалистично, но название "Ложка" меня смутило), начались не менее великолепные скульптуры. Первая меня сразу заинтриговала. Несомненно, в этой пластилиновой и много раз перекрученной штуке что-то было, но я не знала за что зацепится, чтобы начать распутывать эту загадку. Но зато эта была красивая и цветная закрученно-непонятная фиговинка. Следующей скульптурой были две палочки, прислоненные друг к другу на подобие шалашика. Ваня внимательно наклонился и мизинцем толкнул одну. Палочки упали. - Поставь все на место,- громким шепотом потребовала я. Россия честно попытался поставить, но они все время падали. В итоге, у Вани кончилось терпение, он отщипнул немного пластилина он первой скульптурки и склеил две палочки. И приклеил их к площадочке, на которой они стояли. Мы отошли и сделали вид, что все так и было. Дальше шли металлические подделки, сломать которые было весьма проблематично. Нет, в Родине я не сомневалась - он сломает, может, даже алмаз, если времени дать побольше, но все-таки это целенаправленно. А случайно металл трудно покорежить. - Ух ты, смотри!- восхитился Россия, глядя на обычную гильзу. Я тоже посмотрела на гильзу, расписанную в цветочек, пытаясь уловить смысл подделки. Название немного все прояснило. "Мир" - так называлось сие чудо современного искусства. - Оригинально,- похвалила я того, кто сотворил сию фигню. Но следующая мне понравилась больше, ибо имела вид какого-то несомненно живого цветка, выкрашенного в черный и с нарисованными искусно черепами. "Зло" - вот так называлась эта композиция. Авторы несомненно дружили. Скульптуры, где были люди, я старалась не смотреть, ибо все равно не поняла. Но потом начались вновь холсты. Около одного холста Россия завис надолго. Изображен там был гладкий сугроб. Или просто неаккуратный белый круг на темно-синем фоне. Ваня очень долго смотрел на это чудо, неизвестно что пытаясь там уловить. А потом незнамо откуда достал черный маркер... И подрисовал кругу глаза, нос и шарф. И гордо встал рядом. - Похож?- поинтересовался он с улыбкой, которая видно должна была меня подбодрить. - Похож,- не стала спорить я, ведь отстранено теперь этот пельмень с анимешно-радостными глазами и большим носом напоминал Родину. Только у пельменя ума, наверное, было чуть больше.- Только зачем ты так сделал?! Это же искусство, нельзя на искусстве рисовать! - Да ладно... - Все, пошли, пока нас не убили "Миром".- решила я, спасая наши жизни от разгневанных искусствоведов. Где-то в гардеробе я поняла, что вообще они должны быть благодарны за то, что Россия сам отметился на их произведении. Это же такая честь! Но, судя по шебуршанию на верху, они это честью не считали, поэтому мы из галереи вылетели красиво и быстро. И понеслись, мимо ворот, мимо сугробов... Нет, мимо сугробов мы пройти второй раз не смогли. Благо теперь у этих снежных великанов никого не было. Я один раз утонула в сугробе по самую задницу, снег набился в сапоги и я передумала радоваться сугробам. - Россия, пош... Россия?.. Ты где?- с удивлением я поняла, что Родина пропала. Повертевшись, я догадалась поднять голову. На высоких столбах, что стояли по обе стороны от кованных и всегда открытых ворот, впускающих на территорию галереи, тоже лежал снег. А на одном теперь стоял и Ваня. Прикинув гладкость камня и высоту столба метров в семь, я поняла, что если он сверзнется, то это как минимум перелом ноги. Как максимум шеи, и смерть. - Идиот, слезай оттуда!- забеспокоилась я о судьбе моей страны, ибо не хотела быть свидетелем сего чуда. Этот белобрысый самоубийца наверх отмахнулся. - Там же снег! Снег мягкий!- донеслись до меня его слова. Да, там был внизу сугроб, в полтора человеческих роста, но снег тоже жесткий, а еще он имеет свойство быстро не раскапываться. Он либо сломается об снег, либо там задохнется, не имея возможности выбраться. Более нелепую смерть вообще трудно придумать. А он все-таки прыгнул. Красиво, ласточкой. "Не ноги сломает, так грудную клетку"- подумала я за эти секунды полета моего соседа, уже, похоже, бывшего. Россия плюхнулся прямо в сугроб, уйдя в него с головой и шарфом. Я любопытно подошла поближе к сугробу и прислушалась. Снег звук не пропускал. - Эй, ты живой?..- решила спросить я у содержимого сугроба. Снег заворочался, как какой-то монстр, зашевелился повыше моей головы. Решив, что я не хочу снежную шапку себе на голову, я поспешно отошла. Пласт белой замерзшей воды упал под ноги мне, явив довольную в никакую мордашку Вани. - Приве~ет!