Недоразумения

Какое-то время я вообще не испытываю желания выходить из дома. Родная кровать шире гостиничного стандарта на целых десять сантиметров и валяться в ней изумительно блаженно приятно. Родные четыре стены конечно без евроремонта, и в целом квартира выглядит слишком средне-невзрачной, похуже многих гостиниц, но именно сейчас здесь хорошо, спокойно, замечательно, и я мечтаю не покидать ее как можно дольше. Даже видеть никого не хочется. Кассирша в магазине у дома приветственно улыбается, и если раньше я не испытывал никаких порывов с ней заговорить, то сейчас хочется облегченно признаться, что вот он я - блудный сын - вернулся домой с гастролей! Довольно распихиваю продукты по холодильнику, заполняя его до холостяцкого максимума. Стоит приготовить что-то посложнее яичницы, раз у меня много свободного времени. Блаженный серфинг по волнам интернета с компьютера, а не быстрый скроллинг ленты телефона, приносят удовлетворение, словно от хорошо сыгранной партии. Это заставляет задуматься, что интернет зависимость приближается у меня к той же стадии, что и алкоголизм. На четвертый день пребывания дома смотрю, задумавшись, на телефон. Сколько я уже не звонил в родную деревню? Не то чтобы дед ждет моего возвращения, но, возможно, скучает? А, черт! Слишком неопределенные чувства. Пишу ему смску длиной в абзац, и, все еще с неспокойной душой, ныряю в интернет чтобы поскорее успокоиться. На пятый день не выдерживаю и звоню старику с вопросом как он там. Ооноки недовольно ворчит в трубку, но я испытываю некоторое облегчение вперемешку с радостью. Мало ли, чему он там не рад, я то себя прекрасно ощущаю. Звонок домой и приветливое лицо кассирши единственные, кто разноображивают мое одиночество в течение недели, и понемногу я отмерзаю от своей отрешенности. Домашний отдых все еще чувствуется удивительно прекрасным, но уже слегка пресным. Я давно не играл на барабанах и давно ни с кем не общался. Сасори сейчас, несомненно, сидит с грифелем в руке над каким-нибудь холстом. Или с кисточкой в акварельной краске. Или лежит на диване с пропитанной экстрактами тканевой маской на лице. Учитывая, сколько ему лет и как он при этом выглядит, эта чушь, по-видимому, работает. Иду в ванную и сам становлюсь напротив зеркала. Умываюсь. Попробовать что ли тоже? Заняться откровенно нечем, и я осознаю с пугающей ясностью, что мне скучно одному в своей квартире, и время снова вернуться к людям пришло. Или не пришло. Последний разговор с Сасори до сих пор заставляет чувствовать себя как-то нервно и это относительно развеивает застой в голове, образовавшийся за неделю тотального бездействия. Я почитываю пару книг, первую и вторую бросаю, третью еле домучиваю до конца от скуки. Лежу на кровати перед сном с наушниками в ушах. Спать не хочется. Видимо, я расходую недостаточно энергии в сутки и меня еще не пора ставить на подзарядку. За вторую неделю бездействия цикл сна и бодрствования ломается окончательно и теперь я отрубаюсь в четыре утра, как только начинаю зевать под видео с ютуба, либо в семь вечера, когда добредаю до кровати и ненадолго закрываю глаза, чтобы очнуться в час ночи и не суметь повторить трюк. Кручу в руках телефон. Чтобы такого написать, чтобы начало выглядело непринужденным? Лучше бы найти конкретный повод, но у меня ни единого дела к Сасори. Вместо этого набираю Итачи. Пока я отдыхал они с Кисаме какое-то время корпели над словами, и, судя по всему, брат Итачи настоящая заноза в заднице, потому что беспокоит его явно намного больше текста. Этот разговор на какое-то время развеивает мою скуку и я даже сам подумываю над какими-нибудь текстами. И не выходит. Ничего. Пустышка, фальш и однообразие. Чтобы текст был хорошим, надо, чтобы в нем была какая-то мысль. Но мне нечего сказать миру. Я ничего не хочу. Не то чтобы совсем. Неплохо бы причесаться, но чтобы волосы не электризовались. И неплохо бы если бы Сасори сам позвонил. Может, зашел бы в гости. Только ему незачем. И мне незачем. И какой тут текст? Глубиной мысли и не пахнет, и я бешусь из-за этого, потому что звучит глупо и поверхностно, как-будто для меня вообще в жизни ничего нет, кроме как исполнять свои партии на ударных, и больше я ни к чему не стремлюсь, ничего не хочу. Жизнь амебы, не иначе. Не хочу сидеть на диване, не хочу стоять у окна, я устал держать телефон в руке и устал сидеть перед компьютером. Лежать перед ним я тоже устал, поэтому скоро я лежу на животе на полу и лениво разглядываю пыль на плинтусе. Кто вообще протирает пыль на плинтусе? Я понимаю полы, но плинтуса? Спустя час протираю все плинтуса в квартире. На следующий день я думаю, что если закинуть новую фотку в соц сети, то может Сасори напишет сам. Что-то на грани с компрометирующим? Может в попытке что-то нарисовать? Тогда он точно захочет оставить разбирающий меня на кусочки комментарий. Вытаскиваю бумагу, карандаши, нашлась даже кисть с полуиздохшей акварелью. Есть еще пара баночек с гуашью, но краска в них закаменела до состояния деревянной и я заливаю туда воды, по совету из интернета, хотя все равно не получается рисовать ею ближайшие несколько часов. Малюю вид из окна, потом свой портрет, потом кота из интернета. Все это скучно и слишком долго. Ради эксперимента, трачу дополнительный час чтобы вырисовать глаза коту потщательнее и получается даже эффектно, но как же это нудно! Вид из окна сжигаю над пепельницей с мрачным удовольствием. На этапе сжигания автопортрета в голову закрадывается мысль для фотографии получше. Можно нарисовать что-то на себе. Кручусь перед зеркалом добрый час. На этом теле неплохо бы было для начала нарисовать хотя бы мышцы. Собственное тело без одежды выглядит как кусок мяса обтянутого белой кожей. В майке еще смотрится получше, но без нее отсутствие рельефа груди и мышц живота очевидно. Ищу спортзалы поближе к дому и просматриваю ценники на абонементы. Соблазняюсь одним, длиной в год и сравнительно дешевым, и откладываю на потом. Фотография нужна прямо сегодня, а значит рисовать будем на лице. Два рта на щеках выглядят слегка аляписто, но я тружусь над ними в поте лица, стараясь не смазать стрелку у века. За окном сгущается ночь, когда мне удается сделать первое приемлемое фото. Выкладывая снимок в интернет я чувствую себя основательно задолбавшимся ни ради чего, просто так. Мою кисти, убираю все по местам, еле смываю все с кожи ватными тампонами. Три часа ночи, и это соответствует тому времени, когда я обычно ложусь спать. Утро встречает меня в обед сотнями уведомлений о лайках под фото. Несколько комментариев от девушек, сообщение в личных от Итачи и ничего от Сасори. Проверяю весь список и среди лайкнуших его тоже нет. Может еще не видел? Готовлю себе обедо-завтрак, лениво просматриваю какое-то видео в интернете, нахожу кроссовки и впервые выхожу на пробежку по району. Душ по возвращению и прочие мелкие хлопоты основательно занимают время, но когда снова смотрю в телефон лайка от Сасори там так и не появляется. Мне ужасно скучно, и когда снова созваниваюсь с Итачи он предлагает встретиться на репетицию и разбор полетов в понедельник. Это отличная блестящая новость и теперь осталось только как-нибудь дожить до понедельника три дня. Мне просто ужасно скучно или я правда слишком зациклился на Сасори? Если бы подразумевалась просто встреча с группой, без присутствия Сасори, обрадовался бы я так же? Задавать вопросы самому себе напрягает и остаток выходных я провожу отлично просматривая порно. В понедельник перед встречей я специально мою и высушиваю волосы, бережно укладывая. Принципиально не подвожу глаза. Глажу черную футболку и даже чувствую порыв погладить выстиранные джинсы, который пресекаю. Крашу ногти черным лаком. Чувствую себя ужасно странно, собираясь выйти за дверь, когда приходит сообщение от Сасори. "Тебя подвезти?" Черт, да! В каком смысле подвезти? Он купил машину? Печатаю ответное сообщение слегка дрожащими пальцами: "Давай. На твоем горбу поедем?" "Выходи через пятнадцать минут." Отправляю "Ок" и присаживаюсь на табуретку у выхода. Я абсолютно готов, но снимаю обувь и повторно иду в туалет. Возвращаюсь и долго разглядываю себя в зеркало. В принципе нормально. Я и раньше так выглядел. Бывало и хуже. Сасори сам сказал, что ему нравится, так что не стоит думать о лице слишком много, но именно то, что Сасори сказал такое, заставляет в животе непонятно крутиться, хотя я точно знаю, что больше не хочу в туалет. В порыве отдираю от нижней губы крошечный участок кожи. Рана щиплет и кровит, засасываю губу в рот и все это вместе неожиданно приводит в чувства. Подъездную дверь открываю чуть ли не пинком, в припаркованный у дверей автомобиль сажусь с нагловатой улыбкой и не волнуясь пристегиваюсь. - Привет, - улыбаюсь Сасори. Вероятно, оскал у меня слегка кровожадный, но я так зол сейчас на себя за нервы, что ему физически хочется нагрубить. Я не должен так переживать только из-за него. Не должен как младшеклассница мяться с ноги на ногу, думая, понравиться ли ему как я выгляжу. - Привет, - Сасори смотрит на меня боковым зрением, выруливая с места, - ты как раз во время, не люблю ждать. Знаю. Еле пожимаю плечами. Я не школьница, и легко смогу с ним общаться нормально. Я верю.