Живая

      Обдуваемая всеми ветрами Эйш сидела на краю мощной стены, окружающей двор замка, позволяя резким порывам ветра играть с волосами. Свесив босые ноги и подставляя пятки холодным потокам воздуха, она следила за уходящим солнцем. Бран был построен на краю отвесной скалы, и с его стен открывался захватывающий вид на густой вечнозелёный хвойный лес и на речную сеть, стекающую с Карпатских склонов. Небольшие глубокие озерца, которые носили прозвище «морские глаза», были покрыты льдом и искрились золотом от закатных лучей. Она слышала, как шумит между деревьями ветер, как белка точит заготовленный с осени запас желудей, и даже то, как крепчающий мороз с тихим треском ещё сильнее пленит поверхность озера. Всё разнообразие звуков было доступно её тонкому слуху, и только одного она не могла услышать: воя большой волчьей стаи с переплетением множества голосов. Картинка из книги Димитру не давала ей покоя, не давала уснуть по ночам и служить своим хозяевам с прежней преданностью. Она много раз обещала себе не вспоминать тот злополучный день когда её мир перевернулся, но всё равно возвращалась каждый вечер на стену послушать засыпающий лес.       Табор разместился под северной стороной замка. Старый седовласый цыган, щурясь от яркого пламени, неспешно подбрасывал дрожащими руками дрова в догорающий костёр, блики которого причудливо рисовали узоры на его морщинистом лице. Сжимая крючковатыми пальцами глиняную трубку, он с наслаждением пускал сизые колечки в морозный воздух. Шустрый мальчуган таскал ведёрком пареный овёс, разливая дымящееся содержимое по кормушкам, приветственно похлопывая склонившихся лошадей. В кибитках матери баюкали младенцев, и женский грудной напев негромко затянул колыбельную. Низкий чувственный голос пел в унисон с пронзительной тоской Эйш, и она, смахивая замерзающие слёзы, не в силах больше терпеть щемящее чувство, поспешила вернуться в замок.       Каждый год, в день, когда приходит самая длинная ночь в году, Бран заполнялся гостями. В праздник зимнего солнцестояния князья принимали почести и подарки от подданных, и Эйш предстояло провести долгие часы подле князей. В последнее время ей было тягостно наблюдать длительные процессии, скучающие лица Владимира и Стэфана, которые оживали лишь от ожидания публичной казни, либо застывали со снисходительной улыбкой, принимая подношения. Всё чаще услужливая память возвращала ей воспоминание о белой луне в серой дымке, и единстве свободных животных, сливающихся в едином звуке.

***

      Булыжная мостовая внутреннего двора была начисто выметена и очищена парой смуглых женщин, которые таскали из колодца деревянные кадушки с водой, отмывая брусчатку от засохших бурых пятен. Они о чём-то громко спорили, энергично жестикулируя, обсуждая предстоящий праздник. Эйш наблюдала за всей этой суетой из прямоугольной башни на восточной стороне крепости, положив голову с белым мехом на вытянутые лапы.       Первыми прибыли граф Орлов и его свита. Сам граф восседал на стройном русском рысаке, уверенно держа поводья и мерно раскачиваясь в седле в такт его хода. Он был высоким и тощим, как палка, и даже шуба подбитая собольим мехом не скрывала худобу. Его левая глазница зажимала монокль, отчего лицо приобретало совершенно особенное, брезгливо-высокомерное выражение.       Почти два десятка русских в распашных кафтанах с меховой оторочкой чинно шествовали позади обозов с сундуками и свёртками. В заключение длинной вереницы, выпуская густые клубы пара, двигалась самоходная машина, движение которой сопровождало громкое лязганье и пыхтение работающих агрегатов. Внутри повозки находились молоденькие девушки, которые видели кошмарные сны, находясь под воздействием опия. Их семьи уже никогда не смогут оплакать своих дочерей, которым суждено было остаться на земле Трансильвании. Кровь русских великородных красавиц могла служить достойной оплатой за беспрепятственное прохождение границы между Трансильванией и Валахиией, минуя замок Бран и пропуская русских купцов на румынскую землю.       Цыгане в ужасе шарахались от диковинной машины, хватая детей с дороги и разбегаясь в разные стороны. Тяжёлые, обитые железом ворота, отворились, пропуская гостей во внутренний двор замка. Владимир и Стэфан встречали графа с разным настроением: Стэфан — с распростёртыми объятиями, и с почти искренней улыбкой, двинулся навстречу; Владимир же, не спешил радоваться, и впился тяжёлым взглядом в скачущего верхом Орлова, мрачнея на глазах. Граф ещё сильнее нахохлился и, выше задрав тонкий нос, заставил своего жеребца перейти на лёгкую рысь, очевидно желая произвести ещё большее впечатление.       Двор заполнился разномастными вампирами, говорящими на разных языках, телегами, галдящими слугами, которые перетаскивали щедрые дары русских в подземные помещения замка. Самоходная повозка въехала во двор не без помощи пары крепких мужчин: выпустив напоследок со страшным свистом огромное облако пара, машина вздрогнула и, наконец, остановилась. Цыганская детвора глазела на необыкновенную телегу, которая могла передвигаться самостоятельно, не решаясь подойти ближе. Как только ворота замка сомкнулись за хозяевами и их гостями, пара озирающихся мальчишек всё же открутила медный клаксон и зеркало.       Парадную залу освещали огромные кованые люстры с сотнями горящих свечей, а возвышение, состоящее из шести ступеней черного мрамора, ещё и яркие смоляные факелы. На стенах были развешаны знамёна с гербами домов-союзников. Два высоких кресла, обтянутые бордовым шелком и украшенные драгоценной филигранью с россыпью камней, создавали символ славы и величия. По обеим сторонам от трона сидели два волка, вылитые из чистого золота, и одна живая белоснежная Эйш. Двумя ступенями ниже стояли Драгош и Больдо - телохранители и палачи в одном лице.       Владимир до сих пор прибывал в мрачном настроении, равнодушно взирая на подарки. Стэфан же оживленно беседовал с гостями, восторгаясь особенно ценными вещами.       — Дорогой граф, я и Владимир благодарим вас за визит и за столь щедрые дары! — Стэфан буквально порхал над сундуками с драгоценностями и прекрасными образцами оружия. — Но, граф, право, вы, наверняка, припрятали парочку самых затейливых вещиц напоследок? — его лицо в обрамлении светлых коротких волос приобрело почти детскую капризность.       — Князя могут заинтересовать те милые создания, находящиеся внутри нашей замечательной машины? — промолвил Орлов, вопросительно изогнув бровь и роняя пенсне в раскрытую ладонь.       — О, да, и девушки, и сама машина — достойны нашего внимания! — Стэфан захлопал в ладоши и заёрзал от нетерпения.       — Подарков ждёт и наша сестра, которая скоро займёт место рядом с нами, — ровным голосом произнёс Владимир, указав на чуть менее помпезное кресло, которое до сих пор пустовало и находилось немного в стороне от княжеских. При упоминании о Эржбет у Эйш прошёл мороз по коже. Навострив уши, она уже слышала её шаги.       — Я уже в предвкушении! — разлился по залу нежнейший женский голос.       Распахнув двумя руками тяжёлые дубовые двери, будто пёрышки, княжна вихрем влетела в залу и заняла своё место. Эржбет Батори была дьявольски прекрасна: высокая, с непревзойденной белизной кожи, огненно-рыжими волосами собранными в корону, атласными локонами, струящимися по плечам, она захватила внимание всех находящихся в зале. Её лицо с тонкими чертами выражало кротость и безмятежность, и лишь только тёмно-красные, почти чёрные глаза выдавали её сущность: она была самым жестоким и беспощадным существом, каких когда-либо знала Эйш. В дни, когда Эржбет прибывала в замке, тот буквально утопал в крови, и даже цыгане, кровью которых она брезговала, уничтожались её руками сотнями.       Девушек было четверо. Драгош и Больдо перенесли их в тронную залу и уложили на низкую тахту обитую грубым бархатом. Юные тела в беспамятстве лежали на мягкой поверхности, временами вздрагивая и бессвязанно бормоча. Все светловолосы и очень молоды, они были нарядно одеты и напудрены. Княжна спустилась со ступеней и, тихо шурша шлейфом, заскользила к девушкам. С вожделением протягивая изящные руки к жертвам, она присела рядом, коротко принюхиваясь. Взгляд её остановился на одной из них: чуть растрёпанные волосы, слегка приоткрытые розовые губы, тронутые лёгкой улыбкой. Прекрасное лицо Эржбет, выражающее вселенское сострадание, приблизилось к устам девушки, вдыхая сладкий аромат. Проведя тонким пальцем по бархатной щеке с ямочкой, она обошла длинным ногтем скулу и спустилась к шее. Густые толчки двигали по венам жизнь, питая юную прелесть. Массивный перстень на пальце княжны вскрылся обоюдоострым шипом: короткий удар, падающие на пол жемчужины, и ещё одна жизнь прекратилась под её руками. Оторвав от ещё тёплого бедра кусок плоти, Эржбет швырнула его к ногам Эйш, забрызгивая белоснежную шкуру свежими каплями. Волчица, подтянув лапы ближе к телу, глухо зарычала, сверкнув стальным взглядом.       — Граф, опий определённо испортил их вкус! — скривив губы и томно поведя обнаженным плечом пропела княжна. Граф Орлов, взирая на Эржбет взглядом полным восхищения, имел весьма растерянный вид.       — Распорядитесь подать мне ванную! — повысив мелодичный голос повелела бестия.       Юная красавица Эржбет, из знатного древнего рода Батори, слыла в окрестностях замка то ли ведьмой, то ли вампиром. Изощренно убивая своих молоденьких служанок, распаляясь от их страданий, она извлекала девичью кровь, купалась в ней, забирая красоту и юность своих жертв. Окутывающая княжну дымка стала плотнее, и уже никто не смог понять, куда растворилась Эржбет. С её уходом даже логово вампиров стало более наполненным жизнью. Носферату потихоньку стягивались к замку, складывая на ступени самородное золото и не ограненные камни, стремясь побыстрее скрыться в лесу. Случайные кочевники, проходящие румынские земли, старались ограничиться короткой церемонией приветствия и удалиться прочь, пока Эржбет прибывала в кровавой неге.       — Друг мой, Владимир, и для тебя найдётся ценный дар! — граф Орлов, будто очнувшись от сна, дрожащей рукой убрал монокль в нагрудный карман и поспешил разбавить молчание. — Русская порода лошадей добронравна, энергична и имеет способности к выездке, поддаваясь более лёгкой дрессировке. Мы привезли вам несколько избранных, — Орлов надулся, преисполняясь значимостью.       — Избранные мне не нужны, желая мне угодить, даруйте Шаха! — вскинув голову, произнёс Владимир, впервые проявив интерес к гостям. Он знал, о чём просит, ведь Шах был верховым Орлова, на котором он так эффектно прибыл в замок.       — Дорогой князь, вы даже не знаете, о чём просите! — с чувством произнёс граф, искоса поглядывая в затемненную нишу. — Я не могу отказать моим повелителям в столь ничтожной просьбе, но только могу предупредить, что дар мой будет иметь необходимый довесок, поскольку именно его руками животное подчинилось моей власти — власти вампира.