Живая

Эйш ещё несколько дней пробыла в лесу, не решаясь вернуться в дом. Несколько раз она замечала, что за ней следит кто-то из волков, но никто не делал попыток причинить ей вред, и она решила вернуться. Обернувшись на пороге дома, она заметила мелькнувшую тень: вероятно, и сегодня за ней кто-то наблюдал. Свою сумку она обнаружила на маленьком обеденном столике, и эта находка её очень обрадовала. Она выложила на стол всё, что было внутри, перебирая вещи и бережно прикасаясь к уцелевшим пузырькам. Всё было на месте, и она знала, кого за это благодарить. Письмо Марко тоже оставалось нетронутым, и она с жадностью перечитала его дважды, грустно улыбнувшись и прислонив пожелтевшую бумагу к груди. Вещи она нашла в углу, когда искала в комнате что-нибудь подходящее для создания хоть чего-то, похожего на одежду. Ещё вчера этой сумки здесь не было, а сегодня она стояла в углу и пахла человеком. Из вещей выбрала несколько, из которых, в основном, были брюки, в удобстве которых она вчера смогла убедиться. Ещё она нашла несколько крошечных предметов нижней одежды, о назначении которых можно было судить по округлой форме чашечек. Эйш покраснела, надеясь, что парень запихал их случайно, вместе со всем остальным, что, впрочем, так и было. Бардак вокруг просто взывал к её совести, и она решила навести порядок в своём сером жилище, собирая с пола осколки и стирая пыль с полок. День прошёл на удивление быстро, и как-то совсем по-человечески, но ей понравились простые домашние хлопоты, и, устав тоже совсем по-человечески, она легла спать. Стук в дверь не был для неё неожиданностью, ведь приближающиеся к дому шаги она услышала издалека. Сета она видела уже несколько раз, и всегда он улыбался, демонстрируя мягкие ямочки на щеках. Парень был добряком и нравился ей, и Эйш ему всегда была рада. — Привет! — Сет стоял на пороге и держал в руках белый свёрток пахнущий тестом и рыбой. — Ух, ты, а наши шмотки тебе идут! — присвистнул он, глядя на девушку. — Здравствуй, Сет, — она улыбнулась ему в ответ, пропуская в дом. — Мне показалось, что их можно ещё немного поносить, — Эйш имела ввиду джинсы, — если заштопать дырки здесь и здесь, — она указала на тёртые колени и махрящиеся края декора, — но я не умею работать иглой… — Сет хлопнул себя по животу и захохотал. — Оставь, как есть, — он махнул рукой, — Джейку ты и такая понравишься. — Подумать над последней фразой он ей не дал, и всучил в руки рыбный пирог. — Мама просила тебе передать. Эйш будто током дёрнуло, когда вместе с запахом пирога ей в нос ударил запах рук, которые пытались её задушить. — Спасибо, Сет, я попробую его позже, рыбой я вполне сыта. — Малыш слегка нахмурился, заметив пробежавшую по ней дрожь, но тут же оживился, вспомнив, что он должен ей отдать ещё кое-что. - Я нашёл это на ступеньках, наверное, твой, — Сет протянул ей холщовый мешочек, где смолой был выведен до боли знакомый ритуальный символ. Эйш замерла, повторяя пальцем контур липкого рисунка и, подскочив со стула, убежала, вернувшись с точно таким же мешочком в руках. Высыпав содержимое из обоих, она рассматривала грубые камни и крупные самородки, уже не сомневаясь в их идентичности. Носферату были здесь, в Форксе, и вновь возродили традицию приносить к порогу Альба благодарственную дань. Сет вытаращил глаза на две внушительные кучки с драгоценностями, не представляя, сколько это всё может стоить.

***

Казна начинала пустеть, поскольку расходы княжества были неуёмными: одна Эржбет чего стоила, да и услуги Хантера обходились весьма дорого. Возрастающие потребности князей теперь некому было удовлетворить, ведь почти все Носферату покинули Румынию. Случилось это после того, как Сэнда попалась Хантеру и была доставлена в Бран. Ищейка работал с удвоенной силой, достаточно быстро распутав схему побега Эйш. Желая отомстить за фиаско в Канаде, Хантер уничтожал и наказывал почти всех, с кем когда-либо общалась Эйш. Грегор был первым, кого достал ищейка. Допросив его с пристрастием, Хантер вышел на жилище Сэнды, где её прятали Носферату. Самого Грегора он предпочёл убить, оставив в живых молодую супругу и маленького сына пана. Но главная цель всё же была впереди, и самой Эйш предстояло расплатиться за всё сполна, к тому же, ей заинтересовался ещё один могущественный дом. Весть о том, что Вольтури желают нанести визит в Бран, не стала неожиданностью для князей, поскольку узнали они об этом от последнего шпиона — носферату. Он доложил, что итальянцы уже покинули Вольтерру и двигались к княжеству, даже не известив об этом, как того требовал этикет. Новость была тревожной, и Владимир со Стефаном удвоили охрану Брана, опасаясь нападения. Недостатка в грубой силе княжество не испытывало, и дать отпор Вольтури они смогли бы, вот только войны на своей территории князья не хотели, а задобрить падких на подарки итальянцев, было нечем. Парадный облик замка не мог обмануть Аро — он лучше всех понимал, что тёплого приёма ждать не стоит, поскольку румыны помнили последнюю битву за власть при Карпатах. Вся свита приблизилась к воротам, которые перед ними открыли Драгош и Больдо. Кай лишь усмехнулся, заметив грубый намёк румын на то, что они готовы защищаться, выставив на ворота личную охрану. Повинуясь строгой иерархии, Вольтури стройной колонной вошли в замок. Феликс оскалился, увидев Больдо и кидая на него свирепый взгляд, а при приближении боднул его в грудь, напоминая о старых счётах. Пятьсот лет назад Больдо убил напарника и друга Феликса, с тех пор он ждал возможности поквитаться с ним, тем более, что Больдо был для него, пожалуй, единственным достойным соперником. Аро с Каем и Марком подошли к ступеням, оставив немного позади остальную свиту. — Приветствую наших румынских друзей от лица всех Вольтури, — Аро был выдающимся дипломатом и не меньшим циником. — Цель нашего визита несёт в себе исключительно мирные намерения, — он посмотрел по обеим от себя сторонам, где в непосредственной от него близости выстроился основной боевой состав румын. — О мирном визите вы должны были нас известить официальным письмом, — отрезал Владимир, приподнимаясь от возмущения в кресле. — Визит не терпел отлагательств, и касается Вентру не меньше, чем Вольтури, — прошипел Кай, не понимая, почему Аро так любезен. Заодно удовлетворенно отмечая про себя, что других Альбу у румын не было. Последняя встреча с Альбу чуть было не стоила ему жизни, когда волчицы-близнецы Ив и Герда растерзали его тело, расчленив на несколько кусков. Герда погибла в тот день от его рук, а Ив осталась жива и продолжила род. Спасла его в тот день Джейн, которая заново собрала его тело по раскиданным по всей долине кускам. Сейчас она стояла на шаг позади своих повелителей, сверля убийственным взглядом Айонеллу, имевшую не менее сильные, чем у неё, способности. Итальянцы и румыны были исконными врагами, и каждый из двух враждующих сторон имел своего личного врага. — Не стоит горячиться, друг мой, — Аро поспешил успокоить Кая, ведь пришли они не за дракой. — Мы пришли за миром и объединением против опасности, грозящей всем нам. — Я опять слышу гнусную итальянскую ложь! — Стэфан дрожал от негодования. — Вольтури никогда не приходили в Трансильванию за миром! — Опасность из Брана выпустили вы, и теперь все мы под угрозой, — Марк впервые решил высказаться. — Ваша сбежавшая Альбу забрала из замка некое вещество, которое способно причинить любому вампиру существенный вред, или даже смерть. Но самое опасное то, что это же вещество может лишить нас пропитания, если найдутся те, кто смогут им воспользоваться в таких целях. Ваша Эйш сейчас в Форксе, у Калленов, а Карлайлу достанет ума и способностей, чтобы превратить это вещество в прививку против вампиров для всего человечества. — Сбежавшая Альбу касается только нас, и ваш надуманный повод меня нисколько не убедил! — Стэфан бросил короткий взгляд на коротышку Фигаро, без слов отдавая приказ нанести предупредительный удар. Марк поморщился, почувствовав на себе его действие. Пожалуй, он больше всех не любил этого уродца и его дар, поскольку сам Марк был очень скуп на проявление любых чувств, особенно такого рода: Фигаро был способен разбудить в любом не простое желание, а горячую страсть и похоть, что было совершенно неприемлемо для Марка и очень мешало во время битвы, когда нападающие вместо того, чтобы убить соперника, начинали желать совершенно иного. Сам Фигаро попал к румынам случайно, из бродячего цыганского балагана. Уродство не было врождённым: его, вероятно украденного ещё ребёнком, содержали длительное время в тесной бочке, отчего его тело осталось почти детских размеров. Сам он проявлял совершенное равнодушие к происходящему, поскольку был ещё и оскоплён в раннем детстве. Заметил и обратил его Стефан, с тех пор он был в арсенале у румын не на последнем месте, и в особенности его любила Эржбет. — Отзови своего шута, Стэфан. — ощущения для Марко стали нестерпимыми, а княжна, заметив происходящее, залилась звонким смехом. Джейн перевела на неё взгляд суженных глаз, готовая в любой момент получит приказ к нападению. — Прекрати это, — скомандовал уже Владимир, немного поразмыслив. — Возможно, они говорят правду. — Я рад, что вы смогли прислушаться к голосу разума, князь. Опасность не настолько эфемерна, как могло показаться вашему брату. Нам необходимо объединиться и устранить грозящую всем нам опасность. — Аро развёл руками, указывая на присутствующих. Оружие и девчонка должны быть уничтожены, как и все те, кто встанет на её защиту, — сказал он уже твёрдым голосом повелителя, стерев с лица улыбку. Договорённость была достигнута, и Вольтури покинули Бран избежав драки, к разочарованию многих. Но те и другие понимали, что после того, как объединяющая их цель будет достигнута, война между их домами будет неизбежна, и угроза совершенно явно читалась в глазах итальянцев. Стефан ни разу не использовал возможность прибегнуть к самому сильному и разрушительному оружию, которое было спрятано в глубоких и тайных недрах древнего замка, и сегодня пришло время разбудить его. Они долго спорили с Владимиром о том, надо ли это делать, ведь сохранить контроль над такой силой не удавалось никому.

***

Мать младенца плакала и умоляла сохранить жизнь её новорожденному сыну. Она пыталась сопротивляться и царапаться, когда его вырывали из её рук. Справиться со Стэфаном она не смога бы никогда и, упав на холодный пол, продолжала взывать к жалости. Стон за спиной Стэфана перешёл в крик, а крик - в громкий вопль, многократно отражённый от каменных стен крепостной часовни мучительным материнским горем. На самом нижнем, подземном этаже находилась запечатанная на много веков комната, которая таила внутри себя абсолютное зло. Сорвав древние печати, Стэфан с ребёнком на руках вошёл внутрь. Температура внутри всегда была отрицательной, и каменные стены круглой комнаты с алтарём в центре были покрыты слоем инея. Младенец зашевелился, разбуженный холодом, и громко заплакал. Стэфан положил мальчика на алтарь, из которого тут же начали вырываться темные тени, поглощая жертву и объединяясь в одну огромную серую массу чистого зла и ужаса. Сомнения в том, что он поступил правильно, разбудив Древних, усилились, наполняя даже его проклятую душу животным страхом.

***

Я ждал, когда она вернётся в дом, наблюдая за ней. От Сэма я узнал, что она добежала до границы с Калленами, но пересечь её не решилась. Она осталась в резервации и не сбежала, хотя от Эйш ждали такого шага почти все. Пол с Сетом даже поспорили на десять баксов, и проигравший Пол просил записать на его счёт эту сумму. Я не знаю, что бы я предпринял, решись она убежать, хотя я вряд ли позволил бы ей это сделать. Больше я не допущу, чтобы сбежала та, без которой я уже не смог бы жить, и нашёл бы её где угодно. Что чувствовали парни из стаи, когда запечатление их настигло, я не знал, но то, что чувствовал я по отношению к этой девушке, заставляло меня видеть мир в других красках и чувствовать много больше, чем простую юношескую влюблённость. Я не успел заметить, как она стала всем для меня, вытеснив за короткое время всех из моей головы. Рассказать о том, что со мной происходит, я никому не хотел, и поэтому избегал обращения последнее время для того, чтобы никто не копался в моей голове. Правда, малыш-Сет наверняка заметил всё, хоть и не задавал лишних вопросов, за что я был ему благодарен. Спать я перестал ещё с того дня, как во сне услышал её крик о помощи. С тех пор я пытался понять, что происходит, и почему незнакомый голос в голове то уходил, то возвращался. Я начал слышать и чувствовать её ещё до того, как первый раз увидел, и мне больше не казалось это странным, а даже, наоборот, - совершенно естественным. Теперь предстояло как-то попробовать объясниться с ней, что было для меня самой сложной задачей на свете. Терять время я не хотел, поскольку меня мог кто-нибудь опередить. Эта мысль заставляла чувствовать жуткий страх потерять ту единственную, которую я даже ещё не успел обрести, но страх быть отвергнутым, был не менее сильным. Обо всём этом я думал сидя в старом гараже и глядя на разобранную машину, руки до которой никак не доходили. Каждый раз, когда я пытался начать работать, в голову начинали лезть другие мысли. Закинув в дальний угол рабочую куртку, я решил помыться и зайти к Эйш. Но только что ей сказать: «Привет, меня зовут Джейк, и мне кажется, что нам с тобой предначертано быть вместе» или «Я вдруг понял, что ты моя единственная»? — Бред какой-то, девчонку вчера чуть не задушили, а я полезу к ней со своими внезапно возникшими чувствами. Я злился сам на себя за то, что ничего не мог придумать, но сидеть и ждать я тоже не мог, поэтому решил разобраться на месте. Эйш сидела на пороге и глядела на озеро. На ней были джинсы Рейчел, с дырками на коленях, которые до сих пор сохраняли следы недавних травм. Увидев меня, она поднялась, метнув взгляд в дом, но в последний момент решила остаться, чтобы я не подумал, что она позорно сбежала. Откуда я узнал? Да просто опять услышал совершенно чётко это у себя в голове, и улыбнулся этой, её почти детской, мысли. Девчачья короткая майка оставляла на обозрение плоский гладкий животик, и я чертыхнулся, на секунду отведя взгляд, но не сбавив шагу. Выглядела она уже настолько привычно, что мне захотелось сгрести её в охапку, прижать к себе хрупкое нежное тело и не отпускать долго-долго. — Эйш, — произнёс я вслух, — "я пришёл и больше не уйду", — подумал я уже про себя, и улыбнулся во весь рот, когда всё в голове сложилось в одну чёткую картинку.