***
Я, вероятно, странно смотрелся в смокинге, подъезжая к заброшенному коттеджу. Водителю уже было не впервой возить сюда странных персонажей, но выходящая из дома Эйш, всё же была чем-то сюрреалистичным: одной рукой придерживая длинное платье, она смотрела под ноги, стараясь не споткнуться. Я ожидал её, какой угодно, но точно не такой ошеломляюще-красивой. — Ну, что расселся? Встречай свою даму, — усмехнулся таксист. И страх куда-то делся: его вытеснила твёрдая уверенность в том, что я ни за что её не отпущу. «Ле Луар» расположился на тихой улочке в центре Сиэтла, на первом этаже фешенебельного отеля, сияя позолоченной вывеской. Публика там была не менее блестящая, и я, откровенно, почувствовал себя не в своей тарелке, да и Эйш, похоже, струхнула, запутавшись в длинном платье. Столик был накрыт накрахмаленной скатертью персикового цвета, и зажженные свечи подчеркивали особенность события. И опять мне на ум пришёл засранец-Сет, ведь именно он заказал столик, да ещё с комментарием «романтический ужин». Я помог Эйш усесться в глубокое кресло, и, не заставив себя долго ждать, к нам подошёл чопорный официант, предлагая меню. — Молодые люди желают что-то из основного меню, или, может быть, что-то особенное? — тонкая выщипанная бровь поползла вверх. — Ммм, для начала принесите нам бутылочку шампанского. — Из меню я не понял ровным счётом ни одного слова. — Какое шампанское? "Дюс", "Пино мёнье" или, быть может, что-нибудь более изысканное, например, "Шато-Ляроз"? — Мне захотелось стукнуть эту холёную сволочь, к тому же не понравилось, как он на меня посмотрел. — Давайте "Дюс"! — я запомнил самое короткое название, и уже через три минуты у нас на столе стояло ведёрко, а ещё через тридцать секунд игристое вино было разлито по двум высоким бокалам. Эйш всё это время сидела молча и явно представляла этот вечер по-другому. — Что желаете выбрать из закусок? Сегодня мы можем предложить "бёф бургиньён" и бланкет под соусом бешамель, — Он старательно картавил, изображая французский акцент. — Тащи уже свой бланкет, — не выдержал я: ещё немного, и он получит в челюсть. — Тронутые блеском губы с обидой скривились, и он ушёл на кухню, шаркнув ножкой в остроносой туфле, такой же блестящей, как и его ровный пробор на светлых волосах. — Здесь так… странно, — Эйш улыбалась, и я был рад, что настроение не было испорчено. Пригубив шампанского, она немного поморщилась, но, распробовав фруктовый вкус, сделала ещё один глоток. Я последовал её примеру, и вино действительно было очень ароматным, совсем не похожим на то, которое отец покупал в супермаркете за шестнадцать пятьдесят, к рождественскому столу. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, попивая чудесный напиток, наслаждаясь близостью. Пауза была недолгой, и холёный, поджав губы, поставил перед нами огромные белые тарелки, с очень невзрачным содержимым. Эйш прыснула, когда я наклонился понюхать то, что даже едой не пахло. — Соус с добавлением трюфельного масла, — официант бросил раздраженный взгляд на смеющуюся Эйш, и тут я не выдержал. — А у вас в меню есть олени? — Официант пал в ступор. — Нет? Тогда мы поймаем сами. — Я, похоже, его доконал, бросив на стол смятые бумажки. Эйш поняла меня без слов и, взяв её за руку, мы пошли к выходу. — И не будет вам никаких чаевых, — добавила Эйш, оборачиваясь. Знакомая машина стояла на том же месте, ожидая запоздалых пассажиров, и мы с радостью прыгнули к нему. — Я покажу тебе, что значит настоящая романтика! — я подмигнул ей. — В Ла-Пуш.***
Пляж в это время пустовал, наполняясь умиротворяющим шумами: накатившей на мелкую гальку волны, ползущего краба, и чаек, ковыряющихся в выброшенных на берег водорослях. Более прекрасного места я и не могла себе представить. Подол платья был уже насквозь мокрым, и мне было его совсем не жаль. Джейк скинул пиджак и расстегнул рубашку: ему так было привычнее. Прибрежная кромка поднялась от прилива, приятно омывая наши босые ноги тёплой водой. Вечер тихонько мурлыкал, очаровывая всё сильнее. Мы долго разговаривали ни о чём, и обо всём, одновременно, прогуливаясь по берегу, не замечая бегущего времени. Джейк притягивал меня всё больше и больше: своей прямотой и открытостью, чистой душой и весёлым нравом, и мы оказались такими похожими в своей прежней несчастливой жизни. Грустить мне совсем не хотелось, и я всё чаще думала о том, что слишком надолго мой взгляд задерживается на его голой груди, и, подловив меня на этом, он широко улыбнулся, обнажая крепкие зубы. Его это забавило, но будоражило ещё сильнее. Каждая минута, проведённая с ним, открывала для меня всё новые цвета и оттенки наших общих эмоций и переживаний. Он казался мне совсем другим, не таким, как раньше. Может быть, с вами случалось такое, когда человек вдруг обретает для тебя новые черты, становясь привлекательным, и ты не понимаешь, почему не замечала этого раньше? Он уловил все мои изменения и, стараясь не спугнуть нежное чувство, просто обнял меня, как будто благодаря за щедрый дар. Сильный и тёплый, он теперь был единственным моим желанием, и мне было мало объятий. Я уткнулась лицом ему в шею, вдыхая запах с древесными нотками, а он просто застыл, зажмурившись. Решившись, я попробовала его на вкус, проведя кончиком языка по мочке уха. Короткий вдох, и мне захотелось сделать тоже самое с его шеей. Я с трудом оторвалась, чтобы посмотреть на его лицо. Я увидела своё отражение в его широко распахнутых глазах, и провела кончиком пальца по скуле и губам, запоминая их очертание. — Что ты делаешь со мной? Ведь я могу и не остановиться, — прохрипел он, скидывая с моего плеча тонкую бретельку, с силой стискивая плечо. — Пусть, — прошептала я, приблизившись к его губам. Медленный ласкающий поцелуй длился целую вечность, и я чувствовала кончик его горячего языка, и мне хотелось, чтобы он продолжил так, как тогда на озере, касаясь моего живота и двигаясь ниже. Я помнила его горячее и безудержное желание, как готовая взорваться плоть, прижималась к моему бедру, вздрагивая от такой близости. Ещё, ещё! — кричал мой разум. — Я не хочу спешить и заставить тебя жалеть о случившемся, я хочу выпить твою любовь до дна, когда ты поймёшь, что я нужен тебе не меньше, чем ты мне. — Сомнение, смешанное с трудом подавленным желанием, вот что было мне ответом. Но разве не этого он хотел? Хотели мы оба? — Джейк, но... — Он приложил палец к моим губам, заставляя замолчать. — Давай, пробежимся. — Самое странное предложение за сегодняшний вечер, но я его приняла, обратившись вслед за ним. Волчье обличье помогало осмыслить всё трезво и спокойно, и, похоже, он хотел, чтобы я разобралась сама в себе, но я была уверена в том, чего хочу. Он мотнул головой и побежал к лесу, оставляя меня наедине с собственными мыслями, в которых я не собиралась сдаваться. Простой план, совершенно естественно пришёл сам собой. Догонять я его не стала, а только прикинула, куда он может двинуться, побежав ему наперерез, стараясь оставить свой замысел в тайне. Поджидала я его невысоком пригорке, откуда и «напала». Он явно не ожидал от меня ничего подобного, поэтому совсем не сопротивлялся. Скатившись в неглубокую ложбину, два лохматых тела сплелись в один клубок, замешанный с листьями и хвоей. И уже человеком, он лежал подо мной, удивлённо меня разглядывая. — Теперь ты никуда не убежишь, Джейкоб Блек! И я всё решила! — Он рассмеялся, усаживая меня к себе на колени. — И для того, чтобы мне это сказать, тебе надо было свалить нас в эту яму? — улыбнулся он. — Но ведь тебе пришло в голову оставить меня одну на пляже? — вопрос заставил его помрачнеть.***
— У меня есть идея. Здесь есть место, о котором ты ничего не знаешь, и я хочу его тебе показать, — Эйш отряхнулась от налипших листьев, прикрывая грудь ладошками. — Ночью. В лесу. Голышом. Да ещё место, о котором я ничего не знаю, в моей родной чаще? Хм, пожалуй, я соглашусь. Только принесу нам что-нибудь одеть. — Нычки с вещами были рассредоточены по лесу во многих местах, как раз на такой случай внезапного обращения. Я вернулся одетым и принёс ей длинную майку и шорты Сета, которые она собрала «гармошкой» на талии. — Веди, — я протянул ей руку, и она уверено направилась вглубь леса. Подземелье было мне знакомо, только в этот раз мы свернули в удалённый проход. Один тоннель сменялся другим, становясь всё просторнее, пока мы не вышли в округлую пещеру, освещённую тусклым светом флюоресцирующих грибов, понатыканных по влажным стенам. Воздух на удивление не был спёртым, и дышалось очень легко. Над нашей головой пролегал золотоносный ласт, и мерцающие жилки, жёлтыми земными артериями испещрили свод пещеры. От невероятного зрелища я присел на каменный выступ, не веря своим глазам, а Эйш стояла и улыбалась, наблюдая за моей реакцией. — Эту пещеру Носферату оставили нетронутой из-за её красоты. — Эйш обежала глазами волшебную картинку. — Они любят и берегут всё прекрасное, — тихим голосом произнесла она. — И тебя? — спросил я, наблюдая за её умиротворённым лицом. — И меня, — усмехнулась она, проводя рукой по стене с искрящимися пластами разноцветных минералов, похожих на волшебный сэндвич. В небольшом углублении расположилась небольшая семейка грибов, и она слегка тронула шляпку одного, от чего тысячи светящихся нежным голубым светом спор, поднялись к потолку, словно стая светлячков. Реакция была цепной, и тут же остальные грибницы с тихим «пфф» произвели выброс. Каждая грибница имела своё звучание, и отражённое от сводов пещеры грибное многоголосье превратилось в нечто, похожее на музыку. — Светляков тут раньше не было, вероятно, Носферату занесли сюда их споры, — она ловила руками поднимающиеся кверху искорки, которые на мгновение меркли у неё в ладошке, но стоило ей разжать руку, как светляк тут же оживал ещё более ярким светом, устремляясь к своим собратьям. Я попробовал сделать тоже самое, ухватив несколько. Ощущения были приятные, и на ощупь они казались мягкими и тёплыми. Невероятность происходящего мешало осознать то, что это происходит на самом деле, и мы, как дети, принялись хватать руками улетающее чудо, пока не встретились ладонями. В мою жизнь это волшебство ворвалось нежданно-негаданно, и я впитывал в себя каждое удивительное мгновение, главным из которых была она, стараясь не думать о том, что, быть может, я схожу с ума, но я не был против такого помешательства. Наши ласкающие руки мотыльками порхали друг по другу, заново открывая все прелести влюблённости. — Мы ещё не пришли, Джейк, — прошептала она и потянула меня за руку. Свет от пещеры начал гаснуть вдалеке, и мы спускались всё ниже и ниже. Моё лицо овеяло свежим потоком воздуха с привкусом соли. Подземные пещеры имели выход в океан, через небольшое подземное озеро, состоящее из морской и подземных вод. Узкий скальный ход из глиняного песчаника вывел нас в закрытую лагуну. Вся поверхность крохотного пляжика была усеяна множеством мелких раковин, которые тихо потрескивали под нашими ногами. Хрупкие домики моллюсков рассыпались, не причиняя никакого дискомфорта голым стопам, превращаясь в белоснежный песок. Через небольшой скальный пролом в лагуну спускался мягкий свет от полной луны, освещая наше уединение. Эйш присела, опуская босые ноги в кристально-чистую воду. Её причёска давно расплелась, и в спутанных волосах засели несколько светлячков из грибной пещеры. Выглядела она как фея, даже несмотря на майку цвета хаки. Я вытащил последнюю шпильку из её волос, и локоны рассыпались по её плечам. Намагниченные споры не желали улетать прочь, а лишь немного оторвались от неё, окружив мягким ореолом. «Тебе это снится, Джейк, и пусть в этом сне всё будет так, как я хочу». И я поверил в то, что мне подсказывал мой разум и задушенные желания, полностью разрушая все сомнения и снимая все ограничения. Ведь во сне можно всё, не правда ли? Майка, надетая на неё, пахла совсем не так сладко, как моя Эйш, и я разорвал её от живота, и до самой шеи, выкидывая ненавистную материю и обнажая белеющее тело. Я не помню, как разделся сам, или она мне помогла, но между нами больше ничего не было. Нежная, бархатистая, она старалась обнять меня крепче, тихо постанывая, запрокинув голову. Каждый сантиметр её тела был моим без остатка, и я заставил её стонать ещё громче. Она доводила меня до безумия своим желанием. Горячо. Так горячо мне ещё не было никогда. Проникая в её нежное и трепещущее тело, я чувствовал её каждой своей клеточкой, заходясь от восторга и надвигающегося экстаза. Мой сон превратился в яркую вспышку, пронзившую всё моё тело разрядом в миллион вольт, начиная от паха и уходя глубоко в мозг. Мне вторил её короткий вскрик и впившиеся в спину тонкие пальцы. Отражённые от гулких стен неразборчивые звуки до сих пор витали в воздухе, многократно повторяясь. Пусть время остановится. Пусть наше сновидение никогда не закончится. Яркое солнце очень некстати слепило глаза, которые я никак не хотел открывать. В моей комнате мне всё опостылело, и явь была неугодна. С трудом разлепив глаза, я надел на себя привычные вещи, сожалея о пробуждении. Я до сих пор чувствовал её запах, но это был обман разума. Ноги по самые икры были покрыты белым налётом, невесть откуда взявшимся. Маленькая раковина, прилепившаяся к моему плечу, упала на пол, рассыпавшись белыми крупинками. Глаза распахнулись, и спина вспыхнула от приятно саднящих царапин. — Эйш. Теперь МОЯ Эйш, — улыбнулся я, превратившись в самого счастливого человека на свете.