Живая

Сью помнила дорогу, но всё равно то и дело спотыкалась в тёмной пещере. В очередной раз её подхватил Геннеди, вовремя подставив лапу. Она не поёжилась от холодного прикосновения и не одёрнула руку, как сделала бы раньше. Учитель проводил её в главную залу, которая готовилась в погребальной церемонии Сэнды: здесь было своё горе. Геннеди выслушал её короткий и сбивчивый рассказ, суть которого учитель и так знал, но проявил уважение и дослушал, не перебивая. Лее он помочь не мог, но глаза этой женщины тронули его, и учитель заранее ругал себя за напрасно данную надежду. Вали уже складывал в заплечный мешок всё, что могло пригодиться, и даже немного лишнего. Бедная девочка находилась в беспамятстве и не чувствовала боли. Учитель осмотрел её и констатировал безнадёжный случай, ничего не сказав в слух. Ещё одна волчица умирала, а он мог только беспомощно наблюдать. — Яд распространился очень быстро, — Карлайл тоже был бессилен. — Процесс не обратим, и мне так и не удалось хотя бы приостановить отравление и дать девочке шанс справиться самой. — Сердце Леи споткнулось и сделало остановку. Все замерли, ожидая худшего, но обессиленная мышца справилась, и продолжила качать загустевающую кровь. — Я могу помочь ей облегчить мучения, — Геннеди отозвал меня в сторону, но то, что он мне сказал, слышали все. Сет опустил лицо в ладони и качал головой, стараясь не слушать. Горе раздавило парня, но он отчаянно стремился пережить происходящее, надеясь увидеть её живой и здоровой. — Господин Марко знал бы, что надо делать, — Вали откручивал огромную розовую пуговицу с висящего на вешалке пальто Сью, не понимая, что только что спас жизнь девушке. — Ну конечно! — учитель хлопнул себя по морщинистому лбу. — Старый дурак, как я мог забыть! — Он выскочил из дома, прихрамывая на одну лапу. Я, признаться, сначала подумал, что он просто решил сбежать. Но он всё же вернулся, таща за собой звякающий мешок с какими-то железками. Медные чугунки, старые турки и прочая металлическая утварь полетела в разные стороны, и прихожая Сью стала похожа на скобяную лавку. Искомое учитель обнаружил почти на самом дне. Золотой обруч нисколько не потускнел и зловеще блеснул в руках у Геннеди. — Вот он! — учитель победно вскинул руку. — У тебя будет время помочь девочке, — обратился он к Карлайлу. — Н-н-нет, вы не оденете это на неё, — Сет запротестовал, загораживая сестру. — Сынок, пусть делают, что считают нужным, — Сью мягко его остановила, позволяя захлопнуть ловушку на шее Леи. Обруч затормозил пагубное действие отравы, и теперь они оба колдовали над её телом: доктор и алхимик старались изо всех сил не отдать её смерти. Иногда они вступали в короткий спор, когда современная медицина шла вразрез с врачебным опытом Геннеди, но оба были согласны на то, что нарыв необходимо было вскрывать. Сью всячески сопротивлялась, когда Сэм выводил её из комнаты, чтобы дополнительно не травмировать. Сет тоже предпочёл выйти — после того, как Карлайл откинул одеяло, огромный тёмно-фиолетовый пузырь назрел на её бедре, пульсируя будто живой. Вся правая нога раздулась до неимоверных размеров и занимала почти половину кровати. Абсцесс буквально на глазах распространялся уже на живот и пах девушки, и совершенно очевидно, она была бы уже мертва, если бы не ошейник. Карлайл попросил нас с Сэмом остаться и помочь. Скальпель мелькнул в ловких руках доктора, и я зажмурился: мне казалось, что фиолетовый пузырь сейчас начнёт кричать и корчиться, сопротивляясь. Что-то тёплое брызнуло мне на руки, когда я держал ногу Леи, фиксируя её. Смотреть было страшно, но я не удержался. Карлайл только дотронулся до нарыва, и он сдался. Расплавленная плоть разошлась, выпуская содержимое. Руки предательски дрожали, и Сэм выглядел не лучше. — Плохая кровь, плохая, — выручил Вали, забирая из моих рук полную чашку использованных бинтов и тампонов. Рана была очищена от гноя, и теперь тёмная и густая кровь пошла следом. Они в четыре руки обработали рану, стараясь ограничить кровопотерю. Лея была жива, но сейчас пребывала на самом краю, и каждая капля крови, была особенно ценна. Наложив тугую повязку, доктор сделал инъекцию с антибиотиками. — Всё, — тяжело вздохнул он. — Будем ждать. — И мы ждали до самого утра, меняя друг-друга, пока не стало ясно, что она спит. Теперь по-настоящему.

***

Когда ему было так тяжело, Карлайл даже не мог припомнить. Возможно, когда холера уносила людей сотнями, и он закрывал остекленевшие глаза целым семьям, но даже тогда всё выглядело закономерно и естественно. А эта девочка, полная сил и энергии, просто должна была жить. Смог бы он простить себе её смерть? Вряд ли. Хотя, было ли это спасением, когда одна напасть должна была сменить другую? Домой доктор добирался пешком, оставив машину у дома Сью. Эсми наверняка заждалась новостей, но он не спешил. Карлайл по-своему был привязан к резервации и втайне считал её частью своего дома. Уезжать доктор никуда не собирался — пасовать он не любил, хотя и договориться надежды было мало. Который раз этот клочок Форкской земли мог подвергнуться уничтожению, и всё из-за глупых амбиций и раздела эфемерной власти. Запах чужака ударил в нос доктора, и будь его сердце живым, то оно рвалось бы сейчас на части. Запах приторный, чуть ли не женский, с нотками чайной розы. — Карлайл! — Эсми встретила мужа и поцеловала его в щёку. Все были живы, и, получается, он не обманулся в своих догадках о мирном визите чужака. — В саду, — коротко ответила Эсми на молчаливый вопрос мужа. Высокий мужчина, с офицерской выправкой, в темно-сером костюме-тройке, сейчас прогуливался по его саду, как какой-нибудь гость, вышедший в сад освежиться. Только дом Карлайла редко принимал гостей. Заслышав шаги хозяина дома, гость обернулся, почтительно кивнув: пенсне в его левом глазу обозначило его личность безо всяких приветствий. Орлов был точно таким, каким его описывали. В дальнем углу сада, сложив на коленях руки, сидело четверо девушек, старшей из которых было не больше четырнадцати. Чёрная форменная одежда, безупречная причёска и серые воротнички: девочки были вышколены не хуже, чем сам Орлов. — Доброго дня, доктор! — Граф убирал в нагрудный карман маленькие ножнички, которыми только что отстриг молодой побег с вьющейся розы Эсми. — В России есть суеверие, что только украденный цветок приживётся, — он улыбнулся, передавая тонкую веточку единственному парню, который услужливо подставил раскрытый саквояж. — Всё же, вашей супруге стоило обратить большее внимание розам. Некоторые цветы выглядят запущенными. — Спасибо, Виктор. — Граф принял из рук юноши сменную пару белоснежных перчаток. — Вы, безусловно, удивлены моим визитом. Но хочу Вас упокоить: Орлов — дворянин, который ценит гостеприимство. — В его словах невозможно было усомниться. — Я удивлён, — Карлайл всё же был на стороже. — О, я не учтив и не представил уважаемому доктору своих спутниц. — Девочки! — граф дал команду, понятную только им. — Вера, Лета, Кристина и Анастасия, — представил он девочек. Голову подняла только одна, вероятно, Вера. Сердце доктора сжалось, когда он представил её обычным дитя: она, наверняка, была бы очень умным и любознательным ребёнком. Кроха улыбалась, совершенно не смущаясь, обнажая крупные белые зубы с острыми клыками. Остальные стояли, опустив голову, полностью под контролем. Карлайл потянул руку к одной из них: тёмные волосы полностью скрывали лицо девушки, ниспадая двумя чётко очерченными шторами, которые заканчивались под подбородком, как по линейке. Руки потянулись сами, и доктор не успел дать отчёт этому жесту. — О, не нужно прикасаться к Лете, — граф одёрнул руку Карлайла. — Лета очень застенчива. — Доктор только успел заметить белые бельма на глазах у девушки, и её страх. Короткое мгновение, и док понял, зачем она так приближена к графу. Доля секунды, и всё, что мучило и беспокоило Карлайло, многократно усилилось, превращаясь в кошмарный водоворот безотчётного ужаса. Значит, граф тоже опасался, явившись сюда без приглашения, прихватив с собой самых сильных. — Карлайл, я наслышан о вас как о человеке выдающегося ума, — Орлов, похоже, не имел цели льстить. — Всё, что скоро предстоит, не имеет никакого смысла. — Он пожал плечами, без вступлений начав разговор: — Россия — большая страна, и мне есть где развернуться, не прибегая к средневековым традициям захвата чужой собственности, — искренность графа была очевидной. — Мой дом вынужден принять чью-то сторону, иначе нам не дадут покоя. Я выбираю вашу, — он выложил без утайки все карты. Карлайл был ошарашен, хотя смысл был вполне очевиден. Уничтожив Каленов, Вентру, и Вольтури не смогли бы обойти стороной такой сильный дом, и граф стремился уберечь свою семью. — Взамен, я прошу только одного: обещания никогда не выступать против русских, — заключил граф, убирая пенсне в нагрудный карман. Карлайл молча пожал протянутую руку, не веря в то, что приобрёл сильнейшего союзника. Девочки, как по команде, поднялись с садовой скамейки, и, похоже, граф был удовлетворён короткой встречей. — Доктор, и всё же, как вам удалось подчинить себе Носферату? — Орлов уже на выходе задал волнующий вопрос. — Граф, они пришли вслед за Эйш и попросили убежища. Квилеты позволили остаться подземному народу, сочтя их безобидными. Моя семья тоже не была против, — Карлайл ответил чистую правду, но было видно, что Орлов не поверил ему. — Так ли уж безобидны? — он вопросительно посмотрел на дока, пытаясь понять, честен ли он. — Носферату ещё удивят вас, дорогой друг! — И Орлов отбыл так же неожиданно, как и явился, оставив смешанные чувства в душе доктора. Встать на сторону Карлайла Орлова склонили вести из Румынии. Как и предполагал граф, князья не в состоянии были контролировать то, что было запредельно. Стефана теперь боялись даже самые близкие: он часами пребывал в своём мире и потом, вернувшись на короткое время, начинал творить немыслимое: взгляд, теперь бездонных глаз с тонкой полоской рубинового цвета, заставлял пред смертью рассказать свою жертву обо всём, чем была запачкана его земная сущность. Владимир и Эржбет за пару дней выслушали множество историй прогнивших душ, и Стефан втягивал этот мрачный поток покаяния, погружая Бран в холод. Отвратительные истории падения простых людей и бессмертных мелькали под потолком выстуженного зала сотнями неприкаянных, требующих отмщения. Он перестал переносить тепло, и теперь стены залы были покрыты изморозью. Жажда крови никуда не девалась, только увеличилась в разы. Владимир и Эржбет старались избегать трапезы Стефана, поскольку смерти боялись даже бессмертные, а им было уготовано особое место рядом с дьяволом.

***

Эйш уже могла пользоваться травмированной рукой и сейчас возилась с детьми. За последние двое суток они так и продолжали оставаться волчатами, и она не знала чем их накормить, поскольку они питались только материнским молоком и были слишком малы для сырого мяса. Билли даже привёз банку с детским питанием и пару пластиковых бутылочек, но они на отрез отказывались из них есть, никого к себе не подпуская. Щенки слабли и по большей части спали, и мы уже начали отчаиваться их выходить. — Джейк, ну как же так?! — Эйш очередной раз отставила бутылочку, после того, как резиновая соска превратилась в лохмотья. — Им нужно есть, иначе они погибнут. Мы все уже несколько раз пытались их накормить, включая отца. — Карлайл сейчас у Леи. Нужно попросить совета у него, раз у нас ничего не получается, — Билли тоже переживал за малышей. Времени на раздумья у нас не было, и я просто завернул их в большое одеяло, и мы пошли просить совета у дока. У кровати Леи был не только Карлайл: Геннеди осматривал, как идёт процесс заживления, и обсуждал с доком, не пора ли снять ошейник. Лея до сих пор не пришла в себя, и это сейчас волновало их больше всего. Эйш рыкнула на учителя, одарив недобрым взглядом. В последние дни она не желала видеть никого из Носферату, поскольку не могла просить им Сэнду. Она считала свою сестру мёртвой, как сказал ей учитель. Я долго пытался убедить её в том, что Геннеди не мог знать, что происходило в замке после их миграции в Форкс, хотя сам с трудом в это верил. Но он хотел её уберечь, и для меня это было основным оправданием учителя. Доктор поздоровался с нами и забрал у меня тёплую ношу, поняв по моему взгляду, что всё без изменений. — Я могу предположить, что им сейчас по человеческим меркам не больше двух лет, и они должны есть четыре раза в день. Сколько раз вы их кормили сегодня? — Док посмотрел на нас с Эйш. — Ни разу, — ответил Билли. — Так же, как и вчера. — Малыши опять спали и никак не реагировали на бутылочку со смесью, которую пыталась им подсунуть Сью. — Так они могут погибнуть, — покачал головой Геннеди. — С ними сейчас всё было бы хорошо, если бы их мать была жива! — Эйш подняла на учителя голос. — Ты обманул меня, и она осталась там одна! — Она уже встала с места и надвигалась на Геннеди, сверкая глазами. Я попытался обнять и успокоить её, но она оттолкнула меня. — Не кричи, ты их напугаешь, — слабый голос Леи прекратил все препирательства. Она слегка приподнялась и протянула руки. — Карлайл, дай мне их. Малыши проснулись от её голоса и заскулили, вырываясь из одеяла. Мальчик уже выбрался и попутно испортил ковёр Сью, а девочка принялась выть, оставшись в одиночестве. Это было удивительно — они узнали свою спасительницу. Подсадив их к Лее, док как будто выключил звук: они моментально стихли. Картина была настолько трогающей за душу, что никто не смог вымолвить и слова, просто наблюдая за тем, как они жались к друг другу. На самом деле им было немногим больше года. Мальчик с зелёными глазами и рыжими волосами, как у его матери, и светловолосая девочка, с шёлковыми кудряшками и пухлым личиком. Эйш плакала, поглаживая её голову, сидя у кровати Леи. Она выглядела очень слабой, но абсолютно счастливой. Сет притащил бутылку, и пусть не сразу, но у Леи получилось их немного покормить, что было огромным достижением. Всем стало ясно, что близнецы сами выбрали себе мать, и теперь их невозможно было от неё оторвать. — Эйш, Джейкоб, оставьте их со мной. — Лея держала ручку малыша, который мирно посапывал у неё на коленях. Она морщилась от каждого движения, но не собиралась сдаваться. И никто не смог возразить ничего против, только док сказал, что ей необходимо больше отдыхать, но Сью вызвалась помочь дочери, и нам осталось только смириться, лишь бы им было хорошо.

***

В пещере пахло травами, и ложе Сэнды было выложено свежими полевыми цветами. Мы с Эйш пришли с ней попрощаться, и вся стая пришла сюда же, не сговариваясь. Она была волком и храброй женщиной, и отдать ей последние почести считал необходимым каждый. Эйш погладила её волосы и поцеловала в холодный лоб, пообещав беречь детей. В тот же вечер её тело было предано огню. Румынская часть прошлого Эйш теперь ушла безвозвратно, вместе с развеянным прахом её сестры. И в тот же вечер Носферату передали мне письмо, которое больше не оставляло надежды на мир и покой в резервации. Это был ультиматум, который стая приняла как личное оскорбление: Вольтури предлагали нам выдать Эйш и всех, кто способствовал её побегу. А также отказать Носферату в пребывании на земле квилетов и вернуть их к законным правителям. Эта строчка особенно повеселила стаю. На всё про всё нам отвели три дня срока, в противном случае, как «с прискорбием вынужден был сообщить» нам Аро, они сами брали на себя труд наказать виновных. Письмо было подписано тремя домами с перечнем всех имён и списком всех «преступлений», и теперь своих врагов мы знали поимённо.