***
— Вот и всё, – Карлайл невесело улыбнулся, возвращая мне письмо. — Теперь всё предельно ясно. Три дня — это сейчас для нас большой промежуток времени, которым необходимо воспользоваться. — И напрасно мы с Сэмом пытались его отговорить в участии в драке, ведь в письме ни о нём, ни о его семье не было сказано ни слова. — Вы уже выбрали место, где встретите гостей? — спросил нас док. Мы с Сэмом переглянулись, ведь место они выбрали сами, в последний раз, чуть не угробив там Эйш и Лею. — Значит, так тому и быть, — заключил Карлайл, и мы, поблагодарив Эсми за гостеприимство, поспешили в резервацию, где нам предстояло многое обсудить. Калены были готовы отстаивать себя, и Джаспер в нетерпении сжимал кулаки, не в силах выносить происходящее с Элис. В последние дни она почти ничего не видела, но зато слышала, и эти исповеди мучили её жуткими подробностями, вплоть до последнего вздоха жертвы. Она была как проводник, заставляя переживать происходящее всю семью, неважно в какой части дома она находилась в тот момент. Монотонный голос, впавшей в транс Эллис, сейчас доносился с чердака, куда она просила никого не заходить, и Джаспер уже наметил свою первую цель. Кем бы ни был сейчас этот Стэфан, но он заставит его умолкнуть навсегда, и Эллис перестанет мучиться от этого кошмара.***
По его расчётам, хлипкие подпорки могут выдержать с десяток людей или пару волков, поэтому Геннеди долго думал, прежде чем предложить свой план квилетам. Всё должно получиться, но учитель всё же беспокоился. В случае, если что-то пойдёт не так, могли пострадать оборотни, чего никак нельзя было допустить. Им и без этого придётся туго, тем более что на враждебной стороне были Древние. Совершенно непредсказуемая мощь, о которой ему необходимо узнать хоть что-то, что поможет исправить отчаянное положение, и уравновесить силы противников. Карлайл Кален без сомнения был кладезем знаний, но он ведал о тёмной силе совсем немного, и только Марко, наверняка, оставил после себя больше информации, ведь он просто не мог не заинтересоваться этим явлением. У румын он пробыл всего год, так что искать необходимые записи следовало у русских. Недавний союз Орлова и Каленов был как нельзя, кстати, и, возможно, ему удастся вернуться из России живым и принести с собой записи испанца, собранные по всему миру, и хранящиеся в библиотеке старого особняка. Скрыться в лабиринте домов труда не составило, и, скользя тенью по узким улочкам старой части Санкт-Петербурга, учитель остался никем незамеченным, избегая фонарей, в жёлтом свете которых, сейчас была сосредоточена человеческая жизнь ночного города. Стойкий запах вампиров сходился именно здесь, и указывал невидимую тропу к особняку Орлова. Геннеди не сомневался, что именно туда ведут следы бессмертных, ведь чужаков в своём городе граф не потерпел. За учителем наблюдали уже долгое время — он это понял сразу после того, как обнаружил границу территории русских, обозначенную рассеянной дорожкой пепла, которую учуял издали. Этот ничем не примечательный для людей знак был предупреждением, за что забредший на запах мегаполиса одинокий кочевник поплатился жизнью, и теперь его прах был назиданием для других. Но Геннеди был жив, и это означало, что графа уже известили о прибытии одного из Носферату, и он готов его встретить. При приближении к особняку, наблюдатели решили себя обозначить и, спрыгнув с крыши, вышли на встречу, не позволяя двигаться дальше: поместье охранялось особенно тщательно. Молодой мужчина, вероятно приближенный к Орлову, принюхался к Геннеди, определяя, нет ли с ним запрещённого вещества, и проводил внутрь, ничего не обнаружив. Первый этаж здания был ветхим, с отвалившейся штукатуркой на стенах с некогда богатой лепниной. Расчерченный мелом, ссохшийся паркет, зиял огромной дырой, что удивило учителя, ведь он был наслышан о красоте интерьера и богатстве библиотеки особняка. Охрана проводила Геннеди на второй этаж, и за высокими дверями была скрыта роскошь, которую мог увидеть не каждый. Длинную залу, облицованную белым мрамором, украшали бронзовые литые орнаменты и огромные золочёные люстры с каскадом из венецианского стекла. Стук каблуков охранника отражался эхом от высоких потолков, а учитель мимоходом оценивал вазы из уральского змеевика и целую стену янтаря, множество оттенков которого, складывало панно с гербом дома. — Вас ждут. — И старик вошёл в кабинет, увешенный картинами. На одной из них граф восседал на Шахе, ставя жеребца на дыбы. Граф, о привычках которого старик знал со слов Марко, подбросил в догорающий камин полено, сидя в кресле спиной к старику. — Ты Геннеди, не так ли? — Орлов повернулся, задавая вопрос, ответ на который он знал. Геннеди кивнул, щурясь от разгорающегося пламени. — Мне следовало убить тебя, но такая смелость, вызвала у меня интерес. Что же так понадобилось Носферату, что он вылез из своей норы и забрался так далеко от дома, оставив страх и пренебрегая предупреждением? — рубиновые глаза, буквально излучали сарказм. Учитель отвлёкся от разглядывания листа бумаги со знакомым почерком, вставленным в рамку, висящую рядом с портретом. — Клубничный ликёр? — старик указал на формулу знаменитого напитка, теперь украшавшую стену кабинета. Граф удивлённо вскинул бровь, моментально сменив гнев на милость. Только с Геннеди Орлов мог разделить своё восхищение алхимиком и поговорить о незаконченных работах Марко. Древних он, конечно, изучал, но больше, чем знал сам Геннеди, в записях испанца граф не обнаружил, но позволил старику всё ещё раз проверить. В библиотеке второго этажа хранились только книги, представляющие чисто коллекционный интерес, а самое ценное было спрятано в другом месте. Старик спустился вместе с графом на первый этаж. Показавшийся по началу дыркой в паркете, вход, увёл их в подвал, через узкий проход с ржавыми трубами коммуникаций поместья. Граф открыл толстую металлическую дверь с кодовым замком, с гордостью демонстрируя учителю своё детище. Большое помещение, разделённое на множество комнат и лабораторий, было сердцем дома Орлова. В одной из комнат, которую они посетили первой, сейчас работали девочки, препарируя на столе ещё живого вампира. Граф смотрел на процедуру с умилением, втайне радуясь самостоятельности учениц, и для порядка думал, как наказать инициатора внепланового урока анатомии. Грудная клетка подопытного была вскрыта, и Вера с интересом разглядывала изменения, которые замершее сердце претерпело после обращения. К оснащённому кандалами столу, были подведены толстые провода, подключенные к электрическому щитку. Попеременно опуская тот или иной рубильник, девочки наблюдали, как остатки рефлексов заставляли дёрнуться веко, или сократиться окаменевшую мышцу. Смотреть, как будет изучен мозг воющего существа, он не стал, поскольку о способностях Леты был наслышан. В следующей комнате Геннеди всё же пришлось столкнуться с тем, чего он боялся и желал увидеть, одновременно. Своеобразный музей, заставленный множеством колб и сосудов с заспиртованными чудесами природы, был, прежде всего, последним пристанищем алхимика. Тело Марко Носферату тогда не нашли, и он подозревал, что, скорее всего, русские не оставили его в лесу. Геннеди невольно склонил голову, увидев его лежащего без признаков тления в стеклянном саркофаге. Опасения старика не оправдались, и он не заметил ни единого пореза: Орлов слишком уважал Марко, чтобы подвергнуть его после смерти вскрытию и изучению, тем самым осквернив. Рядом с телом учёного на трёх высоких подставках стояли пустые контейнеры. Судя по размерам, приготовлены они были для одной части врага — головы. Всё что осталось после Марко, находились тут же, на длинных полках дубового шкафа. Такое количество книг, Геннеди не смог бы прочесть и за год, и граф указал, где следует искать необходимые труды.***
Все уже распланировали, где и как мы разместимся на поляне, когда Вали перевернул всё с ног на голову. Он передал странную схему, исходя из которой, нам надлежало каким-то образом заманить как можно большее количество кровососов в лес, что было совершенно неудобно. Густая чаща ограничивала возможности волков, но Геннеди настаивал именно на таком варианте. Глубоко вздохнув, я вынужден был согласиться: в конце концов, ничто нам не мешало переместиться в лес, после того, как на поляне мы перебьём как можно больше пиявок. Сет с Полом подсмеивались над Вали, который палочкой выводил на песке смешные фигурки, изображая кого-нибудь из князей, яростно их перечёркивая. Потом, тихо сопя, дорисовал всклоченную женскую фигурку, и принялся стирать её по частям, пока не отбросил соломинку в сторону, и не принялся прыгать на том месте, которое минутой назад именовал Эржбет. Мы уже забеспокоились за серого, когда Сет ляпнул, что сам убьёт её. Вали принялся мотать головой из стороны в сторону, да так, что большие уши грозили отвалиться. Успокоился он только после того, как Сет пообещал отдать ему, рыжую голову Эржбет. Эйш сузила глаза, представляя эту картину, сильнее сжав мою руку. Сью расстаралась на славу, но две большие корзины для пикника уже опустели, и мы просто сидели у костра, обсуждая, что каждый из нас будет делать потом, когда всё закончится. Остался всего один день, который я хотел провести с Эйш, не выходя из коттеджа, пока не забрезжит рассвет. Она поняла меня по взгляду и, попрощавшись со всеми, обняв напоследок отца, мы ушли в домик у озера. Билли старался держаться и не показывать того беспокойства, которое съедало его изнутри. Но я-то знал, чего ему это стоило по новой седой пряди и дрожащим рукам, пропахшим табаком. Одобрительно хлопнув меня по плечу, он дал понять, что видит во мне мужчину и воина. Эйш он принял с первого дня, и она была ему дорога не меньше, чем сын. Она присела рядом с Билли, сжав тонкими пальцами смуглую ладонь отца. Отец улыбнулся, поднеся остывший уголёк к девичьей щеке, оставляя на ней две косые полоски. — Пусть духи предков квилетов хранят тебя, девочка, — и Билли воткнул маленькое пёстрое пёрышко в светлые волосы. — Ты достойна быть одной из нас. Стая поддержала слова отца кличем, звук которого коротким гулким эхом разнёсся по округе. В домике как и в моём сердце поселились тепло и уют, встретившее нас пушистым ковриком у порога и запахом обжитого жилища. Я забрал из рук Эйш лампу, которую она так и не успела зажечь. Слабое мерцание ночного светила, пробивающееся сквозь окошко, окружило её мягким ореолом серебристого света, бросая блики на стены. Минуту мы просто смотрели друг на друга, а потом я притянул её к себе, зарываясь носом в мягкие волосы. Она глухо рыкнула, прижимаясь сильнее и запуская руки под майку, оставляя розовые полосы на моей спине. — Моя волчица! — И я чуть не задохнулся, когда она положила мою ладонь себе на грудь. Пляшущие в лунном свете частицы пыли, наблюдали за двумя телами, которые стремились насытиться друг другом. Вздрагивая от каждого прикосновения, они, заполненные нежностью и страстью, были словно ночь и день. Смуглые руки сжимали белеющее тело, прижимая к себе, а она просила ещё и ещё, запрокинув голову и утопая в ласке. И пусть завтра хоть весь мир рухнет, но сегодня они принадлежали друг другу, полностью отдаваясь и погружаясь в невероятную истому.