Абрикосовый сон

В то утро Оливер встал довольно рано. Широко зевая и почесывая затылок, он подошел к окну и, распахнув его настежь, закурил. Вид был никакой – на запад; пожарную лестницу соседнего десятиэтажного дома, сложенного из серого кирпича и часть его крыши. Апрельский прохладный ветерок уносил дым вверх, к сумеречному еще небу. Оливер глянул вниз. Слева, со стороны улицы, копошился мусорщик: значит, подумал он, времени около шести утра. Будильник должен был ожить только через два часа, и альфа предусмотрительно переставил сигнал на следующий день. Можно было не торопиться, и, докурив, он неспешно пошел в душ. Его дом был как две капли воды похож на тот, что он видел из своего окна, но домовладельцы у них были разные; и, вставая под теплые струи в широкой ванной, Оливер в очередной раз мысленно поблагодарил старого мистера Ли за то, что тот не сэкономил на ремонте и оборудовал каждую квартирку собственной ванной – в доме напротив ванная была одна на этаж, хотя и жить там было на порядок дешевле. Тем не менее, альфа мог себе это позволить, особенно после того, как устроился на вторую работу. «Большой город – большие возможности», – любил мечтательно приговаривать его дед по отцу, Мартин, а затем принимался кряхтеть и вспоминать, как в юности он прожил там в поисках тех самых возможностей ровно три года. После чего съехал обратно в родной город, потому что «в большие города едут умирать». Эта история была его любимой, преподносилась как поучительная, из раза в раз повторялась слово в слово и неизменно воспринималась с истинно подростковым презрением – много эти взрослые понимают в современной жизни… Несколько лет назад деда Мартина не стало, и Оливер чувствовал вину перед вторым дедушкой, Крисом, который сетовал на то, что внук собирается повторить его судьбу только для того, чтобы точно так же вернуться в родные пенаты. Тем не менее, он сумел прижиться в столице, и, заканчивая заочно курс факультета информационных технологий в одном из государственных университетов, успевал как работать по специальности в небольшой компьютерной фирме, так и подрабатывать барменом в кафе-кондитерской в соседнем квартале. Сегодня была суббота, а, значит, в девять тридцать ему следовало приступить к своим обязанностям в кафе. Первую смену Оливер не любил, но сегодня торопиться было некуда, и он, насвистывая под радио в телефоне, побрился и, поизучав некоторое время ассортимент шкафчика за зеркалом, сбрызнул лицо любимым одеколоном. Щёки немедленно защипало, и он улыбнулся своему отражению – острым чертам лица, бледной, слегка покрасневшей после душа коже, зелёным глазам и чёрным, как смоль, волосам. Энергия требовала выхода. Дорогу, что обычно занимала пятнадцать минут на автобусе или велосипеде, он решил растянуть на полтора часа пешего хода. Настроение зашкаливало за отметку «отличное», и альфа, потрепав за ушами соседского пса, которого сонный старик-хозяин выводил в близлежащий парк гулять, бодрым шагом вышел из дома. Посветлевший переулок был безлюден; мусорщик давно уехал, машин видно не было. Оливер прикинул маршрут, мысленно нарисовал крюк и двинулся вверх, к главной дороге. Улица на удивление тоже была почти пустынной. На светофоре торчало несколько такси. Водитель одного из автомобилей зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, и почему-то улыбнулся Оливеру, когда заметил, что тот на него пялится. Оливер смущённо улыбнулся в ответ и торопливо свернул направо, огибая дом. Улица отличалась тем, что все первые этажи были забиты мелкими магазинами эмигрантов-бет, которые торговали кто чем: одеждой, продуктами первой необходимости, бакалеей и прочим. Один приезжий с севера даже держал лавку принадлежностей для рыбалки. Многие владельцы приводили витрины в порядок, кто-то принимал товар, а кто-то, ведя неспешную беседу, курил в ожидании начала дня, опершись на мётлы. Оливер нечасто проходил здесь, но с некоторыми был знаком, да и его многие видели; несколько раз приветственно поднял руку, а в молочной лавке по знакомству, до открытия, купил у знакомого, Джо Кирхена, стеклянную бутылку йогурта. Тому явно хотелось поболтать, но по природе молчаливый Оливер отделался парой безликих фраз о погоде и отсчитал нужную сумму. Молочник, отчаявшись, отдал ему пакет с напитком. – Только привезли, - сгребая монеты с лотка, заявил Джо и доверительно добавил: – Ты приходи почаще, Олли. Приберегу для тебя лучшее, ты же знаешь. Альфа плюнул на фамильярность и даже сжал протянутую для рукопожатия влажную, холодную ладонь. – Спасибо, Джо, буду иметь в виду, - улыбнулся он, незаметно стараясь вытереть руку о штанину. Ничего не заметивший Джо дружелюбно помахал ему на прощание. Йогурт был действительно хорошим и свежим, и это сгладило впечатление от разговора со словоохотливым бетой. Дойдя до конца квартала, альфа остановился на углу дома, чтобы допить его. Оливер никогда не был особым любителем тратить время на пустую болтовню, да и рос не особо общительным парнем, поэтому друзей у него было всего двое: альфа-одногруппник Броуди Демент и омега Дью Харт, дальний родственник, живший в родном городе Оливера. Броуди был довольно тихим, деликатным человеком, с которым Олли связывала страсть к компьютерам и музыке – на концерты любимых групп они всегда ходили вместе. Как и изредка – выпить, и ещё реже – в сауну. Тем не менее, рядом с ним было комфортно даже такому необычно замкнутому альфе, как Оливер. Совсем другим был Дью. Взрывной характер не давал его обладателю ни минуты покоя; Оливер искренне восхищался его харизмой, не раз удивлялся, насколько твёрдым может быть маленькое плечо. Их дружбе давно перестал удивляться даже муж омеги, Стивен, после того, как увидел у родственников видео «с чего всё начиналось». Четырёхлетний Дью топил шестилетнего Оливера в надувном бассейне, а тот даже не сопротивлялся – это стало неиссякаемым источником подколов со стороны супруга Дью. С тех пор, как Оливер уехал в столицу, они с Дью постоянно переписывались и созванивались. Второй квартал подходил к концу, мелкие закусочные открывались одна за одной, когда Оливер, разглядывая витрины, заметил странную сцену в булочной. Невысокий темноволосый парень в форме официанта беспомощно размахивал руками, а напротив него злобно скалился клерк в рубашке, залитой кофе. Альфа замер, присматриваясь к происходящему. Из кухни выбежал хозяин, невысокий полный мужчина средних лет – то ли бета, то ли омега, – и принялся приседать перед клиентом, подобострастно улыбаясь. Клерк, брызжа слюной, тыкал пальцем в официанта, который, поджав губы, комкал в руках блокнот. Оливер постоял еще с полсекунды, наблюдая за сценой, и собирался уже двигаться дальше, как вдруг хозяин метнулся за стойку, выхватил из-под нее серый рюкзак, всунул официанту и выпихнул его за дверь прямо под ноги альфе. – И чтобы духу твоего тут не было! Я дал тебе шанс, и так ты меня отблагодарил? Опозорил перед посетителем, чёртов инвалид! Больше я не намерен извиняться за тебя! Катись к чёртовой матери! За шмотками с соцработником явишься! Дверь захлопнулась так, что зазвенело стекло. Парень стоял на четвереньках и дрожал. Оливер хотел войти и врезать толстяку, но задержался взглядом на изгибе спины официанта. На совершенно, неприлично потрясающем изгибе. «Козёл подождет», – решил альфа и присел рядом с юношей. Вблизи он пах омегой и мятным дезодорантом. Достав из своей сумки пачку салфеток, Оливер протянул их так, чтобы омега их видел. – Вот, возьми, вытрись. Ничего страшного, парень, с кем не бывало. Найдешь другую работу, – обратился к нему альфа и положил ладонь на плечо. Омега взял салфетки, достал одну и громко высморкался. Затем поднял лицо, обрамленное короткими каштановыми локонами, и Оливер обомлел. На него смотрела пара огромных голубых глаз, слегка покрасневших от слёз, и ему показалось, что он, вглядываясь в широкие зрачки, падает и летит глубоко-глубоко в самый холодный океан. Парень, видимо, не заметил сквозь слёзы повышенного внимания к своей персоне, едва заметно благодарно улыбнулся, всхлипнул и кивнул, возвращая салфетки. – Я.. тебе есть, куда пойти? – неловко выдал Оливер и мысленно дал себе оплеуху: конечно, у него есть дом. И до него можно напроситься проводить. Но омега неожиданно покачал головой и указал на дверь, словно намекая, что это место и есть, точнее, было его домом. Альфа воспрял духом и, чтобы сгладить неловкий момент, тоже опустился на колени, помочь парню собрать упавшие вещи – несколько книг и маникюрный набор. – Меня зовут Оливер. Оливер Риш, как «богатый», хотя я совсем не миллионер, всего лишь студент, – глупо пошутил он, протягивая официанту очередную книгу, и почувствовал, как горят щёки под невероятно голубым взглядом. – А тебя как? Но омега почему-то вновь промолчал, только потянулся к рюкзаку. Затем извлек оттуда потрепанный синий ежедневник, открыл на середине – Оливер успел заметить, что до неё листы были часто-часто исписаны, и местами зачёркнуты – и начал что-то писать. Затем развернул страницу так, чтобы Оливеру было видно, и отвернулся. И вот что было написано мелким, словно бисер, почерком: «Меня зовут Рихард Сотриффер. Извините, я немой.»