Ведьмочка

      Уже наступила ночь. Было прохладно и очень приятно после дневного солнцепека. Ночной бриз чуть шелестел листьями деревьев этого огромного, старого, неухоженного интернатского парка. Мягкий, призрачный свет луны заливал все вокруг: аллеи, старые могучие деревья и буйную молодую поросль, скамеечки и фонтаны. Где-то слышались голоса, тихий смех, откуда-то доносилось звучание гитары, кто-то пел.       – Нам туда, – сказала Сюзи, когда Митя озадаченно остановился перед развилкой аллей: сколько он здесь ни ходил, он еще не смог запомнить всех тропинок, поворотов и развилок.       – Заблудиться здесь можно, – добродушно проворчал он. – Хорошо, что я тебя встретил, а то пришлось бы вылавливать кого-нибудь из интернатских, благо их здесь много, чтобы поработал гидом. Как они только ориентируются здесь?       – Не знаю, – улыбнулась девушка, – за много лет запомнили, наверно. Я не люблю этот парк, – призналась она, – он такой запущенный, страшный, как джунгли. Никто не знает даже, какие животные в нем живут, говорят, здесь даже койотов видели. И мне всё кажется, что из-за угла сейчас кто-нибудь кинется.       – Ну, – тоже улыбнувшись, возразил Митя, – кинуться из-за угла может только какой-нибудь озорник из интерната.       – Вы не поняли, – покачала головой Сюзи, – я имею в виду, что здесь все дико, заброшено… Когда мне приходится идти одной через него, я всегда стараюсь идти как можно быстрее, даже если это днем. Мне кажется, что я умру со страху, если окажусь здесь ночью одна. Я не понимаю, почему никто не хочет навести здесь порядок: повырубить лишние деревья, посадить газонную траву и цветы вместо всех этих сорняков…       – Ну, интернатским так нравится больше, мне, признаться, тоже.       – Вам это нравится?!       – По крайней мере, оригинально. А что касается цветов… Пару недель назад я решил сократить здесь дорогу и пошел напрямик, через заросли. Времени на это, правда, ушло раза в три больше, чем если бы я те заросли обходил, но с этим ладно. Так я в этой чаще такую орхидею увидел, что любой садовод умер бы от зависти.       – Ну вот. Так эту орхидею видели только вы, а если бы это был нормальный парк, ею бы смогли любоваться все.       – Подозреваю, её бы срезали раньше, чем она успела бы полностью распуститься.       Они замолчали. Смутно слышался плеск воды в ближайшем фонтане, оттуда доносились голоса и смех. С другой стороны звучала гитара. Вверху над головой лениво покачивались черно-зеленые кроны деревьев.       Сюзи тронула Митю за руку.       – Скажите, – смущаясь, спросила она, – я давно хотела спросить: а вы к нам биологом насовсем?       – Нет, – отозвался Митя, – максимум до конца учебного года.       – Вот как, – она огорченно опустила голову, – а вы к нам еще вернетесь?       – Вряд ли. Я студент. Тем более преподавание – это не моя специальность.       – А кто вы?       – Пока у меня общий профиль, а там еще не знаю, – он посмотрел на молодое деревце, пробивавшееся прямо посреди аллеи, – наверно, пойду к космобиологам.       – Вы что, – потрясенно воскликнула Сюзи, – это же опасно! Совсем незнакомые звезды, незнакомые планеты!.. Вы знаете, сколько исследователей там погибло?!       – Между прочим, на Земле от несчастных случаев ежегодно гибнет гораздо больше людей, чем исследователей на других солнечных системах. Нет, Сью, это гораздо менее опасно, чем кажется.       – Мне кажется, что вы все преуменьшаете. Вы помните, как мы встретились полтора года назад?       – На Плутоне? Конечно.       «Конечно»! – Сюзи готова была заплакать от счастья. Не просто «помню», а «конечно»!       – Вы летели с Тувии, – она постаралась не выдать своего волнения. – Вы говорили, что вы там просто гуляли, а ведь я ясно видела, что с вами там произошло нечто ужасное!       – Привязалась же ты к этому, – засмеялся Митя, – говорят же тебе – ужасного ничего не было. Просто потрепали слегка.       – А все-таки?       – Вот человек! За полтора года до нашей встречи я был в исследовательской экспедиции. Однажды я пошел гулять. И заблудился. Потом полтора года выбирался.       Она даже не сразу поняла, а когда поняла, то в ее глазах Митя увидел ужас и восхищение.       – Вы честно? Но ведь это кошмар! Остаться одному на чужой планете среди людей, живущих в дикую средневековую эпоху!.. Я бы умерла там от страха в первый же день! И вы еще говорите, что ничего ужасного не было!       – Я же выбрался, – он отодвинул ветку от лица, – значит, все в порядке.       – Но все-таки, – она сказала это и замолчала от переизбытка нахлынувших на нее чувств. – Все-таки, – повторила она, справившись немного со своим волнением, – я бы этого не пережила. Надо быть очень смелым человеком, чтобы не потеряться там, вернее, не растеряться в такой ситуации.       – Ну, – признался Митя, – с самого начала, когда я понял, что заблудился, я растерялся, и из-за этого сделал глупость, за которую и расплачивался полутора годами странствий.       – Я… я не слишком понимаю.       – Я заблудился в горах в дождливую погоду, когда ни сканер, ни местное зверьё-ищейки взять след не могут. По всем правилам, поняв, что потерялся, я должен был тут же остановиться и подумать, где я нахожусь и что нужно предпринять: идти куда-нибудь или сидеть и ждать, пока тебя найдут. В тех горах я не ориентировался, но, несмотря на это, продолжал блуждать. Когда обо мне спохватились в лагере, применили сканер-поле, но я к тому времени уже был слишком далеко, чтобы он мог меня уловить. Потом, спустя полтора года, когда я вернулся, мы подсчитали, что я отошёл тогда от лагеря где-то на двадцать километров, а у сканера радиус действия составлял что-то порядка пятнадцати.       – Неужели вас потом не искали?       – Искали, конечно.       – И не нашли?       – В горах крайне тяжело вести поиски, плюс мокрая погода делала невозможным применение простого сканера или ищеек, плюс некоторые горные породы не пропускали лучи сканер-поля, да плюс еще то, что я ушел далеко, и никто к тому же не знал, в какую сторону.       – А почему не применили антросканер?       – Антросканеры на Тувии не работают.       Сюзи закусила губу и покраснела. Как она могла забыть такую прописную истину! Да еще показать перед Митей, что она не знает элементарного. Перед кем-нибудь другим еще ладно, но перед Ним!..       – Простите, – произнесла она, – я забыла… И что с вами было потом?       – Дней через пять я вышел в густонаселенную долину. Ну и все.       – Что означает «все»? У вас ведь потом наверняка была куча приключений!       – Знаешь, одно дело читать о приключениях в приключенческих романах, и совсем другое переживать их самому. Приключение – это по большому счету та же проблема, только под другим углом зрения.       Гитара перестала звучать, и на какое-то время воцарилась относительная тишина. Где-то совсем рядом треснул сук, раздался возглас: «Ой», и строгий девичий голос потребовал: «Слезай сейчас же». Ей ответил довольный смех и повторный треск, причем, судя по его силе и последовавшему вслед на ним: «Черт побери, я думал, он прочнее», сук благополучно сломался. С другой стороны заиграл какой-то струнный инструмент, на этот раз уже не гитара.       – Ну вот смотрите, – сказала Сюзи, возвращаясь к их разговору, – вы растерялись на Тувии, на планете, которая уже достаточно исследована, а что же может быть на чужих планетах, на которой, например, до вас еще никто не был?       – То, что я растерялся на Тувии, – возразил Митя, – не означает, что я всегда буду теряться в подобных ситуациях. Зато я теперь хорошо знаю, к чему это приводит. К тому же сейчас, закинь меня в любую точку Тувии, я выберусь отовсюду. Да и моложе я тогда был – мне даже не было восемнадцати.       Мальчик, игравший на непонятном струнном инструменте где-то рядом, запел. Митя прислушался.             – Освети дорогу, звезд далеких свет,             Я вернусь на Землю через много лет.             К солнцам неизвестным и к чужим мирам             Предстоит дорога, что я выбрал сам.       – В тему, – невольно улыбнулся Митя, – интересно, что за песня, я такой не слышал.       – Это похоже на Араму, – Сюзи прислушалась, – по крайней мере, в его стиле. Но я его не слушаю, его песни мне не слишком нравятся.       – Я о таком и не знаю, – признался молодой человек. – У него все песни на эту тему?       Она помолчала, припоминая его песни, которые она знала.       – В основном у него про разлуки…             – До свиданья, солнце, до свиданья, горы,             До свиданья, тучи, до свиданья, море.             Встретимся ли снова, или сгину я…             Мой корабль звездный ждет уже меня…       – Да, – уверенно сказала Сюзи, – это Арама, этот припев я знаю…       Они завернули на аллею и сразу увидели картину: кроны деревьев здесь несколько расходились и лунный свет достигал земли, освещая влюбленно целующуюся парочку; молодые юноша и девушка были столь увлечены друг другом, что не заметили нечаянных свидетелей. Митя мгновенно свернул на другую аллею.       – Нет смысла стесняться, – сказала ему Сюзи, – интернатские не стесняются подглядывать и разнюхивать все. У них всё всем известно: кто кого любит, кто с кем гуляет и кто с кем целуется. Я абсолютно уверена, что нас с вами уже видели, и завтра же о нашей прогулке, а может даже, и о разговоре, станет известно всем.       Митя безмятежно пожал плечами.       – Не думаю, что это большая трагедия.       – Не трагедия, – согласилась Сюзи, – но знаете, как неприятно, когда шепчутся за спиной.       Она покривила душой: слышать, что за ее спиной девочки с завистью говорят, что Сюзи и Митя – сладкая парочка, что их биолог влюбился в нее и что только ее провожает из школы, – слаще этого быть не могло!       – О чем шептаться? – удивился Митя. – То, что меня встретили с тобой…       – Ночью!       – Ещё только вечер. Это еще ничего не говорит.       – Для них это уже говорит всё, – его простодушие заставило её невольно улыбнуться. – Им даже нет смысла говорить, что мы встретились случайно. Они всё равно будут уверены, что… – она покраснела. – В общем, ладно. Ничего.       Они опять замолчали. Ночной бриз чуть шелестел листьями деревьев и трепал волосы. Плыла мягкая, тихая мелодия странного инструмента. Эта южная спокойная ночь оставляла где-то далеко все тревоги, волнения, заботы, наполняла душу покоем. Митя почему-то вспомнил, что такая же тихая ночь была и тогда, когда они с Диной пили чай у них на террасе… Странно, но Дина после того немного успокоилась. Она по-прежнему постоянно норовила сделать ему какую-нибудь пакость, но уже не так яростно, как раньше.       Освещенные окна интерната были уже видны сквозь деревья. Мелодия доносилась откуда-то сверху – со второго или третьего этажа, а резкий свист, прервавший её, раздался с земли.       Звуки инструмента умолкли. Ломающийся мальчишечий голос воскликнул с балкона, с которого только что доносилась мелодия:       – Мирра, ты свистеть умеешь?!       Митя и Сюзи уже вышли из-за деревьев и остановились в отдалении. Девочка-подросток в купальнике и шортиках стояла на земле, задрав голову вверх; мальчик разговаривал с ней с балкона второго этажа. В девочке Митя узнал Мирру из восьмого-эстетического, которая хорошо танцевала и была Дининой подругой. Мальчика Митя в темноте рассмотреть не мог, но голос был вроде незнакомым.       – Нет, – призналась Мирра, – у меня свистулька с собой.       – А я уже подумал… Так тебе чего?       – Я из-за твоей цитры не смогу докричаться до третьего этажа, а на дерево лезть неохота.       – Эй, Дина, – мощным голосом рявкнул мальчик, задирая голову к балкону над ним. Ответа не последовало. Мальчик приставил руки рупором ко рту и басом протянул: «Ди-и-на-а». Ему опять никто не ответил. Он отложил цитру, ловко взобрался на перила своего балкона, подпрыгнул, уцепился руками за перила Дининого балкона, подтянулся, перебрался туда и через несколько секунд исчез в ее комнате. Очень скоро он вернулся.       – Её там нет, – сообщил он, – там сидит Пит и списывает у нее цитологию. Он сказал, что к ней приходил какой-то пацан, и они вместе куда-то смылись, – он тем же акробатическим способом вернулся на свой балкон.       – Какой пацан? – спросила Мирра.       – Тот, из Сагуа-ла-Гран. Интересно, что он здесь опять делает? По-моему, он слишком к ней зачастил.       – Не знаю… Жалко, я хотела с Диной покататься на лате, на море такие хорошие волны… Знаешь, если она вернётся, скажи ей, что я на море, – Мирра нырнула в чащу и исчезла. Мальчик снова взял цитру и продолжил прерванную игру. Митя с усмешкой взял себе на заметку, что Пита на следующей неделе следует потрепать по цитологии.       Они пошли дальше. Бриз несколько окреп и мягко покачивал кроны деревьев. Митя только сейчас сообразил, что здесь нет пальм – он не слышал их характерного скрежета. Сюзи пододвинулась ближе к Мите.       – Страшновато, – с мягкой улыбкой объяснила она, – я не понимаю, как интернатские могут гулять здесь ночи напролет…       На очередном повороте их ожидала новая встреча. Мальчик и девочка сидели друг напротив друга на корточках прямо посреди аллеи и что-то увлеченно обсуждали. Заслышав шаги, они обернулись и вскочили. Девочкой оказалась Дина, в мальчишке Митя признал сына начальника станции на Рио, пятнадцатилетнего Мариано. Он жил и учился в Сагуа-ла-Гран, значит, это именно о нем говорил тот, со второго этажа. Интересно, что он забыл здесь в такое время.       – Привет, – несколько растерянно сказал Мариано, обмениваясь с Митей рукопожатием, – а ты что здесь делаешь?       – То же самое я хотел спросить у тебя.       – К подружке в гости пришел, – он кивнул на Дину.       – Тебя Мирра искала, – сообщил ей Митя.       – Зачем? – она не удивилась.       – На лате кататься. Кстати, Пит списывает у тебя цитологию, – он не смог сдержать ехидной усмешки.       Она чуть не задохнулась:       – Как вы это пронюхали?       – Ну зачем так грубо – пронюхал… Узнал. Твой сосед со второго этажа доложил. Не мне, конечно, Мирре, ну а мы нечаянно услышали.       Дина рванулась к нему явно в намерении выцарапать ему глаза. Мариано перехватил ее поперек талии и крепко прижал к себе.       – Ладно, ладно тебе, – сказал он разбушевавшейся подружке и поцеловал ее в глаз, – он Питу ничего не сделает. Правда, Митя?       – Вытрясу все на следующем уроке, – признался он.       – Только посмейте! – Дина зло посмотрела на него.       – Посмею… Ладно, не бушуй, я не очень жестоко.       – Кстати, Митя, – вспомнил Мариано, – твои ягуара встретили. У озера.       – Что он там делал? – не понял Митя.       – Они сами этого не понимают. Мне это Орио сказал сегодня утром. Он сказал, что хотели вызвать тебя, но твоя рация не отвечала.       – Я ее спалил вчера вечером в костре…       – И как, – поинтересовался Мариано, – хорошо горела?       – По крайней мере, быстро... Что-нибудь еще у нас интересного есть?       – Неа, больше ничего такого.       – Ты ночевать в Гаване собираешься?       – Нет, я обещал вернуться на станцию до полуночи. А вы проходите, не стойте.       Митя наклонил голову к плечу и с интересом посмотрел на него. Мариано понял, что этого говорить не стоило.       – Да ладно тебе, могу же я погулять с девушкой? Тем более, у меня времени совсем мало осталось.       Митя посмотрел на часы: у Мариано, если он действительно хотел попасть на станцию до полуночи, времени оставалось полчаса, и это вместе с дорогой до флаерной станции, до которой быстрым шагом было минут пятнадцать. Ну, тогда ладно.       – Ладно, – смилостивился Митя, – гуляй. Отцу привет от меня.       – Обязательно, – уверил его Мариано.       Митя и Сюзи пошли дальше. Когда они отошли на достаточно расстояние, Сюзи спросила:       – А зачем вы спалили рацию?       – Не специально, конечно, – он улыбнулся, – выронил нечаянно прямо в костер. По-моему, нам сюда.       Они повернули и сразу вдруг вышли из парка к матово поблескивавшей кораловой дороге, пустынной в эту пору. За ней лежала, утопая в садах и сверкая огнями, ночная Гавана.       – Какой контраст, – чуть улыбнулась Сюзи, – мрачный парк – и такое море света.       – Угу, – кивнул Митя и сказал, – ну всё, нам не по пути.       Сюзи почувствовала досаду и отчаяние – Митя опять не предлагал проводить её. Сколько же уже можно!..       – А вы, – начала она, запинаясь от страха от собственной смелости, – вы торопитесь?.. Я просто боюсь идти одна…       – Чего здесь бояться? – удивился Митя.       – Ну ведь темно же, и страшно…       – В интернатском парке ещё темнее, и там тебе страшно не было.       – Но там я была с вами.       – А если бы меня не встретила?       – Я не пошла бы через него, – Сюзи испытала бешеную радость от того, что встретила Митю до перекрёстка, а не после него… Впрочем, она действительно скорее всего подумала бы и пошла всё же в обход парка – дольше, но спокойнее. Спокойнее, что никто из интернатских не прицепится с насмешками.       – Но ты всё равно пошла бы через город, где ты говоришь, страшно.       – Пошла бы, – Сюзи посмотрела на него со всей жалостью, какую только смогла вложить в свой взгляд, – а что делать? Папа не может встретить, он на работе сегодня.       Митя хотел спросить про интернатских мальчишек, сильно подозревая, что почти каждый из них умрёт от счастья, попроси его Сюзи проводить её до дома, но промолчал.       – Пошли, – вздохнул он.       Сюзи на мгновение прикрыла глаза, справляясь со слабостью, охватившей её от пережитого волнения, когда всё самое страшное осталось позади. Она сделала это! Сделала то, чего она ждала почти полгода! Митя проводит её!