Ведьмочка

      Восьмой-биологический уходил после урока непривычно тихо, Митя поймал несколько виноватых взглядов, брошенных на Дину, которая стояла недалеко от его стола, ожидая, когда он выставит все оценки и освободится.       – Тебя подождать? – спросил Каганек.       Она покачала головой:       – Идите, вам к тайрунскому еще подготовиться.       – Дина, ты не бойся, ты ведь знаешь гораздо больше, чем мы все вместе взятые.       – Он это тоже знает, – она криво улыбнулась. – Если он захочет засадить, он засадит.       – Он не имеет права.       – Я тоже не имела права лазить в его компьютер за ответами…       Когда Каганек последним покинул кабинет, и Дина с Митей остались одни, он сел на краешек стола и спросил:       – А сейчас скажи честно: ты действительно передавала своим одноклассникам ответы, или хочешь кого-то прикрыть, в надежде, что с твоей головой тебе любую контрольную будет легко написать?       – Я передавала, – глядя в пол, глухо сказала она. – Если хотите, можете даже отпечатки пальцев проверить.       Черт бы побрал твою умную головку. Ты что, не могла благоразумно промолчать, не давать мне советов, оставить мне право сомневаться в твоей вине и поэтому не так жестоко тебя трепать после окончания уроков?       – Можно, – он залез в нижнюю шуфлядку стола, достал электронный дактилоскоп, подошел к своему компьютеру и пустил его сканировать клавиатуру. Через две минуты прибор выдал, что на клавиатуре найдены отпечатки пальцев двух человек.       – Давай пальчики, котенок, – он взял ее за руку и приложил к прибору. Тот мигнул и подтвердил, что именно эти отпечатки были оставлены на клавиатуре в то время, когда он выходил из класса.       – Значит, жду тебя через два урока здесь, – он убрал дактилоскоп в стол и посмотрел на нее. Дина кивнула и без слов вышла из кабинета.       Кабинет биологии был открыт, но Мити там не было, скорее всего, он пошел обедать… Дина села за первую парту, за ту самую, за которой сидели они с Каганеком на том злополучном уроке… Учителя и школьники обычно обедали именно после пятого урока, на большой двухчасовой перемене; домашние ребята, у кого были родители, шли домой, интернатские – или в гости к семейным, или в школьную столовую. Дина заглянула было в столовую, но поняла, что есть сегодня ей совсем не хочется: инцидент с биологом и тревога за судьбу своей оценки напрочь лишили ее аппетита, что вообще случалось не часто. Она не была отличницей, училась с умеренным прилежанием и к оценкам в своем табеле относилась спокойно, радовалась, если получилось выше, чем она ожидала, и в меру огорчалась, если выходило хуже. Но биология стояла особняком, у нее только во втором классе начальной школы по ней было на полбалла ниже вышки, да и то по ее собственной глупости, а не от недостатка знаний или сообразительности. И вот сейчас у нее может оказаться какая-нибудь четверка, как у Ахо-Эиту… Кстати, нет, биолог поставил ему пять, но ведь пригрозил же ей, что у нее может быть даже хуже, чем у ее одноклассника… Может, попросить у него, чтобы простил?.. Нет, Дина даже скривилась, стоило ей представить себе, как она униженно просит его помиловать её. Лучше пусть будет четыре, все равно это всего лишь оценка, маленькая циферка в табели, и ничего больше… Она подавила подступающие слезы. А потом можно будет ему мстить, но ни в коем случае не показать, что она расстроена, что у нее не вышка… А может, получится сохранить вышку – она приободрилась – она ведь знает гораздо больше, чем написано в школьном учебнике, и лабораторных исследований за свою жизнь провела намного больше, чем ее одноклассники и даже старшеклассники-лицеисты, а он, может, думает, что она просто хорошо вызубрила учебник… Э, нет, вот так он думать точно не будет, ведь всегда, когда он ее вызывал, они могли говорить на такие темы, что ее одноклассники только и сидели с раскрытыми ртами и спрашивали потом, о чем же они говорили на уроке… Ну зачем так паршиво получилось, что дернуло ее лезть к нему в компьютер?! Сказала бы она ребятам устно, написала бы еще полдесятка записок, пока бы Митя ее не поймал и не потрепал того, чью записку она не успела спрятать. Обедала бы она сейчас спокойно со всеми ребятами, потом бы пошла купаться в море, потом поиграли бы с ребятами в волейбол или просто пошли бы устроили костер в лесу, а так…       Митя вошел практически бесшумно. Дина уже давно заметила за ним эту привычку идти словно немного крадучись; при этом он не сказать, что слишком крутил головой во все стороны, но подойти к нему незаметно было почти невозможно. Дина далеко не была уверена, что это у него выработалось из-за ее постоянных нападений и пакостей, до школьников доходили смутные слухи, источник которых так и не был выяснен, что Митя был на Тувии, там сделался чуть ли не королем, и как король он сам водил в бои своих воинов. Естественно, король, привыкший к тому, что из-за любого угла могут в любой момент напасть, не будет ходить, как модель на подиуме, и будет посматривать по сторонам.       – Ты уже здесь? – он словно немного удивился. – Обедала?       – Угу, – ему ни к чему было знать, что у нее из-за него пропал аппетит. Пусть думает, что ей его контрольная и его угрозы ни в коей мере не могут испортить настроения.       – Тогда хорошо, – он подошел к своему столу и, как тогда на перемене, присел на его край. – И что будем с тобой делать?       – Не знаю, вам виднее.       – А у тебя предложения есть?       – Нет.       – И не жалко своей вышки?       Она некоторое время смотрела на него, думая, как на этот вопрос ответить. Скажешь «нет», так он и поставит минимальный зачет, скажешь «да» – он в придачу к низкой оценке еще и посмеется над ней. Хотя вроде настроен пока мирно, может, все и обойдется, но расслабляться все равно не стоит.       – А вам имеет значение?       – Долго ж ты думала, – он усмехнулся. – Нет, мне это особого значения не имеет, – он оторвался от стола и сел за свой компьютер, начал просматривать задания.       – Занимай компьютер, – бросил он ей. – Любой. Времени у тебя сорок минут.       Она прошла к компьютеру, за которым обычно работала, повесила рюкзачок на спинку стула и села. Митя, наконец, нажал у себя ввод, и перед Диной высветилось задание.       Она откинулась на спинку стула, изучая вопросы, чувствуя, что ее начинает брать отчаяние. Да, их биолог точно решил засыпать ее с головой. Десять заданий, и из них только два она знала точно. Еще на два-три вопроса можно что-то вспомнить или придумать и получить по ним хотя бы частичный зачет. Итак, три балла уже есть, она невольно с горечью поджала губы: три балла, у нее, у Дины, никогда не имевшей по биологии ниже, чем отлично!       «Явление однородительских дисомий: определение, оказываемое влияние на человека, болезни, связанные и явлением однородительской дисомии».       Это когда одна из пар хромосом содержит две хромосомы от одного и того же родителя, влияние – тоже ясно – если в этих хромосомах есть патологические рецессивные гены, то они могут проявиться, да еще в усиленном варианте. Иногда дисомия не страшна, но иногда она по некоторым определенным парам хромосом дает более или менее тяжелые синдромы, но вот по каким парам, и что за синдромы… Дина помнила таблицу, в которой были описаны эти синдромы, помнила, что дисомия бывает отцовская и материнская, там было описано шесть или семь пар, но вот чего-либо конкретного она вспомнить не могла. Можно написать внутриутробная задержка развития и умственная отсталость, не ошибешься, но это скорее всего не по всем парам. Ладно, лучше что-то, чем ничего. Синдром Марфана – это сюда, или не сюда? Она даже смутно помнила признаки этой болезни, но вот относится ли она к хромосомным или все-таки к генным?..       «Отличие патогенного воздействия вирусов и бактерий на живой организм». Ну, это вообще вопрос для начальной школы.       «Дайте определение понятиям: катаболизм, нуклеоид, серветация»… Э-э-э, и что такое «серветация»? Слово вроде было знакомо, может с тувийской биологией связано? Серветация… Стоп, не обозначает ли это понятие отсутствие определенного белка у некоторых людей, вследствие чего на них не действует единственный очень мощный тувийский обезболивающий настой трав? Или это сервеция? Но тогда что такое серветация?..       Четвертый вопрос. «Назовите одним термином: 1. Определение локации гена на хромосоме».       Картирование.       «2. Процесс удаления интронов и объединения экзонов в зрелую мРНК».       О, боги.       «3. Замена нуклеотида, сопровождающаяся изменением аминокислотного шифра кодона и ведущая к замене аминокислоты в составе белка».       Это какая-то мутация, но вот как именно такая мутация называется…       «Как вы думаете, почему…»       Пожалуй, никак не думаю. О чем вообще вопрос?..       «Могут ли женщины болеть гемофилией? Обоснуйте ваш ответ»       Могут! Если у ребенка мать является носителем дефектного гена, а отец – больным гемофилией, то дочери могут передаться оба патологических гена. Только вот живут ли с такой болезнью…       …Миссенс-мутация! Да, именно так называется мутация, связанная с заменой аминокислот в белках…       «Для чего препараты крови для лабораторной диагностики малярии окрашивают по Романовскому-Гимзе?»       Ммм… Без окраски плазмодии не видны, это, конечно, верно, но почему именно по Романовскому-Гимзе, у нее предположений не было.       Восьмой вопрос…       Дина подсчитала количество слов в вопросе. Тринадцать, из них она знала только четыре: «зачем», «структура» и два предлога, все остальные слова она видела впервые. Хороший вопрос…       Девятый. «Производная структура обезьян. Какие выводы из нее вы могли бы сделать из сравнения производной структуры обезьян и человека». Черт возьми, да она же знает ответ! Крис, далекий родственник ее и Тамура, тоже биолог, когда-то задавал его ей, она при ответе запуталась, но после этого она разобралась в этом вопросе досконально. Крис, спасибо тебе огромное за то, что когда-то задал мне этот вопрос. Даже если он теперь и не особо спасет меня – это уже не важно…       «Почему человек, который болел болотной чумой (кхана шедмая) и лечился от нее стандартным препаратом, умирает, если при последующих заболеваниях не получает этого препарата; почему человек, если он выздоровел без лечения, получает пожизненный иммунитет?»       Болотная чума – тувийское заболевание, эпидемии которой случаются примерно раз в десять лет, прокатываются сразу по всей планете, потому что там континенты расположены так, что ни одна часть света не находится хотя бы в относительной изоляции. Передается воздушно-капельным путем. После недельного инкубационного периода подскакивает температура, начинаются постоянные головокружения, темнота перед глазами, боли в мышцах и слабость. Если начать лечение в первые четыре дня, то человека можно спасти, иначе на шестые-десятые сутки после появления первых симптомов он умирает. Правда некоторые люди, как тувийцы, так и земляне, если заболевают первый раз, могут выжить без лечения. Предугадать, выживет человек, или нет, невозможно, по крайней мере, до сих пор не нашли зависимости от чего-либо, и поэтому всех больных предпочитают лечить. Но когда лечившийся человек заболевает второй и более раз, то без лечения летальный исход ему обеспечен. Но вот почему…       Логично предположить, что в течение болезни в крови образуются антитела, которые… Стоп-стоп, она же это когда-то читала, в какой-то случайной статье… Антител к болотной чуме образуется два вида: вид А остается в крови на всю жизнь, вернее, на шестьдесят лет, но с учетом того, что там люди крайне редко доживают и до пятидесяти, то можно считать, что иммунитет образуется пожизненным. Вид А образуется, если никогда не болевший ранее человек выживает без лечения. А вот если его лечили, то в его крови под действием лекарства образуются антитела вида Б, которые живут что-то очень мало, меньше десяти лет, которые проходят между эпидемиями. Но тогда почему умирают без лечения люди, заболевшие во второй и более разы?..       – Дина, твое время вышло.       – Сейчас, подождите…       Надо же, она, оказывается, совсем забыла о Митином присутствии!       Итак, только на три вопроса есть полный ответ, на три – ответа вообще нет, на четыре – половинчатые. Да это пятерка, если не четверка, с учетом того, что ответов нет на наиболее важные вопросы… Серветация, что же это, все-таки, такое?..       – Ну, всё, хватит, – Митя подошёл неслышно, так что она от неожиданности даже вздрогнула, взял стул и сел рядом, чтобы проверить ответы. Дина поспешно отодвинулась, давая ему место.       – Это четыре балла, – произнес он, быстро пробежавшись глазами по ответам. Дина хотела было ответить, что она это знает, но промолчала.       – Однородительская дисомия, – он взялся разбирать ее ответ. – Задержка внутриутробного развития и умственная отсталость – это очень расплывчато. Ты ни одной болезни не можешь вспомнить?       Она помотала головой, пытаясь не зареветь. Четыре балла. Неужели она уйдет с такой оценкой за триместр?       – Синдром Сильвера-Рассела, синдром Ангельмана? – он повернулся к ней. – Не слышала таких?       – Нет… Синдром Марфана – это не сюда?       – Нет, – он покачал головой, – это генная болезнь… Так, с вирусами и бактериями все верно. Серветация… Нет, то, что ты написала, это сервеция. Хотя и серветация относится к этому же белку, вернее, к лабораторному исследованию на наличие или отсутствие этого белка.       Он ей подсказывал, поняла Дина, и это было унизительно. Ну ставьте же вашу четверку, только отпустите, и не нужны мне ваши снисходительные подсказки!.. А он же смотрел на нее и ждал, что она додумается.       – Не знаю…       Только бы не зареветь, только бы не зареветь…       – Как проводится лабораторный анализ на этот белок, знаешь?       Ёлы-палы, вспомнила!..       – Там… Если анализ проводить неправильно, если заменить второй препарат на молоко, то тогда анализ проводится последовательным методом. Это значит, что препарат налит в одну емкость, и туда капают каплю крови сначала одного человека, потом второго, и так до двадцати раз. Только первая капля должна быть омега-положительная, чтобы препарат… ну, правильно работал. Если капнуть каплю и она при попадании в препарат начинает кипеть, это значит, что в крови этот белок есть, а если ничего не происходит, значит, белка нет. И если среди этих капель оказывается кровь, где этого белка нет, препарат дает отрицательный результат и сразу портится, и после этого все пробы становятся ложноотрицательными. И вот это и есть серветация – это реакция препарата на кровь, в которой нет этого белка, и когда потом препарат портится.       – Верно. Ты это знаешь из описания или проводила лабораторную?       – Мы проводили…       – Здесь, школе?!       – Нет…       Она не стала объяснять, что ей в Шанхае, когда она гостила у Криса, повезло втереться в группу первокурсников биологического факультета, когда они проводили этот опыт. Они на нее потом немного сердились и одновременно сочувствовали, потому что ее кровь капнули в препарат пятой по счету, и результат был отрицательным. Сердились те, кто не успел проверить себя, потому что после нее препарат уже был испорчен, и сочувствовали все, потому что если она окажется на Тувии и если ей придется делать операцию, когда не будет доступа к земным анестезиологическим препаратам, то на нее местный тувийский настой пяти трав не подействует.       Митя снова повернулся к компьютеру.       – Понятие «сплайсинг» тебе знакомо?       – Нет…       – А что такое мРНК?       – Матричная РНК, информационная.       – А экзоны и интроны?       – Какие-то участки генов.       – А точнее?       – Не помню…       – На пятый вопрос вообще предположений нет?       Она в очередной раз помотала головой.       – Гемофилия – верно. Малярия… Тут вопрос, почему окрашивают именно по Романовскому-Гимзе, а не почему вообще окрашивают. Можешь ответить?       – Нет…       – На восьмой вопрос ты ответ должна знать.       – Не знаю…       – Ты вопрос понимаешь? – его губы чуть дрогнули в усмешке.       – Нет, – она не смотрела на него и не видела усмешки, но почувствовала это по чуть изменившемуся тону голоса. К горлу опять подступил комок.       – Если спросить более простым языком, то что сильнее навредит животным и растениям средней полосы среди зимы: резкая недельная оттепель до плюсовых температур посреди холодов или недельное похолодание градусов до 35-40 мороза?       Дина с сомнением посмотрела на вопрос: она бы никогда не подумала, что непонятный вопрос означает именно это…       – Ясно, – Митя не стал даже дослушивать ее ответ. – Обезьяны – верно, и болотная чума… Все верно, только почему человек, заболев второй, третий и более раз, умрет без лечения со стопроцентной гарантией?       – Может, в крови остаются какие-то вещества?       – Нет.       – Или антитела потом вырабатываются не такие, как надо.       – Ближе, но тоже не то.       – Может, для того, чтобы эти антитела выработались повторно, им для своего, ну… построения не хватает тех веществ, что есть в лекарстве?       – Очень близко.       Дина поднапрягла соображалку.       – Или без этого лекарства антитела вообще не начинают вырабатываться?       – Вот, – кивнул Митя, – верно.       Он повернулся к ее компьютеру, подсчитывая итоговый балл. Дина опять почувствовала, что вот-вот может зареветь. Только бы не перед биологом, только бы не прямо здесь…       – Даже если засчитать тебе все, что ты ответила мне устно, – наконец произнес он, – это все равно не больше семи. Возражения есть? – он посмотрел на нее.       – Нет…       Голос все-таки сорвался. Дина сглотнула и задержала дыхание, чтобы не зареветь прямо сейчас. Она и не подозревала, что когда-нибудь будет такой момент, когда она будет рада получить за триместр по биологии семерку – и это после того, как она всерьез настроилась на четверку!       Митя встал, пошел к своему столу, раскрыл журнал и посмотрел ее оценки, хотя и так знал их наизусть. Все вышки и одна случайная девятка за несоблюдение техники безопасности на лабораторной работе. Дина помедлила и пошла за ним.       – Если я тебе за сегодняшний итоговый урок поставлю семерку, то за триместр я не могу поставить тебе вышку, только девятку. Понимаешь?       Девятка… Он ставит семерку в итоговый урок, а не за триместр!.. Девятка за триместр! Она, Дина, теряла только два балла! Правда, теперь плакала ее вышка за год, но все же это не четыре за триместр, чего она так боялась.       – Что у тебя с другими предметами?       – По-разному…       – Ты согласна с девяткой за триместр по моему предмету?       Ну скажи же, что не согласна! Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не прав, что я дал тебе контрольную университетского уровня, а не твоего, школьного, которую ты написала гораздо лучше, чем я от тебя ждал. Неужели ты смиришься?..       – Да…       Он несколько мгновений смотрел на нее, потом сказал:       – Давай табель.       Она вытащила из рюкзачка табель и протянула ему, проследила, как он в триместровой ведомости ставит напротив слова «биология» девятку и расписывается. Вот и все. У нее, у Дины, девятка… Девятка по тому предмету, вышка по которому даже не вызывала сомнений еще урок назад…       – Держи, – он вернул ей ее дневник. – И можешь быть свободна.       В коридоре ее, оказывается, ждали Каганек, Зитта, Зейнал и Мирра – ее подруга из параллельного восьмого-эстетического. Когда она вышла, ребята сразу бросились к ней.       – Ну, что? – волнуясь, спросила Мирра.       Дина показала на пальцах, потому что говорить уже не могла.       – Девятка? – переспросила Мирра, недоверчиво глядя на нее. – За триместр? Но ведь это еще неплохо… Дина, ну не переживай так, ты сможешь ее исправить… Диночка, ну не плачь…