Ведьмочка

      Школу заливала праздничная иллюминация, все дорожки светились разноцветными огнями, очень медленно меняя свои оттенки, вдоль бордюров тянулись цепочки слабо пульсирующих квазаров, висящих сантиметрах в десяти над поверхностью земли. Подобные квазарчики висели и на ветках деревьев, еле заметно пульсируя и переплывая с места на место. Митя шел по одной из боковых аллей к школе и никак не мог отделаться от ощущения чего-то нереального, даже волшебного – настолько невесомым и сказочным было всё вокруг, казалось даже, что он не идет по дороге, а парит над ней. Даже не верилось, что ещё сутки назад эти дорожки были самыми обычными дорожками из обычного серовато-голубого корала, и по ним бегали освободившиеся от школьной кабалы ученики. Митя тряхнул головой, напомнив себе, что он пришел сюда не на балу веселиться, а трудиться в поте лица, следя, чтобы восьмиклассники, вдруг осознавшие себя взрослыми, чего не натворили.       Торжество решили устроить все-таки на открытом воздухе, на стадионе, решив, что погода для этого самая что ни на есть подходящая. Трибуны хитрым способом расформировали, сделав из них своеобразные стены, расходившиеся к небу неширокой чашей, задрапированные какой-то легкой, светящейся и мерцающей материей, усыпанной квазарами, более мелкими, чем на дорожках и деревьях, и по форме напоминавшими снежинки всевозможных форм. Сверху был устроен «потолок»; Митя присмотрелся – похоже на силовое поле с эффектом северного сияния и космических облаков. Из-за всего этого создавалось впечатление необычайной легкости, почти невесомости всей конструкции.       Вдоль стен зала стояли столики с лёгкой снедью, диваны и кресла для отдыха. Сама танцевальная площадка располагалась в центре пятью ступеньками ниже таким образом, что отдыхающие могли смотреть на танцующие пары немного сверху. Спереди зала возвышался небольшая сцена, на которую как раз, когда Митя вошел в залитый светом и наполненный нарядными и возбужденными школьниками зал, поднимался пожилой, невысокий и дородный учитель физики, чтобы своей речью открыть выпускной бал.       Митя осмотрелся. На верхних ступеньках вдоль стен царил полумрак, видно, специально оставленный для особо романтичных пар, вся молодежь толпилась сейчас внизу, а вдоль стен стояли или медленно прохаживались учителя и лицеисты, призванные охранять порядок. Митя скользнул вдоль стены, по ходу обмениваясь рукопожатиями со всеми встречными, и, наткнувшись на Ксавье, занявшем позицию немного в стороне от сцены, остался стоять рядом с ним.       – Я уже думал, что тебя не отпустили, – сказал ему физрук. – Что там?       – Ничего серьёзного, – отмахнулся Митя, разглядывая детвору и вполуха слушая физика. – Метеорит свалился на сельву, поджёг несколько сотен гектар леса, создал многокилометровое магнитное поле, которое на несколько часов блокировало всякую связь, и этим и ограничился.       – Поселков рядом не оказалось?       – Нет. Даже раненых не нашлось.       Он рассматривал нарядных, разодетых восьмиклассников, не в силах поверить, что это те самые дети, которых он ещё вчера гонял с антибиотиками, вирусами, неправильно внесёнными удобрениями и прочей биологией. Митя с трудом узнавал половину из них, а оставшуюся половину – он готов был поклясться – видел первый раз в жизни. Нет, мальчики узнавались, хотя иной раз не без труда, а вот с девочками оказалось гораздо сложнее. Митя даже почесал затылок. Вот в первом ряду стоит Махмуд и держит за руку девушку в белом длинном блестящем платье и тонкой диадемой в каштановых волосах. По логике вещей это должна быть Ивонна, но с той Ивонной, у которой он пару дней назад отобрал начиненную горохом гранату, эту подружку Махмуда объединял только цвет волос. Недалеко Асхад из гуманитарного; рядом с ним должна стоять Нурджана из эстетического класса, но неужели эта изящная, круглолицая девушка в темном переливающемся платье, перехваченном на талии широким поясом и с широкими рукавами – это та самая, немножко неловкая и не сказать, что красивая Нурджана?! А вот Зитта рядом с Зейналом вполне узнаваема, и Мирра тоже. Митя предположил, что недалеко от Мирры может стоять Дина, но Дина не просматривалась; он поискал глазами Тамура и вспомнил, что Динин брат должен стоять где-то в тени стенки и присматривать за порядком. Вот Сюзи в нежно-розовом с переливами платье, рукавчики которого спадали с плеч, с замысловато уложенными волосами, перехваченными маленькой диадемой. Митя невольно засмотрелся на нее, впервые вдруг увидев, что она действительно красива. Он, конечно, знал, что Сюзи слывет первой красавицей школы, но как-то не присматривался и считал, что эта слава идет из-за того, что кому-то одному она показалась красивой, и все остальные в это поверили, а вот сейчас… Овальное, чуть сужающееся к подбородку лицо, ровный тонкий нос, большие, темные глаза, тонкий стан – каждая черта по отдельности не отличалась ни совершенством, ни особой изящностью, а вот всё вместе прямо дышало какой-то словно даже царственной красотой. Принцесса, неожиданно для себя подумал Митя, именно принцесса. Она была похожа на Мерит, разве что её мать была черноволосой, более смуглой в отличие от белокожей дочери и далеко не сияла такой красотой, хотя и в ней было что-то неуловимое, что заставляло мужчин иной раз оборачиваться ей вслед. Митя помнил, что когда он первый раз увидел жену Ингмара, Несимину даже пришлось толкнуть его локтем в бок, чтобы он опомнился, закрыл рот и перестал так откровенно пялиться на супругу начальника… Митя бросил взгляд на стоявшего в шаге от него Ксавье, на лице которого читались одновременно и восхищение, и горечь, проследил за его взглядом и нашёл глазами Эстрелиту. То, что это Эстрелита, он заподозрил сначала только потому, что она стояла рядом с Сюзи, и лишь потом присмотрелся и решил, что это действительно она. Зеленое платье на корсете и без рукавов, длины которого Митя не мог видеть, миниатюрное ожерелье под самое горло, распущенные светло-каштановые волосы чуть ниже плеч, завитые сегодня в крупные локоны. Просто, может даже, слишком просто, можно было и поярче, но красиво. Красиво именно той неброской, незаметной красотой, которую и смог увидеть Несимин, обещавший подойти на этот бал ближе к его концу.       – А сейчас, – физик заканчивал своё выступление, – я перейду к той части, которую наши юные леди ждут с нетерпением, – он хитро улыбнулся, а детвора зашевелилась. – Сейчас будет первый танец, на который я хотел бы пригласить одну из наших восьмиклассниц. А перед этим я хочу напомнить всем здесь присутствующим небольшой эпизод, который произошел год назад, когда у вас была космическая практика на Плутоне. Компания наших семиклассников решила взять планетолёт и слетать на Харон, проигнорировав при этом предупреждение об икс-лучевой буре. Планетолёт не успел долететь до Харона до начала бури, был поврежден и совершил аварийную посадку, сумев, к счастью, послать сигнал СОС, прежде чем генераторы опустели окончательно. Мы с Плутона подняли спасательный планетолёт, но на Хароне выяснилось, что из-за нестабильности икс-лучевой составляющей пространства мы с врачом не могли взять всех ребят, и как минимум одного должны были оставить, иначе случилась бы перегрузка. Никакой связи с Плутоном после бури, сами понимаете, не было, и вызвать ещё один планетолёт мы не могли. И одна из девочек сама согласилась остаться…       – О ком речь? – тихо спросил Митя стоявшего рядом Ксавье, одновременно слушая физика и присматриваясь к ребятам, которые, судя по их реакции, знали, кого он имеет в виду.       – Ты не знаешь? – удивился Ксавье. – Я полагал, это всем известно.       – Так кто это?       – Сейчас узнаешь.       – Сами понимаете, – продолжал физик, – остаться совершенно одной на мёртвом Хароне, без всякой связи, зная, что помощь может и опоздать… Меня тогда настолько поразило мужество нашей тринадцатилетней семиклассницы, что сейчас я прошу её оказать мне честь танцевать со мной первый танец вашего выпускного бала. Прошу, – он улыбнулся и торжественно объявил: – Восьмой-биологический, Диана Катагири.       Митя, не ожидавший услышать именно её имя, невольно охнул, ребята в зале зашумели, зааплодировали и расступились, пропуская вперед Дину, которая едва смела верить своему счастью. Одета она была в тёмно-жёлтое платье чуть ниже колен, отороченное по подолу бахромой, с плечиками вместо рукавов и с воротничком под самое горло. Длинные каштановые волосы были убраны в прическу, и только две пряди, свитые в замысловатые косы и зажатые внизу лентами, спускались с висков ниже пояса. Голову украшала не популярная у местных красавиц диадема, а шнурок с зеленым камешком, спускавшийся на лоб. Жёлтые, под цвет платья босоножки без каблуков, браслеты на запястьях, чуть подведенные губы и глаза. А ведь видел же он её, видел в небольшой группке, которую он не без труда, но идентифицировал как часть восьмого-биологического, и не узнал!.. Она шла, смущенно и счастливо улыбаясь, в то время как физик степенно, без спешки, спускался к ней навстречу. Галантно подал руку. Девушка склонилась в вежливом поклоне и приняла руку. Зазвучала музыка, и ребята торопливо отошли к краям танцевальной площадки, расчищая место паре. Последние аккорды вступления, и пара закружилась в танце.       Она, оказывается, умела танцевать. Нет, до грации, изящности и женственности Мирры ей было далеко, но в Динином танце чувствовались какие-то хищные, охотничьи повадки, придававшие её танцу странный, неповторимый колорит…       Танец закончился. Дина и учитель физики под восторженные аплодисменты зрителей раскланялись друг с другом, а полившаяся после небольшой паузы музыка дала сигнал к следующему, первому общему танцу. Под «потолком» хлопнула хлопушка, осыпавшая радостно взвизгнувшую ребятню дождем блестящего конфетти. В противоположном конце зала завязалась первая драка. Митя присмотрелся, но к драчунам уже бежал стоявший поблизости лицеист, и он остался на месте.       После трех танцев самые голодные ребята побежали к столикам, а пара ведущих объявила конкурс. На стол на сцене выставилась шляпа, в которой была насыпана горка бумажек с заданиями; задача была всего ничего: вытащить бумажку и выполнить то, что на ней написано. В противном случае назначался штраф, который решался общим голосованием.       – Ну, – подбадривала ведущая, – кто самый смелый? Проходите, не стесняйтесь. Давайте, давайте, самому первому штраф будет символический… Эй-эй, – воскликнула она, когда после этих её слов к столу ринулась добрая половина учеников, – по одному.       Победил Родриго. Он вскочил на сцену, сунул руку в шляпу и вытянул первую бумажку.       – Узнать девушку по ручке, – объявил он. – Это кого узнать? – не понял он.       – Тебе завяжут глаза, – объяснил ведущий, – и наши девушки будут протягивать тебе свои руки, а ты должен будешь их узнавать.       – Всех?! – пришел в ужас Родриго, оглядываясь по сторонам и намечая пути к бегству. Ребятня покатилась с хохоту, а самые внимательные, от которых не ускользнуло намерение Родриго дать дёру, бросились перекрывать выходы.       – Нет, – успокоил его ведущий, – всех – это слишком много и долго. Предположим, человек пять…       – Я… Вы думаете, я всех наших девчонок за руки держал?!       – Так подержишь, – с энтузиазмом воскликнула его одноклассница Фива.       – Хорошо, – согласился ведущий, – мы можем ограничить круг подопытных девушек твоими одноклассницами.       Родриго обреченно вздохнул и кивнул. Ведущая завязала ему глаза, девочки из восьмого-химического, хихикая и подталкивая друг дружку локтями, выстроились в рядок напротив него. В химическом классе всего было семь девочек, и когда Родриго попытался возразить, что ему обещали только пятерых, они с потрясающим единодушием пригрозили искупать его в синей акварельной краске, которую они на предпоследнем уроке так и не смогли сделать, и она получилась почему-то буро-коричневой и воняла клопами.       Родриго прошелся вдоль своих одноклассниц, внимательно ощупывая их правые руки, которые они ему протянули, стараясь при этом не хихикать, чтобы он не узнал их по голосам. Восьмиклассники сгрудились вокруг них, задние ряды подпрыгивали, стараясь увидеть, что там творится. Мальчики-химики пробились в первые ряды и пытались шепотом подсказывать однокласснику, но это мгновенно пресекли, вытолкав их из толпы.       – Это Тана, – решил наконец Родриго, остановившись напортив девочки в серебристом платье. Тана – это действительно была она – вздохнула и вышла из строя.       – Это Фива…       Иллупль, чья рука это на самом деле была, хихикнула, побоявшись зажать себе рот другой рукой, чтобы не стереть помаду, и присоединилась к Тане.       – Это Малу…       Шанти тихо хрюкнула в рукав платья и присоединилась к подругам.       – Это Хельга…       Фива тоже покинула строй. Восьмиклассники покатывались с хохоту, мальчики-техники попытались подсказывать Родриго, но их тут же отправили туда же, куда и химиков.       – О-Юки…       О-Юки скептически приподняла бровки, подозревая, что кто-то из техников успел всё-таки шепнуть Родриго правильный ответ, но возмущаться не стала.       – Кто там остался? – жалобно спросил Родриго, держа за руку Хельгу. – Иллупль?       – Да, конечно, – не удержалась Хельга, отнимая руку и отходя.       – Значит, это Шанти, – обреченно вздохнул Родриго, беря за руку Малу, но тут же воскликнул. – Нет, это точно не Шанти. Это… Это, наверно, Фива, а та, что я сказал Фива, это значит, была Шанти… Я запутался уже! – он сдернул с лица повязку и посмотрел на результаты своих угадываний. Восьмиклассники, сгрудившиеся вокруг него, ухохатывались и аплодировали. Девочки, его одноклассницы, стояли напротив него с таким видом, что он понял, что купания в акварельной краске ему уже точно не избежать.       – Ну, что ж, – ведущему наконец-то удалось перекричать хохот ребят, – два верных ответа из семи. Что мы ему назначим в качестве штрафа?       – Пусть станцует с теми, кого он не угадал, – предложил Локи.       – Одновременно, – уточнили хором Алдис и Алвис, и зал снова грохнул хохотом.       – Зачем одновременно? – «заступился» за приятеля Схинон из восьмого-гуманитарного. – Пусть выберет кого-нибудь одну. А мы потом посмотрим, как остальные девчонки будут купать его в акварельной краске.       – Вообще-то, – Кир из химического класса всё же смог пробиться в центр круга, – штраф обещали символический! Всё очень просто! – он быстро поставил своих семерых одноклассниц в кружок, протолкнул в его центр Родриго, сказал закрыть глаза, раскрутил его вокруг своей оси, потом остановил и сказал, – иди вперед.       Родриго, слегка пошатываясь, потому что от верчения волчком у него слегка начала кружиться голова, вытянул руки вперед и пошел. Через три шага он почувствовал, что его пальцы в кого-то упёрлись. Он открыл глаза. Напротив него стояла Иллупль, решимость которой искупать его в акварельной краске заметно ослабла. А вот у её одноклассниц наоборот, усилилась, причем вторым кандидатом на купание был назначен Кир.       Заиграла музыка, отхохотавшиеся восьмиклассники пошли кто танцевать, в их числе и Родриго с Иллупль, а кто подкрепляться сладостями или фруктами. Ксавье под шумок вынырнул из тени и пошел пообщаться, а заодно и потанцевать с Сюзи. Митя поискал глазами Дину и опять не нашел. Черт возьми, прячется она, что ли? Он поискал повнимательнее и успел заметить, как она вынырнула из тени у противоположной стенки, на ходу грызя грушу, постояла немного наверху, кого-то выискивая в зале, затем легко сбежала по ступенькам вниз, направившись к компании биологов, что-то деловито обсуждавших.       Объявили второй конкурс, вернее, вызвали следующего желающего вытянуть судьбоносную бумажку из шляпы. На сцену поднялась Чиман из восьмого-технического, вздохнула, набираясь смелости, и решительно вытянула бумажку. Восьмиклассники с интересом смотрели на нее. Девочка развернула записку и прочитала ее. Судя по её вытянувшемуся лицу, там было что-то совсем уж малопривлекательное.       – Я воспользуюсь правом передачи, – с безнадёжностью в голосе объявила она, подождала реакции ребят, которые, хоть и подозрительно, но утвердительно загудели, и вызвала: – Мирра.       Удивленная и озадаченная Мирра прошла через зал и поднялась на сцену. Взяла у Чиман бумажку, прочитала, закусила нижнюю губу. Восьмиклассники притихли, не зная, как понимать её реакцию.       – Станцевать танец Северные Озёра, – вздохнув, вслух зачитала задание Мирра и объяснила: – Это танец северных школ, я его знаю, но он парный, – в её голосе чувствовалось огорчение, потому что она слишком хорошо понимала, что вряд ли ещё кто-нибудь кроме неё умеет здесь его танцевать. – Может, кто-нибудь ещё его знает? – с надеждой спросила она.       Северные Озёра… Митя осматривал слегка притихший зал, благо с его наблюдательного пункта было всё хорошо видно. Интересно, кто придумал это задание, потому что рассчитывать, что кто-то из школьников здесь, на Кубе, знает этот танец, было наивно.       – Я могу, конечно, – вздохнув, предложила Мирра, видя, что кроме неё Северных Озёр никто не знает, – станцевать женскую партию, но это будет не то.       Да уж точно, не то. А если точнее, полная ерунда. Митя постоял ещё пару секунд и, окончательно убедившись, что кроме него знатоков северных танцев нет, оставил удобную стенку, которую он последние полчаса подпирал, и пошел к Мирре.       Его заметили, хотели приветствовать дружным гулом, но тут же сообразили, что он не просто так решил поменять свое местопребывание, а целенаправленно направляется к Мирре, и приветственный гул как-то почти мгновенно перешел в сдавленный и завистливый стон, а потом наступила тишина. Кто-то из особо впечатлительных девушек решил упасть в обморок, предварительно убедившись, что рядом есть, кому их ловить. В полной тишине Митя подошел к сияющей Мирре, которая сейчас понимала только одно – что сегодняшний бал удался, и что ради этого момента стоило мучиться в свое время над Северными Озёрами – танцем сложным, хотя красивым – уж в красоте и гармоничном сочетании па ему отказать было нельзя. Подумать только – она и мечтать о таком не смела, чтобы их биолог, по которому сохла половина восьмиклассниц, девятиклассниц и лицеисток, вот так, при всех, подошел к ней – именно к ней! – и пригласил на танец!..       Митя подошел к Мирре, стал напротив неё и, чуть улыбнувшись, наклонил голову в традиционном поклоне, одновременно подавая ей руку. Мирра, чуть помедлив, справляясь с волнением, присела в реверансе и вложила свою руку в его ладонь. Митя повел Мирру вниз, в зал, где восьмиклассники торопливо расчистили им центр зала, отодвинувшись к ступенькам и даже взобравшись на них, чтобы было лучше видно. Свет постепенно стал меркнуть, потолок сделался прозрачным и через него стали видны крупные, низкие кубинские звезды. Потом еле слышно пахнуло иглицей, а под ногами заискрилась гладь озера. Митя чуть улыбнулся – фон был классическим, разработанный Новгородом специально для этого танца, родившегося тоже в Новгороде. Тихо полилась музыка, постепенно набирая силу. Мирра, стоявшая напротив него, ладонями вверх протянула ему руки, в то самое время, когда он протянул ей свои, и подняла голову, забывая обо всем на свете, кроме танца, и чувствуя, как привычно тело отдается танцу и растворяется в нем, и как в этом мире не остается ничего, кроме холодного северного озера, над которым поет ночной ветер…       Митя не знал, что можно так танцевать – отдаваясь танцу полностью, до последнего, словно по-настоящему переносясь туда, на север, где он родился и вырос, и которого – в эти мгновения он понял это особенно остро – ему не хватало с тех пор, как его родное поселение накрыла радиация… Он вернется когда-нибудь туда, может, не на зараженный Ильмень, но туда, на север…       Когда танец закончился и снова зажегся яркий праздничный свет, в зале с полминуты стояла мертвая тишина, и только потом раздались сначала единичные хлопки ребят, раньше других пришедших в себя, тут же переросшие в бурные овации. Митя посмотрел на Мирру, стоявшую в шаге от него. Девушка стояла, высоко и гордо подняв голову, улыбаясь счастливой и усталой улыбкой… Вот в чем, оказывается, её талант. Не в знании огромного количества танцев, и не в продуманных до микрона движениях, а в способности отдаться до конца танцу и затянуть с собой своего партнера и зрителей. Она видела в танце не набор тех или иных движений, а картину, жизнь – видела, и передавала её другим…       Они поклонились зрителям синхронно, потом Митя подал Мирре руку и проводил девушку к одному из кресел у стены, потому что очень ясно чувствовал, что она устала.       – Спасибо за танец, – сказал он ей, когда она села и благодарно приняла от него стакан сока с ближайшего столика. – Ты очень хорошо танцуешь.       Это были просто слова, и слова банальные, но когда Мирра чуть повернула голову, посмотрела на него и улыбнулась, он понял, что она всё понимает.       – Это вам спасибо, я не думала, что здесь кто-то знает Северные Озёра, – призналась она, – и я уже была готова, что у меня не получится его станцевать. Понимаете, было жалко не из-за штрафа, а из-за того, что никто бы этого танца не увидел.       – Понимаю, – он и в самом деле понимал.       – Вы тоже хорошо танцуете, – сказала в свою очередь и Мирра.       – Подозреваю, что только благодаря тебе.       – Нет, – она покачала головой, – у вас техника какая-то… необычная, не такая, как у наших. Я только один раз до этого выдела… Ну, не видела, а танцевала с человеком, который танцевал, как вы. Я не помню, как его звали, но по-моему, он был тоже с севера.       К ним подошли Дина, Зитта и Жеао, и Митя, сдав Мирру её подругам, поколебался, но всё же сказал:       – Дина, не хочешь пройтись со мной?       Зитта и Жеао быстро переглянулись и тут же навострили уши, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного, потому что Митины слова слишком явно попахивали приглашением на свидание.       – Зачем? – Дина подозрительно посмотрела на него.       – Просто так.       – Нет, – мотнула она головой, – просто так не пойду.       – А танцевать со мной пойдешь?       Она посмотрела на него, и Митя подумал, что стоило, наверно, сначала пригласить на один из первых танцев ее, а уже потом идти танцевать с её подругой, потому что получалось, что на этом балу Дина – его девушка, а он словно о ней и забыл. Но откуда же ему было знать, что Мирре выпадет танцевать Северные Озёра? Он вообще намеревался простоять весь бал около так полюбившейся ему стенки, отрываясь от неё только для того, чтобы разнимать драки неподалеку, если таковые будут. Ну и для главного, самого последнего танца, разумеется. Нда, не совсем хорошо получилось.       – Нет, – сказала Дина, – и танцевать не пойду.       Соня, Мирта и Чандра, незаметно подошедшие к ним, а с ними Жеао и Зитта еле слышно ахнули: это было невероятно и не укладывалось ни в какие рамки – Дина отказывала самому завидному кавалеру на этом балу! По нему страдала половина девчонок школы, с ним мечтала танцевать любая девушка!.. Да за приглашение пройтись с ним любая из почти уже девятиклассниц согласилась бы даже учить биологию и полоть картошку на подсобных хозяйствах! Дина по всем канонам должна была уже просиять, потерять сознание от счастья, а придя в себя на руках у красавца-биолога, броситься ему на шею. А она отказалась пойти с ним сначала погулять, а потом танцевать!       – Дина, – едва слышно выдохнула Мирта, – ты что?!       Дина упрямо мотнула головой, одновременно и Мите, и однокласснице:       – Нет!       Пока Митя раздумывал, как на это отреагировать, к ним подошел Багир, их немолодой учитель астрономии.       – Митя, – тихо предупредил он, – там несколько девушек очень хотят с тобой потанцевать, – он кивнул на зал. – И настроены они весьма решительно.       Митя повернул голову в ту сторону, куда указал Багир, и увидел, что к ним приближается компания из десятка девушек во главе с Кийей из физического класса, Мелиндой оттуда же и Туллией из гуманитарного. Пригласить они его хотели, или ещё что, было непонятно, но то, что ничего хорошего от них ждать не придется, Митя не усомнился. Он попробовал незаметно отойти к стене, чтобы спрятаться в её тени, но девочки заметили его маневр и укорили шаг. Плюнув на правила приличия, Митя развернулся и припустил к ближайшему выходу, услышав только, как сзади зафыркали Дина и её подружки.       Как назло около этого выхода прятаться было негде; там рос только ряд деревьев, окаймлявших стадион, а дальше шли площадки для спортивных игр, и только метрах в ста пятидесяти начинались кусты. Митя прекрасно понимал, что если сейчас начнутся догонялки, то он от своих преследовательниц, учитывая то, что многие из них на каблуках и в длинных платьях, оторвется без труда, но бегать ему сейчас не хотелось. Мгновенно оценив обстановку, Митя подпрыгнул, уцепился руками за нижнюю ветку дерева, подтянулся, взобрался на нее, а потом на следующую. Когда девочки появились на улице, он уже сидел метрах в семи над землей, стараясь не шуметь и не шевелиться.       – Ну он и бегает, – то ли с разочарованием, то ли с уважением протянула Аннализа, когда девочки убедились, что их жертвы в пределах видимости не наблюдается. – И когда он успел?..       – Он должен вернуться в зал, – рассудила Окина, – тогда мы его и поймаем.       – А он опять убежит, – возразила Мелинда, – а я его на таких каблуках не догоню.       – А я тебе говорила – обувай туфли без каблуков!       – Да перестаньте вы, – одернула их Кийя, – давайте лучше подумаем, что делать. Я предлагаю около каждого входа поставить по одной из нас.       Ой-ёй, их же хватит на каждый выход, а через верх – Митя на всякий случай поднял голову и посмотрел, где кончаются стены зала – не пролезешь. Нет, залезть при желании можно – стены идут уступами, и спуститься внутри, скорее всего, тоже реально, но вот как не привлечь к своему спуску ничьего внимания?..       – А если взять собаку? – предложила Бранка.       – Это надо идти домой за собакой, – отмела этот вариант Окина, – время потеряем. А как потом ещё объяснить собаке, кого надо искать?       – Ну-у, – нашлась Рахиль, – возьмем какую-нибудь его вещь…       – Откуда? – фыркнула Шуань. – Может, пока он убегал, он специально для нас потерял мокасин?       – А сходить к нему домой?       – А ты знаешь, где он живет?       – Я знаю, – заявила Кийя, – мы там играли в свадьбу.       – А это тогда, когда он Дину увёл? – задумалась Туллия. – Так может, взять сразу его собаку?       – А ты его собаку видела? – поежилась Аннализа. – Она тебе по пояс будет, а весит так уж точно больше тебя. Ты представь, как мы будем тащить её сюда!       Митя представил, как его нарядные ученицы пытаются утащить его Эннэ-йен, который наверняка уже сходил на самостоятельную прогулку и извозился где-нибудь, и, забывшись, где он находится, фыркнул. Это имело фатальные последствия. Девочки под деревом мгновенно подняли головы и посмотрели вверх.       – Ой, Дмитрий Андреевич, – опомнилась первой Аннализа, – а мы вас искали…       – В самом деле? – переспросил Митя, раздумывая, может, стоит перелезать на ветку выше.       – Да. А что вы там делаете?       – Сижу, дышу свежим воздухом.       – А сколько вы ещё будете там сидеть? – спросила Кийя.       – Пока не надоест. А что-нибудь случилось? – невинно поинтересовался он.       Прыгать отсюда и высоко, и неудобно: внизу ветки, а если он попытается перебраться туда, откуда можно прыгать без риска зацепиться за них, девчонки мгновенно просекут его маневр и займут позицию внизу, чтобы ловить его ещё на подлете к земле.       – Да нет, ничего, – переговоры всё-таки взяла на себя Аннализа, – а вам скоро надоест?       – Не знаю, пока ещё не надоело.       – А скажите, – перебила её Окина, – если мы сейчас начнем драться, вы слезете, чтобы нас разнять?       Да, Окина из восьмого-гуманитарного всегда отличалась завидной изобретательностью.       – Пожалуй, нет, – подумав, решил Митя, – я позову кого-нибудь.       – А вас никто не услышит, – сообщила она ему. – Знаете, какой там шум?       Возразить на это было нечего.       – А вам не жалко своих нарядов? – сам пошел в атаку Митя. – Если вы в них затеете драку, то можете порвать друг другу что-нибудь.       Девочки переглянулись, мысленно признавая его правоту.       – А мы будем так драться, – пообещала ему Рахиль, – что если вы быстро слезете, то мы не успеем ничего порвать.       – А я не смогу отсюда быстро слезть, тут такие ветки.       – Но залезли же вы быстро, – возразила Кийя.       – А вы прыгайте, – посоветовала Нин, самая маленькая и хрупкая из всей параллели восьмиклассников, – мы вас поймаем.       Девочки мгновенно согласились с ней. Митя с сомнением посмотрел на них.       – Если я спрыгну, а вы попытаетесь меня поймать, то кому-то из вас после этого понадобится врач.       – Давайте я сбегаю за ним, – обрадовалась Шуань, – а вы подождите. Он вас поймает, и вы пойдете с нами танцевать.       – Э-э, – он даже растерялся от такой непосредственной прямоты, – со всеми сразу?       – Нет, что вы, – успокоила его Аннализа, – по очереди.       – Знаете, я, пожалуй, лучше посижу здесь.       Девочки вздохнули и посмотрели друг на друга, потом Кийя сказала:       – Дмитрий Андреевич, я могу залезть на дерево, но если я порву платье или испачкаю его, вы будете виноваты!       – Поэтому лучше не лезь.       Кийя вздернула голову, упрямо поджав губы. Чем-то она в этот момент была похожа на Дину.       Девочка сбросила туфельки и повернулась к Аннализе:       – Подсади меня.       Кийя ловко взобралась на нижнюю ветку. Митя посмотрел наверх: лезть выше смысла не было. Придется прыгать. Черт, и на вторую же ветку уже не спустишься – Кийя достанет.       Он встал и, держась рукой за верхнюю ветку, сделал несколько шагов. Девочки сразу разгадали его маневр и тоже передвинулись в ту же сторону. Митя обернулся на Кийю, которая уже стояла на второй ветке и смотрела на него, просчитывая, стоит ли лезть выше, или достать его за ноги со второй ветки. Глянул вниз. Нет, слишком высоко.       Митя присел, отпустив верхнюю ветку, и прыгнул на вторую. Не удержался на ней, соскользнул и повис на ней на руках. Девчонки столпились внизу ровнехонько под ним и со смехом уговаривали его прыгать. Митя вздохнул и принялся раскачиваться на руках. Аннализа тут же скомандовала рассыпаться. Всё, попал, уже не выпрыгнуть за их оцепление, сейчас бы только не приземлиться на кого-нибудь из них. Он отпустил руки.       Окина успела отпрыгнуть в сторону, и девчонки тут же веселой гурьбой навалились на него, чтобы он не сбежал. Он мог бы их раскидать, но сейчас полноценная борьба привела бы к порванным, помятым и испачканным нарядам, а в такой день, как выпускной бал, это было совсем ни к чему. Митя сдался, снял с дерева возмущавшуюся Кийю, которую ему сразу вручили для первого танца, и торжествующие восьмиклассницы потащили его в зал танцевать.